пришедшим в
себя.  Взглянув  на  казалимца,  Шианнат  вновь  почувствовал  благоговейное
изумление.
   "Богиня заговорила! Она заговорила со  мной!"  Эти  слова  словно  музыка
звучали в его душе, пока он осматривал раны чужестранца. Он снял с  раненого
промокшую одежду и завернул  его  в  сухую  овчину.  Затем  осторожно  вынул
стрелу. Когда Шианнат начал прижигать раны, раскалив  лезвие  ножа,  раненый
открыл глаза и начал кричать. Шианнат зажал ему рот ладонью, но тот, корчась
от боли, тут же укусил его руку. Однако изгнанник продолжал свое дело,  пока
крики не затихли. Шианнат не думал, что этот шум привлечет  чье-то  внимание
внизу, но все же вздохнул с облегчением, когда воин снова потерял  сознание.
Пользуясь случаем делать дело без помех, Шианнат приложил к ране примочку  с
настоем целебных трав, а потом занялся порезом на бедре.
   - Да, приятель, - проворчал он, - пришелся бы удар повыше, и ты  бы  стал
евнухом!
   Перевязывая раны, Шианнат наслаждался ароматом целебных трав, заглушившим
отвратительный запах паленого мяса. Этот аромат вновь напомнил ему печальный
день изгнания. Вслед им летели булыжники, оставляя на теле  юноши  синяки  и
ссадины, но когда он поравнялся с камнем, означавшим  границу  их  земли,  в
воздухе вдруг возник мерцающий свет, и Шианнат  увидел  перед  собой  Чайма,
ненавистного Эфировидца.
   Искальда, еще не утратившая своих человеческих  воспоминаний,  встала  на
дыбы и яростно заржала. Шианнат схватил лук и выстрелил,  но  стрела  прошла
сквозь тело Чайма, не причинив ему вреда.
   - Я сожалею о том, что совершил, - прошептал Эфировидец.  Он  начертал  в
воздухе благословение и исчез.
   Хотя Чайм и был  видением,  но  узел,  который  Шианнат  нашел  у  камня,
оказался вполне материальным. Там  была  еда,  одежда,  а  самое  главное  -
мешочки с целебными травами и указаниями по их  применению.  Хотя  изгнанник
так и не смог заставить себя простить Эфировидца, у него не раз были причины
благодарить Чайма за этот подарок.
   Шианнат вернулся от воспоминаний к действительности и  приложил  холодный
компресс к кровоподтеку на  виске  воина.  Этот  ушиб  мог  оказаться  самым
опасным, но пока оставалось только терпеливо ждать и  надеяться  на  лучшее.
"Впервые в жизни, - подумал Шианнат, - моя  молитва  была  услышана".  Разве
Богиня не явилась ему в образе Черного Призрака гор? Разве она не ниспослала
ему испытание? И разве она сама не обратилась к нему  с  требованием  спасти
жизнь воина из числа их заклятых врагов? Шианната охватил священный  трепет.
Может быть, не зря они с бедной  Искальдой  стали  изгнанниками?  О  Богиня,
неужели в этом все же был смысл?

***

   Язур с трудом открыл глаза и увидел над собой лицо врага. Так он захвачен
ксандимцами! Поборов страх, юноша потянулся за мечом, попытался подняться  и
громко закричал от боли. Всадник  осторожно  уложил  его  и  предостерегающе
покачал головой.
   - Нет. Не надо.
   Язур  понял  эти  слова.  Все  казалимцы,  совершавшие  набеги  на  земли
Ксандима, немного понимали их язык. Огонь в очаге освещал какую-то пещеру. В
пещере пахло лошадьми, но что это за место? И  кто  этот  человек?  Судя  по
одежде и вооружению, это ксандимец, но чем-то неуловимо отличается  от  тех,
кого Язур видел прежде. Кожа его была светлой, лицо - широкоскулым, глаза  -
серыми, взгляд - настороженным. Кроме того, у незнакомца был нос с горбинкой
и черные, слегка тронутые сединой волосы.
   Спаситель Язура улыбнулся и протянул ему полную  кружку  воды.  Язур  уже
знал, что если он  пошевелит  рукой,  то  страшно  заболит  плечо,  раненное
стрелой. Незнакомец поддержал его голову, а  Язур  схватил  кружку  здоровой
рукой и жадно осушил. Потом он снова откинулся на  теплые  шкуры,  чувствуя,
что страшно ослабел  от  своих  ран.  У  него  было  к  ксандимцу  множество
вопросов, но не успел Язур задать хотя бы один, как снова впал в забытье.
   Когда он вновь пришел  в  себя,  то  сразу  почувствовал  соблазнительный
запах. Незнакомец был тут как тут, и не успел Язур открыть глаза, а  он  уже
протягивал ему миску с бульоном. Он снова осторожно приподнял голову  Язура,
чтобы тот мог пить, и его нежная заботливость напомнила раненому воину мать,
которая так же заботилась о нем, когда он болел в детстве. Мать свела  счеты
с жизнью, когда ему было пятнадцать, после  того  как  его  отец,  воин,  по
приказу царя Ксианга участвовавший в набеге на Ксандим,  был  убит  каким-то
ксандимцем.
   С проклятием Язур дернулся, не желая принимать пищу из  этих  ненавистных
рук.  Бульон  пролился  на  грудь,  а  плечо  пронзила   острая   боль.   Он
почувствовал, что кровь сквозь бинт сочится  на  плече.  Бинт?  Язур  только
сейчас обратил на это внимание. Бедро (он помнил, что  получил  удар  мечом,
когда бежал из башни) тоже было перевязано. Язур нахмурился. Враг спас  его,
лечил его, а теперь пытается накормить?
   Враг между тем покачал головой.
   - Нет, - твердо сказал он, - не надо... - Он произнес непонятные слова  и
изобразил, как дергался Язур. - Не пленник...
   Слово "пленник" Язур узнал, но следующего за  ним  слова  он  никогда  не
слышал. Ксандимец задумался, потом протянул Язуру руку и дружески  улыбнулся
ему.
   Друг? Неужели он хотел сказать "друг"? Язуру и в голову не приходило, что
можно подружиться с одним из этих ксандимцев, убийц его отца. Он  поморщился
и не подал руки, тут же спросив себя, не сделал ли он роковой ошибки. Однако
его спаситель снова протянул ему миску с бульоном, и  теперь  здравый  смысл
взял свое. "Если я хочу бежать, - подумал  Язур,  -  и  помочь  друзьям,  то
прежде всего  надо  поправиться".  Он  схватил  миску  и  зло  посмотрел  на
ксандимца, когда тот снова попытался  предложить  ему  помощь.  Однако  враг
оказался превосходным поваром! Язур так жадно накинулся на бульон, что обжег
язык. Хотя было противно просить ксандимца об одолжении,  но  Язур  протянул
миску за добавкой. Незнакомец, однако, покачал головой.
   - Гад! - пробормотал себе под нос молодой воин. Он отвернулся  и,  закрыв
лицо шкурой, притворился, что спит. На самом  деле  ему  нужно  было  время,
чтобы подумать.
   В чем дело? Почему этот уроженец Ксандима вопреки своим обычаям заботится
о враге? Язур всей душой ненавидел их  народ,  но  представитель  проклятого
племени спас ему жизнь. Воин беспокойно вертелся, эта загадка не давала  ему
покоя, да и  бедро  стало  побаливать.  А  ранили  Язура  свои,  его  бывшие
товарищи. Проклятие, что за путаница! Не потому ли этот  человек  спас  его?
Казалимцы  -  враги  ксандимцев,  а  он,  Язур,  -   жертва   врагов   этого
незнакомца... Но нет. Даже если он поначалу и не сообразил, кто такой  Язур,
то потом-то, уже здесь, наверняка должен был признать в нем казалимца. И все
же продолжал о нем заботиться. Что за наваждение?
   Язуру  стало  невмоготу.  Он  открыл  лицо  и  поглядел  в  глаза  своему
благодетелю.
   - Почему? - спросил он у ксандимца, жалея, что плохо знает его язык. Язур
показал на пещеру, на огонь, на перевязанные раны.  Незнакомец  улыбнулся  и
снова протянул руку.
   - Друг, - повторил он.
   Язур был сейчас целиком в его власти, и к тому же этот человек спас  его.
Заставив себя улыбнуться, он пожал протянутую руку.
   - Друг, - согласился он, а про себя подумал: "Пока что друг,  ксандимское
отродье".
   ...Вскоре  подопечный  Шианната  снова  заснул,  но  состояние  его  явно
улучшилось, и изгой решил, что теперь можно отдохнуть и самому. Он осторожно
встал (потолок в пещере был  низкий)  и  подвигал  руками  и  ногами,  чтобы
немного размять их. Потом подошел к огню и, заварив чай из сушеных листьев и
ягод, поужинал, взяв немного еды из своих запасов.
   Искальда тихонько заржала, и Шианнат погладил ее по холке.
   - Ну, что ты скажешь  о  нашем  новом  приятеле?  -  спросил  он,  Кобыла
фыркнула, и это было так к месту, что ему пришлось сдержать смех,  чтобы  не
разбудить раненого.
   -  Да,  приятель..,  друг..,  казалимский  ублюдок!  Но   Богиня   велела
позаботиться об этом человеке, и Шианнат будет о нем  заботиться,  пока  что
будет.

Глава 12

"ПЬЯНЫЙ ПЕС"

   Все портовые кабачки похожи друг на друга, но "Пьяный Пес" был,  пожалуй,
самой грязной и опасной забегаловкой в Нексисе. Окна здесь постоянно били во
время пьяных драк, и в конце  концов  их  просто  заколотили  фанерой,  а  в
распивочной  вечно  воняло   дымом   и   грязью.   Пол   представлял   собой
отвратительное месиво из опилок, пропитанных спиртом, а  нередко  и  кровью.
Таверна помещалась между портовыми зданиями и складами  на  северном  берегу
реки, и одного этого было достаточно, чтобы вызвать у сильного робость, а  у
благоразумного - желание побыстрее убраться. И даже в этом беспокойном месте
"Пьяный Пес" пользовался дурной славой и гордился этим.
   Только самые отчаянные осмеливались переступить порог темного и  вонючего
распивочного зала "Пьяного Пса", а городская стража заглядывала сюда  редко.
И лишь обитатели "дна", ютившиеся в темных переулках, готовые за пару  монет
зарезать человека, здесь  чувствовали  себя  как  дома.  Только  несчастные,
бездомные, грязные пропойцы, для  которых  страсть  к  пиву  превратилась  в
болезнь, постоянно ходили  сюда.  Только  самые  опустившиеся,  изможденные,
увядшие,  растерявшие  лучших  клиентов  проститутки  пили  здесь.  Здешними
завсегдатаями были только те, кому было нечего  терять.  И  еще  -  Джарвас.
Джарвас сидел в углу у догорающего  очага,  спиной  к  стене,  у  свободного
прохода к задней двери. Отсюда  недалеко  была  стойка,  и  достаточно  было
махнуть рукой, чтобы человек принес очередную порцию недоваренного,  кислого
пива. Отсюда хорошо просматривалась вся комната  Это  было  лучшее  место  в
таверне, его место, и права Джарваса  на  него  еще  никто  до  сих  пор  не
оспаривал.
   Джарвас отхлебнул еще немного отвратительного пива из  грязной  кружки  и
поморщился. От такого пойла, подумал он, и впрямь можно  загнуться.  Правда,
это  соображение  Джарваса,  как   и   других   завсегдатаев   таверны,   не
останавливало. Он был не из тех, кто станет  спрашивать  себя,  зачем  ходит
сюда. Он знал свой характер и не был склонен к  рефлексии.  Однако  жизнь  в
городе становилась все хуже, а потеряв брата, Джарвас постоянно  пребывал  в
мрачном настроении. Он приходил сюда, потому  что  здесь  было  безопасно  -
наемники поганых магов сунулись сюда только один раз и тут  же  пожалели  об
этом. Он приходил сюда, потому что был здоровенный  малый,  и  хотя  сам  не
искал приключений, но тот, кто имел  неосторожность  вывести  его  из  себя,
обычно расплачивался за это. Посетители таверны старались относиться к  нему
уважительно,  прекрасно  зная,  что  он  может  быть  и  хорошим  другом,  и
беспощадным врагом. И( наконец, Джарваса приводило сюда одиночество.
   Жизнь нелегка, когда ты уродлив, да при этом еще  велик  ростом.  Джарвас
избегал зеркал. Похоже, Боги сотворили  его  из  чего  попало  и  в  большой
спешке, совершенно не думая о том, что  получится.  Его  руки  и  ноги  были
слишком длинными по  сравнению  с  туловищем,  а  грудь  чересчур  узкой  по
сравнению с широкими плечами. О лице лучше и  не  говорить...  Нос  чересчур
длинный, уши - оттопыренные. Острый подбородок совершенно не гармонировал  с
широким лбом. У Джарваса были тусклые серо-зеленые глаза, а  темные  волосы,
несмотря на все усилия, вечно казались непричесанными. Мужчины обычно видели
в нем угрозу и вызов, а женщины... Ни одна  женщина  не  взглянула  на  него
дважды. При такой внешности трудно ожидать, что у человека будут друзья,  но
как раз друзья-то у Джарваса были благодаря его душевной щедрости.
   Неподалеку  от  пристани  имелось  у  него  и  собственное  домовладение,
состоявшее из двух старых складских помещений и бывшей сукновальни (все  три
здания примыкали друг к другу). Стояли  они  на  пустыре,  на  месте  бывших
трущоб, сожженных по приказу  Верховного  Мага  три  года  назад,  во  время
Великой Засухи, как потенциальный рассадник чумы. Как раз в то время Джарвас
вместе со своим братом Каркасом унаследовал это владение. По правде сказать,
Джарвас был  удивлен.  Его  родные  тяжким  трудом  зарабатывали  на  жизнь,
вкалывая на старой барже, и сам он никогда не принимал всерьез  рассказов  о
двоюродном дедушке, который жил отдельно из-за семейной  ссоры  и  будто  бы
владел недвижимостью где-то на берегу реки. Да и  что  в  этом  толку?  Кому
нужна собственность на том берегу? Раньше, когда порт  процветал,  когда  не
было плотин и корабли могли ходить по всей реке, - тогда было совсем  другое
дело. Но все меняется, и тут уж ничего не поделаешь. Джарвасу было  уже  под
тридцать, когда умер тот двоюродный дед. Сам  Джарвас  к  тому  времени  уже
бросил работу на барже и жил случайными заработками. Потом он начал работать
десятником на складе у главы Купеческой гильдии и стал грамотным  человеком.
Ваннор уважал образование и предоставлял возможность учиться тем, кто хотел.
   Купец этот был добрым человеком, несмотря на свою дурную репутацию. Сам в
прошлом бедняк, он всегда был готов помочь своим людям устроиться  в  жизни.
Он лично пошел вместе с братьями осматривать наследство,  и  хорошо  сделал.
Джарвас с тяжелым сердцем оглядывал заброшенные здания на пустыре,  рядом  с
пожарищем, дырявые крыши, стены, испачканные сажей, окна, похожие на  пустые
глазницы черепа. Ясно, что двоюродный дед не был  богат:  эти  развалины  не
стоят ни гроша.  Харкас  зло  выругался,  но  Ваннор  ничего  не  сказал,  а
направился к зданию сукновальни и тщательно осмотрел его,  осторожно  ступая
по обломкам камня и дерева.
   Джарвас улыбнулся, вспомнив почтенного купца, который несколькими словами
изменил тогда жизнь обоих молодых людей.
   - Хорошие, солидные постройки, такие не скоро развалятся. Конечно,  балки
следует заменить, в них завелись древоточцы, но что за  здание!  Посмотрите,
какая прочная кладка, какие толстые стены! Я уверен, и склады такие же.  Ну,
ребята, вид у вашего наследства сейчас неказистый, но если хотите знать  мое
мнение, то я скажу так: вам повезло!
   Он улыбнулся Джарвасу, выпучившему глаза от удивления. Однако на Харкаса,
старшего из братьев, эти слова не произвели никакого впечатления.
   - Что ты хочешь  этим  сказать,  достопочтенный?  Как  такой  хлам  может
принести хоть какую-то пользу?
   Ваннор перестал улыбаться и посмотрел Харкасу в глаза.
   - Пошевели мозгами, Харкас. Хоть я  и  член  Совета  Трех,  но  не  выдам
никакой  тайны,  если  скажу,  что  в  нашем  городе  дела  продолжают  лишь
ухудшаться. Засуха, голод и вызванные этим мятежи должны послужить всем  нам
уроком. В этом же месте вы будете в безопасности. Стоит  только  потрудиться
как следует, и эти здания превратятся в крепость! А  то,  что  здесь  прошел
пожар, очень даже неплохо. Зола - это удобрение, ребята.  -  Он  показал  на
траву, появившуюся на пустыре после вчерашнего дождя. - Вы можете  огородить
участок высоким забором. Камней тут полно, а  на  скалах  достаточно  досок.
Балки, конечно, надо заменить, но они еще  на  многое  сгодятся.  Водопровод
здесь есть, а эти старые красильни, если немного поработать, можно  запросто
переделать в свинарники. Если выращивать овощи да завести цыплят...
   - Прости, достопочтенный, - перебил Харкас. - Ты  предлагаешь  нам  стать
фермерами? В сердце этого проклятого города?...
   - А почему бы и нет? - весело ответил Ваннор. - Знаете,  как  я  сколотил
свое состояние? Благодаря предвидению. Я имел смелость думать иначе, чем мои
товарищи, и делать вещи, из-за которых кое-кто утверждал, что я сошел с ума.
Но, видят Боги, все это оказалось весьма полезным. Предвидение и воображение
- вот что вам нужно, ребята.
   - И еще - деньги! - выпалил Харкас, прежде чем Джарвас  успел  остановить
его. Ваннор усмехнулся:
   - О деньгах не беспокойся, Харкас. Я позабочусь, чтобы для начала  у  вас
был кое-какой капитал.
   Купец повернулся к Джарвасу и похлопал его по плечу.
   - Ты понравился мне, парень, когда работал  у  меня,  и,  хотя  мне  жаль
терять хорошего десятника, я знаю, что ты заслуживаешь чего-то  большего.  К
тому же в вашем наследстве скрыты возможности, интересные  лично  для  меня.
Так что считайте это бессрочным займом. - Он ненадолго задумался. - С одним,
однако, условием. Это домовладение слишком велико для двоих,  даже  учитывая
ваши семьи. И не смотри на меня так, Джарвас. Ты ведь  со  временем  найдешь
себе кого-то. И, конечно, самим вам тут не управиться. - Он многозначительно
посмотрел на братьев. - Вы ведь знаете, какова участь наших  бедняков.  Если
человек дойдет до крайности, ему одна дорога -  в  тюрьму.  Но  будь  у  них
место, где можно было бы найти помощь и заняться надежным делом...
   Джарвас сразу ухватился за эту идею:
   - Да-да, во имя всех Богов! Они бы помогали выращивать овощи, приводить в
порядок здания и могли бы еще подзарабатывать в городе, так что  можно  было
бы покупать то, чего нельзя вырастить здесь. Тут  хватит  места  на  десятки
семей. Ваннор, это просто замечательно!
   Прагматичного Харкаса убедить было  труднее,  но  все  же  мечта  Ваннора
начала воплощаться, и "бесполезное"  наследство  со  временем  действительно
превратилось в надежную, мощную крепость, своего рода феод внутри  городских
стен, где люди могли получить хлеб, кров и надежду на будущее, где принимали
всех бездомных, обездоленных, отчаявшихся...
   Джарвасу было горько вспоминать то время. Из  троих  людей,  превративших
мечту в действительность, теперь  остался  он  один.  Ваннор  исчез  в  Ночь
Призраков и возглавил, как потом оказалось,  повстанцев,  которые  поклялись
покончить с тиранией Верховного Мага. Джарвас с братом как могли помогали им
едой и другими припасами, пока база повстанцев в  подземной  канализационной
сети не была атакована наемниками Миафана. Ангос,  их  командир,  хвастался,
что ни один из бунтовщиков не выжил. Во всяком случае, база была разгромлена
и там никого не было - Джарвас сам это проверял.
   Вслед  за  Ваннором  куда-то  пропал  и  Харкас,  -  это  было  одно   из
таинственных "исчезновений", которые вселяли ужас в сердца  горожан.  Харкас
ушел собирать пищевые отходы (сейчас в городе они превратились  в  редкость)
для своих любимых  свиней  и  больше  не  возвращался.  Было  известно,  что
исчезнувших и на самом деле забирали в Академию, но задавать лишние  вопросы
было весьма неблагоразумно, и те, кто пытался это делать,  в  свою  очередь,
тоже исчезали.
   Из-за проклятых колдунов два хороших человека исчезли  навсегда,  и  лишь
бедняга Джарвас остался, чтобы продолжать их дело - и кто  знает,  долго  ли
ему удастся продержаться, прежде чем до него самого дотянется рука  Владыки?
Но, во всяком случае, пока "Пьяный Пес" оставался для него местом,  куда  он
мог приходить каждый вечер в поисках нуждающихся в убежище и помощи.

***

   Обычно Харгорн не жаловал забегаловки вроде "Пьяного Пса". Пить  в  таких
крысиных норах значило нарываться на неприятности. Но сейчас меченосцу  было
не до этого. Он решил обшарить все  городские  кабачки,  чтобы  собрать  для
повстанцев сведения о том, что делается в городе, а  самое  главное  -  хоть
что-то выяснить о Ванноре и его пропавшей дочери. Тем более  сейчас  он  был
некредитоспособен:  серебро  иссякло,  небольших  средств,   полученных   от
Ваннора, хватило ненадолго. По крайней  мере  здешние  помои  должны  стоить
дешево, подумал ветеран, входя в таверну.
   Грязный  зал  освещался  только  огнем  очага  да  несколькими   тусклыми
свечками. Но  полумрак  этот  служил  посетителям  добрую  службу,  так  как
скрадывал жирные пятна на кружках, паутину на  низком  потолке,  трещины  на
столах, копоть и следы от ударов ножей на стенах. Кроме того, он как  нельзя
лучше отвечал настроениям сидевших здесь. Как ни мрачен  был  этот  портовый
кабак, но посетители его бы