на  бороться  или  погибнуть  в  борьбе.  Я  поклялась
положить конец бесчинствам Миафана.
   - О,  дитя,  как  же  я  могу?  -  Мысли  Телласа  исполнились  глубокого
сожаления. - Я понимаю тебя, но все Волшебные Народы дали клятву никогда  не
воскрешать это опасное знание, если только снова не наступит Катаклизм. Я не
имею права рассказать тебе об эхом. И разве ты  согласишься  взять  затмение
мира на свою и на мою совесть?
   Ориэлла вздохнула.
   - О могучий, по твоим понятиям я могу быть  молодой  и  неопытной,  но  я
понимаю,  какая  пугающая  ответственность  лежит  на  мне.  Я  знаю,  какие
несчастья может принести война между Волшебными  Народами.  Но  если  б  мне
удалось обрести три пропавших Талисмана,  быть  может,  Миафана  удалось  бы
остановить  без  разрушительных  последствий  для   мира.   Признаюсь   тебе
откровенно, меня обучали искусству войны. Но мой учитель не  питал  любви  к
разрушению и насилию. Он был самым лучшим и самым  благородным  человеком  в
мире и научил меня главному - уважать ближнего своего,  не  важно,  к  какой
расе он принадлежит, и ненавидеть бессмысленную смерть и кровопролитие.
   Левиафан долго размышлял, но думы его были скрыты от волшебницы.  Наконец
он вздохнул, и в небо взметнулся радужный искрящийся фонтан.
   - Попробуй представить  себе,  маленькая,  что  ты  нашла  это  волшебное
оружие.  Представить,  что  ты  воспользовалась  им,  чтобы  одолеть  вашего
Владыку, и сделав это, овладела последним, четвертым Талисманом. Что бы ты с
ними сделала?
   - Я бы отдала их вам, - без колебаний ответила ему Ориэлла. - Твой  народ
лучше, чем мой, сохранит такие опасные вещи. Я бы предоставила  вам  судить,
стоит ли хранить, или лучше уничтожить Волшебные Талисманы. Я не ищу власти,
мне нужно лишь выполнить свою задачу.
   - Ты уверена в этом?
   - казалось, гигант удивлен.
   - Клянусь. Могучий, если хочешь, можешь прочитать меня, чтобы  убедиться,
что я не лгу.
   - И ты подчинишься? - с сомнением спросил Левиафан. Чтение почти  никогда
не  практиковалось.  Это  было  гораздо   более   глубокое   и   напряженное
проникновение, чем Испытание Истины. Говорили, что оно обнажает  сокровенные
глубины человеческой души - ив руках  опытного  чтеца  может  стать  опасным
оружием, способным причинить немало боли  и  страданий.  Своим  предложением
Ориэлла оказывала немыслимое Доверие Телласу.
   - Да, подчинюсь, - твердо ответила она.
   - Очень хорошо, маленькая, я принимаю твое предложение, и я польщен.
   Ориэлла расслабилась и открыла свой разум сознанию Телласа. Это оказалось
куда  хуже,  чем  она  могла  себе  представить  -  безжалостное  вторжение,
проникающее  гораздо  глубже,  чем  любое   физическое   насилие.   Левиафан
переворачивал каждую частичку ее души, вскрывая все мелкое и  наносное,  все
пороки, порожденные гордыней и упрямством, так много значившими для Ориэллы.
Все, что она отрицала или глубоко прятала в себе, поднялось на  поверхность,
подобно клубам грязи, поднятым со дна чистого ручья.  Когда  все  кончилось,
девушка превратилась в крохотный, дрожащий комочек на покатой спине гиганта.
   -  Успокойся,  маленькая.  -  Слова   Левиафана   целительным   бальзамом
разливались по истерзанной душе Ориэллы. - Даже богам не суждено  достигнуть
совершенства. Ошибки болезненны, но именно через них лежит путь к  подлинной
мудрости - и именно поэтому лишь немногие достигают ее. В тебе много доброго
- великая честность, доблесть и мужество, соединенные с любящем  сердцем,  -
все это намного перевешивает дурное.  Поддерживай  равновесие  между  своими
половинками, дочь моя, и все будет в порядке.
   "Дочь моя"  -  он  назвал  ее  дочерью!  Щемящая  тоска  Ориэллы  немного
улеглась, поглощенная волной любви и гордости. Девушка  попыталась  овладеть
собой, чтобы, по крайней мере, спросить его о решении, но Теллас избавил  ее
от этого усилия.
   - Что касается меня, то я тебе полностью доверяю, - сказал кит, - и  я  в
огромном долгу перед тобой за спасение моего ребенка. Но я не  могу  принять
такое решение в одиночку. Послушай, - вон  там,  за  этой  вершиной  вход  в
лагуну. Там безопасно, и ты сможешь поесть и отдохнуть, а я пока посоветуюсь
с моим народом и буду представлять в Совете твой голос, ибо  решение  должен
принимать не я один, а весь наш род.
   У Ориэллы упало сердце. После всего, что она испытала... Но она понимала,
что Теллас сделал все, что мог, и нельзя требовать от него большего.  Сделав
над собой громадное усилие, девушка, как полагается,  поблагодарила  его,  и
Левиафан оценил ее старания.
   - Вот видишь? - сказал он с улыбкой. - Твоя мудрость уже растет.
   Лагуна оказалась почти правильным кругом, опоясанным с океана рифами, а с
берега - высокими утесами.  Это  было  самое  безопасное  пристанище,  какое
только можно вообразить: сюда можно было проникнуть только с моря -  или  по
воздуху. Ориэлла поплыла к каменистому берегу, а Теллас начал  загонять  для
нее рыбу на мелководье. Волшебница была очень благодарна ему, зная, что  без
его помощи она бы ничего не поймала. Когда девушка развела  огонь.  Левиафан
удалился, пообещав вернуться как можно скорее.
   Волшебница валилась с ног от усталости. В полудреме  она  съела  рыбу  и,
напившись из ручья, сбегавшего с утеса, улеглась спать,  предоставив  южному
солнцу высушить ее тело и одежду. На сей раз она  заснула  мгновенно,  и  ей
снился сон. Чудесный сон о прошлом, о заре ее мира.

***

   В те времена Волшебный  Народ  был  могуч  и  многочислен.  Он  повелевал
погодой и стихиями, морями  и  всходами  на  полях,  зверями  и  птицами,  а
лишенные магии смертные, которые тогда сами стояли едва выше животных,  были
слугами и рабами повелителей мира. Моря  и  земли  населяли  четыре  великие
ветви Волшебного Народа, владеющие магией первоэлементов.
   Земной Волшебный Народ, или Чародеи,  как  они  себя  называли,  управлял
силами Земли. Чародеи говорили  со  всем  живым  на  земле,  с  деревьями  и
животными, а самые премудрые могли общаться даже с горами. Их  задачей  было
поддерживать  мир  и  плодородие,  следить,  чтобы  все  живущее  на  земле,
пребывало в равновесии, чтобы  каждый  мог  дышать,  процветать  и  занимать
подобающее место в жизни.
   Их собратья, Крылатый, или, как  они  предпочитали  называться,  Небесный
Народ,  властвовал  в  Воздухе.  Они  жили  в  туманных  горных  городах  на
высочайших вершинах и правили птицами и другими летающими существами.  В  их
власти было управлять могучими ветрами, двигать дождевые тучи и делать землю
плодоносной.
   Крылатый Народ творил погоду вместе с повелителями стихии  Воды  из  Рода
Левиафанов, под опекой которых были все воды мира и существа, населявшие их.
Левиафаны властвовали над  морями,  реками  и  озерами,  используя  Холодную
магию, которая позже обратилась во зло. Огромные ледники далеко  на  полюсах
служили им источником силы. Они обладали даром вызывать дождь,  но  небесную
влагу несли, куда нужно, - ветры Крылатого Народа. Рожденные в пучине морей.
Левиафаны не были похожи на людей, и смогли  достигнуть  огромных  размеров.
Они имели гладкие и обтекаемые тела, с огромными выгнутыми плавниками, чтобы
управлять  движением,  и  плоскими  горизонтальными  хвостами,  позволяющими
двигаться  с  огромной  скоростью.  Но   при   этом   Левиафаны   оставались
теплокровными, рождались живыми и  дышали  воздухом.  Говорили,  что  они  -
наиболее древняя ветвь Волшебного Народа, от которой  пошли  все  остальные.
Они обладали глубочайшей мудростью и величайшей радостью жизни.
   Драконий Народ, населявший обширные пустыни, владел магией Огня.  Драконы
обладали самой необычной внешностью. Длинношеие, длиннохвостые  извивающиеся
создания. Они были крылаты,  а  чешуя  их  отливала  металлическим  блеском.
Выпуклые сверкающие, подобно драгоценным камням, глаза позволяли  им  видеть
все вокруг, не поворачивая  головы.  Все  драконы  рождались  цвета  чистого
серебра, а потом, в юности, сами избирали себе окраску, и навсегда сохраняли
этот оттенок.  Некоторые  принимали  голубой,  зеленый  и  черный  цвет,  но
большинство предпочитало цвета  своей  стихии  Огня:  все  мыслимые  оттенки
красного и золотого.
   Драконьему Народу было подвластно два вида пламени. Они могли  превращать
накопленную энергию в длинную огненную струю, которую извергали из пасти, но
второй вид огня был куда более смертоносен, ибо волшебная сила, исходящая из
их  кристаллообразных  глаз,  превращалась   в   тонкий   направленный   луч
невероятной разрушительной силы. Их зубы и когти были не  менее  опасны,  но
предназначались только для защиты, ибо Драконий Народ не ел  плотской  пищи.
Вместо  этого  драконы  расправляли  свои   массивные   прозрачные   крылья,
перепончатые, как у летучей мыши, и вбирали в себя  чистую  энергию  солнца,
как это делают растения с помощью своих листьев. Чудесные крылья  были  мало
приспособлены для полета, однако даже взрослый дракон мог летать на короткие
расстояния, а молодежь, будучи меньше и легче, - значительно дальше.
   В сфере умений Драконьего  Народа  лежало  искусство  сохранения  энергии
внутри драгоценных камней и кристаллов, рожденных в недрах  земли,  а  также
секреты обработки и плавки металлов. Любые виды огня были подвластны  им,  и
именно они умели создавать наиболее смертельное и  грозное  оружие.  Правда,
драконы были мирным народом и строго хранили тайну своего мастерства.
   По самой природе Вселенной четыре магии  первоэлементов  уравновешивались
четырьмя разрушительными силами, и Волшебный Народ был призван  держать  эти
силы в узде, и даже, по мере  возможности,  обращать  их  во  благо.  Однако
отрицательные магии не противопоставлялись строго созидательным, и Волшебный
Род сообща нес ответственность за все эти дикие и непредсказуемые силы.
   Первой из  них  считалась  Древняя  магия.  Так  назывались  изначальные,
вековечные силы, древние, как само время. Они брали  начало  из  хаоса  едва
зародившейся Вселенной и возникли задолго до того, как Хранители  вызвали  к
жизни Волшебный  Народ,  чтобы  тот  поддерживал  равновесие  и  обеспечивал
порядок. По сути, в них заключалось волшебство древних духов,  которых  было
три рода: духи гор, или Молдан, которые  когда-то  свободно  разгуливали  по
земле в образе гигантов, духи деревьев - Веридаи, - и Наяды, духи  вод.  Все
они были покорены еще Отцами Волшебного Народа и теперь скрывались где-то  в
глубинах времени и пространства, если только  их  намеренно  не  вызывали  в
большой мир.
   Позднее возникли и другие расы, владеющие Древней магией:
   Русалочий Народ, Фаэри и Гномы. Они заняли место древних духов и  жили  в
глубоких омутах, дремучих лесах и в норах у подножья гор. По своему  желанию
они могли пребывать либо в Большом мире,  либо  в  Запредельном,  населенном
духами стихий. Говорили, что они  были  потомками  первых  магов  и  древних
духов, но так это  или  нет,  никто  не  знал.  Волшебный  Народ,  окрепнув,
предпочел навсегда изгнать их в таинственный Запредельный мир,  мир  Древней
магии, чтобы обезопасить народы, которые позже пришли  в  Большой  мир,  ибо
считалось, что Русалки, Фаэри и Гномы лживы, коварны и очень опасны.
   Вызывать создания стихий было рискованной затеей.  Выпущенные  в  Большой
мир после долгого заточения, они обладали огромной силой и могли  с  тем  же
успехом направить ее на призвавшего их, а не на его врага. Некоторые из них,
к вящему ужасу Волшебного Народа, до сих пор блуждали на свободе,  время  от
времени  появляясь,  чтобы  повернуть  ход  истории  в  каком-нибудь   новом
направлении. Впрочем, это было необходимо, чтобы  не  нарушилось  равновесие
Вселенной.
   Вторая отрицательная магия имела гораздо более  зловещую  природу,  а  ее
происхождение было покрыто тайной. Это была  некромантия,  магия  Смерти,  с
помощью которой колдун мог  высосать  жизнь  из  другого  существа.  Подобно
призракам Чаши, черный маг, используя чужую жизненную  силу,  становился  на
какое-то время сильнее, но подобная подпитка была до такой степени  противна
самой природе Вселенной, что мало  кто  из  магов  вообще  подозревал  о  ее
существовании, а те, кто знал, тщательно хранили эту страшную тайну.
   Вслед за ней шла магия Холода. Это была магия угасания, составляющая суть
черных безжизненных глубин Вселенной. В руках могущественного колдуна  магия
Холода могла погасить само Солнце, погрузив мир во тьму бесконечной зимы.
   И, наконец. Дикая магия управляла первобытными силами природы: смерчами и
ураганами, наводнениями и землетрясениями, молниями и бурями. Говорили, что,
пустив в ход Дикую магию, можно призвать Душу Мира, но вот как подчинить  ее
своей воле, никто не знал.
   Все эти события стремительно развертывались во сне Ориэллы, и наконец она
увидела, как для борьбы с  разрушительными  силами  четыре  расы  Волшебного
Народа создали Оружие Стихий. Она увидела, как Народ Левиафанов выковал Чашу
жизни, призванную служить защитой от  той  самой  некромантии,  для  которой
использовал ее Миафан; она увидела Арфу Ветров Небесного Народа,  созданную,
чтобы повелевать Дикой магией, но  в  недобрых  руках  способную,  наоборот,
освободить ее, ибо в гордыне своей Волшебный  Народ  забыл  простую  истину:
любая палка имеет два конца; она увидела, как Чародеи,  ее  предки,  создали
Жезл Земли, чтобы иметь власть над Древней магией, и с ужасом наблюдала, как
это грозное оружие обернулось против них,  впустив  в  мир  Молдан,  которые
раскололи единый тогда материк на северные и южные земли.
   И лишь мудрый Драконий Народ - самые искусные оружейники -  отказался  от
своей задачи создать средство против магии Холода. Вместо этого они выковали
высшее оружие  -  Пламенеющий  Меч,  чья  сила  включала  в  себя  и  далеко
превосходила силы трех других Талисманов. Его сочли слишком  опасным,  чтобы
он мог попасть в недобрые руки, и Повелитель Драконов  предрек,  что  придет
час, когда Пламенеющий Меч понадобится, чтобы спасти мир от гибели,  но  это
случится в необозримо далеком будущем. Под руководством Повелителя  Меч  был
выкован для Единственного, и лишь  ему  суждено  было  стать  его  хозяином.
Клинок был наделен собственным таинственным разумом, и должен  был  признать
руку, для которой его создали. Однако  драконы  на  этом  не  успокоились  и
запечатали  Меч  в  огромный  несокрушимый  кристалл.  Чтобы  получить  Меч,
Единственный должен был придумать способ освободить  клинок.  Завершив  свой
труд, Драконий Народ спрятал Меч в недоступном месте,  и  те  немногие,  кто
знал, где он сокрыт, добровольно лишили  себя  жизни.  Так  Пламенеющий  Меч
надолго исчез с лица земли..."
   Ориэлла протерла глаза и увидела, как над лагуной скользит  рассвет.  Сон
до мельчайших подробностей отпечатался у нее в  памяти.  Она  вздрогнула  от
легкого предрассветного холодка и потянулась. Тело  затекло  и  было  все  в
синяках от жесткого каменного  ложа.  Она  направила  свои  силы  в  себя  и
нащупала крохотный очаг жизни - плод их с Форралом любви; О, Форрал! Неужели
до конца жизни она каждый день будет просыпаться  с  горестной  мыслью,  что
воин ушел навсегда? Но ребенок -  их  ребенок  -  кажется,  чувствовал  себя
хорошо. Он дремал у нее во чреве, под ее защитой, и  Ориэлла  молила  богов,
чтобы так продолжалось и дальше. Вдруг из светлеющих  вод  лагуны  поднялась
черная  спина  Телласа,  и  все  остальные   заботы   моментально   покинули
волшебницу.
   - Ну что, отец? - спросила она, безуспешно стараясь сдержать  нетерпение.
- Что сказал твой народ?
   Он рассмеялся - она ясно слышала его смех у себя в голове.
   - Глупое дитя! Подумай, ведь ты уже знаешь ответ.
   - Да? - Ориэлла всегда с утра бывала не  в  лучшем  настроении  и  теперь
начинала сердиться.
   Теллас снова рассмеялся.
   - Ну конечно, знаешь. На половину из твоих вопросов тебе уже дан ответ.
   - Мой сон!  Ну  конечно!  -  Опьянев  от  радости,  Ориэлла  бросилась  в
прохладные воды и, подплыв к огромной голове Левиафана,  пожалела,  что  кит
слишком велик, чтобы его можно было обнять. Огромный глаз  лукаво  подмигнул
ей.
   - Мы решили, что это самый быстрый и удобный путь, - сказал он.
   - О, благодарю тебя, могучий, - воскликнула Ориэлла. - Благодарю от всего
сердца! Теллас вздохнул.
   - Нелегко было принять это решение, и мы молим богов, чтобы оно оказалось
верным. Прошу тебя, дочь - когда исполнишь свой долг, не забудь  о  клятвах,
которые дала мне. Мы не хотим сегодняшним нашим  поступком  породить  нового
тирана.
   Его слова отрезвили Ориэллу. Теперь, когда она знала, с какими грозными и
могущественными силами придется иметь дело, ей стало ясно, какого  огромного
доверия она удостоилась.  Девушка  протянула  руку  и  коснулась  шишковатой
головы Телласа.
   - Я понимаю, отец. Клянусь, я не подведу тебя. Кит помог ей наловить рыбы
на завтрак. Ориэлла проспала полдня и всю ночь и теперь умирала с голоду,  а
ведь она должна была есть за двоих. За едой волшебница продолжала беседовать
с Левиафаном.
   - Отец, я в замешательстве, - призналась она. - Я  даже  не  подозревала,
что существует четыре расы Волшебного Народа. В  Академии  нам  вдалбливали,
что мы единственные, а,  оказывается,  мы  просто  называем  себя  Волшебным
Народом, а не Чародеями, как раньше. Но куда делись другие расы?  Почему  мы
ничего не знаем о них? И что произошло с Талисманами?
   - Ах! Это, как говорится, совсем другая история, и там ты получишь ответы
на все свои вопросы. Это  трагическая  повесть  о  Катаклизме,  и,  к  моему
величайшему сожалению, именно мне выпало рассказать ее тебе.
   Но Ориэллу мучила совесть. После того как Теллас заглянул ей в душу,  она
осознала все свои ошибки, и гнев, вызванный Анваром,  остыл,  уступив  место
чувству вины. Ее самоуверенность наверняка больно колола его, а ведь  у  нее
не было ни малейшего представления об их отношениях с Сарой,  из-за  которой
они так жестоко поссорились. Конечно, они оба виноваты, но ведь  Форрал  так
часто говорил ей, что никогда, ни при каких обстоятельствах  нельзя  бросать
товарищей. Ориэлла сгорала  от  стыда,  и,  кроме  того,  какой-то  инстинкт
подталкивал ее, торопил вернуться немедленно.
   Ну что ж, ничего не поделаешь! Придется забыть обиды и вернуться за ними.
Эти остолопы никогда не выберутся  оттуда  сами,  а  она  пообещала  Ваннору
заботиться о его безмозглой и упрямой жене.
   - Мудрый, я готова выслушать эту историю, но  прежде  я  должна  отыскать
своих спутников. Я поступила необдуманно, покинув их, и  боюсь,  теперь  они
могут Оказаться в беде.
   Теллас вздохнул.
   - Маленькая, я уже сказал тебе, что ты учишься мудрости. Но тебе придется
научиться  кое-чему  еще:  как  делать  правильный  выбор.  Я   не   решаюсь
откладывать свой рассказ. Хотя я лично поручился за  тебя,  у  моего  народа
осталось еще много сомнений. Они в любое время могут передумать, и если хотя
бы один из них сделает это, я уже не  смогу  поведать  тебе  остальное.  Вот
почему  нам  надо  спешить.  История  Катаклизма  длинна,  и  мы  не  сможем
путешествовать ночью. Кроме того, я вижу, что ты все еще  утомлена,  а  твой
ребенок требует отдыха после такого изнуряющего мысленного общения. Если  ты
хочешь дослушать историю, мы можем отправиться на  поиски  твоих  друзей  не
раньше завтрашнего дня.
   Ориэлла была вынуждена выбирать между двумя необходимостями.  Она  должна
узнать остальное - от этого может зависеть будущее всего мира. С  Анваром  и
Сарой наверняка все в порядке. Теллас высадил  их  в  безопасном  месте.  Но
внутренний голос настойчиво  твердил,  что  она  совершает  ошибку.  Ориэллу
изматывала эта борьба с самой собой, и в конце концов она  приняла  решение:
"Я должна остаться - это слишком важно. А когда узнаю все, что должна знать,
сразу же вернусь за Сарой и Анваром".
   Теллас ждал, подплыв как можно ближе к берегу, молчаливый  и  отрешенный.
Н