тебя  неустанное
созерцание? Эйлин нахмурилась:
   - Нет, не утомило, Владыка. Для меня это единственный способ узнать,  что
происходит во внешнем мире. Но я  страдаю,  ибо  вынуждена  лишь  созерцать,
вместо того чтобы, как я того страстно желаю, быть там, где  так  нужна  моя
помощь.
   Хеллорин, услышав в голосе ее сдерживаемые слезы, устремил на  волшебницу
взгляд своих похожих на звезды глаз.
   - Но, кажется, это не единственная причина твоих  страданий?  Что-то  еще
гнетет тебя, Эйлин, не так ли? Фея Озера кивнула:
   - В твоем магическом окне я вижу  долину,  вижу  Нексис  и  все  северные
земли, но нигде я не вижу Ориэллы! Изо дня в день я напрягаю волю, устремляю
мысли к дочери, но нигде не могу ее найти. - Она всхлипнула. - Я сижу здесь,
в Запредельном Мире, как в клетке, и даже не могу узнать: жива  ли  она?  Но
ведь если ее нигде нет - значит, она умерла?
   Волшебница зарыдала, и сердце Владыки Лесов  преисполнилось  сострадания.
После того, как не стало Адрины из рода магов, матери д'Арвана, печаль  была
постоянной спутницей Хеллорина, и он понимал, что творится в  сердце  Эйлин.
Владыка Фаэри положил руку ей на плечо.
   - Мужайся, - сказал он. - Быть может, твои страхи напрасны.  Если  ты  не
видишь в окне образа своей дочери, это скорее всего значит лишь то, что  она
отправилась за океан, в южные земли.
   Эйлин вздрогнула.
   - Что?! - вскрикнула она, негодующе глядя на него. - Ты  хочешь  сказать,
что это твое дурацкое окно не показывает того, что делается за морем?
   Хеллорин с трудом удержался  от  улыбки:  его  позабавил  этот  внезапный
переход от огорчения к гневу и то, как быстро она позабыла про любезный тон.
Немного же нужно народу магов! Но как она в эту минуту напоминает Адрину!
   - А ты хочешь попробовать заглянуть туда? - тихо спросил он.
   Волшебница Земли покраснела.
   - Конечно, - ответила она, и тут же поправилась:
   - Я хочу сказать, конечно, нет! Откуда мне знать,  что  такое  эти  южные
земли?  Я  думала,  твое  окно  -  просто  обычное  магическое  зеркало,   я
сосредоточенно думаю об Ориэлле и, будь она хоть на краю земли, тут же  вижу
ее. - К изумлению Хеллорина, фея вдруг порывисто обняла его, смеясь и  плача
одновременно. - О  Боги,  у  меня  вновь  появилась  надежда.  Я  уже  почти
поверила, что...
   Уже много лет Хеллорина не обнимала ни одна женщина, ни из какого народа.
Потеряв Адрину, он и сам не стремился к этому. Эйлин поглядела на него, и их
глаза встретились; потом волшебница отвела взгляд.
   - Ответь мне, - произнесла она, и уху Владыки Фаэри  голос  ее  показался
неестественно напряженным, - отчего в твоем  окне  нельзя  увидеть  то,  что
происходит за океаном?
   - Соленая морская вода - помеха для  Древней  магии  Фаэри,  -  помолчав,
ответил Хеллорин. - И ваши предки, фея, использовали ее себе во благо, а нам
- во зло.
   - - Как так? - вновь нахмурилась она, и Хеллорин с досадой  подумал,  что
тревоги давно минувших дней могут омрачить их дружбу. Он вздохнул:
   -  Забудь  мои  слова.  Стоит  ли  сейчас  ворошить  древние   дрязги   и
несправедливости?
   - Я хочу знать! - резко ответила Эйлин и добавила уже мягче:
   - Если наши предки причинили вашему народу несправедливость, то кому, как
не их потомкам, исправлять содеянное? А ведь я - единственный маг, с которым
ты можешь поговорить...
   Поняв, что гнев волшебницы направлен не  на  него,  Хеллорин  собрался  с
духом и заговорил. Он рассказал ей то, о чем Фаэри никогда  не  рассказывали
магам: о том, каким был мир в незапамятные времена, пока не были еще созданы
Волшебные Талисманы и чародеи не добились господства над  другими  народами,
что владели Древней магией. С широко раскрытыми глазами  слушала  фея  Озера
его рассказы о могучих каменных гигантах -  Молдай,  живших  в  равноправном
союзе с Маленьким Народцем - гномами,  которые  ютились  по  склонам  гор  и
служили великанам глазами и ушами в этом мире.
   - И когда чародеи пожелали лишить Молдай силы, они  не  придумали  ничего
лучшего, как изгнать  гномов  в  северные  земли,  лишив  их  таким  образом
возможности общаться  с  Молдай,  жившими  на  Юге.  -  В  голосе  Хеллорина
зазвучала  горькая  усмешка.  -  И  решили  они,   что   будет   справедливо
использовать море для  этой  их  цели.  И  нашелся  некий  Молдан,  безумный
великан, который похитил Жезл Земли и использовал его волшебную силу,  чтобы
расколоть материк, отделив Север  от  Юга,  хотя  прежде  они  были  связаны
воедино. В тот черный день море затопило сушу, соединявшую страны  света,  и
многие погибли - и смертные, и маги.
   Эйлин нахмурилась:
   - Я этого не знала. Столь древние предания не вошли в нашу историю.
   Хеллорин горько рассмеялся:
   - Истинно говорят, что знания - это жизнь, и отвергающий  их  -  обречен.
Разве не знаешь ты, о  фея,  что  безумный  Молдан,  единственный  из  своих
северных собратьев, остался в живых? И разве тебе неведомо, что он и  поныне
живет, скованный чарами, в плену горы, на которой  Волшебный  Народ  воздвиг
свою цитадель?
   - Как? В Нексисе?! - ошеломленно воскликнула Эйлин. - О Боги, если Миафан
узнает...
   - Да, мы должны молить их, чтобы этого  не  случилось.  -  Верховный  Маг
однажды уже поставил мир  на  грань  гибели,  преступно  вызвав  из  небытия
Нихилим, а Молдан, безумный от природы и веками копивший злобу,  безусловно,
пожелает утолить жажду мести к заточившим его.
   Этот Молдан, все время, оказывается, находившийся где-то  под  Академией,
настолько пугал Эйлин, что она почла за лучшее переменить тему.
   - Ты сказал, что мои предки использовали море против Молдан, -  напомнила
волшебница, - но при чем же здесь Фаэри - Лесной Народ?
   Хеллорин пожал плечами:
   - Все очень просто. Когда Молдан  создал  море  на  месте  прежней  суши,
обнаружилось, что соленая вода служит препятствием  для  Древней  магии.  Но
после этой катастрофы чародеи убедились, что силы древних  существ  и  духов
стихий чересчур импульсивны и разрушительны,  чтобы  оставить  нас  в  вашем
мире.
   Они объединились и создали Волшебные Талисманы,  чтобы  изгнать  нас.  Но
этого им показалось мало, и в придачу они лишили нас наших скакунов. -  Лицо
Владыки Лесов озарилось грустной улыбкой.  -  О,  что  за  звери  это  были!
Сильные, полные огня, быстрые, крепкие, неукротимые в  битве!  Воистину  они
могли" обогнать ветер. - Хеллорин вздохнул,  погрузившись  мыслями  в  седую
древность. - Я помню, как зимой, при полной луне, мы  проносились  по  земле
как метеоры, а рядом - наши огромные псы, такие, как мой  Барод...  Смертные
прятали скот и дрожали в своих постелях во время нашей дикой охоты. Потерять
коней для нас значило потерять свободу. То ли маги это понимали, то  ли  они
хотели сами приручить наших коней.., как будто это можно сделать! Во  всяком
случае, они забрали их у нас и отправили за море - туда, где наша  волшебная
сила действовать не могла. Мы  едва  успели  наложить  последнее,  отчаянное
заклятие - и потеряли их навсегда.
   - А какое это было заклятие? - еле слышно спросила Эйлин.
   - Чтобы наши драгоценные скакуны не достались магам - да и смертным тоже,
- мы наделили  их  способностью  превращаться  в  людей.  Они  могли  -  да,
насколько мне известно, и поныне могут - менять облик по своей воле. Пока мы
в изгнании, у нас нет возможности вернуть их, да и  потом  могут  возникнуть
всякие трудности - ведь Фаэри не в состоянии пересечь море, да и кто знает -
может, сами они слишком сильно изменились  за  долгие  годы...  -  В  голосе
Владыки Лесов звякнул металл. - Поистине, Эйлин, если по милости  Волшебного
Народа  мы  навсегда  лишились  коней,  то  вам  не  хватит   веков,   чтобы
расплатиться за это!
   Этих слов, в которых  звучала  старинная  вражда,  оказалось  достаточно,
чтобы разрушить хрупкое единение, возникшее между волшебницей и  Хеллорином.
Эйлин поникла, и вечер вдруг показался ей невыразимо мрачным. Владыка  Лесов
тут же пожалел о сказанном, но было уже поздно.
   - Кстати, о расплате, Владыка, - нарушила гнетущее молчание  Эйлин.  -  Я
давно уже хочу кое о чем тебя спросить.
   Хеллорин с любопытством кивнул:
   - Спрашивай, о фея.
   - Помнишь, много лет назад я попросила тебя найти мою дочь и моего воина,
пропавших во время метели?
   - Да, фея, прекрасно помню - то была наша первая встреча.
   - Ты сказал тогда, что Фаэри ничего не делают даром... Ты сказал...
   - "Помни, что это не последняя наша встреча, - процитировал  Хеллорин.  -
Мы увидимся вновь, и тогда я потребую вернуть долг".
   Эйлин вздрогнула:
   - Но почему ты сказал именно это? И  откуда  ты  знал,  что  мы  увидимся
вновь? Ведь пожелай я нарушить слово, мне достаточно было бы просто  никогда
не вызывать тебя!
   - Однако ты и не вызывала, - мягко напомнил Лесной Владыка. - На сей  раз
меня призвал мой сын д'Арван.
   - Как бы то ни было, теперь я снова у тебя в долгу - ты спас  мне  жизнь.
Но не жестоко ли с твоей стороны держать меня в неизвестности? Как бы хорошо
со мной ни обращались, все-таки я пленница и не могу быть в покое, не  зная,
чего ты потребуешь от меня!
   Хеллорин вздохнул:
   - Я понимаю твое беспокойство. Эйлин. Рано  или  поздно  долг  возвращать
необходимо, наши законы не обойдешь. Я не  мог  пощадить  даже  собственного
сына  и  его  возлюбленную,  за  свою  помощь  обязав  их  неусыпно  хранить
Пламенеющий Меч. Но пока, увы, я и сам не могу сказать, что  потребуется  от
тебя. Это не жестокость, а просто словно часть моей судьбы, которую я еще не
могу предвидеть. Когда мы встретились впервые, я ненавидел Волшебный Народ и
даже не знал, что у  меня  есть  сын.  Ты  попросила  помощи,  и  сначала  я
намеревался использовать  тебя,  чтобы  отомстить  твоему  народу...  Но,  -
Хеллорин развел руками, - я не смог. Боюсь, что, когда  придет  время,  долг
потребую не я, а некая высшая необходимость.
   - Я поняла лишь одно, - с вызовом ответила Эйлин, - что в наших  с  тобой
отношениях очень мало доверия ко мне с твоей стороны и  никакого  доверия  к
тебе - с моей. - Она встала и, не оглядываясь, зашагала прочь.

***

   С тех пор как Миафан колдовством обратил ее  в  дряхлую  старуху,  Элизеф
постоянно мерзла. Вот и сейчас она сидела, закутавшись в плащ,  у  пылающего
камина, но хотя тело ее дрожало от  холода,  ненависть  волшебницы  росла  и
бушевала подобно  этому  пламени.  Элизеф  не  желала  более  влачить  столь
отвратительное существование.
   - Не думай, что выйдет по-твоему, Миафан! - проскрежетала  она  и  мутным
взглядом уставилась на роскошный белый  ковер,  усыпанный  осколками:  после
того, как Верховный Маг наложил на  нее  это  гнусное  заклятие,  волшебница
разбила у себя в покоях все зеркала.
   Осторожно, чтобы не пораниться, Элизеф нащупала на ковре свой посох. Руки
слушались плохо. Проклиная все на свете, она налила  себе  вина,  с  горечью
подумав, что пытается найти сомнительное утешение в пьянстве - а ведь именно
за это она в свое время беспощадно высмеивала Браггара.
   Браггар! Элизеф одним глотком осушила бокал и тут же снова его наполнила.
Маг Огня был глупцом и заслужил свою участь, однако почему же ей  так  часто
вспоминается его почерневшее от дыма лицо? Почему ее сухая  старушечья  кожа
словно наяву ощущает прикосновение его медвежьей лапы?
   "Браггар любил тебя! А кто полюбит тебя теперь, старая карга?"
   О ненавистная и неотвязная мысль! Элизеф задохнулась от ярости, и  бокал,
повинуясь  ее  магической  воле,  отлетел  к   стене,   а   рубиновое   вино
расплескалось по белой поверхности, словно густая кровь.
   - О Боги! - Элизеф закрыла лицо руками. - Встань! - Тут же  выругала  она
себя. - Поддавшись страху, ты упустишь свою единственную возможность.
   Взяв с полки другой бокал, Элизеф наполнила его и  стала  ждать,  сидя  у
камина. Он должен прийти с минуты на минуту. Он следит за ней,  и  если  она
хочет вернуть себе молодость, то должна быть готова к предстоящему поединку,
от которого зависит все.
   Внезапно, дверь распахнулась, со стуком ударившись о стену.
   - Ты, проклятая изменница! Чем это ты тут играешь, во имя Богов?
   Элизеф вскочила, лихорадочно соображая, как  вести  себя  с  разгневанным
Миафаном. Верховный стукнул кулаком по столу, и камни, заменявшие ему глаза,
засветились багровым светом - Даю тебе минуту, чтобы начать  восстанавливать
зиму в Аэриллии, иначе я испепелю тебя!
   Пришло время действовать! Усилием воли Элизеф уняла предательскую дрожь и
приняла беспечный вид.
   - Испепелишь? А что мне до этого? Не воображай, что  я  дорожу  жизнью  в
этой гадкой оболочке! Худшее, на что ты способен, ты уже сделал!
   - Ты  так  считаешь?  -  рявкнул  Миафан,  и  Элизеф  скорчилась,  словно
низвергнутая в преисподнюю. Пламя объяло ее,  и  кожа  начала  трескаться  и
задымилась. Волшебница сжала кулаки так, что кровь брызнула из-под ногтей, и
стиснула зубы, чтобы не закричать, потому что вопль разорвал бы ей рот.
   "Это лишь иллюзия, иллюзия, - уговаривала она  себя.  -  Но...  О,  какая
ужасная боль!"
   - Восстанови зиму! - донесся сквозь мучивший ее  кошмар  рев  Миафана,  и
Элизеф задрожала, борясь с искушением  повиноваться  этому  голосу:  ставкой
была вся ее  жизнь.  "Я  должна  выстоять,  должна!"  -  твердила  она,  как
заклинание, чувствуя, что вот-вот сдастся. О  Боги,  в  чьих  силах  вынести
подобные страдания? Разум ее помутился, дух метался,  пытаясь  вырваться  из
клетки сжигаемой заживо плоти - и вдруг что-то изменилось.
   Словно гигантская карусель закружила Элизеф, и зрение ее раздвоилось. Она
видела пламя, охватившее ее тело, видела  злорадную  ухмылку  Миафана  -  но
видела  все  это  как  будто  откуда-то  сверху.  Понимая,  что  ей   нельзя
отвлекаться на новые  иллюзии,  иначе  она  не  сможет  противостоять  боли,
колдунья закрыла глаза - и  внезапно  ее  осенило.  Если  даже  с  закрытыми
глазами она видит, что происходит внизу, значит,  ее  душа  сделала  попытку
покинуть бренное тело, чтобы избежать мучений! Старческий мозг почти забыл о
таком способе, но инстинкты сработали верно. Элизеф  громко  рассмеялась  и,
собрав последние силы, выскользнула из своей физической оболочки.
   О благословенное облегчение! Наслаждаясь прежде всего  отсутствием  боли,
волшебница  торопливо  восстанавливала  свои   внутренние   силы.   Внезапно
послышался яростный  вопль,  и  пламя  погасло.  Поглядев  вниз,  волшебница
увидела бледного от ярости Миафана, который стоял над ее бесполезным телом и
изрыгал проклятия.
   К Элизеф вернулась радостная уверенность. Ее душа была  не  старой  и  не
уродливой - она была молодой и сильной. О, если  бы  остаться  в  астральном
теле навсегда!.. Однако без мистической силы, получаемой такими, как Миафан,
через кровь смертных жертв, маги не могут долго существовать вне  их  земной
оболочки, и Элизеф уже чувствовала, что слабеет. Пора было возвращаться,  но
волшебница медлила: так приятно позлить Миафана, на глазах у  которого  тают
последние  шансы  на  восстановление  столь  необходимой  ему  зимы!  Элизеф
улыбнулась, удовлетворенная своей маленькой местью, но тут  же  содрогнулась
при мысли, что  снова  придется  возвращаться  в  тело  старой  карги.  "Это
ненадолго", - успокоила она себя и, закрыв  глаза,  нырнула  в  свою  земную
оболочку.
   Открыв глаза, Элизеф посмотрела на Миафана. Тот молчал, и  волшебница  на
мгновение подумала: хорошо бы все-таки вернуть ему обычные глаза,  а  то  по
этим проклятым камням никогда не поймешь, что у него за душой! Однако чем бы
ни была вызвана пауза, Элизеф не замедлила ею воспользоваться.
   - Твоя месть свершилась. Владыка, и  разве  тебе  не  довольно  этого?  Я
бросила вызов твоему могуществу и была наказана! Однако  не  забыть  ли  нам
прошлое? Ведь я все же нужна тебе. Предлагаю сделку, Миафан: моя молодость в
обмен на твою зиму. Мы должны доверять друг другу к нашей общей пользе!
   - Я скорее положу в постель змею,  чем  снова  доверюсь  тебе!  -  Миафан
сплюнул, и волшебница подавила улыбку. Понимая, что другого  выхода  у  него
нет, она молча ждала, пока  он  остынет.  Однако  Верховный  Маг  сдался  на
удивление быстро, и Элизеф с беспокойством подумала, что же такое  случилось
во время его беседы с Верховным Жрецом Небесного Народа.
   - Хорошо! - со злостью бросил Миафан. - Но помни: еще  раз  вмешаешься  в
мои планы - и с помощью Чаши Жизни я вышвырну тебя так далеко из Мира живых,
что даже Боги тебя не отыщут! - сосредоточившись, он вскинул руки, и  Элизеф
ощутила слабость во всем теле и сильную боль в распрямляющихся костях, потом
по ее старушечьему телу разлилось тепло, и оно вновь стало наполняться силой
и здоровьем молодости.
   Горячая кровь,  словно  терпкое  вино,  заструилась  по  жилам,  наполняя
дряхлые мышцы новой силой, и Элизеф проворно вскочила на  ноги,  сбросив  на
пол теплый плащ:
   - Благодарение Богам! - ликующе воскликнула она.
   - Лучше благодари меня, - ответил Миафан. - И считай, что  тебе  повезло,
ибо пока я действительно нуждаюсь в твоей помощи.
   - Я готова помочь  тебе  всем,  чем  могу,  Владыка,  -  сказала  Элизеф,
стараясь, чтобы ее голос звучал как можно искреннее.
   Каменные зрачки уставились на нее долгим, тяжелым взглядом.
   - Ну, ладно, там видно будет. Для начала  ты  возьмешься  за  одно  дело,
которое прежде я думал поручить Браггару. Но раз уж он погиб по твоей  вине,
тебе придется выполнять его работу. По крайней мере на  какое-то  время  это
удержит тебя от всяких вольностей!
   Элизеф налила вина себе и Миафану. Верховный Маг, не благодаря, взял свой
бокал, сделал маленький глоток и продолжал:
   - Я хотел, чтобы Браггар выяснил причины исчезновения Ангоса и его людей.
Похоже, они  погибли,  а  между  тем  Ангос  согласно  последним  донесениям
выслеживал повстанцев в  районе  Долины.  Я  подозреваю,  что  в  этом  деле
замешана Эйлин, а может быть, еще и Д'Арван.
   Элизеф непроизвольно  сжала  кулаки,  услышав  имена  тех,  кто  убил  ее
любовника Деворшана, но рядом  с  гневом  гнездился  и  страх.  Она  считала
Д'Арвана слабовольным и неопасным существом, но фее  Озера  удалось  одолеть
мага, который был гораздо  моложе  и  физически  крепче,  чем  сама  Элизеф.
Видимо, она явно недооценивала силу Эйлин. Колдунья поежилась, и  тут  ей  в
голову пришла  другая  мысль:  не  хочет  ли  Миафан  с  помощью  очередного
коварства избавиться от нее?
   - Ты считаешь, мне надо отправиться в Долину? - тихо спросила волшебница.
   - Нет! - отрезал Миафан. -  Используй  интриги,  уловки,  действуй  через
шпионов. В таких делах ты знаешь толк. Но в любом случае ты должна выяснить,
что происходит в Долине. Я бы, конечно, послал тебя туда, но ты нужна здесь,
чтобы поддерживать зиму в Аэриллии. Однако скажи:  возможно  ли  уберечь  от
самых сильных бурь южную часть гор?
   Элизеф недоверчиво посмотрела на него. Что он  там  опять  затевает?  Она
сосредоточилась, пытаясь  припомнить,  что  по  этому  поводу  говорилось  в
древних фолиантах, утраченных при разрушении Купола Погоды.
   - Кажется, да. Гряда расширяется на юге страны Крылатого Народа,  и  если
осторожно обращаться с ветрами, то горы, как естественное  препятствие...  А
что?
   - Элизеф, если ты думаешь, что я посвящу тебя в свои  планы  сразу  после
твоего предательства...  -  гневно  начал  Миафан,  но  волшебница  поспешно
перебила его.
   - Владыка, прошу тебя! Я раскаиваюсь. Я хочу загладить свою вину, но  как
я могу помочь тебе, не зная, в чем дело?
   - Когда придет время, ты все узнаешь. Пока же тебе достаточно и того, что
Ориэллу можно успешно заманить в ловушку, если она  попадет  в  южную  часть
гор. Ты ведь поможешь в этом, не так ли? - Голос его стал  зловеще-ласковым.
- И помни, Элизеф, я в любой момент могу снова лишить тебя молодости.
   Колдунья с невинным видом посмотрела ему в глаза.
   - Клянусь, больше в этом никогда не возникнет нужды... - солгала