симбиоза   земных
дегенератов-властителей  грядущего  и  вымирающих демонов Чужой Вселенной. И
те  и  другие  уже  не  могли-жить в обычных мирах, в мирах живых и телесных
существ...  но  они  страстно  желали  жить во плоти, пусть и чужой плоти. И
играть,  играть, играть мирами, пространствами, временем, людьми и нелюдями,
всем  существующим.  Без этой Большой Игры они просто были мертвы... как был
мертв   Верховник-Демонократор,   Мертвец  Переустроитель  Вселенной.  Игра!
Светлана  готова  была  разрыдаться,  комок  подкатил  к  горлу, не давал ей
дышать.  Но  мысль  была  быстрее  времени,  гораздо  быстрее.  Она  молнией
прожигала  мозг.  Спокойно!  прошел  всего  миг.  Один  лишь миг! Сейчас она
соберется,  сосретодочится...  и  найдет  нужное решение! Только без нервов!
Без истерик!
                                                                         133

     Трехглазые  -  нелюди,  негуманоиды!  Она  помнила как Иван убивал их в
машинном  зале,  как  они распадались на куски и части, почти живые и все же
не  человеческие  и не животные. Нелюди! Сами игроки не они! Сами игроки еще
не  пришли  сюда.  Они  далеко.  А трехглазые - киборги, слепки с вымирающих
игроков-дегенератов,  их  глаза, уши, пальцы. Да, они перенесли свою Игру со
Страшных  Полей в людской мир. Но... но они наверняка не стали создавать для
этих   нелюдей-киборгов  особую  технику.  С  какой  стати,  если  есть  уже
созданная,  сверхмощная,  сверхпроникающая, необыкновенная... но настроенная
на  живых!  Светлана  вздрогнула.  Если  она права... ах, если бы только она
была права! Это единственный шанс! Дольше выжидать нельзя!
     - Вперед! - процедила она, почти не разжимая стиснутых губ.
     И   уставилась   на   ближайший  серебристый  шар.  Даже  если  тот  не
распознает,  "бортовой  мозг" ее шара даст упреждающий сигнал. Иначе быть не
могло:  все  внешнее  для  шаров  -  чужое, не имеет значения, живое оно или
неживое,  но разумное существо внутри шара - хозяин, оберегаемый и лелеемый,
как и на Троне - есть лишь его жизнь, его воля, его власть.
     - Полный боевой залп. Огонь!!!
     Она  увидела,  как  из  чрева  звездолета  вырвались сгустки мерцающего
зеленого  огня  и,  пронизывая  тьму невидимой мощью, ушли к вздрогнувшему и
застывшему  шару.  Почти  сразу  же  стена  бушующего пламени скрыла чужака.
Пространство  вывернулось наизнанку... Но пламя стихло, рассеялось во мраке,
будто  его и не было. А обгорелый шар остался на своем месте, стал пятиться,
явно уходя с дороги, отступая.
     Нет!  Не  может  быть!  Светлана  замерла.  Неужели  ошибка?!  Тогда ей
смерть. Но медлить нельзя, никак нельзя.
     - Полный  вперед!  -  прохрипела  она,  теряя голос. - В лобовую атаку!
Догнать! Полный залп, черт возьми! Вперед!
     Они  нагнали  чужака  через четыре минуты. Это был риск. Страшный риск!
Но  другого  решения Светлана не знала, Она отбросила страх, неистовый азарт
охватил  ее.  Игра?  Хорошо,  пусть  будет игра! Она научит их играть - она,
боевой  офицер  Дальнего  Поиска,  не  щадившая  жизни  своей,  погибавшая и
воскресавшая, нежная и слабая, суровая и

134

     сильная, любимая и любящая. Держитесь, выродки! Иду на таран!
     На  этот  раз  залп  ударил  со  столь близкого расстояния, что ее саму
отбросило  назад  вместе  с  откатным  мыслекрес-лом. Все исчезло с экранов.
Все!  Но  ответного  залпа не последовало. Значит, она права, значит, она не
ошиблась  -  нежить  не  могла  расстреливать  звездолет  Системы, в котором
сидело разумное существо, в котором сидел игрок.
     Мерцающие  сгустки  вошли  в  брюхо  чужака. И разорвали его, защита на
таком  расстоянии не срабатывала. Град обломков испарялся на лету, обращаясь
в молекулы, в атомы. И это была победа, первая победа.
     - Вот так, твари! - выдохнула Светлана.
     Она   была   бледна,   руки  тряслись,  во  рту  все  пересохло,  глаза
отказывались   смотреть   на  этот  страшный  взбесившийся  мир,  сердце  то
взрывалось бешенной колотьбой, то проваливалось в никуда, затихало.
     Но теперь Светлана знала, что надо делать.
     Иван  сидел  на  темной  деревянной  лавке  рядышком  со  служителем  в
длиннополой  черной рясе. Был тот изможден, бледен и худ. Они беседовали уже
второй  час,  но служка все косился на Ивана настороженно-испуганным глазом,
не  мог  поверить  в  воскрешение  из мертвых, хотя Иван описал ему уже пять
случаев  из  своей  практики,  когда  тяжело раненные впадали в летаргию, их
хоронили  или  оставляли на иных планетах в склепах, а через месяц-другой, а
то  и  через  полгода  они оживали, приходили в себя, а потом, по прошествии
отпуска   и   лечения,  еще  долго  служили  на  благо  людям  и  Отечеству.
Изможденный кивал.
     - Ну, а наруже-то что?
     - Наруже ад кромешный, прости Господи! - отвечал служитель.
     Иван  не  стал  рассказывать о своих видениях, все равно не поверит ему
никто,  только  молва  нехорошая  пойдет.  Хотя  какая  тут  молва!  В Храме
осталось  четыреста двадцать шесть человек, все наперечет, если служитель не
помутился разумом.
     - Стоим  одни  на всей Земле, - рассказывал тот, - чудо Господне! И нет
сюда  нечисти  доступа.  Но  и  нам  выхода нет. Уже семеро пытались вылазки
делать, да так и
                                                                         135

     пропали  в  когтях  и  пастях  поганых.  Мрак  ныне  повсюду  и  темень
беспросветная. Будто эти изверги солнце затмили!
     Лишь  одна  крохотная  свечечка освещала каморку служителя, бросая тени
на  лица,  стены,  убогую  утварь.  Но Иван видел все хорошо, еще бы - после
адского  мрака  Океана  Смерти  на Земле-матушке было все неплохо, даже ночь
днем  казалась.  Со Светом же. нынешнее бытие Иван и не сравнивал, незачем и
попусту.
     - Но  служба  идет  беспременно. Во искупление и прощение грехов наших.
Да, видно, не слышит нас Господь! - служитель торопливо перекрестился.
     О  главном  он почти не говорил. Но Иван и сам догадывался - голодно, и
больше  негде  брать  съестных  припасов,  почти  полгода  в  осаде, все - и
священники,  облеченные  саном,  и  прислуживающие, и прихожане уцелевшие, и
случайные  беглецы, спасшиеся во Храме, ремни затягивали потуже. И надеялись
только  на Бога. Больше и не на кого было надеяться, связь отсутствовала, да
и  самого  мира  людского,  по  рассказу изможденного, тоже не оставалось. И
ждала их неминуемая тяжкая и мученическая кончина.
     - Святейшего   схоронили  полтора  месяца  назад,  -поведал  служитель,
перекрестился,  пригладил  короткую  растрепанную  бороду. - Господи, упокой
душу  его!  Так  во  время  службы и помер. Царствие ему небесное! А этот...
хмурый  такой,  с облезлой псиной, давно ушел. Плакал очень по тебе, горевал
сильно, а потом и ушел - прямо во мрак, к иродам бесовским!
     - Кеша?
     - Может,  и  Кеша,  -  согласился  изможденный,  -  с протезами черными
вместо  рук. Хорошие протезы были, лучше настоящих! - Он вытянул свои черные
костлявые руки ладонями вверх. И тяжко вздохнул. И вдруг спросил:
     - Неужто и есть не хочется?!
     Иван помотал головой.
     - Нет, не хочется, - ответил тихо, - в себя никак не приду.
     - Еще   бы!   -   изможденный  снова  перекрестился.  -  С  того  света
возвернуться!
     Иван  сидел,  разминал  затекшие  кисти.  Столько  времени  пролежать в
каменном  фобу,  в  сырости,  холоде!  Он  неспешно расстегнул ворот, провел
шершавой ладонью под сердцем - шрам был, грубый, мозолистый, такие не оста-

136

     ются  после  операций. Поделом! Мало еще, надо было бы проучить его как
следует...  ну да ладно, простили! Ладонь поползла выше и нащупала маленький
железный  крестик.  Сохранился,  слава Богу! Но ведь его не было... ведь его
сорвали...  Эх,  память!  Хотелось  сидеть вот так и вспоминать долго, целую
вечность.  Чудо!  Служка  не верил, что он воскрес из мертвых аки библейский
Лазарь.  Ну и пусть. Ивану не верилось в иное - Храм Христа Спасителя стоял.
Стоял  вопреки всему, стоял, недоступный для нечисти, для поганых выползней.
Стоял  один  во всей погасшей вдруг, погруженной во мрак Земле. Вот где чудо
подлинное!  А  раз  так,  значит,  есть  на  свете сила, что выстоит в любую
годину,  что  сильнее  сатанинских  напастей. Есть! Он знал это теперь очень
хорошо.  Сила силу ломит. Вот и просидеть бы так... ну хотя бы пока сидится!
Дать  рукам  раскрутиться,  ногам расходиться... Нет, нельзя. Надо с чего-то
начинать.  А  с чего тут начнешь, бесы обложили Храм, нет пути наружу. И где
круги  очищения?  и  где  многомудрые  веды,  сыны  Господни? и как отсюда в
Старый  мир  податься?!  Ведь  надо  спешить,  а  то поздно будет... Нет, не
будет!  Сказано  было  -  время  умерит  свой  ход.  Но  сидеть  сложа  руки
неприста-ло.  Что  еще  может сказать этот изможденный страдалец, ведь и так
все  ясно.  Пора  за  дело браться. Руки-ноги работают, голова тоже начинает
потихоньку,  силы  прибывают,  веры  вдосталь...  Надо бы и внутреннюю связь
проверить.
     - Чего  примолк-то?  -  поинтересовался  служитель  и протянул горбушку
черствую. - Тяжко?
     - Тяжко, - машинально ответил Иван. И попросил: - Водицы бы глоток!
     Горбушка  исчезла  в  тряпице. Пригодится еще. Но воды было тоже совсем
мало,  собирали  в  основном  по  каплям  из одной скважинки. Дождевая да из
Москва-реки  колодезная  были  испоганены,  не  годились  в питье. Служитель
нацедил пару глоточков в чашку.
     Иван  достал  из  набедренного клапана пригоршню стимуляторов, не глядя
пихнул  в рот, запил. Обождал с полминуты. Потом настроился на Дила Бронкса.
Трижды  звал  мысленно.  Но  внутренний  голос  его  будто уперся в каменную
стену,  так  бывало, когда связь работала в одну сторону. Тихо. Пусто. Погиб
старина  Дил!  А  может,  сбежал  с Земли и из Солнечной, сбежал куда-нибудь
подальше  со  своего сверкающего Дубль-Бига. В голове зашумело с непривычки.
Нача-
                                                                         137

     ло  подташнивать.  Всякое  могло  быть,  Иван не ожидал, что внутренняя
связь  будет  работать  после  того,  что  с  ним стряслось, после того, что
случилось  на  Земле.  И  все  же!  "Глеб!  Глеб!!  Ты  слышишь меня?!" - от
напряжения  Иван  взмок.  Сизов, если его только не пришибли и не пригрызли,
должен  был  сейчас сидеть на флагмане, где-то в пределах Солнечной системы,
ежели  очень  далеко - сигнал не дойдет, но, может, не дальше Марса, кто его
знает.  Иван  раскачивал  свой  отвыкший  от  работы  мозг,  давил  на него,
заставлял  просыпаться.  "Глеб!  Глеб!!  Отзовись!"  - молил он. И уже когда
почти  отчаялся,  нежданно-негаданно  пришел сиплый отклик: "Бред! Это бред!
Значит,  я  схожу  с  ума..."  И  наплыли  на Ивана видения каких-то мрачных
подземелий  в кровавых отсветах, донеслись мученические стоны. "Это я, Глеб!
- почти вслух заорал он. - Ты ведь слышишь меня?!"
     Служка  вдруг  обеспокоенно  заглянул в Ивановы глаза, дернул за рукав.
Но Иван ожег его сердитым взглядом.
     "Не  тереби  меня...  - донеслось в мозг глухо, еле слышно, - я схожу с
ума,  я и так слишком долго держался, а теперь все... это ты Иван?" Услышал!
Действует  связь!  Иван  сосредоточился,  не  время еще радоваться. "Где ты,
Глеб?  Отвечай?!"  Сип  донесся не сразу, словно отдаляясь: "..далеко, Иван,
очень  далеко, в самом аду подземном. Не добом-били мы их, гадов, не добили!
Вот  туда  и  сволокли,  ниже дна морского, Ваня..." Сип стих, растворился в
пустоте   тишины.   Не   добили?  Неужели  он  под  пробитой,  развороченной
Антарктидой?!  Нет,  Глеб,  видно,  и  впрямь сошел с ума. Иван звал его еще
долго. Но все понапрасну.
     Служитель обеспокоился не на шутку.
     - Может,  врача  позвать?  -  предложил он. - Подлечиться-то, наверное,
надо  малость, еще бы - столько пролежать? Я быстро сбегаю, там есть один из
прихожан, он всех врачует?!
     - Нет!
     Иван  усадил  служителя  на  лавку.  Какой еще врач, его болезни теперь
только могила вылечит!
     - Ты  на меня не обращай внимания, - тихо попросил он, - это ведь после
лежки  как  контузия,  понял?  Пройдет!  Где  у  тебя тут прикорнуть на пару
часиков можно?
     Служитель  отвел его в конурку еще меньшую, задернул занавеску. И ушел,
ему пора было туда, под своды, где без

138

     конца  и  начала  шло  богослужение,  где  молили  только об одном - об
избавлении Земли от кары заслуженной.
     А  Иван  притулился  в углу, под образами. Принялся вызывать Иннокентия
Булыгииа,  человека серьезного и непростого, потерявшего счет барьерам. Да и
кто их сейчас считал?!
     Кеша откликнулся на удивление быстро.
     - Чего там еще?! - резанул почти в уши его хриплый голос.
     - Живой?!  -  обрадовался  Иван.  Кеша  не  понял. И ему пришлось долго
втолковывать, что отлежался, пришел в себя, выжил.
     - Я ж тебя, холодного, своими руками в гроб положил!
     - упрямо  твердил  ветеран  и беглый каторжник. - Вот и Хар свидетель -
помер ты, Иван, вчистую помер, безвозвратно, на руках моих!
                          Ивану надоело оправдываться. И он рявкнул на Кешу:
     - Молчать!  Хватит!  Заладил  одно  и тоже... Отвечай, когда старшие по
чину  спрашивают  -  где  находишься?!  Кеша долго и недовольно сопел, потом
ответил с обидой:
     - Не  время  чинами  меряться,  профукали  мы все чины свои. А сижу я в
склепе на кладбище, тут тихо, сюда рогатые не захаживают.
     Иван  невольно  усмехнулся  -  в  склепе он, понимаешь, сидит! больше и
места  для  них  не осталось, как по склепам прятаться, таиться ото всех! Но
ничего не попишешь, такая нынче раскладка.
     - Где склеп-то?
     - А вот этого я тебе, Иван, - угрюмо отозвался Кеша,
     - не скажу. Может, они подслушивают, а может... и ты не Иван никакой.
                        Довод был вразумительный. И Иван не стал настаивать.
     - В  Храм  сможешь  пробиться?  - спросил он. В тишине долго слышалось
Кешино сопение, вздохи. Потом откликнулось:
     - Тяжко  будет  пробиваться-то.  Нигде  столько нечисти нету как вокруг
Храма, обложили гады со всех сторон, ждут. Они дождутся...
     Последние  слова  прозвучали  как-то  двусмысленно.  Но  Иван  не  стал
просить  разъяснений.  Надо было самому определиться, принять решение - ведь
не век же, не до Второго пришествия сидеть под благодатными и неприступными
                                                                         139

     сводами. Как там было сказано-то? Свободная воля! Ну хорошо, коли так.
     - Кто еще из наших жив?
     - Не  знаю, - Кеша чертыхнулся, опять засопел, потом вьщавил: - Небось,
я  один  остался,  бью гадов... а их не убывает! Хар вот тоже, отощал, облез
весь.  Да  деваться-то  некуда.  Ладно,  жди,  будем пробиваться, в компании
веселей !
     Три  серебристых  шара  с  чужаками  ушли, не стали ввязываться в бой -
лишь  мутные  гребни воронок искривленного пространства колыхнулись за ними.
Два  корабля  Светлана  уничтожила, тем же самым приемом, таранным штурмом и
полным   залпом  с  самого  близкого,  недопустимого  по  любым  инструкциям
расстояния.  Ей  повезло. Если бы хоть в одном шарике оказались не двойники,
не  киборга,  а  одноединственное  живое,  настоящее  инопланетное существо,
летать  бы  ей  сейчас  во  мраке  Пространства  распыленными  молекулами  и
атомами. Повезло!
     По-настоящему,   надо  было  бы  увести  звездолет  в  тихое  местечно,
затаиться,  обойти  все его рубки, отделения, закоулочки, изучить толком это
создание  будущих, не наступивших еще веков, проникнуться, а уже потом... Но
Светлана  не хотела терять времени, и так его было слишком много потеряно на
"Ратнике".   Единственное,  что  она  себе  позволила  -  это  выскочить  из
мыслекресла  и  подойти  поближе  к  распластанным на черном полу трехглазым
монстрам.
     Она склонилась над одним из них.
     - Вот гадина! - невольно, на полувьвдохе вырвалось из ее губ.
     Чужак  был  отвратителен, омерзителен. И лежал он какой-то странный: не
живой  и  не  мертвый,  будто  огромная, неестественно правдоподобная кукла,
андроид  с  отключенным  питанием. Они не сдохли! Значит, они могут прийти в
себя,  ожить! Этого еще не хватало! Вспомнилось почему-то страшное галофото,
черная Земля... и искринки золотые. Екнуло сердце. Жив! Он жив! Он там!
     Светлана  резко  выпрямилась.  И  вовремя. Цепкая когтистая рука начала
подниматься,  тянуться  к  ее  горлу.  Жуткие  нелюдские  глазища, напоенные
ненавистью,  раскрылись. Но почему в них ненависть?! Ведь это же не люди, не
существа, это... куклы?! Она успела подумать о ненужном сейчас,

140

     лишнем,  поразившем  ее.  Но'она  подумала и о себе - отпрыгнула назад,
буквально  упала  в  кресло. Иван снова спас ее - спас в последний миг, спас
лишь памятью о себе, пробудил.
     - Убрать!  Убрать!!  -  закричала она вслух, цепенея от ужаса. - Убрать
их!!!
     Разъяренный,  трясущийся  то  ли  от непрошедшей еще слабости, то ли от
охватившей  его  злобы монстр, ринулся к креслу, ударился о незримый барьер,
отшатнулся,    взревел,    заскрежетал   непереносимым   скрежетом.   Острые
пятисантиметровые  когти  рвали воздух, не доставали до лица Светланы совсем
немного,   руку   протянуть.  Гадина!  Ожившая  гадина.  А  там,  за  спиной
поднимаются  еще  две  таких...  гмыхи,  хмаги,  гнухи  -  так  их  звали  в
"системе",  только  те  были  попроще,  пожиже  и  послабее, для внутреннего
пользования, а эти... нет, невозможно было смотреть на такую рожу.
     Светлана   уже  прощалась  с  жизнью,  когда  в  рубку  ворвались  семь
шестилапых  насекомовидных  киберов. Она сразу и не поняла, что это бортовой
"мозг"  звездолета  исполняет  ее  волю,  вздрогнула.  Но когда механические
твари  сбили  с  ног всех трех монстров, опутали их клейкой и прочной сетью,
поволокли  прочь,  она  вырвалась  из пут шока, рассмеялась - нервно, фомко,
надрывно.  Она  хохотала  минут  пять, не могла остановиться. Владычица! Да,
она  владычица этого звездолета XXVII-ro века. Он послушен ее воле. И никуда
не надо ходить, ее место здесь!
     Смех  отпустил ее сразу, он оборвался столь же внезапно, как и начался.
И  она  расслабилась,  нервное  напряжение ушло. И слава Богу! Слишком долго
оно  копилось  в  ее теле, в ее мозгу. Хватит! Теперь нельзя упускать судьбы
из своих рук.
     Она включила полную прозрачность.
     И   повисла   -  одна,  беззащитная,  живая,  нежная  посреди  лютой  и
безжизненной  пустыни  черного пространства. Так показалось ей в первый миг.
Но  тут же вернулось ощущение - не беззащитна! отнюдь не беззащитна! И тогда
она тихо и четко произнесла:
     - К Земле!
     Никто  не  преследовал  ее  звездолета.  И  это  одно было чудом. Ушли!
Надолго  ли?  А  может, подлинные хозяева кораблей просто отозвали их, чтобы
разобраться, выяснить,
                                                                         141

     в  чем  причина  срыва...  игры? Нет, какой тут срыв, игра идет по всей
Вселенной,  три  корабля  никто  не  заметит.  Впрочем,  не надо тешить себя
иллюзиями.   И  нечего  ломать  голову!  Все  прояснится,  рано  или  поздно
прояснится.
     Земля  вынырнула  из  звездного мельтешения черной дырой, провалом. Она
почти  не  отражала  солнечного  света. Светились звезды. Светилась щербатая
Луна. Но Земля не светилась. Погибшая, черная планета!
     - Господи, что ж это творится? - не сдержалась Светлана.
     Ее   вывезли   с   Земли  спеленутую,  разъяренную,  ничего  вокруг  не
замечающую.  Но  та  Земля  была  светящейся, голубой, живой. Эта Земля была
мертва.
     Она висела над планетой и ждала.
     Желание  ринуться с заоблачных высот вниз, ринуться подобно коршуну - и
жечь,  убивать,  уничтожать  нечисть,  было  неудержимым. Да, именно сейчас,
когда  на  поверхности  не  осталось ничего живого, доброго, светлого, когда
можно  было  не  бояться, что выбивая выползней