вырвало, и в то же время он  не
мог заставить себя отвернуться. Уродливое здание было увенчано пятью кривыми
шпилями, вонзавшимися в небо, словно черные  когти.  Отсюда  и  исходил  тот
душераздирающий вой,  поразивший  Анвара.  В  каждом  шпиле  было  проделано
множество отверстий, похожих на пустые  глазницы  черепов,  куда,  словно  в
ловушки, попадали свободные ветры и производили эти  ужасные  звуки,  словно
жалуясь горам на мучения, которым их подвергли.
   Потрясенный, маг испытал невыразимое облегчение, когда  конвоиры  понесли
его вниз и страшное сооружение исчезло за скалами. Однако ужасный звук долго
еще продолжал преследовать его. Наконец они достигли огромной отвесной скалы
с  западной  стороны  горы,  и  Анвар  различил  черную   пасть   пещеры   с
клыками-сталактитами. Крылатые  стражники  поплотнее  обернули  сеть  вокруг
юноши и на большой скорости устремились  прямо  в  пещеру.  Анвар  сжался  и
закусил губу, чтобы не закричать, так как они неслись, как  казалось,  прямо
на острые камни. Проклятие, вход такой узкий! Мы налетим.., на...
   У Анвара замерло сердце, когда сеть задела верхний край входа  в  пещеру.
Потом крылатые воины отпустили его, и он  продолжал  двигаться  по  инерции,
причем был опутан так туго, что едва мог дышать.  Юноша  ударился  о  заднюю
стену пещеры и на мгновение потерял сознание.
   Придя в себя, Анвар услышал какой-то шорох.  Крылатые  воины  стояли  над
ним, и их наполовину сложенные крылья заполняли всю пещеру, заслоняя свет.
   - Ну, как он? - спросил один из них.
   Они сложили крылья, и Анвар заморгал, ослепленный ярким светом. Потом  он
различил над собой чье-то костлявое лицо. Незнакомец быстро кивнул:
   - Очухался.
   - Тогда нам надо торопиться.
   Кто-то  просунул  лезвие  сквозь  сеть  и  перерезал  связывающие  Анвара
веревки. Затем воины один за другим вылетели из пещеры, и, если  бы  это  не
было так смешно, Анвар мог бы заключить,  что  они  его  боятся,  раз  предо
ставили самому выпутываться из сети. Вскоре шум крыльев смолк вдали.
   Анвару, измученному холодом, усталостью, и многочисленными  ранами,  было
очень трудно освободиться из сети самому. Запутавшись в ней, он  катался  по
каменному полу пещеры, рискуя задохнуться. Не раз он отчаянным усилием  воли
заставлял себя прекратить эти панические движения, от которых он только хуже
запутывался, и попробовать найти какой-то  другой  способ  высвободиться.  В
пещере стоял жуткий холод, но юноша весь взмок от пота,  и  с  каждой  новой
попыткой, казалось ему, его шансы освободиться тают на глазах.
   Внезапно он увидел перед собой очевидное решение и устыдился того, что не
додумался до этого раньше. Что сказала бы Ориэлла, увидев, как бился, словно
бестолковый заяц в ловушке или какой-нибудь беспомощный смертный, не имеющий
способности к волшебству? Вспомнив, что любимая сейчас  во  власти  Миафана,
Анвар вновь испытал острую душевную боль. Нет, пока нельзя об, этом  думать!
Сейчас все силы следует сосредоточить на том, чтобы освободиться!
   Однако сперва следовало немного отдохнуть, и лишь теперь Анвар понял, как
холодно было в пещере. Усилием воли он постарался не  обращать  внимания  на
холод, чтобы сосредоточиться  и  добиться  своей  главной  цели.  С  большой
неохотой юноша остановился на огне. В этой стихии он не был силен, и к  тому
же сеть касалась кожи, а после знакомства с раскаленным кинжалом одна  мысль
о близости огня вызывала у юноши дрожь.
   И все же выбора нет. К счастью, ему будет  вполне  достаточно  небольшого
огненного  шарика.  Теперь  следовало  сконцентрироваться  для  того,  чтобы
получить огонь. Анвар был очень ослаблен, но, с другой стороны,  чем  меньше
выйдет огненный шарик, тем меньше опасность пострадать самому. Вытянув  шею,
Анвар осмотрел свою грудь, на которой в три или  четыре  ряда  лежала  сеть.
Чтобы освободить руки, нужно убрать все это веревочное хитросплетение.
   Лицо юноши приняло то выражение, которое он не раз видел у Ориэллы, когда
та  составляла  заклинания.  Обратившись  внутрь  себя,  он  сосредоточился,
концентрируя свои силы. Наконец в нем  затеплилась  искра  энергии.  Усилием
воли  Анвар  направил  ее  туда,  на  сеть,  покрывающую  грудь,   и   начал
подкармливать эту искру, сосредоточив на ней всю силу своей любви к магии.
   Через некоторое время он почувствовал запах паленой пеньки,  потом  пошел
дым... А потом Анвар увидел, как  ячейки  сети  почернели,  по  ним  побежал
огонек, и они стали лопаться. Анвар  мог  поздравить  себя  с  успехом  (или
просто веревки были сухими и  трухлявыми?).  Внезапно  сразу  целый  участок
сети, размером с его руку вспыхнул, и Анвар  с  воплем  снова  покатился  по
полу, надеясь сбить пламя; однако сеть разорвалась, и юноша смог высвободить
руки. Огонь почти погас, и  теперь  он  изо  всех  сил  старался  прикончить
последние остатки его, пока не убедился, что опасность миновала.  Ругаясь  и
смеясь от радости, Анвар сел и начал дрожащими руками освобождать ноги.
   Наконец он освободился, но ноги затекли и были как ватные. Анвар  подполз
ко входу в пещеру - туда, где ветром нанесло  небольшой  сугроб.  Борясь  со
своим самодельным огнем, он обжег руки - правда, не  сильно,  но  все  равно
почел за лучшее ткнуть их в снег и подождать, пока пройдет неприятное жжение
в ладонях. Потом Анвар положил немного снега на грудь, которую  тоже  слегка
пощипывало.
   Покончив с этим делом, Анвар выглянул из своей  тюрьмы.  Вокруг  не  было
видно ничего, кроме серых облаков и снега. Он  не  знал,  далеко  ли  отсюда
земля, но понимал: раз его заточили здесь, значит, страшно далеко.  Впрочем,
сначала надо разобраться, что к чему,  а  потом  уже  искать  выход.  Тяжело
вздохнув, Анвар отполз внутрь пещеры и  тут  же  понял,  что  положение  его
лучше,  чем  он  предполагал.  Черный  Коготь,  очевидно,  выслал  вестников
предупредить о пленнике. В углу  стояли  два  огромных  кувшина  с  водой  и
изрядная корзина с едой, а у дальней стены  был  оставлен  порядочный  запас
дров и растопки. Помня недавние неурядицы, Анвар с опаской принялся готовить
костер. Поэксперементировав с дымящейся головней, он нашел  место,  где  дым
будет вытягиваться из пещеры без  ущерба  для  тепла.  Разгоревшийся  костер
поднял настроение мага. В пещере стало  светлее,  а  потрескивание  поленьев
хотя бы отчасти заглушало ужасный звук, исходивший из  того  отвратительного
сооружения на вершине. Огонь умел танцевать, его  надо  было  кормить  -  он
напоминал  живое  существо,  товарища.  Однако  в  пещере  по-прежнему  было
довольно  холодно,  и  Анвар  сначала  не  ,  понимал,  зачем   его   врагам
понадобилось столько хлопот просто для того, чтобы заморозить его до смерти.
Но потом, более тщательно осмотрев пещеру, он  нашел  ответ,  и  этот  ответ
привел его в ужас. Недалеко от корзины с едой, в темном углу в задней  части
пещеры, валялись сложенные шкуры, покрытые черным мехом, - раньше  юноша  не
замечал их из-за темноты. С облегчением  вздохнув,  Анвар  протянул  руку  к
ближайшей - и тут  же  с  отвратительным  ругательством  отдернул  ее.  Этот
густой,  мягкий,  шелковистый  мех  был  слишком  хорошо  ему  знаком.   Эти
кровожадные ублюдки хотели, чтобы он укрывался от холода  шкурами  сородичей
Шиа!
   - Убийцы, - прорычал Анвар, стукнув кулаком о стену пещеры.  -  Да  лучше
тысячу раз замерзнуть, чем... - Но  тут  Анвар  вспомнил  Шиа,  вспомнил  ее
преданность и мужество, ее понимание,  ее  остроумие  и  грустный  юмор,  ее
красоту  и  грацию..,  ее  глаза,  полные  золотистого  света.  Шиа,  с   ее
рассудительностью и здравым смыслом, первая сказала бы ему, что самое важное
сейчас - спасти свою жизнь. У него не было выбора.
   Анвар заставил  себя  накинуть  на  плечи  одну  из  шкур,  хотя  по  его
собственной коже ползали мурашки, словно на  шкуре  этой  еще  горели  пятна
крови, и ссутулился, будто под гнетом тяжкой вины. Что если это была подруга
Шиа? Или ее друг? Или ее детеныш? Усилием  воли  Анвар  отогнал  эти  мысли.
Бедная кошка мертва, и, жертвуя собой, он не вернет ее к  жизни.  А  сам  он
должен выжить, должен найти способ  бежать  отсюда,  чтобы  помочь  Ориэлле.
Только так можно расквитаться с теми, кто совершил это гнусное  убийство,  и
вернуть долг пантерам, которые своей смертью спасли ему жизнь.
   Анвар закрыл лицо руками, удерживаясь от рыданий. До сих пор он был не  в
состоянии думать об Ориэлле - эти мысли причиняли слишком большую боль, - но
напоминание о Шиа повлекло за собой остальные горькие воспоминания. И все же
юноша понимал: выжить необходимо. Если он умрет здесь от  холода  и  голода,
это не спасет Ориэллу. Анвар вытер лицо рукавом и пошел за очередной порцией
дров.
   Только теперь маг почувствовал голод и  жажду.  Возле  кувшина  он  нашел
кружку, наполнил ее и выпил, потом еще раз и  еще.  Утолив  жажду,  подтащил
корзину к костру  и  принялся  изучать  ее  содержимое.  Он  нашел  какие-то
склизкие лепешки, сделанные, очевидно, не из зерна. Да и откуда здесь зерно!
Похоже, их пекут из каких-нибудь клубней, подумал Анвар, с жадностью пожирая
лепешки. Нэрени тоже делала подобные опыты в лесу.
   Была там также жареная козлятина и  еще  мясо  какой-то  огромной  птицы,
копченое и приправленное специями. Ни зелени, ни плодов он не обнаружил,  но
если Черная Птица рассказывала правду, жестокая зима тянулась слишком  долго
для такой роскоши. Помимо этого, Анвар нашел козий сыр  и,  что  было  лучше
всего, флягу с красным вином.
   Смешав вино с небольшим количеством воды, юноша согрел его на  костре,  а
затем устроил себе из шкур  постель  в  защищенном  от  ветра  углу  пещеры,
поближе к огню. Несмотря на жар, заснул он удивительно быстро,  и  последней
его мыслью была мысль о своей любимой, об Ориэлле.

Глава 11

СЛОВО БОГИНИ

   Ориэлле казалось, что прошли  часы,  полные  тоски  и  отчаяния.  Наконец
скрипнула дверь, но  волшебница  не  обратила  на  этот  звук  ни  малейшего
внимания. Что они еще могут сделать? Анвара забрали неизвестно куда, ребенка
ее проклял Миафан... Ориэлла вздрогнула, вспомнив,  что  носит  под  сердцем
чудовище, и окончательно пала духом от безнадежности своего положения. Пусть
входят сюда, пусть Миафан делает с ней, что хочет. Хуже, чем было, не будет.
Как у нее вообще достало духу надеяться победить его?
   От этих печальных размышлений  волшебницу  отвлек  поток  громкой  брани,
адресованной принцу, его подданным, а  также  его  родным  вплоть  до  самых
далеких предков.  Нэрени!  Толстушка  ругалась  такими  словами,  которые  в
обычной жизни заставляли ее краснеть. Ориэлла невольно улыбнулась,  и  вдруг
ей стало стыдно. Если уж у робкой Нэрени такой боевой дух, то как смеет она,
волшебница и воительница, предаваться отчаянию?
   Нэрени перерезала ремни на руках Ориэллы, и та  проворчала  ругательство,
почувствовав жжение в кистях: кровообращение восстановилось слишком резко. С
усилием от  крыла  она  глаза,  опухшие  от  слез.  Лицо  Нэрени  тоже  было
заплаканным, но в глазах ее горело негодование. Она заключила  волшебницу  в
объятия.
   - Ориэлла! Что они с тобой сделали? А твой ребеночек? - В ярости забыв  о
собственном бедственном положении,  Нэрени  повернулась  к  воинам,  которые
привели ее сюда. - Эй вы! Принесите-ка воды и  дров.  Да  пусть  кто-нибудь,
починит люк! Если мы в плену, это не значит, что мы  должны  тут  замерзнуть
или умереть  с  голоду!  Ну-ка  ты,  поросенок!  Принеси  этой  бедной  даме
чего-нибудь поесть!
   Один из солдат рассмеялся:
   - Мы не принимаем приказов от старой, толстой ведьмы!
   Выпучив глаза, Ориэлла смотрела, как  маленькая  Нэрени,  подбоченившись,
начала наступать на воина.
   - Но вы принимаете приказы от принца, - напомнила она негодующе. -  А  он
ясно сказал, что об этой даме следует заботиться. Ступай, лодырь несчастный,
принеси мне все, что надо, пока я  не  рассказала  Его  Высочеству  о  твоем
неповиновении.
   Солдат побледнел и поспешно  отправился  выполнять  поручение,  а  Нэрени
крикнула вслед:
   - Да пришли там кого-нибудь почистить этот свинарник!
   Дальше дела пошли быстро. Трупы унесли, потом  пришли  солдаты  и  помыли
каменный пол. Кто-то принес дров, и вскоре в очаге весело затрещал огонь,  и
в комнате потеплело. Еще один воин  притащил  им  мешок  с  едой  и  теплыми
вещами, который Нэрени тут же выхватила у него из рук.
   Когда посторонние ушли, Ориэлла  с  отвращением  стянула  с  себя  рваную
одежду и завернулась в одеяла, вы  тащенные  из  мешка.  Нэрени  сделала  ей
холодный компресс и занялась очагом. Дружеская забота этой женщины заставила
Ориэллу на время  забыть  о  своих  бедах.  К  волшебнице  понемногу  начало
возвращаться мужество, которое она старалась укрепить  силой  воли.  Никогда
еще Ориэлла не была так близка к тому, чтобы сдаться. Если бы не Нэрени...
   Нет, она не имеет права отчаиваться и сдаваться. Ей нужно сохранять ум  и
хладнокровие, чтобы искать и использовать  любую  слабость  Миафана.  Должен
быть путь к спасению для них с Анваром. И для ее ребенка  тоже!  Словно  для
того, чтобы напомнить о себе, сын Форрала шевельнулся  у  нее  в  утробе,  и
сердце девушки наполнилось любовью и жалостью.
   - Не печалься, - зашептала она. - Кем бы ты ни был, ты - мой, и  я  люблю
тебя. Я не позволю этому гаду уничтожить тебя!
   При звуке ее голоса Нэрени повернулась к волшебнице и  вручила  ей  чашку
дымящейся лиафы.
   - Теперь ты выглядишь лучше, - мягко сказала она. - Послушай, Ориэлла,  а
он не... Когда я увидела тебя, я подумала, что он...
   -  Нет,  -  устало  ответила  волшебница.  -  Пока  нет.  Ему  не   нужны
преждевременные роды. Но потом... - Она выпила лиафу, обжигая распухшие губы
и, чтобы отвлечься от воспоминаний, о грязных прикосновений  Миафана,  стала
расспрашивать Нэрени об остальных.
   Толстушка нахмурилась:
   - Твоя так называемая подруга пробилась к дверям и сбежала, а  этот  трус
Язур воспользовался случаем и шагнул за ней.
   - Шиа тут ни при чем, - твердо  ответила  Ориэлла.  -  Это  я  велела  ей
бежать. Жезл Земли - наша единственная  надежда  одолеть  Мпафапа,  я  ню-га
должен был унести его  в  безопасное  место.  Не  осуждай  и  Язура  за  его
поступок. Нас окружили многочисленные враги, и что еще оставалось делать? Но
что с Элизаром и Боаном?
   Ориэлла с  беспокойством  ждала  ответа.  Она  знала,  что  Нэрени  очень
тревожится за мужа.
   - Их посадили в темницу, - ответила та дрожащим голосом. - Элизар  ранен,
но меня к нему не пустили. - Нэрени содрогнулась.  -  Они  повалили  меня  и
хотели изнасиловать, но принц остановил их. Он знал, что я не переживу этого
позора, а я нужна ему живой, чтобы ухаживать за тобой. Поэтому его  люди  не
тронули меня. А крылатые забрали с собой Анвара и...
   - Что ты сказала? - Ориэлла уронила  чашку  с  лиафой,  и  та  разбилась.
Волшебница схватила Нэрени за руки с такой  силой,  что  женщина  охнула  от
боли.
   - Крылатые воины забрали с собой Анвара? А куда, ты знаешь?
   - Я не уверена, - всхлипнув, ответила Нэрени. -  Они  говорили  на  языке
Небесного Народа, но упоминали Аэриллию. Потом они посадили Анвара  в  сеть,
подхватили его и улетели. Ориэлла, пусти же, мне больно!
   - Нэрени, прости меня! - Ориэлла обняла  плачущую  женщину.  -  Ты  такая
мужественная - не знаю, что бы я без тебя делала. Но я так боюсь за  Анвара,
ведь я и понятия не имею, где он.
   - Понимаю, - вздохнула Нэрени. - Я тоже боюсь за Элизара  -  он  ранен  и
заперт в этом ужасном месте. Если бы мне хотя бы позволили навестить его!
   - Не волнуйся, если Миафан хоть изредка оставляет  тело  Харина,  мы  это
устроим... - Ориэлла замялась, не зная, как лучше объяснить,  что  Харин  на
самом деле не Харин. - Понимаешь, -  начала  она,  -  Харин  ведь  вовсе  не
Харин...
   - Не Харин? - Нэрени улыбнулась, заметив, как  удивилась  Ориэлла.  -  Ты
думаешь, почему  мой  народ  так  боится  колдовства?  Сказок  и  легенд  об
одержимых у нас всегда было полно. Когда Харин спас меня от своих  людей,  у
него был обычный вид, но потом он изменился, и глаза  его  стали,  словно  у
злого духа. - В голосе Нэрени зазвучал страх. - Принц продал душу демону?
   Ориэлла покачала головой:
   - Помнишь, я рассказывала тебе про Верховного Мага  Миафана,  обратившего
свою власть во зло? Так вот, он вступил в союз  с  Черным  Когтем  и,  кроме
того, подчинил себе тело Харина. Но без согласия принца Миафан  не  смог  бы
этого сделать, поэтому я подозреваю, что он обещал Харину отцовский трон.  В
душе принц лелеет собственные планы завоеваний, но даже не представляет себе
всей  глубины  коварства  Миафана.  Он  теперь   всего-навсего   марионетка,
танцующая,  когда  Верховный  Маг  дернет  за  веревочку.  Не  то  чтобы   я
сочувствовала Харину, но твой народ, как и все  мы,  не  избежит  страданий,
если мы не найдем выхода из этого положения.
   - Но как это сделать? - вскричала Нэрени. - Элизар и Боан - заложники,  и
он убьет их, если мы попытаемся бежать!
   - Не знаю, - вздохнула Ориэлла. - То есть -  пока  не  знаю.  Анвар  тоже
заложник, но теперь благодаря тебе я представляю себе, где  его  искать.  Не
тревожься, Нэрени.
   Главное - не поддаваться страху, а я обязательно что-нибудь придумаю.
   Успокаивая  подругу,  Ориэлла  в  то  же  время  обдумывала   создавшееся
положение, как ее учил Форрал. Ситуация была  крайне  непростая.  Магическая
власть вернется к ней лишь с рождением ребенка,  но  успеет  ли  она  что-то
предпринять, прежде чем Миафан уничтожит его? И если  невозможно  освободить
Анвара в далекой Аэриллии, то как она вообще  может  противостоять  Миафану?
Голова у волшебницы раскалывалась. Столько потрясений за несколько часов!  И
все же она заставила себя сохранять присутствие духа.  Необходимо,  жизненно
необходимо найти выход.
   "Ориэлла!" - в голосе, который раздался у нее в мозгу, звучало  отчаяние,
словно тот, кто обращался к ней, уже  не  первый  раз  пытался  привлечь  ее
внимание. Ориэлла так и подскочила от радости. "Шиа! А я и забыла о тебе!"
   "Я так и поняла, - сухо ответила  Шиа.  -  Дура!  Я  уже  целую  вечность
пытаюсь проникнуть в то, что вы называете своими мыслями".
   "Сама ты дура, - не осталась в долгу Ориэлла. - Я ведь сказала, чтобы  ты
убралась отсюда подальше".
   "Я спряталась в надежном месте, а если  кто  и  найдет  меня,  то  пускай
молится  своим  Богам!  -  Голос  пантеры  смягчился,  и  в  нем   зазвучало
беспокойство:
   - Как же я могла уйти, не узнав, что случилось с тобой?"
   Ориэлла коротко  рассказала  Шиа  о  происшедшем.  Узнав  о  коварстве  и
предательстве Черной Птицы, Шиа злобно зашипела.
   "Глупая девчонка! Я  никогда  ей  не  доверяла.  Недаром  Крылатый  Народ
извечно был нашим заклятым врагом. Но не думай, что я брошу тебя в беде! Чем
я могу помочь?"
   На мгновение у Ориэллы вспыхнула надежда,  но  потом  она  вспомнила  про
Анвара, заточенного в Аэриллии, и ее оптимизм  моментально  испарился.  Даже
если Шиа удастся освободить ее, то Миафан, несомненно, поддерживает связь  с
Черным Когтем, и Анвара, конечно, убьют много раньше,  чем  они  смогут  ему
помочь.
   Ориэлла вздохнула. Миафан загнал ее в угол. "Нет, Шиа, - ответила она.  -
У них в заложниках Анвар, и если ты освободишь меня,  он  умрет.  Ты  можешь
только взять Жезл, и... Во имя Иннора Мудрого!  Как  же  мне  это  сразу  не
пришло в голову?" Ориэлла рассмеялась от радости.
   "Что - это?" - нетерпеливо переспросила Шиа.
   Волшебница с  трудом  подавила  смех,  а  Нэрени  изумленно  и  огорченно
покосилась на нее.
   "Шиа, слушай меня внимательно. Мы думаем, что Анвара держат  в  заточении
где-то в Аэриллии. Найди его как можно скорее и отдай ему Жезл Земли. С  его
помощью он сможет бежать!"
   "Это - все?" - едко спросила Шиа. - Я всего лишь должна покрыть  зимой  в
горах тридцать лиг, с  этой  проклятой  колдовской  штукой  в  зубах;  по