мнил, как тот в свое время травил его, и на мгновение даже замедлил
шаги, но тут же справился с собой. Прошло то время, когда он  мог  позволить
себе бояться Галдруса и ему подобных. Чайм вовсе не хотел потерять уважение,
которым с недавнего времени стал пользоваться у соплеменников.
   - Где обещанный новый вождь, чужестранец?! - орал Галдрус на  Паррика.  -
Вот уже три дня, как минуло затмение луны, а ты и не чешешься! Мы больше  не
хотим тебя!
   Толпа дружно подхватила эти слова.
   - Ты привел к нам врагов. Черных призраков и крылатых!
   - Ты осквернил нашу твердыню погаными волками и чужеземными колдунами!
   - Ты снюхался с изгоями!
   - Ты наложил заклятье на настоящего Хозяина Табунов!
   - Нам нужен Фалихас!
   Ксандимцы, стоявшие впереди, начали скандировать:
   - Верни нам Фалихаса! Свободу Фалихасу! Паррик пытался  что-то  ответить,
но его заглушал рев толпы. Чайм побежал быстрее, и, когда один из ксандимцев
обернулся и увидел его, Эфировидец понял свою ошибку.
   - Вот он, этот Эфировидец!
   - Это он снюхался с чужестранцами!
   - Это он во всем виноват!
   Некоторые из ксандимцев, предводительствуемые  Галдрусом,  отделились  от
толпы и кинулись к Чайму. Лица их были искажены злобой, и Чайм похолодел  от
страха. Все существо его стремилось к бегству, но все же он не стал убегать.
Знакомство с Басилевсом и встреча  с  чужестранцами  в  корне  изменили  его
жизнь. Он научился не бежать, а бороться.  Поймав  порыв  ветра,  Эфировидец
создал странного и отвратительного демона.
   Но это была ошибка! Галдрус и кое-кто из его приятелей однажды уже видели
это страшилище. Тогда они пережили страх и унижение,  но  тем  сильнее  была
теперь их злоба. К тому же они знали: это лишь бесплотное  видение,  которое
не может причинить никакого вреда.
   Услышав испуганные крики, Галдрус завопил:
   - Не бойтесь! Это просто штучки Эфировидца. Он  вам  ничего  не  сделает.
Хватайте Чайма!
   Несколько человек бросились вперед, но, несмотря на  храбрые  призывы  их
предводителя, им  не  очень  хотелось  приближаться  к  страшному  призраку,
который  заслонял  от  них  Чайма.  Да  и  сам  хвастливый  Галдрус  малость
заколебался. На несколько мгновений Чайм  почувствовал  облегчение,  но  тут
кто-то  поднял  с  земли  камень  и  швырнул  в  Эфировидца.  Не  успел  тот
опомниться, как камни полетели один за другим: преследователи  нашли  способ
поразить его на расстоянии, и даже сумерки не мешали  им  попадать  в  цель.
Один из камней больно ударил его в плечо, и Чайм  вскрикнул.  Призрак  начал
уже таять, а это видение было единственным,  что  мешало  разъяренной  толпе
наброситься на Эфировидца и растерзать его... Он попытался придать  призраку
другое обличье, но тут еще один камень рассек ему лицо.  С  проклятием  Чайм
оставил своего демона на волю ветра и бросился наутек.
   Чайм бежал обратно в горы и чувствовал,  что  обезумевшая  толпа  вот-вот
настигнет его. Еще несколько камней ударили  ему  в  спину.  Тело  его  было
покрыто синяками, он задыхался, но страх подгонял несчастного Эфировидца,  и
Чайм молил богиню, чтобы  не  споткнуться  и  не  упасть  в  темноте.  Потом
очередной снаряд угодил ему в  голову,  на  мгновение  у  него  потемнело  в
глазах, и он упал. Чайм изо всех  сил  пытался  подняться,  но  его  мутило,
кружилась голова, руки и ноги плохо слушались. Сейчас они  его  настигнут...
Он уже видел их  злобные  физиономии  -  они  сами  были  похожи  скорее  на
призраков, чем на людей. Их руки уже тянулись к нему...
   ...И вдруг преследователи остановились,  словно  наткнулись  на  каменную
стену; но стена эта была прозрачной и отливала серебром, точно была  создана
из лунного света.
   Ориэлла опустилась на колени рядом с Чаймом. От Жезла Земли у нее в  руке
исходило изумрудное сияние - волшебница с помощью Талисмана Власти заслонила
Эфировидца  от  преследователей.  Ориэлла  обследовала  его  тело   чувством
целительницы, проверяя, нет ли переломов  или  внутренних  кровоизлияний,  и
положила руку Чайму на лоб. Боль прошла, и он снова смог  нормально  дышать,
но  сразу  же  почувствовал  какую-то  странную  сонливость.  Он  постарался
преодолеть ее, понимая, что опасность еще не миновала.
   - Тебе повезло, - грустно сказала Ориэлла, - если можно считать  везением
то, что тебя чуть не забили  камнями  эти  кровожадные  скоты.  Тебя  спасла
только темнота. - Она посмотрела на  дружков  Галдруса,  которые  безуспешно
пытались пробить невидимую серебристую преграду.
   - Мерзавцы! - возмущенно воскликнула волшебница и подняла руку. Невидимая
стена вспыхнула багровым пламенем, и клинки нападавших раскалились докрасна.
Галдрус со своей оравой  с  криками  отступили,  роняя  раскаленные  мечи  и
хватаясь за обожженные руки.
   - Это послужит им уроком! -  засмеялась  Ориэлла,  а  Чайм  вдруг  увидел
впереди какой-то странный свет и подумал,  что  удар  по  голове  не  прошел
даром. Потом он услышал нездешнюю музыку, столь прекрасную, что  у  него  на
глазах  выступили  слезы.  Но  еще  больше  был  поражен  Эфировидец,  когда
разглядел, несмотря на свое слабое зрение, что каждая нота этой музыки  была
видимой и сияла, словно маленькая звездочка.  И  при  звуках  этой  звездной
музыки Галдрус и его люди начали один за  другим  падать  на  землю,  словно
объятые сном.
   Удивительный свет стал ярче,  и  Чайм  увидел,  что  к  ним  приближаются
Паррик, Искальда, Шианнат и Анвар. Маг бережно нес Арфу Ветров  и  продолжал
играть на ходу.
   - Анвар! Что за великолепное зрелище! - Ориэлла убрала свой волшебный щит
и, раскрыв объятия, бросилась навстречу магу. Сияния Жезла и  Арфы  слились,
образовав великолепный серебристо-зеленый фейерверк, осветивший все вокруг.
   Паррик и его спутники отскочили в сторону.
   - Проклятие! - завопил кавалерист. - Поосторожней с этими штучками, а  то
мы все взлетим на воздух!
   Оба мага посмотрели друг на друга и расхохотались, и это было  последнее,
что слышал Чайм, перед тем как наконец погрузиться в сон.
   - Что ты с ними сделал? -  Ориэлла  показала  на  ксандимцев,  неподвижно
лежавших на земле. Анвар улыбнулся.
   - Вывел их из времени с помощью Арфы. Я и сам не  знал,  что  так  хорошо
получится. Возможно, это потому, что она долго находилась у Кейлих, на Озере
Вечности. То же самое я сделал с толпой, которая осталась у крепости. Но это
- только временное средство. Ксандимцы, которые не присоединились к  мятежу,
отнюдь не в восторге. Нам надо побыстрее как-то разрешить эту задачу.
   Паррик неожиданно бросил на него злой взгляд.
   - Это моя забота. Я ведь Хозяин Табунов, в конце концов!
   Ориэлла с удивлением поглядела на начальника кавалерии.
   - Что это на тебя нашло? - спросила она. - Это - наша общая забота,  если
мы хотим рассчитывать на помощь ксандимцев. Однако придется поломать голову,
и лучше всего  спросить  совета  у  Чайма.  -  Она  наклонилась  над  спящим
Эфировидцем. - Бедняга! Я и не думала, что они его так ненавидят.
   - Ксандимцы, как и все люди: неизвестное может испугать их до безумия,  -
вставил Анвар, и Ориэлла заметила, что при  этом  он  поглядел  на  Паррика.
Похоже, в ее отсутствие что-то произошло между ними. Видно,  за  ними  нужен
глаз да глаз. Однако решение этого вопроса придется пока отложить.
   - Я надеюсь, вы не собираетесь оставить беднягу на всю  ночь  на  влажной
земле? - резко спросила она. - Помогите мне перенести его в крепость!  Когда
ему станет лучше, мы вместе подумаем, как выйти из создавшегося положения.
   Анвар поморщился.
   - Легче сказать, чем сделать! К тому же это не единственная наша  забота,
Ориэлла. Я как раз шел сказать тебе, что случилось. Не только Чайм нуждается
сейчас в целителе, еще и Элевин... Не знаю, что с  ним  случилось,  но...  -
Анвар махнул рукой, видимо, не находя нужных слов.  -  Лучше  скорее  пойдем
туда, сама все увидишь.

***

   Старый мажордом умирал. Ориэлла поняла это,  едва  войдя  в  комнату.  Он
неподвижно лежал  на  постели.  Лицо  его  было  очень  бледным,  а  кожа  -
прозрачной. И, взглянув  на  него,  Ориэлла  похолодела.  Грудь  его  тяжело
вздымалась, и дыхание было хриплым. Так как Ориэлле уже случалось  бывать  в
царстве Смерти, она сразу почувствовала, что Жнец Душ  здесь,  скрывается  в
тени, ожидая своего часа. С трудом она заставила себя действовать.
   - Зажги свет, - велела она Анвару, - и прикажи принести побольше факелов.
   - Вот это верно, мой мальчик, и сделай это поскорее. Я не  различаю  даже
своих пальцев, когда подношу руку к глазам.
   Оба мага разом обернулись на этот старческий голос. Ориэлла услышала, как
ахнул Анвар. Эту фразу Элевин, бывало, любил  повторять  в  Академии,  когда
хотел, чтобы медлительные  слуги  поскорее  зажигали  лампы.  Анвар  покачал
головой. Если душа Элевина настолько погрузилась в прошлое, дело плохо.
   В комнату вошли Паррик и Сангра.
   - Что с ним? - спросил начальник кавалерии. - Вчера  он  чувствовал  себя
неплохо, по крайней мере не хуже, чем всегда.
   - Ему стало намного лучше после того, как Чайм исцелил  его,  -  вставила
Сангра.
   Анвар подкинул дров в огонь, а Ориэлла опустилась  на  колени  у  постели
старого слуги, вглядываясь в его лицо при тусклом свете  каминного  пламени.
Паррик и Сангра о чем-то тихо  говорили  между  собой.  Элевин  поглядел  на
волшебницу.
   - Госпожа, - проговорил он, - скажите им, чтобы не шептались. Я не люблю,
когда шепчутся.
   - Хорошо, хорошо, Элевин, они больше не будут, - успокоила  его  Ориэлла,
Ее чувство целительницы подтвердило то, о чем она и  так  уже  догадывалась.
Волшебница могла исцелять болезни или залечивать раны, но  ничего  не  могла
поделать со старостью и отчаянием. Старый слуга перестал бороться за  жизнь.
Долгие месяцы он мужественно переносил болезнь и лишения, но  теперь  что-то
окончательно  сломило  его.  Ориэлла  не  могла  проникнуть   сквозь   тень,
омрачающую его душу, и понять, что же с ним случилось.
   - Что с тобой, Элевин? - прямо спросила она. -  Ты  прошел  такой  долгий
путь - почему же теперь ты решил сдаться?
   - Госпожа, прошу, не сердись на меня,  -  прошептал  старик.  -  Я  очень
устал. Хватит с меня борьбы. Я хочу отдохнуть. - Он  отвернулся,  и  Ориэлла
вздрогнула, проследив его взгляд.  Он  смотрел  туда,  где  еще  раньше  она
заметила зловещий силуэт Жнеца. Волшебница покачала головой.
   - Он очень тяжело переживал смерть Мериэль, - прошептал ей на ухо  Анвар,
опускаясь рядом с ней на колени. Он сам тяжело переживал то, что случилось с
Элевином. - Ориэлла, прошу тебя, помоги ему, если можно! Неужели нет никакой
надежды? - умоляюще спросил он, и она  вспомнила,  с  какой  любовью  Анвар,
тогда еще слуга, и старый мажордом относились друг к другу в Академии.
   - Ты ведь был с ним сегодня целый день, - сказала она возлюбленному. - Он
все время чувствовал себя так же? Ведь что-то же должно было  подорвать  его
силы?
   В глубине души Ориэлла считала, что дело безнадежное,  но  ради  любимого
должна была постараться что-то сделать. Анвар взял руку Элевина в свою.
   - Он много говорил о Мериэль.., а потом вдруг стал каким-то очень  тихим,
и, хотя мы беседовали о чем-то, видно было, что мысли его далеко.  Потом  он
стал жаловаться на усталость, лег в постель, а мне не удалось уговорить  его
встать... Знаешь, Ориэлла, я уже видел это раньше, - горько сказал Анвар.  -
Такое уже было с моим дедушкой в ту зиму, когда  ты  появилась  в  Академии.
Тогда он тоже как будто сдался. Но тогда это длилось несколько недель, а  не
несколько часов...
   Тут дверь  отворилась,  и  в  комнату,  прихрамывая,  вошел  Чайм.  Когда
Эфировидца отнесли в его комнаты, он еще спал, и Ориэлла  считала,  что  ему
следовало бы подлечиться, пока есть возможность.
   Эфировидец подошел к постели больного и резко спросил:
   - Почему не послали за мной? Я ведь тоже кое-что сделал для старика. - Он
проследил за взглядом Ориэллы, и волшебница поняла, что Чайм увидел в темном
углу то же, что и она. Вздрогнув, он замолчал.
   - Хорошенько позаботься о своей госпоже, Анвар, - заговорил вдруг Элевин.
- Ты оказался молодцом, чего  от  тебя  никто  не  ожидал,  кроме  меня.  Ты
оправдал мое доверие, и я горжусь тобой.  Горжусь  тобой  больше,  чем  могу
гордиться собой, - пробормотал старый слуга.  -  Мериэль  была  больна,  она
ничего не могла с собой поделать. Смерть Финнбарра перевернула ее. Я  должен
был присматривать за ней, заботиться о ней. Это было все, что я мог  сделать
после того, как изменил Миафану... - На глазах старика выступили слезы. - Но
я подвел ее, - прошептал он. - Я их всех подвел...  Стар  стал,  слаб  стал.
Простите меня... - Это были его последние слова.
   - Старый дурень! - закричал Анвар в гневе и  горе  и  ударил  кулаком  по
постели. - Да все они вместе взятые не стоили твоей преданности!
   Ориэлла взяла его за руку.
   - Долг был смыслом жизни Элевина, - тихо сказала она. - Семьи у  него  не
было, и вся жизнь для него сосредоточилась на Академии. Долг  и  верность  и
были его жизнью. Я думаю, только  они  и  поддерживали  его  в  эти  тяжелые
месяцы. Когда же он решил, что не смог выполнить свой долг... - Она печально
покачала головой. - Бедный Элевин!
   Чайм закрыл лицо руками. Паррик обнимал плачущую Сангру. Ориэлла и  Анвар
прижались друг к другу.  Все  они  горевали  об  Элевине.  Ориэлла  украдкой
посмотрела в тот угол, где она видела Владыку Мертвых, но там уже никого  не
было. На этот раз его жертва не ускользнула. Долгая, верная служба сменилась
для Элевина вечным покоем.

Глава 10

СКВОЗЬ КРИСТАЛЛ

   В кухне Академии, на видном месте, висела полка, а на ней  лежали  восемь
шаровидных кристаллов, каждый из которых  излучал  в  свое  время  лишь  ему
одному присущий свет. Такие же  кристаллы  хранились  на  полках  в  прежнем
помещении слуг, а также - в двух сторожках на пути от выхода из Академии  до
реки. Но теперь пять из них не засветятся никогда, и их хозяева - маги - уже
больше не передадут через них приказы и повеления.
   Джанок вспомнил об этих кристаллах, когда  обходил  кухню,  проверяя,  не
бездельничает ли кто из слуг. Старший повар задумчиво смотрел на  магические
шары. Всего два дня назад погас пятый,  лиловый  кристалл.  Значит,  госпожа
Мериэль тоже приказала долго жить. Немного же их осталось!  Хозяева  Джанока
начали уходить из жизни.
   В отличие от других жителей Нексиса Джанок не питал  особой  ненависти  к
Волшебному Народу. Да  и  с  чего,  собственно,  когда  они  обеспечили  ему
довольно удобное существование? Если пища для магов была обильной, вкусной и
подавалась по первому требованию, то  их  совершенно  не  интересовало,  как
управляет кухней старший повар, и он чувствовал себя  там  царьком.  Но  чем
меньше оставалось магов, тем  больше  у  Джанока  появлялось  оснований  для
беспокойства.
   А беспокоили Джанока три вещи.
   Во-первых, как ему сохранить свою  маленькую  власть  над  слугами,  если
такая же судьба постигнет и Миафана с Элизеф?
   Во-вторых, надолго ли хватит действия сберегающих заклинаний,  с  помощью
которых маги сохраняли продукты? Если удастся прибрать к рукам их запасы, то
в такое голодное время он сможет получить за них все, что угодно.
   И в-третьих... Джанок нахмурился, глядя  на  зеленый  кристалл.  Он  едва
мерцал - значит, хозяйка очень далеко отсюда. Джанока это вполне устраивало.
Из-за этой самой "госпожи Ориэллы" Анвару удалось избавиться  от  кухни,  да
еще и выбиться, можно сказать в  люди.  Вдобавок  и  Миафан  сурово  наказал
старшего повара за то, что тот не углядел  за  сбежавшим  Анваром,  которого
Верховный Маг почему-то ненавидел. Но вот с недавних пор Джанок заметил, что
свет внутри кристалла стал  ярче,  и  значит,  хозяйка  его  приближается  к
Нексису. Именно это и беспокоило  Джанока.  Когда  она  включается  в  игру,
никогда нельзя предвидеть, чего от нее ожидать.
   Как раз в этот момент один из  кристаллов  озарился  серебристым  светом,
который,  как  обычно,  стал  то   вспыхивать,   то   гаснуть.   Пробормотав
ругательство, старший  повар  неохотно  потянулся  к  нему.  Госпожа  Элизеф
никогда не отличалась добрым нравом, но  в  последнее  время  она  сделалась
такой злобной, что старший повар стал опасаться ее вызовов. Но заставлять ее
ждать было ни в коем случае нельзя.  Джанок  сжал  в  руке  кристалл,  чтобы
вызвать к жизни заключенную в нем силу, а затем положил  обратно  на  полку.
Серебристое сияние окутало кристалл, и перед Джаноком возник образ Элизеф.
   Джанок принял подобострастную позу.
   - Чем могу служить, госпожа?
   - Большим усердием!  -  заорала  на  него  Элизеф.  -  Как  ты  осмелился
заставлять меня ждать, смертный?
   - Прошу прощения, госпожа, - с поклоном ответил  старший  повар,  хотя  и
знал: когда она в таком настроении, извинения только еще больше  выводят  ее
из себя. - Как я могу загладить свою вину?
   Элизеф пристально посмотрела на него, словно ища, к чему прицепиться, но,
к облегчению Джанока, видимо, не нашла.
   - Мне нужна Инелла, - объявила волшебница. - Эта  маленькая  негодница  у
тебя?
   - Увы, госпожа. Я с утра ее  еще  не  видел.  -  Джанок  с  трудом  скрыл
ликование, увидев, как нахмурилась Элизеф. Он  уже  давно  ждал,  когда  эта
девка натворит что-нибудь.
   - Ну так чего ты тут стоишь и  ухмыляешься,  болван?  Пойди  найди  ее  и
пришли ко мне, да не вздумай заниматься этим целый день!
   Прежде чем Джанок успел открыть рот, Элизеф  исчезла  и  кристалл  погас.
Чувствуя, что старший повар не в духе, кухонные слуги, которые  с  интересом
подслушивали его разговор с волшебницей, поспешно  начали  чистить,  резать,
скрести и греметь посудой, мешая ему сосредоточиться.
   - Тише! - заорал Джанок. Можно подумать, у него мало  дел,  чтобы  полдня
искать проклятую служанку.
   Потом вдруг его настроение улучшилось. Если Элизеф недовольна Инеллой, то
она, конечно, накажет девчонку, но и сам старший повар вполне может  влепить
ей пару оплеух, что ему давно уже хотелось сделать,  но  он  опасался  гнева
хозяйки. Джанок усмехнулся. Инелла, пользуясь  покровительством  волшебницы,
была строптивой и непокорной, а это роняло его, Джанока, авторитет в  глазах
младших слуг. Но теперь наконец он сможет отомстить ей. Тут не так уж  много
мест, где можно спрятаться. Он ее живо отыщет.

***

   Во многие кладовые, что примыкали к кухне или находились под ней, слуг не
допускали, потому что еда, которая там хранилась, была выведена  из  времени
Волшебным Народом. Так что если остальной Нексис голодал  во  время  тяжелой
зимы, вызванной Элизеф, то на обитателях Академии это никак не  сказывалось.
Причем припасы, хранившиеся в Академии,  нельзя  было  ни  взять  силой,  ни
украсть, даже если бы кто-то и осмелился на это: заклинания магов не  только
сохраняли продукты, но и не позволяли никому из смертных взять их  даже  при
крайней нужде.
   В кладовую, где отсиживалась Занна,  попасть  было  нелегко,  особенно  в
темноте, и это  служило  хотя  бы  временной  защитой  от  злобы  Джанока  и
жестокости магов. У Занны до сих  пор  болели  все  кости  после  того,  как
старший повар поколотил ее,  когда  поймал  в  большой  библиотеке.  Правда,
госпожа Элизеф в гневе способна  причинить  гораздо  худшую  боль,  даже  не
пошевелив пальцем.
   После того, как Элизеф отпустила ее на ночь, девушка решила спрятаться  в
кладовой, куда вход слугам не был запрещен. Занна не  хотела  попадаться  на
глаза Джаноку. Теперь, когда хозяйка недовольна ею, он может обижать девушку
безбоязненно. Жаль, что она вела себя с ним так неосторожно. Ну, по  крайней
мере здесь она на какое-то время в безопасности.  Правда,  утром  она  снова
окажется во власти старшего повара. Занна с горечью  подумала,  что  надежды
помочь отцу тают на глазах. Вот и опять ее постигла неудача.
   Еще недавно Занна была уверена, что ей удастся  освободить  отца.  Ваннор
ухит