рировать молниеносные выпады  Форрала.  С
чего ей взбрело  в  голову  уговаривать  его  возобновить  тренировки?  Черт
возьми,  она  все  позабыла  и  совершенно  потеряла  форму!  Четыре  месяца
мучительного напряжения, от которого ломило  спину,  казалось,  не  принесли
никаких улучшений. Неужели к ней никогда не вернутся прежние навыки?
   Тяжелый меч сверкнул на солнце; Форрал сделал внезапный  выпад:  применил
свой любимый удар с поворотом - знаменитый  прием,  который  никому  еще  не
удавалось отразить. Чуть не вывихнув запястье, Ориэлла вскрикнула от боли, а
ее меч вырвался из рук и отлетел на порядочное  расстояние.  Форрал  покачал
головой:
   - Ты мертва!
   И, прежде чем Ориэлла опомнилась, схватил ее за плечо, резко развернул  и
больно шлепнул мечом по спине - слава богу, плашмя. Этот трюк был хорошо  ей
знаком - он использовал его на всех своих учениках как стимул  не  повторять
прежних ошибок.
   - Ой! - невольно вскрикнула Ориэлла, потирая ушибленное место, и чуть  не
заплакала от усталости и бессилия.
   Форрал успокаивающе обнял ее. Его большие руки принялись  массировать  ей
натруженные мышцы спины и шеи.
   - Не беспокойся, душа моя, - мягко проговорил он. - Я знаю,  это  трудно,
но ты просто не имеешь права совершать ошибки, которые могут погубить  тебя.
Ты входишь в форму. Я уже вижу сдвиги. Ты наверстываешь упущенное время, вот
и все. Так держать, и скоро ты опять будешь в порядке.
   Ориэлла уткнулась ему в грудь, вдыхая запах пота и жесткой, видавшей виды
кожаной куртки. Его обнадеживающие слова согрели ее, и она  была  благодарна
ему.
   - Я постараюсь, Форрал, - прошептала  она.  Он  коснулся  ее  затылка,  и
сердце у девушки екнуло. Теплая волна пробежала по ее  телу.  Опять!  Теперь
это происходило каждый раз, когда воин оказывался так близко. О Форрал!  Еще
ребенком она полюбила  его,  но  когда  он  вернулся,  любовь  обрела  новое
качество, и это расстраивало девушку и ставило в тупик. В  конце  концов  ей
пришлось признаться себе, что она  жаждет  большего,  чем  просто  преданная
дружба. Обхватив руками шею воина, Ориэлла поглядела ему в лицо не  в  силах
скрыть желание. На томительный миг их взгляды встретились,  но  тут  же  оба
быстро отвели глаза.
   - Идем, - грубовато сказал  Форрал,  отстраняясь  от  девушки.  -  Ты  не
забыла, что сегодня мы ждем Ваннора? Надо привести себя в  порядок  -  будет
эта задавака, его жена. - И он направился прочь, даже не взглянув на нее.  У
Ориэллы от обиды сжалось горло, но она молча  подняла  свой  меч  и  покорно
побрела за воином.
   Ваннор и его супруга приехали чересчур рано и уже дожидались их.  Ориэлла
не смогла сдержать раздражения, заметив, как выразительно элегантная молодая
женщина сморщила нос при виде ее потрепанной  куртки  и  штанов.  Ориэлла  с
первого взгляда невзлюбила новую жену Ваннора. Хрупкая и светловолосая,  она
с  презрением  оглядывала  скромные,  обитые  деревянными  панелями  комнаты
Форрала,  всем  своим  видом  показывая,  что  эта  дыра  недостойна   такой
красавицы. Ориэлла кисло подумала, что, несмотря  на  небольшой  рост,  этой
девушке удается поглядывать на них с Форралом свысока, а влюбленный  взгляд,
которым Ван-нор смотрел на свою жену, окончательно вывел ее из равновесия.
   Ориэлла любила резкого, прямолинейного купца. Невысокий и  коренастый,  с
коротко стриженными волосами и бородой Ваннор казался именно тем, кем был на
самом деле - жителем городских окраин, который выбился в люди. В его  грубом
голосе все еще чувствовался жесткий  портовый  выговор,  и  купец  вовсе  не
стремился от него избавиться.  Но  за  этой  суровой  внешностью  скрывалось
горячее, благородное сердце. С первого же  взгляда  было  ясно,  что  он  до
безумия влюблен в Сару. Одетая в великолепное  бархатное  платье  с  меховой
оторочкой, с изысканной прической и увешанная  драгоценностями,  которые  он
купил для нее, она казалась бы прекрасной - если бы не  высокомерная  манера
держаться и неприятное хитрое выражение, мелькавшее в ее глазах каждый  раз,
когда она смотрела на мужа.
   Ваннор как глава Купеческой Гильдии планировал этот праздничный  визит  в
гарнизон как дань уважения новому командиру. Верховного Мага, третьего члена
правящего Совета, ждали позже. Обстановка была не слишком  оживленной.  Хотя
Ваннор  и  Форрал,  как  правило,  составляли  отличную  компанию,   сегодня
жизнерадостный и сердечный купец казался скованным из-за присутствия жены, а
Форрал был до странности тих и чаще  хмурился,  чем  улыбался.  Не  в  силах
справиться со своим  раздражением,  Ориэлла  уже  подумывала  о  том,  чтобы
извиниться и вернуться в Академию, но тут раздался стук в дверь.
   Форрал  отправился  открывать,  и  Ориэлла,  обрадовавшись   неожиданному
предлогу, поспешила за ним.
   За дверью оказался  Паррик,  начальник  кавалерии.  Он  был  в  тот  день
дежурным офицером.
   - Прости, что беспокою, Форрал, -  начал  он  извиняющимся  тоном,  -  но
мельник, живущий на  берегу  реки,  поймал  беглого  раба.  Его  только  что
привезли.
   Форрал  вздохнул.  Ориэлла  знала,  как  воин  ненавидит  кабалу,  но   к
сожалению, он не мог повлиять на Совет и отменить это  узаконенное  рабство.
Верховный Маг считал его необходимым, а Ваннору приходилось прислушиваться к
желаниям своих избирателей, которые наживали баснословные деньги,  используя
бесплатный труд кабальных.
   - Ради всего святого, Паррик! - поморщился  Форрал.  -  Разве  для  этого
необходимо беспокоить меня? Просто запри его куда-нибудь,  а  завтра,  после
праздника, мы с ним разберемся!
   Паррик расстроенно покачал головой:
   - Прости, мой командир, но,  по-моему,  тебе  стоит  на  него  взглянуть.
Бедолага в ужасном состоянии - он весь синий от побоев. Честно говоря, я  не
виню его за побег - похоже, с ним обращались хуже, чем с собакой.
   Форрал нахмурился.
   - Извини, Паррик, тогда, конечно, другое дело. Нам лучше этим заняться. Я
не позволю, чтобы подобное сходило с  рук  кому  бы  то  ни  было.  Кому  он
принадлежит?
   Паррик колебался.
   - Понимаешь.., дело в том... В общем, все это довольно странно...
   - О боги, ну ты же видел его клеймо! Прекрати мямлить и говори толком!
   Начальник кавалерии смущенно поглядел на Ориэллу.
   - Он принадлежит Академии.
   - Что? - Девушка была поражена. - Этого не может быть!
   - Да нет, как оказалось, может. И это  огромное  бесчестие,  позволь  мне
заметить, - с упреком возразил Паррик.
   - Спокойно, Паррик, - вмешался  Форрал,  обняв  одной  рукой  вспыхнувшую
Ориэллу. - Просто приведи его сюда, а мы разберемся.
   - Он  за  дверью.  -  Паррик  исчез  и  через  минуту  появился  с  двумя
стражниками, которые волокли обмякшее  тело.  От  парня  нестерпимо  воняло,
одежда его  была  перепачкана,  разодрана  и  промокла  насквозь.  Его  била
отчаянная дрожь, а кожа посинела. Лицо, сплошь покрытое синяками,  распухло.
Ориэлла пришла в ужас. Кто в Академии мог  так  жестоко  обращаться  с  этим
беднягой? Он поднял веки, и у него  оказались  яркие  голубые  глаза,  самые
замечательные, какие девушке доводилось видеть. Но эти широко распахнутые от
радостного изумления глаза смотрели куда-то мимо волшебницы.
   - Сара! - воскликнул он.
   Обернувшись, Ориэлла увидела стоявшую в дверном проеме  супругу  Ваннора.
Ее лицо покрывала смертельная бледность. Расправив  плечи,  Сара  с  ледяным
презрением посмотрела на беглеца.
   - Кто этот человек? - холодно спросила она. - Я первый раз его вижу!
   - Но он знает твое имя, - нахмурившись, заметил Форрал.
   - Я замужем за самым знатным купцом города, - пожала плечами  Сара,  -  и
мое имя известно многим. Ваннор, отвези меня домой.  Меня  тошнит  от  этого
отвратительного создания!
   - Хорошо. - Ваннор беспомощно огляделся. - Ты извинишь нас, Форрал?  -  И
взяв жену под руку, повел ее прочь.
   Когда они проходили мимо пленника, он вырвался из рук охранников и упал к
ногам Сары, уцепившись за край ее одеяния.
   - Сара, пожалуйста! - взмолился он. С  возгласом  отвращения  та  вырвала
свои юбки у него из рук и, ни на кого не глядя, выплыла из комнаты.  Ориэлла
зажмурилась, чтобы не видеть страданий этого обманутого существа.  Она  была
уверена, что Сара лжет.  Юноша  закрыл  лицо  руками  и  разрыдался.  Полная
сострадания, Ориэлла опустилась рядом с ним на колени. У нее сжалось сердце.
   - Бедняга, - мягко проговорила она. - Не  беспокойся,  мы  позаботимся  о
тебе. И тот, кто это сделал... - тут в ее голосе зазвучала угроза. - Я лично
позабочусь о том, чтобы такое больше не повторилось.
   Анвар затравленно посмотрел на высокую рыжеволосую женщину. Ее  вид  ясно
говорил, что она принадлежит к Волшебному Народу, и кроме того, он  узнал  в
ней спутницу Форрала, с которой тот давным-давно заходил к ним в  лавку.  Ее
глаза яростно сверкали. Ошеломленный предательством любимой, юноша не слышал
обнадеживающих слов волшебницы и думал, что гнев ее направлен  на  него.  Он
издал странный приглушенный звук и  вдруг  снова  разрыдался.  Нахмурившись,
рыжеволосая волшебница вытащила из кармана платок и  протянула  Анвару.  Это
был не бесполезный клочок кружева, как у городских модниц, а большой квадрат
белого льна, которым, судя по масляным пятнам, в последний раз  пользовались
для чистки меча. Когда Анвар высморкался, волшебница  положила  ему  на  лоб
прохладную ладонь.
   - Форрал, он болен! - встревоженно сказала она. - Помоги мне внести его в
комнату. Паррик, принеси из гостиной немного бульона. Он умирает от  голода.
Поторопись!
   Анвар с недоумением заметил, как мужчины переглянулись и пожали  плечами,
а потом Форрал сам помог ему подняться и повел в уютную маленькую  комнатку,
с жарко горящим камином.
   - Положи его на кушетку.
   Анвар терялся в догадках, кто же она такая, чтобы  приказывать  командиру
гарнизона. Запертый на  кухне  Академии,  он  никогда  не  видел  никого  из
Волшебного Народа.
   - Но, Ориэлла, он же весь грязный, - запротестовал Форрал.
   Так, значит, это волшебница Ориэлла, любимица Верховного! Анвар сжался от
страха. Когда его вели к командиру Форралу, он надеялся  вымолить  прощение,
но теперь снова попал в лапы Волшебного Народа, и кто знает, какое наказание
готовит ему Миафан!
   Ориэлла набросила на кушетку одеяло и,  обняв  юношу  за  плечи,  помогла
сесть. Она нечаянно коснулась синяков, оставленных метлой Джанока,  и  Анвар
вскрикнул от боли.
   Одним быстрым  движением  Ориэлла  сорвала  с  него  остатки  разодранной
рубахи, и Анвар услышал, как она негромко зарычала и в сердцах выругалась.
   - Кто это сделал? - прогремела она, развернув юношу к себе.
   Анвар почти физически ощущал ее гнев. Казалось,  она  стала  выше,  а  ее
глаза горели холодным серым огнем. Он вдруг  с  ужасом  понял,  что  она  не
просто так была любимицей Верховного, и задрожал от страха.
   - Спокойнее, душа моя, он и так испуган до смерти. Не  волнуйся,  парень,
она сердится не на тебя.
   Мягкий голос Форрала придал Анвару мужества.
   - Это Джанок, - прошептал он.
   - Ублюдок! - взорвалась Ориэлла, и вскочив, обрушила  кулак  на  каминную
полку с такой магически возросшей  силой,  что  кусок  мрамора  со  вспышкой
откололся и упал на пол. Анвар зажмурился и втянул голову в плечи, а  Форрал
просто вздохнул.
   - Ориэлла, - произнес он, и в голосе его слышался мягкий упрек.
   С виноватым видом волшебница подняла отколовшийся кусок и  приложила  его
на место.
   - Прости, Форрал, - она провела  по  мрамору  рукой,  и  тот  моментально
прирос, так что не осталось даже трещинки. Ориэлла покачала  головой.  -  Не
могу поверить, в Академии творится такое!
   Ну ничего, пусть только появится Миафан! А пока... -  она  повернулась  к
Анвару, - посмотрим, что можно сделать с  этим  несчастным,  -  Ориэлла,  не
надо! - в голосе Форрала слышалось беспокойство.
   - Почему же не надо? -  возразила  девушка.  -  Я  достаточно  узнала  от
Мериэль, чтобы лечить...
   - Не в этом дело, - ответил Форрал. - Он же беглец и...
   - Какая разница! - сердито настаивала Ориэлла.
   - Послушай, душа моя, я знаю, как тебе  тяжело,  но  Миафан  имеет  право
наказать его. А если он увидит, в каком  состоянии  бедняга,  то,  может,  и
смягчится. И кроме того. Верховному следует знать, что творится у  него  под
носом. - В голосе Форрала послышались  металлические  нотки.  -  Этому  надо
положить конец.

***

   Сара влетела в свою комнату, сорвав злость на двери, которую захлопнула с
такой силой, что, будь дом поменьше, он содрогнулся бы до самого  основания.
Но особняк Ваннора был построен искуснейшими мастерами из лучших материалов,
какие только можно купить за деньги, и, несмотря  на  то  что  Сара  рванула
дверь изо всех сил, тяжелая дубовая панель лишь плавно качнулась  на  хорошо
смазанных и отрегулированных петлях и скользнула на  место  с  едва  слышным
щелчком.  От  этой  неудачи  дурное  настроение   Сары   только   усилилось.
Пронзительно взвизгнув, словно портовая  шлюха,  она  схватила  первое,  что
подвернулось под руку - белую фарфоровую вазу, полную гиацинтов и зимних роз
- и запустила ею в дверь-обидчицу.
   Раздался грохот, и Сара ойкнула, на  мгновение  испугавшись  собственного
порыва - разбитая ваза, вмятина на  лакировке,  сломанные  измятые  цветы  и
темные пятна воды на ярком толстом ковре - но тут же презрительно  вздернула
подбородок. Ковер испорчен - ну так что?  Теперь  этот  дом  принадлежит  ей
точно так же, как и Ваннору, и она вольна делать здесь все, что хочет.  Если
этот драгоценный домик можно разнести на части голыми руками - тем хуже  для
купца!
   С заново  вспыхнувшей  злобой  Сара  принялась  расхаживать  по  комнате,
безжалостно втаптывая в ковер осколки фарфора и сломанные цветы. И у Ваннора
еще хватает наглости  отчитывать  ее  за  неучтивый  уход  из  логова  этого
неотесанного солдата и крикливого  пугала  из  рода  магов!  Как  он  посмел
устроить ей такой нагоняй, да еще на глазах  у  своих  мерзких  ухмыляющихся
зверенышей!
   Но, вспомнив о муже,  Сара  слегка  призадумалась.  Это  была  их  первая
серьезная ссора. Они прожили вместе уже несколько месяцев, и Ваннор  еще  ни
разу не повышал на нее голоса. Сегодня она была дурой, вдруг поняла Сара,  -
тупой, самоуверенной дурой! С чего она взяла, что муж всецело в  ее  власти?
Черт, придется  помириться  с  ним,  и  чем  скорее,  тем  лучше.  Он  -  ее
безопасность, ее богатство и роскошь - и к тому же защита от  отца  и  того,
что тот  с  нею  сделал.  Защита  от  убогости  и  нищеты,  от  бесконечного
изнурительного труда и позорной беременности  от  какого-то  вонючего  раба,
который просто животное...
   Перед мысленным взором Сары  встал  образ  Анвара,  и  она  содрогнулась.
Увидев его после стольких месяцев, она была потрясена и чуть не сошла с  ума
от ужаса, когда он окликнул ее по имени. Все, что могло прийти ей в  голову,
- это бежать, бежать как можно дальше от этого грязного и избитого  существа
в лохмотьях, которое звало ее голосом Анвара и так умоляюще смотрело на  нее
его голубыми глазами.
   Трясущимися руками Сара  отперла  изящное  лакированное  трюмо,  стоявшее
возле кровати, и достала хрустальный графин, который наполнил залитую зимним
светом комнату ослепительными осколками радуги. Это было ее утешением  и  ее
самым большим секретом.
   Горничная получала хорошую мзду за то, чтобы графин всегда был  полон,  и
держала рот на замке. Почти каждую ночь Ваннор посещал  ее  ложе,  а  потом,
когда Сара оставалась одна, она  запирала  дверь  и  долгие  бессонные  часы
потягивала вино, разложив на белом покрывале свои  драгоценности  и  любуясь
ими при радостном свете свечей.
   О боги! Сара плеснула в бокал вина, осушила его и наполнила  снова.  "Все
бы отдала, - подумала она, - лишь бы только  сегодняшнего  утра  никогда  не
было". Теперь наконец она узнала, что случилось с Анваром. Торл клялся,  что
сын исчез, и в большинстве своем  люди  верили,  что  тот  сбежал,  опасаясь
последствий  смерти  матери,  и  навсегда  покинул  Нексис.  Родители  Сары,
естественно, решили, что Анвар испугался ответственности перед  возлюбленной
и  еще  не  рожденным  ребенком,  Сара  тоже  предпочитала  думать   о   его
исчезновении именно в таком свете. Тем более  что  так  было  легче  принять
предложение Ваннора и избавиться от надоедливого чувства вины...
   - Опять за винишко, мачеха?
   Сара с рычанием обернулась. Занна! Младшая дочь Ван-нора стояла в  дверях
и презрительно глядела на мачеху сквозь взъерошенную челку густых каштановых
волос, которая успешно сопоставлялась всем усилиям горничных привести  ее  в
порядок. Сара сердито закусила губу. Как этой негоднице удается входить  так
бесшумно?
   - Что значит - опять? - попыталась она отпереться. Сара прекрасно  знала,
что девчонка ненавидит ее, и чувство это  было  взаимным.  Не  хватало  еще,
чтобы маленькая чертовка настучала Ваннору!
   Антор, младший сын купца, благодаря которому Сара попала в  дом  Ваннора,
не причинял беспокойства. Он был слишком мал, чтобы понимать,  кем  она  ему
приходится, да это его и не заботило. Сара просто  повесила  малыша  на  шею
нянькам, и дело с концом.  Управлять  Корой,  старшей  дочерью,  было  легче
легкого. Они с Сарой были почти одногодки, и обе сияли одинаковой золотистой
красотой. Кора находилась как раз в  той  поре,  когда  интерес  к  мужчинам
чрезвычайно велик - и  не  только  к  отпрыскам  богатых  купеческих  домов,
которых ее заботливый отец  считал  подходящими  женихами.  Достаточно  было
несколько раз вовремя отвернуться, посмотреть сквозь пальцы на  таинственную
записочку или условный свист - и Сара завоевала сердце девушки. С Занной все
было иначе. Девчонка пошла в папашу, была пряма  как  палка,  но  отличалась
дьявольской сообразительностью и знала слишком много для своих  четырнадцати
лет. Просто неестественно много!
   - В следующий раз скажи Гелде, чтобы получше прятала бутылку, когда тащит
ее наверх. - Если поблизости  был  Ваннор,  Занна  разговаривала  с  мачехой
весьма почтительно, наедине же ее тон становился дерзким и насмешливым. Сара
крепко стиснула  хрустальный  графин.  Боги,  как  ей  охота  придушить  эту
маленькую мерзавку! Когда она заговорила, ее голос был  тихим  и  дрожал  от
бешенства.
   - Слушай, негодница, - если скажешь отцу  хоть  слово,  я  заставлю  тебя
пожалеть, что ты вообще родилась на свет! Слышишь меня?
   Глаза Занны из-под плотной занавеси волос, которая так  раздражала  Сару,
задумчиво уставились на  мачеху.  Она  прикидывала.  Ваннорова  дочь,  сразу
видно. Противная девчонка была прирожденной торговкой.
   - Может, и не скажу, - беззаботно  сказала  она.  -  Уверена,  что  такая
проныра, как ты, может придумать кучу способов доставить мне неприятности.
   Это было уж слишком.
   - Убирайся, - завизжала Сара. - Убирайся сейчас  же  -  и  пришли  Гелду,
чтобы убрала эту грязь!
   Занна посмотрела вниз,  на  осколки  фарфора,  рассыпанные  на  ковре,  и
плутоватое выражение на ее лице сменилось каменной ненавистью, неожиданной в
таком юном существе.
   - Это была мамина любимая ваза, - сдавленно проговорила она.  -  Боги,  я
ненавижу тебя!
   Впервые Занна  произнесла  это  вслух.  Потом  она  исчезла,  предоставив
разъяренной Саре прихлебывать  вино  и  гадать,  как  после  ее  собственной
неудачной попытки хлопнуть дверью девчонке удалось так блестяще справиться с
этой задачей.

***

   Из последних сил Анвар  пытался  оставаться  в  сознании,  опасаясь,  что
Верховный застанет его врасплох. Ориэлла старалась напоить  юношу  бульоном.
Одной рукой она поддерживала ему голову, а  другой  подносила  к  его  губам
чашку с горячей жидкостью.  Анвар  не  мог  даже  глотать.  Голова  ныла  от
тяжелого удара мельника, все тело болело. Было трудно дышать. Желудок ссохся
от истощения. Внезапно юноша услышал за стенкой  голос  Миафана  и  отчаянно
рванулся, опрокинув