тором она стояла, лес внезапно обрывался,  и
начиналась  пустошь,  заваленная  валунами  и  корягами.  Река,  запруженная
оползнем,  разлилась,  превратив  равнину  в  длинное  узкое  озеро,   и   с
исчезновением этой главной торговой артерии город  начал  угасать.  Северный
берег стал выше, и вода плескалась в безнадежной дали от причала.  Миафановы
стены, о которых Занна прожужжала Ориэлле все уши, растрескались, а  местами
и просто обрушились. Правда, Академия, насколько можно было судить с  такого
расстояния, не пострадала - только купол храма  Погоды  опрокинулся  и  стал
похож на обломок скорлупы разбитого яйца. Может быть, сон действительно имел
какое-то значение, и Анвар сейчас где-то там? Впрочем, Ориэлла отбросила эту
мысль; она причиняла слишком много душевной боли.
   Усилием воли оторвав взгляд от Академии, она повнимательнее  пригляделась
к тому, что осталось от Нексиса. Северная часть была  разрушена  практически
полностью. Крыша Пассажа провалилась внутрь, и стали видны коридоры и  залы,
словно на макете. Плац перед зданием гарнизона рассекла широкая трещина, и у
Ориэллы мелькнула мысль, что если край рухнет,  то  он  обрушится  прямо  на
нижний город.
   Глядя на эту картину, Ориэлла удрученно качала головой. Что, во имя  всех
богов, здесь произошло? Если землетрясение, то почему? Раньше их тут никогда
не бывало. Неужели Элизеф,  на  радостях,  что  владеет  двумя  Талисманами,
решила одолеть Миафана, и эти разрушения  -  последствия  грандиозной  битвы
между двумя чародеями?!  Но,  если  бы  Верховный  Маг  погиб,  она  бы  это
почувствовала. Где же он сейчас в таком случае? Ориэлла вновь вспомнила свой
сон и непроизвольно вздрогнула.
   - Как ты думаешь, сколько лет мы отсутствовали? - тихо спросила Мара.
   Ориэлла пожала плечами:
   - Кто знает? Эти разрушения могли произойти и за десятилетия, и  за  один
день.
   - А я так не думаю, - вмешался Д'Арван. - Взгляни на холмы.  По  их  виду
они образовались не меньше нескольких лет назад.
   - Похоже, ты прав. - Ориэлла вновь окинула взглядом  разлившуюся  реку  и
пожалела о том, что нельзя поговорить  с  Чаймом  и  прокатиться  с  ним  на
крыльях ветра поближе к городу, чтобы осмотреть все получше.
   - Конечно, прав, - твердо  сказал  Д'Арван.  -  Твоя  мать  была  хорошим
учителем. У Мары был озадаченный вид.
   - Но если ты не ошибся, любимый - а я не говорю, что ты ошибся, -  тогда,
ради всего святого, ответь мне,  почему  горожане  ничего  не  восстановили?
Разрушения велики, не  спорю,  но,  чтобы,  допустим,  разобрать  запруду  и
вернуть реку в прежнее русло, потребовалось бы от силы несколько месяцев.  -
Она нахмурилась. - Сам собой напрашивается вопрос...
   - Кто сейчас там у власти, - закончила за нее Ориэлла.  -  Кому  выгодно,
чтобы город оставался в таком состоянии? Ясно одно:  ни  Паррик,  ни  Ваннор
этого бы не допустили. Но если Нексисом правят не наши друзья...
   - Следует предположить, что это делают наши враги,  -  угрюмо  договорила
Мара.
   Вернувшись  к  лошадям,  они  обнаружили,  что  Шиа  с  Хану  уже  успели
поохотиться и отложили людям  двух  жирных  кроликов.  Маги  и  Мара  решили
сначала отдохнуть и подкрепиться, а потом уже  отправляться  в  Нексис.  Они
надеялись отыскать  в  Академии  какое-нибудь  указание  на  то,  что  здесь
случилось, а также на нынешнее местопребывание Элизеф или  Миафана.  Ориэлла
сгорала от нетерпения, но согласилась, что неразумно отправляться  навстречу
опасностям голодной и  уставшей.  Д'Арван  и  Мара  занялись  приготовлением
кроликов, а Ориэлла незаметно скользнула в чащу. Она хотела остаться наедине
с собой и еще раз все хорошенько обдумать.

***

   Когда  запах  подгоревшего  мяса  стал  уже  нестерпимым,  Мара  неохотно
высвободилась из объятий Д'Арвана и, недовольно ворча, передвинула  кроликов
подальше от огня - Осторожно, - с улыбкой заметил Д'Арван. - Если мы загубим
завтрак, Ориэлла нам спасибо не скажет. Мара поправила одежду и улыбнулась в
ответ:
   - Я думаю, в данном случае она нас простит, хотя это и не повод морить ее
голодом.
   Мара пыталась говорить твердо, но это ей плохо удавалось.  Она  понимала,
что Ориэлла удалилась, чтобы дать им с Д'Арваном  побыть  вдвоем,  но  если,
пока они обнимались, жаркое уже начало пригорать, то пора бы ей и вернуться.
"Нам-то хорошо, - подумала Мара. - А Ориэлла уже второй раз теряет любимого.
Мы должны сделать все, чтобы помочь  ей  найти  Анвара".  Нахмурившись,  она
повернулась к Д'Арвану:
   - По-моему, кто-то из нас должен сходить за Ориэллой. Нечего  ей  бродить
по лесу в одиночестве.
   - Не волнуйся, за ней уже пошла Шиа. Мара изумленно приподняла  бровь,  а
потом печально покачала головой:
   - Никак не привыкну. Не столько даже к самим пантерам,  сколько  к  тому,
что вы с Ориэллой можете с ними разговаривать.
   Д'Арван усмехнулся:
   - А они, между прочим, считают себя самыми обычными людьми. Шиа такой  же
друг Ориэллы, как мы с тобой. И даже, возможно, ближе.
   Мара сморщила нос.
   - Наверное, мне просто завидно, что я их не понимаю.
   - Мне тоже жаль, что ты их не понимаешь, - улыбнулся Д'Арван. - Я  думаю,
вы бы с Шиа сошлись. У вас много общего, и если рассудить, то это  не  более
странно, чем то, что вон те лошади совсем недавно были людьми.
   Мара выпучила глаза:
   - Только не говори, что ты и с ними способен беседовать!
   Д'Арван помрачнел.
   - К сожалению,  нет.  Даже  Ориэлла  не  может  уловить  их  человеческую
сущность. Пока мой отец не согласится вновь превратить их в людей, Шианнат и
Чайм для нас все равно что умерли.
   Мара вздохнула.
   - Ты зол на своего отца за это? - осторожно спросила она.
   - Еще как! - Д'Арван стукнул кулаком по  земле.  -  Как  у  него  хватило
совести так поступить? Я любил его, несмотря  на  одиночество  и  опасности,
которым  он  подверг  нас  с  тобой,  но  когда  он  предал  ксандимцев,   я
почувствовал, будто он и меня тоже предал.
   - Все легенды говорят о коварстве фаэри, - заметила Мара.
   Д'Арван стиснул зубы.
   - Выходит, и я, чтобы соответствовать им, должен поступать  так  же,  как
Хеллорин? Ну уж нет! Я клянусь тебе, Мара, что рано или поздно заставлю отца
вернуть ксандимцам человеческий облик.
   Мара улыбнулась, хотя на мгновение ей отчего-то стало страшно.
   - Я верю тебе, - тихо  сказала  она.  -  И  советую  сказать  об  этом  и
Ориэлле". Ей станет легче, если она узнает, что не только она  хочет  спасти
ксандимцев. - Глаза ее заблестели. - Ну так что? Ты займешься кроликами  или
сходишь за Ориэллой?
   - Ну-у... - пожал плечами Д'Арван. - Вообще-то мы, волшебники, не  сильны
в готовке. Если хочешь, чтобы у нас все же был завтрак,  я  лучше  схожу  за
Ориэллой.

***

   Ориэлла брела по пронизанному солнечными лучами лесу, и на сердце  у  нее
стоял холод. Вопросы теснились у нее в голове, но ни на один  не  находилось
ответа. Сколько прошло времени?  Месяцы?  Годы?  Века?  Где  теперь  Язур  и
Паррик, Ваннор и Занна? Неужели все,  кто  был  ей  дорог,  давно  умерли  и
превратились в прах? А Вульф? Она оставила его на попечение контрабандистам,
но мало ли что могло произойти с Ночными Пиратами за это время. Неужели  она
потеряла и сына? Надо было забрать его на юг, дождаться, пока он вырастет, а
уж потом отправляться искать Меч! А теперь она осталась совсем одна...
   Неожиданно рядом возникла Шиа и потерлась головой о колени волшебницы.
   - Ты не одна. С тобой я и Хану, и Д'Арван,  и  девушка-воин,  и  Чайм,  и
Шианнат... - Она осеклась на полуслове, но было поздно.
   - Шианнат и Чайм теперь просто бессловесная скотина! -  горько  возразила
волшебница. - И все из-за моей глупости!
   - Твоя глупость в том, что ты распускаешь нюни! - ощерилась Шиа, и  глаза
ее засерелись. - Что с того, что обстоятельства сложились не слишком удачно?
Разве раньше это тебя останавливало? Но сейчас не время каяться и  рвать  на
себе волосы. Неужели ксандимцы поступили бы так на твоем месте? А Анвар?
   Ориэлла вскинула голову:
   - Как ты смеешь говорить такое? Я думала, мы друзья...
   - Я-то тебе друг, - отвечала пантера, - а вот ты предпочитаешь  страдать,
вместо того  чтобы  подумать  о  товарищах.  Надо  разобраться  в  том,  что
случилось, и составить план действий, а  не  тратить  время  на  бесполезные
переживания. И знаешь, - добавила она "тихо, - я ведь понимаю, что на  самом
деле тебя мучает. Это ведь Анвар, верно?
   Ориэлла опустилась на колени  и,  обхватив  руками  шею  огромной  кошки,
зарылась лицом в мягкую черную шерсть.
   - Больше всего меня беспокоит Вульф, но не только он, ты права.  Конечно,
Анвар. Я тоскую по нему -  и  ужасно  за  него  боюсь.  Если  Элизеф  с  ним
что-нибудь сделает...
   - У нее ничего не выйдет, - внезапно произнес кто-то третий. Это  Д'Арван
незаметно подкрался и прислушивался к разговору. Ориэлла посмотрела на  него
с возмущением.
   - Вы что, сговорились ходить за мной по лесу? - обиженно спросила она.
   Д'Арван покраснел, но не отвел взгляда.
   - Мара подумала, что тебе одиноко, - спокойно сказал  он.  -  И  судя  по
тому,  что  я  услышал  -  извините,  конечно,  -  она  права.  -  Юный  маг
сочувственно улыбнулся и протянул Ориэлле руку. - Помнишь, как  я  пришел  к
тебе, когда все хотели выжить меня из Академии? Ты спасла меня от  Элизеф  и
Деворшана - и теперь я хочу вернуть долг. Элизеф не  из  тех,  кто  упускает
удобный случай. Она не убьет Анвара - зато, я думаю, попытается сделать  его
своей пешкой или, если не выйдет, приманкой.
   Ориэлла сжала кулаки.
   - В таком случае придется ее разочаровать, - проговорила она. -  Д'Арван,
ты совершенно прав! Как только стемнеет, проникнем в Академию и выясним...
   Внезапно тишину леса разорвал вой сотен труб.  Ориэлла  услышала,  как  в
ужасе заржали Чайм и Шианнат.
   На поляну пала тень: по небу, рассекая копытами воздух,  мчались  скакуны
фаэри.
   На мгновение Ориэлле показалось, что она перенеслась в прошлое  и  заново
переживает битву в Долине. Только на этот раз все было гораздо страшнее.  Не
успела она выхватить меч  и  вытащить  из-за  пояса  Жезл,  как  двое  фаэри
бросились на Д'Арвана, подхватили его и взмыли с ним  в  небеса.  Волшебница
стремглав бросилась туда, где осталась Мара и  лошади,  -  но  где  ей  было
тягаться с быстроногими  скакунами  фаэри.  Еще  издали  она  увидела  Мару,
которая с проклятиями пыталась вы рваться из рук воина, уносящего ее в  небо
на своем коне. Чайм и Шианнат уже были оседланы и опутаны сверкающей сбруей,
а на спинах у них горделиво покачивались воины Хеллорина.
   Когда пыль улеглась и ветер стих, Ориэлла  осталась  одна  на  опустевшей
поляне. Она стояла, грозя кулаком бессловесному небу.  Потом  силы  оставили
ее, и она упала на землю,  закрыв  лицо  руками.  Шиа,  обменявшись  с  Хану
встревоженным взглядом, пыталась прочесть  ее  мысли,  но  не  почувствовала
ничего, кроме мертвой пустоты.
   Наконец  Ориэлла  подняла  глаза,  горящие,  как  раскаленный  металл,  и
процедила сквозь зубы:
   - Им меня не сломить! Пусть они отняли у меня  все,  что  я  любила,  все
равно им меня не сломить. - Она обняла  Шиа.  -  Мы  разыщем  своих  друзей,
клянусь! Мы разыщем их, даже если это будет стоить мне жизни!
   - У тебя остались мы с Хану, - сказала ей Шиа, - и всякий, кто попытается
нас разлучить, скоро поймет, что совершает роковую  ошибку!  Но  что  делать
дальше? Куда мы направимся?
   - Гнаться за фаэри бессмысленно, и, честно говоря, я даже не знаю, с чего
начать, - вздохнула Ориэлла. - Как говорил Форрал, решать  проблемы  следует
постепенно.  Прежде  всего  надо  поесть  и  до  темноты  отдохнуть.   Потом
отправимся в Академию. Возможно, там мы найдем ответ на некоторые вопросы.
   - Вздремни, если хочешь, - предложила Шиа. - А мы с Хану тебя покараулим.
   - Мне сейчас кажется, - уныло ответила Ориэлла, - что больше я никогда не
смогу заснуть

Глава 8

ВОР В НОЧИ

   Поскольку на этот раз  фаэри  каким-то  чудом  миновали  город,  господин
Пендрал не  видел  необходимости  откладывать  развлечения  -  к  облегчению
Гринца, который намеревался совершить свою самую крупную кражу.
   Бесшумно как тень, он прокрался по коридору верхнего этажа и проскользнул
мимо охранников, стоящих возле обеих лестниц. В усадьбу  господина  Пендрала
Гринц проник через дымоход, преодолев извилистые печные  трубы,  и,  сняв  с
лица платок, предохранявший от сажи, протер глаза, в  который  раз  за  свою
жизнь подумав, что быть маленьким и щуплым чрезвычайно выгодно.
   Был ранний вечер - обычно Гринц не работал в эти часы, - но  сумерки  уже
опустились на сады, окружающие усадьбу, и прислуга зажгла факелы  и  фонари.
До Гринца долетали веселые голоса и смех гуляющих, а от запаха жареного мяса
у него заурчало в животе. К зданию  один  за  другим  подъезжали  экипажи  и
выстраивались полукругом. Из них выходили богато разодетые дамы и  кавалеры:
сегодня господин Пендрал давал бал для членов купеческой гильдии. На  первый
этаж Гринц попал без всяких сложностей: хотя охраны  было  полно,  но  возле
дома сновало столько слуг, камердинеров и  кучеров,  что  Гринц  без  всякою
труда смешался с толпой, сойдя за  одного  из  них.  Теперь  он,  напряженно
прислушиваясь, шел по  мягкому  ковру,  заглядывая  в  каждую  комнату.  Сам
господин Пендрал в данный момент  набивал  брюхо  внизу,  но  кто-нибудь  из
прислуги мог обратить внимание на подозрительные следы, выходящие  прямо  из
камина в одной из гостевых спален.
   К этому дню Гринц готовился долго и очень  серьезно.  Подпоив  одного  из
караульных, он выведал у того кое-какие подробности о доме  и  теперь  точно
знал, где искать покои самого хозяина. Накануне бала он стащил из  прачечной
ливрею слуги одного из купцов, и она оправдала возлагаемые на  нее  надежды.
Гринц надеялся, что и на обратном пути на него никто  не  обратит  внимания,
тем более что охрана, как правило, следит за теми, кто входит, а до тех, кто
выходит, солдатам и дела нет.
   У  нужной  комнаты  он  остановился,  еще  раз  огляделся   и,   проворно
проскользнув внутрь, захлопнул за  собой  дверь.  На  окнах  висели  плотные
шторы, и темнота была хоть глаз выколи, но Гринцу удалось разобрать во  тьме
очертания рундуков, ночного столика и огромной кровати под балдахином.
   Гринц извлек из кармана огарок свечи и быстро его зажег На  другом  конце
комнаты  было  некое  подобие  алькова,   отделенного   толстой   портьерой.
Караульщик божился, что именно там господин Пендрал прячет  свои  богатства.
Но Гринц не сразу пошел туда. Присев на корточки, он начал двигать свечку из
стороны в сторону, пока в тусклом свете не блеснула тонкая медная проволока,
натянутая приблизительно в полуфуте от ковра. Ага, вот оно!  Гринц  радостно
ухмыльнулся и подумал, что драгоценные  монеты,  потраченные  на  выпивку  с
молодым охранником в одной из  самых  лучших  таверн  города,  никак  нельзя
считать пропащими. Не будь Гринц предупрежден, он наверняка  не  заметил  бы
проволоки и поднял бы тревогу.
   Все еще усмехаясь, Гринц аккуратно перешагнул через проволоку и подошел к
портьере. Там он задул свечу и  сунул  огарок  в  карман,  чтобы  руки  были
свободны. Затаив дыхание, он медленно, чтобы не  звякнули  латунные  кольца,
потянул за портьеру, и она поползла в сторону,  открыв  за  собой  маленькую
деревянную дверь, укрепленную железными  полосами.  Сердце  Гринца  учащенно
забилось. Несомненно, за этой дверью скрыты сокровища...
   Для вора его квалификации открыть  замок  даже  на  ощупь  не  составляло
труда. Дрожа от нетерпения, Гринц толкнул дверь и попал в узкую комнату  без
окон, больше похожую на чулан. У  стены  стоял  большой  деревянный  сундук,
окованный железом. Гринц беззвучно присвистнул  и,  опустившись  на  колени,
принялся орудовать отмычкой. С этим замком пришлось повозиться, и Гринц даже
взмок от натуги, но наконец послышался негромкий щелчок, свидетельствующий о
том, что он добился успеха. Гринц с усилием поднял тяжелую  крышку  -  и  не
смог  сдержать  восхищенного  вздоха.  Горы  бриллиантов  рассыпали  мириады
цветных искр в неверном свете маленького огарка.  Неоправленные  камни  всех
цветов  и  размеров  перемежались  с  нитями  жемчуга  и  драгоценностями  в
серебряных  и  золотых  оправах.  Серьги,  браслеты  и  броши  были  любовно
разложены по маленьким отделениям, имеющимся внутри сундука.
   Гринц зачерпнул пригоршню камней, словно прохладную родниковую воду, и  с
недоброй улыбкой принялся ссыпать драгоценности  в  мешок,  прикрепленный  к
поясу. Это была не просто  кража  -  это  была  месть.  Разумеется,  никакие
сокровища не могли возместить Гринцу утраты, понесенные им  из-за  Пендрала,
но все же купец тоже лишится того, что он любит больше всего "на свете!
   Опустошив сундук, Гринц не стал задерживаться. Снова  закрыв  рот  и  нос
платком,  он  переступил  через  проволоку  и  нырнул  в  ближайший   камин.
Оказавшись на  крыше,  вор  прислонился  спиной  к  трубе  и  закрыл  глаза,
дожидаясь, пока уляжется возбуждение. Он  едва  не  заблудился  в  лабиринте
дымоходов, и на миг ему даже показалось, что ему уже  никогда  не  выбраться
наверх, но все же он выбрался, и теперь все в порядке. Скоро,  совсем  скоро
он будет уже далеко отсюда.
   Он утер слезящиеся от сажи глаза и начал осторожно спускаться сначала  по
покатой крыше, потом - по шершавой стене особняка. Штукатурка  под  пальцами
осыпалась. Нашаривая ногой очередной выступ,  он  уже  мечтал  о  том,  как,
вернувшись домой, первым делом как следует вымоется, спрячет награбленное, а
потом закатится куда-нибудь и хорошенько выпьет. Но тут,  как  назло,  снизу
раздался крик: "Эй ты, там!" Гринц замер от  ужаса,  вцепившись  в  стену  с
такой силой, что побелели костяшки пальцев. Заметили!  Но,  может,  если  не
двигаться, охранник примет его за тень?
   Пустая  надежда!  Удача  сегодня  ему  изменила.  Рожок  внизу  протрубил
тревогу. Из сада послышался топот бегущих  сапог.  Одна  стрела  просвистела
около уха Гринца, другая чиркнула о каменную стену у  него  над  головой.  В
темноте стреляющим было трудно попасть,  но  Гринц  понимал,  что  рано  или
поздно они добьются своего. Он быстро прикинул шансы. Вниз? Ничего  хорошего
внизу его не ждет. В сторону? Не намного лучше: даже если он успеет влезть в
какое-нибудь окно, в доме его моментально заловят.  Грязно  выругавшись,  он
начал карабкаться обратно на крышу - хотя бы подальше от стрел.
   Уже выпала ночная роса, и гребень  крыши  стал  скользким.  Тяжело  дыша,
Гринц упрямо лез вверх,  шепча  про  себя  молитвы,  хотя  вообще-то  он  не
отличался особой набожностью. Одно неосторожное движение...  Впрочем,  лучше
свернуть  себе  шею,  чем  попасть  в  лапы  господина  Пендрала.   Стрельба
прекратилась: видимо, солдаты сообразили, что проще  сбегать  за  лестницей.
Гринц сделал единственное, что ему оставалось: вновь натянул на лицо повязку
и полез в самую широкую трубу, которая нашлась поблизости.
   Да, эта ночь была неудачной для Гринца. Он  опять  потерял  ориентацию  в
разветвлениях дымоходов и выпал из  трубы  в  самом  неподходящем  месте.  К
счастью, основная часть угощения была уже приготовлена, и огонь в печи  едва
теплился. Но все равно одежда на нем загорелась. Ослепленный золой и  дымом,
хлопая себя по бокам, чтобы сбить пламя, Гринц вывалился из  печи  прямо  на
тарелки и блюда с приготовленными кушаньями. Главная  повариха  пронзительно
завизжала, увидев,  что  дымящийся  черный  человек,  вылезший  из  печи,  в
мгновение ока погубил плоды ее трудов, и по этому  крику,  как  по  сигналу,
кухонная прислуга накинулась на Гринца.
   Ему повезло, что господин Пендрал выбирал слуг,  явно  не  руководствуясь
наличием у них  ума.  Если  бы  один  побежал  за  охраной,  пока  остальные
загораживали бы вход, вору была бы крышка. Но  вместо  этого  они  принялись
гоняться за ним по всей кухне,