отбивались, но силы были слишком неравны. Внезапно  резко
похолодало, и ряды противника  расступились.  Получив  небольшую  передышку,
Ориэлла смахнула со лба пот. Что случилось? И вдруг - она не поверила  своим
глазам - солдаты бросились наутек. Лица их были искажены  ужасом.  С  жутким
утробным рычанием над головой волшебницы пронеслось что-то большое и черное,
стремительно настигая бегущих.
   Призрак Смерти кушал. Когда к Ориэлле вернулась  способность  соображать,
она повернулась к ошарашенному Гринцу, встряхнула его за шкирку и закричала:
   - Бежим!
   Добежав до лодки, волшебница оглянулась и увидела, что Призрак Смерти уже
высматривает новую добычу. На мгновение взгляд его красных глаз  остановился
на ней, а потом Нихилим развернулся и исчез в туннеле.
   Ориэлла посадила Вульфа в лодку. Мороз запрыгнул сам, а потом они  вместе
с Гринцем оттолкнули ее от берега. Потом волшебница  вспоминала,  что  вода,
коснувшаяся ее ног, показалась ей слишком холодной, но тогда она не обратила
внимания на эту деталь.
   Ориэлла вцепилась в весла и принялась грести изо всех сил, торопясь выйти
из гавани прежде, чем Призрак вспомнит об их существовании.

***

   Геван не стал принимать участия в битве - не  потому,  что  ему  было  бы
стыдно сражаться против недавних друзей, а потому, что он не хотел  омрачать
себе радость предвкушения награды. Вообще-то  он  жалел,  что  приплыл  сюда
вместе с солдатами. Дорогу он им объяснил подробно, и надо было  остаться  в
Нексисе.
   Геван себя не винил. Он считал, что во всем виноват  Янис.  При  Леонарде
Геван был его правой рукой и, когда делили добычу,  всегда  получал  больше,
чем остальные. Янис лишил его этой привилегии и  вообще  не  слишком  уважал
Гевана, и старик копил обиду с того дня, как Леонард умер.  Нельзя  сказать,
что соображения материальной выгоды не привлекали  его,  когда  он  замыслил
предательство, но все же в первую очередь им руководила жажда мести. Поэтому
он, хоть и дал зарок не вмешиваться в сражение,  увидев,  что  Янис  вот-вот
уплывет, не выдержал и закричал:
   - Вот он! Главарь контрабандистов! Держите его - он уходит!
   Стоящий рядом с ним солдат повернулся и, вынув нож, неожиданно всадил его
прямо  в  живот  Гевану.  Удивление  опередило  боль.  Даже   когда   Геван,
скорчившись, повалился на песок,  он  все  еще  не  мог  поверить,  что  это
случилось.
   Солдат сплюнул, и Геван почувствовал на щеке что-то мокрое  и  противное.
Потом он перестал вообще что-либо чувствовать, и только голос солдата догнал
его уже на пороге кружащейся тьмы:
   - Господин Пендрал говорил, что того, кто на тебя  плюнет,  ждет  большая
награда!

***

   Оставшись один, Д'Арван сделал единственное, что подсказывал ему  здравый
смысл: забаррикадировался в большой пещере вместе с еще немногими уцелевшими
и с помощью заклинания  сделал  вход  неотличимым  от  обычной  стены.  Мара
никогда бы не простила ему, если бы он не уберег  ее  старинного  друга,  но
Д'Арван,  к  счастью,  углядел  Харгорна,  который  бился  сразу   с   тремя
противниками, и в последнюю минуту втащил его в пещеру. Перевязывая  раненую
руку, ветеран принялся костерить волшебника  за  то,  что  тот  не  дал  ему
расправиться с врагами, и в этот момент они услышали в  коридоре  испуганные
крики и топот убегающих в панике людей. Д'Арван вспомнил о Призраке Смерти -
и ужаснулся.
   Когда, долгое время  спустя,  они  наконец  осмелились  высунуть  нос  из
пещеры, то увидели, что в пристанище  контрабандистов  не  осталось  никого,
кроме трупов. Причем убитых врагов было значительно больше, но многие из них
даже не были ранены. "Призрак полакомился всласть", - подумал Д'Арван.

***

   Осмотрев погибших, Д'Арван и Харгорн выяснили,  что  их  друзьям  удалось
спастись, но ветеран пролил немало слез над телами Дульсины и  Эмми,  а  для
мага самым тяжелым было увидеть мертвого Финбарра,  лежащего  на  кровати  в
комнате, которую занимал Призрак Смерти. Держа в  ладонях  его  безжизненную
руку, Д'Арван чувствовал себя опустошенным. "Мы  были  так  близки  к  тому,
чтобы его спасти", - подумал он и не смог сдержать слез.
   В комнату вошел Харгорн - он хотел о чем-то спросить Д'Арвана, но  молчал
из уважения к чужому горю. Наконец  маг  встал  и  ровным  холодным  голосом
произнес:
   - Прежде всего надо похоронить погибших. Потом ты отведешь в Долину  тех,
кто уцелел. Госпоже Эйлин не привыкать принимать  у  себя  беглецов.  А  что
касается меня, то я собираюсь свести счеты с  одним  из  смертных  -  с  так
называемым Верховным Правителем Нексиса господином Пендралом.
   - Постой, ведь нельзя же...
   В глазах Д'Арвана зажглось серебряное пламя.
   - Разве? - спросил он. - Неужели ты всерьез думаешь, что под моей властью
жителям Нексиса будет хуже, чем сейчас? - Его губы  сложились  в  улыбку.  -
Нет, по крайней мере я получу  хоть  какое-то  удовольствие,  выполняя  волю
отца.

***

   Д'Арван оказался не единственным, кто решил вернуться в  Нексис.  Призрак
Смерти уже летел туда, подобно черной комете.  За  последние  дни  он  сумел
извлечь  из  памяти  Финбарра  заклинание  времени  и   теперь   намеревался
освободить своих собратьев.

***

   Гринц потряс волшебницу за плечо:
   - Госпожа, дайте мне весла. Теперь моя очередь. Ориэлла расправила ноющие
плечи и перестала грести. Она держалась на одной силе воли, да и той уже  не
хватало. Зато берег был уже далеко: тонкая линия на фоне беззвездного  неба.
"Мы справились, - подумала она с тупым изумлением. - Мы все-таки убежали".
   Гринц уселся на ее место и взялся за весла.  Ориэлла  скользнула  на  дно
шлюпки и услышала в голове взволнованный голосок:
   - Мама? - В руку ей ткнулся мокрый  холодный  нос.  Она  подняла  голову.
Вульф смотрел на нее, а потом внезапно отвел глаза. - Ты  такая  храбрая,  -
сказал он еле слышно. - Я думал, ты совсем обе мне забыла, но  ведь  это  не
так?
   Тяжелый груз упал с души Ориэллы.
   - Ну конечно, не так, - ласково сказала она. - Просто меня долго не было,
и любой на твоем месте подумал бы то же самое. -  Она  обняла  мохнатую  шею
волка. - Бедный Вульф! Я была плохой матерью, да? Но ничего, когда  все  это
кончится, надеюсь, мы заживем как настоящая семья.
   - Как ты думаешь... Ты сможешь снять с меня заклятие?
   В его голосе слышалось неподдельное отчаяние, но  врать  ему  Ориэлла  не
собиралась: для этого она слишком уважала сына.
   - Пока не могу сказать точно, - честно сказала она. - Но, поверь  мне,  я
попытаюсь - и очень хорошо попытаюсь.
   Волк вздохнул и положил голову ей на плечо.
   - Ты ранен? - встревожилась Ориэлла.
   - Нет, всего  лишь  царапины.  Это  кровь  того  смертного,  который  бил
Воланда. - В его голосе она услышала мрачное удовлетворение и крепко  обняла
сына.
   - Весь в меня! - гордо сказала она.
   Обнимая задремавшего Вульфа,  волшебница  сидела,  ожидая,  когда  к  ней
вернутся силы. Чайм лежал на дне лодки, по-прежнему спеленутый  заклинанием,
и Ориэлла боялась его снимать. Она понимала, что после таких ран  никому  не
удастся выжить.
   "Если бы Жезл не утратил своей силы! - с отчаянием подумала она. -  Тогда
у меня была бы  хоть  призрачная  надежда.  А  так...  Неужели  это  и  есть
наказание за убийство солдат в Академии?" - Волшебница  нащупала  за  спиной
Арфу. Не обладает ли этот Талисман способностью к врачеванию?
   Наблюдая за ней, Гринц прочел ее мысли.
   - Он умирает?
   Ориэлла кивнула и через силу ответила:
   - Да, он умрет.
   Окровавленное лицо Эфировидца исчезло за пеленой слез. Ориэлла  вспомнила
их первую встречу в ксандимском селении, где она  была  узницей.  Вспомнила,
как они путешествовали вместе на крыльях ветров. Вспомнила, как  он  показал
ей Палату Ветров, вспомнила, как он превращался для нее в коня, нарушая  при
этом обычаи своего народа...  Вспомнила,  как  с  помощью  магического  щита
спасла ему жизнь во время восстания.
   И теперь она должна попытаться. О боги, только бы я сумела ему помочь! Не
заставляйте Чайма расплачиваться за мои  ошибки!  Ориэлла  набрала  в  грудь
побольше воздуха и сняла заклинание.
   Чайм вскочил, как распрямившаяся пружина, едва  не  перевернув  лодку,  и
заорал:
   - Не надо! Ничего не надо делать! Со мной все  в  порядке!  Со  мной  все
хорошо!
   Ориэлла уставилась на него с разинутым ртом.  Ужасные  раны  исчезли  без
следа, и даже пятен крови на одежде не осталось. Через  несколько  мгновений
Ориэлла закрыла рот, но дар речи еще не  совсем  к  ней  вернулся.  К  своей
досаде, она обнаружила, что по щеке у нее ползет  слеза,  и  закусила  губу,
чтобы не разрыдаться.
   - О боги, что я наделал! - пробормотал Чайм и смущенно  отвел  взгляд.  -
Прости меня, Ориэлла. Я не хотел доставлять тебе горе. Это  была  иллюзия  -
единственное, что я успел придумать, чтобы спасти свою шкуру. Когда  солдаты
догадались, что чудовище не настоящее,  я  создал  другого  фантома  -  себя
самого. Мне надо было отвлечь их от Искальды и Шианната. - Он улыбнулся. - И
получилось весьма убедительно. Солдаты набросились на иллюзию, забыв о  моих
соплеменниках. - Улыбка  исчезла  с  его  лица.  -  Спрятавшись  за  изгибом
туннеля, я смотрел, как меня убивают, и, должен признаться, это было  отнюдь
не самое светлое впечатление в моей жизни.
   - Представь себе, в моей тоже, - проворчала Ориэлла.
   - Самым сложным, - продолжал Чайм как ни в чем не бывало, - было  создать
иллюзию ран и сгустить  воздух,  чтобы  солдаты  не  подумали,  будто  рубят
пустоту. Не думаю, чтобы все получилось именно так, как я хотел, но  в  пылу
схватки на детали никто не обратил внимания. - Он пожал плечами. - Когда они
ушли, я выглянул из своего  укрытия  и  понял,  что  к  берегу  мне  уже  не
пробиться. Я посмотрел на  фантом  -  он  выглядел  так  натурально,  что  я
подумал: кому придет в голову убивать человека дважды? Поэтому я его рассеял
и лег на его место, создав иллюзорные раны и кровь. А ты замуровала  меня  с
такой скоростью, что я и рта не успел открыть. Ориэлла, мне очень стыдно.  Я
знаю, как тебе было тяжело.
   Волшебница недоуменно покачала головой. Гнев ее уже рассеялся, но она  до
сих пор не могла поверить в случившееся.
   - Чайм, - вежливо сказала она,  -  ты  самый  настоящий  ублюдок.  -  Она
занесла руку, чтобы отвесить ему пощечину, но вместо этого почему-то повисла
у него на шее. - О боги, что я из-за тебя пережила!
   Он обнял ее - сначала слегка, а потом крепче. Ориэлла склонила голову ему
на плечо и закрыла глаза, чувствуя себя невыразимо счастливой. Через  минуту
волшебница и Эфировидец уже крепко спали, обнявшись, на дне шлюпки.

***

   Гринц, не очень умело, но зато энергично работающий веслами, посмотрел на
своих пассажиров и с горечью усмехнулся.
   - Спасибо тебе, дорогой Гринц, что ты греб всю  ночь,  как  проклятый,  -
пробормотал он. - Мы тебе очень признательны.
   Можно подумать, только они устали! Он положил весла и свернулся калачиком
между Морозом и Вульфом.  Погода  тихая,  и  ничего  не  случится,  если  он
вздремнет час-другой... С этой мыслью  он  провалился  в  глубокий  сон  без
сновидений.

Глава 24

ЦИТРА И ЭЙРИ

   Элизар расхаживал по веранде своего дома, и  половицы  скрипели  под  его
тяжелыми башмаками. Было еще только раннее утро, но он считал,  что  супруге
неплохо бы поторопиться. Одни боги знают, почему женщины  по  любому  поводу
обожают долго наряжаться.
   - Нэрени, когда же ты наконец? - заорал он в окно. - Церемония начинается
в полдень, у нас "не так много времени.
   Ответа он  не  получил.  Потоптавшись  еще  немного,  Элизар  раздраженно
вздохнул:
   - Во имя Жнеца, что она там так долго возится?
   - Наставник, не пора ли вам отправляться? Все уже  ждут.  -  Джарв,  весь
потный и раскрасневшийся от ходьбы, подошел со стороны сада. После  ранения,
полученного в Битве в Лесу, он оставил военную службу и за  минувшие  десять
лет успел отрастить солидный животик. - До нового дворца неблизко, и...
   - Сколько раз тебе повторять - это не дворец! - рявкнул Элизар.
   - Ну хорошо, хорошо, а как же тогда  мне  его  называть?  -  с  неменьшим
возмущением возразил Джарв. - Вот ты - правитель Лесного Края, король, одним
словом, хоть и называешь себя наставником. Твой  новый  дом  -  это  большое
каменное здание, где будет жить правитель, - другими словами, дворец.  Если,
конечно, ты собираешься туда переезжать. Я вижу, вы еще не готовы.
   - Я-то  готов.  -  Элизар  с  пренебрежением  доказал  на  свое  парадное
облачение, - В этом шутовском наряде, который вы  с  Нэрени  заставили  меня
напялить, я боюсь даже присесть и выгляжу как шкатулка какой-нибудь шлюхи.
   - Ты выглядишь великолепно, - заверил его Джарв. - Совсем  как  настоящий
ко...
   - Еще раз от тебя это услышу - заколю вот этим  разукрашенным  ножом  для
масла, который вам с Нэрени и Небесным  Народом  почему-то  угодно  называть
мечом. - Элизар покосился на золотой эфес, инкрустированный драгоценностями.
- Могу тебя заверить, что это будет долгая и мучительная  смерть,  -  мрачно
добавил он.
   - Ты просто волнуешься, - хихикнул Джарв. - На-ка глотни. - Он  отстегнул
от пояса серебряную фляжку. - Это тебе поможет; Новый рецепт Усталы. Выпьешь
чуть-чуть - и мир сразу преображается. А я пока потороплю Нэрени.
   - Нет, я сам. - Элизар отхлебнул из фляжки и вернул ее  Джарву.  -  А  ты
ступай во дво.., в новый дом и скажи Амалии, что мы скоро будем.
   Джарв, то и дело прикладываясь к фляжке,  пошел  выполнять  поручение,  а
Элизар остался ждать Нэрени на пороге дома, где они  прожили  десять  лет  с
того момента, как была основана Цитра.
   Элизар гордился делом своих рук - и недаром.  Поначалу  здесь  было  лишь
несколько убогих лачуг, жавшихся друг к  другу  как  испуганные  малыши,  но
потом жителей прибавилось. Первопоселенцы -  солдаты  и  слуги  злосчастного
принца Харина - выслали в Тайбеф опытных воинов, которые  разыскали  там  их
друзей и родных, а потом и другие люди, уставшие от порядков  кизин,  начали
переселяться в Эйри. Ныне ее население насчитывало  триста  двадцать  девять
человек. Кизин Сара, объявив себя регентшей,  занялась  наведением  порядка,
безжалостно истребляя всех недовольных, но Цитру  она  не  трогала:  видимо,
пример Ксианга, погибшего в Лесной Битве, служил ей предостережением.
   Помимо разгрома Ксианга, для Цитры был очень важен тот день, когда Финч и
Петрель, крылатые  посланники  Небесного  Народа,  тоже  решили  основать  в
близлежащих горах свою колонию. Оба поселения  активно  взаимодействовали  и
достигли такого процветания, которого им никогда бы не добиться  поодиночке.
- Эйри, поселение крылатых людей, находилась на  ближайшей  к  Лесному  Краю
горной вершине. В отличие от выходцев из Казалима там сразу  начали  строить
каменные дома, хотя у подножия гор лесов было  навалом.  Элизар  отправил  в
помощь им своих каменщиков и рудокопов,  а  Небесный  Народ  взамен  помогал
обычным людям валить деревья и перетаскивать бревна. Казалимцы разбивали для
Небесного Народа виноградники на плодородных склонах, а  крылатые  следопыты
высматривали в лесу дичь для охотников Элизара. Его поселение -  а  Цитра  в
переводе с казалимского значит "свобода" - росло, на вырубках были распаханы
поля, а Небесный Народ занялся скотоводством, меняя мясо и шерсть и на  хлеб
с полей Элизара, и на рыбу из равнинных рек.
   Предаваясь воспоминаниям, Элизар  забыл  о  времени  и,  только  случайно
взглянув на солнце, увидел, что оно уже почти в зените. О боги, да  чем  там
занимается Нэрени! Он ворвался в дом и заорал:
   - Нэрени! Нэрени! Пора идти - мы же опаздываем! Проклятие,  да  куда  она
подевалась?
   Б спальне ее не было. Элизар заглянул на кухню и обнаружил  жену  там.  В
новом красном платье, вынаряженная как королева, она сидела на столе, свесив
ножки, и горько плакала. Он подскочил к ней и взял ее за руки.
   - Что с тобой, Нэрени? Что случилось? Нэрени поглядела на него и заревела
еще сильнее.
   - Я не хочу никуда идти, - сказала она сквозь слезы. - Это наш дом,  и  я
его люблю! Мы были здесь так счастливы!
   Элизар вздохнул:
   - Но, Нэрени, ведь новый дом гораздо больше и лучше. Ты же сама  все  уши
нам прожужжала о том, как там будет прекрасно. Плотники и столяры  трудились
не покладая рук, чтобы тебе угодить, - потому что они любят тебя, Нэрени.  А
этот дом пригодится еще кому-нибудь.  -  Он  помолчал.  -  Пойдем,  дорогая.
Всегда тяжело сниматься с насиженного места, но нам ведь с тобой не впервой.
Когда мы  ушли  с  Ориэллой  из  Тайбефа,  -  и  посмотри,  как  славно  все
получилось.
   Нэрени выжала из себя улыбку.
   - Все  правильно  ты  говоришь.  Просто  с  этим  домом  связано  столько
воспоминаний...
   - Воспоминания ты возьмешь с собой, - ласково  ответил  ей  Элизар.  -  А
представь, сколько новых чудесных воспоминаний будет связано у тебя с  новым
домом.
   Нэрени кивнула и спрыснула со стола.
   - Я знаю, - улыбнулась она. - Конечно, ты прав, Элизар. Сейчас  я  только
умоюсь... - Ее слова заглушил топот конских копыт во дворе.
   Элизар засмеялся:
   - Сдается мне, я знаю, кто это может быть. Нэрени мигом забыла про слезы.
   - О нет! - воскликнула она. - Только не это! Элизар подошел  к  окну.  По
пыльной садовой дорожке неслась вороная лошадь с маленьким, одетым в  белое,
седоком. Всадник осадил ее прямо перед домом и соскользнул с седла.
   - Мама, папа, ну где же вы? Вы что, никуда не собираетесь?
   - Мы здесь, мое сокровище. - На лице его сама собой возникла улыбка. Этот
ребенок был прощальным подарком Ориэллы, но только не  сын  и  наследник,  о
котором Элизар всегда мечтал, а дочка, которую он обожал и боготворил.
   - Амалия! - закричала Нэрени, когда стройная темноволосая девочка вошла в
кухню. - Что ты вытворяешь?! - Она схватила дочь и принялась  отряхивать  ее
белое парадное платье. - Ив кого  ты  такая  уродилась!  Ведь  два  раза  же
повторила: не вздумай лезть в грязь! - Неизвестно, что  хотела  ответить  на
это Амалия, так как Нэрени взяла полотенце и принялась оттирать  ей  щеки  и
лоб. - Скакать одной по пыльной дороге! Тут  звери  кругом!  Как  ты  будешь
замуж выходить, прямо не знаю...
   - Нэрени, - мягко вступился Элизар, - девочке всего десять лет. Ну  какие
тут мужья...
   - Не смеши меня, Элизар! - накинулась Нэрени на него.  -  Эта  девочка  -
твоя наследница, и ей пора уже думать  о  будущем.  -  Она  быстро  расплела
Амалии косу и прошлась гребешком  по  ее  длинным  пышным  волосам.  Девочка
сморщилась, но, с гордостью отметил Элизар, не заплакала.
   - Ну вот. - Нэрени снова заплела ей косу и, повернув дочку лицом к  себе,
крепко обняла. - Теперь ты  снова  красивая.  Смотри  мне,  -  добавила  она
строго. - Только попробуй посадить на себя хоть одну пылинку - я тебе  такое
устрою! Ты меня поняла?
   - Да, мама, - послушно протянула Амалия и озорно переглянулась с отцом.
   - Поехали, нельзя заставлять людей ждать, - сказала Нэрени, приняв важный
вид. - Из-за вас, я чувствую, мы никогда из дому не выйдем!
   - Перестань болтать, женщина, и ступай наконец на улицу!  -  не  выдержал
Элизар, и все семейство дружно направилось к лошадям,  ожидающим  в  глубине
сада.

***

   Черная Птица со своим супругом, Петрель, Финч и много других людей, как с
крыльями, так и без, стояли на террасе перед  новым  домом  Элизара.  Кондор
тихонько толкнул жену в бок.
   - Улыбнись, моя дорогая. Люди смотрят.
   - Пусть себе смотрят, - ответила Черная Птица. - Какое мне до этого дело?
И вообще, почему я обязана восхищаться дворцом  Элизара,  когда  только  что
лишилась целого царства?
   Кондор бросил на нее один из тех взглядов, которые всегда выводили ее  из
себя, - словно сокрушался о том, что женился на дурно воспитанной  маленькой
девочке, чье поведение оставляет желать много лучшего.
   - Нэрени - твоя подруга, - строго сказал  он.  -  Она  была  тебе  род