я  до  последнего...  драться  одной  рукой,  другой  продавать  врагу
ридориум?! Ну, ну, Иван осадил себя, еще ничего толком неизвестно, а он  уже
целую цепочку связал. Надо  разобраться.  Спешить не стоит... тем более, что
завтрашний день может быть для него последним днем.
     - Идите сюда! - карлик Цай махнул ручкой.
     Гермолюк был точно  такой,  как и  тысячи прочих. Но  на  нем фасовался
черный шершавый квадрат - общага,  камера общественно-воспитательных  пыток.
Эффективней  всего  истязания  групповые, это  еще  Гуг  рассказывал  Ивану.
Истязания  проводились по  субботам. Но  каторжан  никогда  не  доводили  до
смерти, их успевали откачивать - рабочие руки на Гиргее ценились.
     - Прошу вас!
     Иван  протиснулся  в  люк.  В  полумраке  посреди  достаточно  большого
овального  помещения,  прямо  на затоптанном базальте сидели  три  человека.
Четвертый  валялся  в  углу в неестественной, скрюченной позе  с  вывернутой
ладонью вверх рукой.
     - Сдох, ублюдок! - неожиданно грубо заметил карлик Цай.
     Он  подошел к  ближайшему  заложнику  и с размаху  ударил его  кованным
сапогом в  лицо.  Несчастный  упал вазад, закрылся  ладонями -  из  под  них
струйками засочилась кровь.
     - Что  вы делаете?  -  возмутился  Иван.  Он  совсем не  ожидал  такого
поведения от вежливого и тихого карлика. - Прекратите!
     - Им воздается лишь малая толика от их же даров.  Пусть немного поживут
в  шкуре заключенных, ничего  кроме пользы от этого не будет, а  раны земные
заживают, мой друг.
     Он с силой опустил  кулак на  макушку  другого заложника  - тот ткнулся
лицом  в  пол,  застыл, ожидая  продолжения.  Иван уже  сделал шаг в сторону
карлика,  но скрипнувший  протез  напомнил ему, что он  в теле  Гуга,  и это
почему-то сразу лишило его сил, отвлекло.
     Заложники  были  в  просторных  серебристых  балахонах -  своей рабочей
униформе стражников-надзирателей. Но у каждого на рукаве красовалось по  три
больших шестиугольных звезды - бугры! их жизни кое-чего стоят! Гуг все верно
рассчитал.
     - И что они вот так, без присмотра, без охраны тут? - спросил Иван-Гуг,
покачивая головой.
     - Все в  порядке,  - карлик Цай ван Дау  ухватил одного  из  сидящих за
длинные-лиловые  -  по  последней  моде волосы, запрокинул голову назад.  На
обнажившейся  шее  тускло сверкнул металлический  ошейник с кристаллическими
вкраплениями. - Тройная программа, восемь кодов - один у меня, второй у вас,
третий  у Кеши и еще у  пятерых. Достаточно  нажать на кнопочку -  и ошейник
начнет сжиматься,  он будет сдавливать горло до  тех  пор,  пока не  сломает
хребет. Если понадобится парализовать - другая кнопочка:  на час, на два, на
день и так далее. А третья программа - управление, их можно заставить бежать
со скоростью  гепардов,  можно сбросить  в пропасть, заставить  плясать  или
подпрыгивать,  много чего еще думаю, нам это не понадобится. Они полностью в
наших руках. Если один из нас оплошает - другой не промахнется.
     - Как-то это... э-э, нехорошо, - промямлил Иван.
     -  Мы  их бьем  их  же  оружием,  - сказал  карлик твердо, - так что не
беспокойтесь, все хорошо!
     Иван-Гуг нащупал  в грудном кармане-клапане  микропередатчик, карлик не
врал.  Может, он не  врет  и  про истязания. Но  все  равно  не  верилось  -
правосудие, исправительное учреждение, законность, порядок... кому тут нужны
эти пытки?
     - И Лива сидела как все? - спросил он неожиданно.
     -  Как все, - отаетил  карлик, - правда, время от времени она оказывала
маленькие  услуги  этим  ублюдкам,  -  он  пнул  в  челюсть  еще  одного  из
заложников, - но ведь это жизнь, Иван, не надо ее осуждать. Иначе бы она  не
протянула три года.
     Неожиданно сверху прогремел раскатистый бесстрастный голос:
     - Предлагаем вам  сдаться!  Повторяем - никто не будет  наказан, каждый
вернется на свой участок. Администрация зоны идет вам навстречу. Повторяем -
в случае отказа от сдачи будут применены крайние меры.
     Уродливое  лицо  карлика  внезапно   исказилось  совсем  нечеловеческой
гримасой, заскрипели острые зубы, потекла кровь из  раны, карлик истерически
завизжал:
     - Суки! Сучары поганые!!! Убь-ю-ю-ю!!! Падлы-ы-ыи-и-и!!!
     Иван  глазам  своим  не верил, казалось,  Цай ван  Дау сейчас  упадет и
начнет биться в эпилептическом припадке, белая пена срывалась с его губ,  он
весь  трясся.  Голос  наверху   затих.   Наверное   этот  текст   передавали
периодически, он никого уже не волновал, никого, кроме карлика Цая.
     - Простите, - Цай ван Дау пришел в  себя столь же неожиданно, - не могу
слышать  их  голосов.  Они истерзали все мое тело. Вы видите? -  он  вытянул
трехпалые руки, кривые и жалкие. - Это все  протезы, и ноги  - биопротезы, и
внутри  все перерезано... и  в башке!  Они  пытали  меня, хотели  узнать про
тайные  ходы, они отжигали мне лучеметом сантиметр  за сантиметром тела, они
дырявили меня  скальпелями и  ковыряли  зондами, они провели две  трепанации
черепа, чтобы снять точнейшие  мнемограммы. Но они забыли, с кем имеют дела.
Ни черта у них не получилось.
     -  Еще  получится,  -  вдруг  буркнул  один   из  сидящих  на  базальте
заложников.
     Карлик подскочил к нему, но неожиданно опустил занесенную ногу. Вытащил
микропередатчик, нажал что-то.
     - А-а!
     Заложник  резиновым  мячиком подпрыгнул вверх  и тут  же упал прямо  на
грудь, даже не сделав попытки смягчить падение руками и  ногами,  его начало
сильно трясти, голова забилась но камню, кровь потекла из носа.
     - Немедленно прекратите!
     Иван-Гуг подскочил к карлику Цаю, вырвал микропередатчик. И тут же упал
отброшенный неожиданно сильным ударом в подбородок.
     - Извините, - карлик стоял над ним, смущенно  улыбался, - не надо  меня
трогать руками, у  меня в последние годы  появилась нехорошая  реакция, я не
владею собой, еще раз простите!
     -  Да  чего уж там, - проворчал Иван-Гуг,  вставая  на  ноги  и потирая
ушибленную челюсть, - но заложников надо беречь! Вы их угробите - и нам всем
крышка, как можно этого не понимать?!
     - Они крепкие ребята. Верно я говорю? - карлик Цай поглядел на лежащего
с разбитым носом. Тот оскалил зубы.
     - Надо их увести туда, повыше.
     - Не надо, - Цай ван Дау покачал головой, - пора!
     В  люк просунулась  рука  с парализатором, потом  и  весь  белый  Фриц,
долговязый, тощий малый с большим горбатым носом.
     -  Гуг! Они выкрали  троих!  Прямо с постов -  парни  все видели своими
глазами.
     - Кого?! - рявкнул карлик.
     - Бешенного Джила, Коротышку и Чугу Дармоеда! Сетями-парализаторами. Те
и  очухаться не успели - три водохода, три сети,  тихо и быстро!  Кранты нам
всем скоро, разбегаться надо, поодиночке драпать!
     - Сколько наших осталось, значит? - зловеще спросил Цай.
     - Стало быть, тридцать четыре и два андроида...
     Вспышка  блеснула неожиданно. Иван не  успел глазом моргнуть, как Белый
Фриц завалился на перемычку, пополз вниз.
     - Ошибся,  Фриц! Нас осталось не тридцать четыре, а тридцать три, трусы
и паникеры нам не нужны! - карлик Цай убрал за спину гамма-пистолет.
     - Знаете, что, любезный ван Дау, если бы не мое обещание Гугу Хлодрику,
я бы немедленно ушел от вас! Это бесчеловечно, черт побери! - сорвался Иван.
     - Это  необходимо,  -  мрачно  заявил  карлик.  И  добавил: -  Нам пора
возвращаться. Я уже дал команду ребятам.
     -  Предлагаем  вам  сдаться!  - прогремело  сверху.  - Никто  не  будет
наказан...
     Путь  наверх  занял  вдвое  меньше  времени.  Иван  пропустил  отпрыска
инопланетной  династии императоров вперед, затворил  черную  панель.  Сборы!
Самое нудное дело.
     Всегда чего-нибудь да забудешь. Он бросил Гугову торбу на диван, присел
рядом, щелкнул сервозамочком. Но не успел ничего достать.
     Из-за  стеллажа бесшумной черной кошкой  в  белых сапожках выскользнула
Лива.
     - Скоро утро, - томно протянула она и выгнулась.
     Иван-Гуг  растерялся. Красавица-мулатка была совершенно голой, если  не
считать  ее  сапожек  с золотыми  пряжечками.  Тяжелые  налитые груди  мерно
вздымались над  осиной  талией, переходящей  в  довольно-таки  пышные бедра.
Истомой  и  негой  веяло  от  этой  чудной  фигуры.  И  еще  чем-то...  Иван
залюбовался.  Как  она  поднимает плечики  вверх,  как  выгибает  бедро, как
поводит  темно-синими  в  полумраке  глазищами! Кошка, черная  просыпающаяся
после дивного сна пантера.
     - Ты не рад мне, старый развратник?
     - Рад, Ливочка, - с некоторым опозданием выдавил Иван-Гуг, одновременно
отмечая про себя, что мулатка не заметила подмены.
     Она подошла  ближе, почти  вплотную, качнула призывно грудями, закатила
глаза и поставила ногу на диван, уперев руки в бока.
     - А ты и не ложился, Гуг?
     -  Надо  готовиться,  сама  понимаешь!  -  Женщина  была прекрасна,  не
оторвать глаз, она сулила блаженство и счастье, но Иван  и так считал себя в
отношении  Гуга подлецом, не хватало  еще и уводить его любовницу... нет! не
любовницу, а любимую! Гуг сам говорил, что он впервые понастоящему влюбился.
Это  еще хуже! -  Я устал,  Ливочка.  Дай, я тебя  поцелую в щечку -  и  иди
досыпай, у нас завтра будет тяжкий денек!
     - Вот как?!
     Она  прыгнула  Гугу-Ивану на колени, обхватила  за шею, прижалась своей
грудью,  обжигая  его  даже  сквозь плотный  комбинезон.  Впилась в  губы  с
необъяснимой страстью, будто намеревалась приступить к канибальской трапезе.
     Иван сжимал чужими,  гуговыми руками ее трепетное, податливое тело и не
знал,  что  делать.  Он  попал  в  чрезвычайно  дурацкую,  непредусмотренную
ситуацию.  В  мозгу сверлила  подленькая  мыслишка, что  если  даже, в конце
концов,  он и предастся  любви с этой  кисочкой-красавицей, - ведь это же не
он, а  сам Гуг, тело-то Гугово, он  только в  голове  сидит, в мозгу, а  его
собственное  тело,   разложенное  хитрым  прибором  на  клеточки   и  атомы,
рассредоточено  в  этом  огромном Гуговом теле.  Любить-то  ее будет Гуг,  и
целовать,  и гладить,  и  упиваться ее нежными  горячими  грудями,  упругими
бедрами, стройными ногами, этой тонкой шеей... Он уже целовал ее, оглаживал,
обжигаясь  от пробуждающегося делания,  вытягивая  из  нее  пламень страсти,
любовный жар.
     - Ты сегодня  несмел, как мальчик, - шептала она ему в ухо, - но я тебя
расшевелю, старый обманщик, хитрец. Неужели ты думал, что я не приду  к тебе
в эту последнюю нашу ночь?
     - Почему последнюю? - растерянно спросил Иван-Гуг.
     Она долго  не отвечала,  жалась  к  нему  губами,  телом.  Потом  будто
выдохнула:
     - У меня предчувствие.
     - Ерунда! - отрезал Иван-Гуг.
     -  Нет,  -  голос ее был грустен, совсем в  нем не было ни томности, ни
каприза, -  ты наверное выберешься, а я - И нет, я не осилю  этого  прорыва.
Все! Хватит! Люби меня! В последний раз!
     Он  не стал ей ничего объяснять, не стал  разубеждать. Он припал своими
губами к ее губам. Он не мог ее оттолкнуть от себя, не имел права. Он уже не
думал о настоящем Гуге.
     Он  думал  только о  ней,  красавице  Ливе,  которой  суждено  навсегда
остаться  в гиблых  подводных  рудниках треклятой Гиргеи. Он  любил  ее, как
можно любить  на  последнем  издыхании, как перед смертью, перед казнью,  не
оставляя сил на завтра, на потом. И она отвечала ему тем же.
     Разбудил его рев осатанелых динамиков:
     - Сдавайтесь! Предлагаем вас сдаваться немедленно...
     Иван-Гуг вскочил на ноги.  Взглянул на часы  -  он  спал всего тридцать
четыре минуты. Но он был  свеж, могуч, силен.  Карлик Цай  сидел  в огромном
кресле. Он был во внутреннем  подскафандре. Сам  скаф,  пока не  заваренный,
громоздкий  и  неуклюжий стоял  у стеллажей. Прямо на столе примостился Кеша
Мочила, он  сидел на корточках  и  чесал подбородок. Рядом с ним  стояли два
андроида - сплошные горы и бугры  мышц. Они не считали  нужным носить лишнюю
одежду, только  оружие. Как  Цай умудрился перепрограммировать их,  один Бог
ведает. Неважно! Все это неважно!
     - Фу! Он как всегда не готов, старый лентяй! - в камеру вошла Лива. Она
была  в черном подскафандре с двумя плазмометами в руках. - Давай живей, там
снаружи группа захвата. Гуг! Они вот-вот ворвутся.
     Лива  была  свежа и  чиста,  будто  и не  провела  только  что  бурную,
бессонную ночь.
     - Где заложники? - чуть не закричал Иван-Гуг.
     - Здесь. И все ребята здесь. Самое время нас брать тепленькими..
     - Ладно, не  надо трястись, - успокоил Иван-Гуг, - я знаю, как работают
группы захвата. Пойду последним. На  этом  круге ада они нас не возьмут. Где
мой скаф?
     Он  потянулся к торбе. Досада,  так  и не успел испытать вещицы! Ладно,
еще не вечер.
     Вся банда головорезов толпилась за перемычкой - Иван сразу увидал,  что
даже  на  постах никого  не оставили. Ну и сброд! С такими лихими  ребятками
только на мирные планетки набеги совершать! Но вооружены до зубов. Всю  зону
обчистили, всех вертухаев и их ружларки вымели!
     - Уходить надо тихо, - предупредил  Цай. - Если кто пискнет - пристрелю
сразу.
     Карлик,  судя  по всему,  ходил  в  авторитетах,  никто  не  посмел ему
возразить. Только Лива снисходительно выгнула губки.
     Скафы были  средние,  не  такие громоздкие,  как  тот,  в  котором Иван
пробирался сюда,  на  зону.  В  таком  долго под  водой  не  выдержишь -  от
перемычки к перемычке, от хода к ходу.
     - Все запомнили? - спросил еле слышно карлик Цай.
     Десять головорезов вышли из  общей толпы, закивали, пряча хмурые улыбки
за толстыми стеклами щитков.
     Заложников впихнули между Иваном-Гугом и Кешей Мочилой.
     Иван притянул Кешу к себе:
     - На группу захвата семь пробойных взрывзарядов.  Во все лифты по два -
до самого верха. В боковые - по одному, в наклонные - по одному, запомнил? В
каждый ствол - и до упора!
     - Ван Дау уже все  сделал. Заряды шарахнут одновременно. Надо андроидов
тут  оставить.  Киборгов на прорыв, вокруг заложников, - Иннокентий Булыгин,
ветеран  Аргадонской войны, матерый рецидивист и убийца, был спокоен. Иван с
таким пошел бы в поиск.
     -  Пусть идут!  - Иван махнул рукой карлику  Цаю. И  снова  обернулся к
Кеше. - Газы  и сети-парализаторы будут пускать через шахты  и  воздуховоды.
Блокировку шлюзов долой!
     - Их же расшибет в лепешку, тут восемь десятков миль над головой. И нас
вместе с ними!
     -  Сдавайтесь! Сдавайтесь  немедленно!  - гремело под сводами,  по всем
коридорам, из каждой переборки. - Сдавайтесь!!!
     Иван  смотрел в  спину уходящим.  Они уйдут  далеко. Их нащупать  будет
невозможно, только потом, через час или два преследователи выйдут на них.  А
пока... Надо быстрей, можно опоздать,  можно загубить все дело. Взрыв-заряды
уже пошли  во  все  стороны вместе  с  кабинами, гидровагонетками, шахтовыми
карами - уходить, так с музыкой!
     Иван взглянул на датчик, вмонтированый в наруч  скафа - пошли газы, они
начали!  Они  опоздали  на  три  минуты,  от  силы   на  две!  Тяжело  гудел
выплавляемый  резаком металл  - гудел далеко,  натужно.  Это  резали  зонные
заслоны, шлюзовые ставни.
     - В верхний ствол, живо!
     Андроиды  послушно   скользнули   вверх.   Им   газы   нипочем,   им  и
сети-парализаторы - тьфу!
     - Как блокировка?
     - Порядок, - прошипел Кеша. Он держал в руке взрыватель.
     - Уходим вверх, через ствол А7 - сразу в горизонтальную шахту, под нами
шесть заглушек - все чтоб намертво! наглухо!
     - Лады, Гуг!
     Подъемник взметнул их вверх, к титанобазальтовым сводам.
     - Давай!
     - Есть!
     Они  застыли  на  трехметровой  металлокерамической  заглушке   -  если
механизмы полетят, смерть. Но надо увидеть все своими глазами, надо!
     Взрыв  был раскатист и глух. Он потонул  в убийственном свисте - тысячи
струй воды, твердых  как корунд в мгновение  пронзили  пространство. Десятки
изуродованных,   искореженных   скафов   бились  о   стены,   разваливались,
расплющивались, паром застило все внизу. Это было ужасающее зрелище. Тройные
заслоны  были  уничтожены  за минуту  до  готовности шлюзовых  камер  - вещь
невозможная, недопустимая. Ворвавшаяся в зону вода разметала группу захвата,
превратила ее  в месиво. Боевики-каратели  были  готовы ко всему, но они  не
готовились к сражению с неуправляемой гиргейской стихией. Пенный вал вскинул
вверх чью-то оторванную голову - голова скалила зубы, будто улыбалась.
     - Надо уматывать, Гуг - просипел Кеша.
     Заглушка поехала в паз. Теперь все зависело от работы подъемника - если
они не успеют - смерть, вода будет взламывать заглушку за заглушкой, пока не
догонит их, пока не расплющит своей тупой, свинцовой тяжестью.
     Вторая заглушка легла следом за ними.  Третья. Они уходили. Уходили все
время вверх. Туда, где их не ждали.
     Андроиды  проверяли  путь,  они  были  готовы  сжечь   любое  существо,
преграждающее  им  дорогу,  Четвертая.  Глухие  взрывы сотрясли  базальтовые
стены. Сверху вниз пробежала рваная изломанная трещина.
     - Сработали, порядок! - улыбнулся немногословный Кеша.
     Иван  представил,  какой  сейчас  кавардак  в  Центральной. Там  с  ума
посходят от их сюрпризов  - зона  на многие километры вверх, вниз, в стороны
превратилась в грохочущий и  пылающий  ад.  Взрывзаряды,  которыми пробивали
породу в  дальних штольнях,  не должны  были применяться  в рабочих и  жилых
отсеках, стволах, каналах, ни одному безумцу не пришло бы в голову запустить
заряд  в шахту  сквозных  лифтов. Ничего, пускай привыкают к веселой  жизни.
Ивану  не было жалко тех, кто сейчас  погибал  в  огне и дыме. Он просто  не
думал о них, он рвался наверх.
     Горизонтальный  ствол-шахта  возник   перед  ними  мрачным   призраком.
Андроиды молчаливо  сидели в гонд-каре,  двигатели тихо  жужжали. Кеша  лихо
запрыгнул на  борт,  свесил ноги. Плазмомет  висел  у  него на груди  черным
неуместным  бревном.  Иван-Гуг  пока  не  включал  гидравлику  скафа,  берег
аккумулятор,  пригодится.  И потому он не запрыгнул, а  залез  в кар. Махнул
рукой.
     Шестая заглушка снарядом  ударила в верхнюю  переборку,  разлетелась на
куски. Следом, одновременно ударила черная струя ядовитой гиргейской жижи.
     Но гонд-кар был уже далеко - за четырьмя заслонами.
     Гнет неволи -  черная  глыба на сердце, не спихнуть, не сбросить. Мотай
срок - глотай  слезы. Горе горькое,  похмелье в чужом  пиру. Кто  первый  на
Земле испытал этот гнет на себе?  Десятки тясячелетий назад  удачливое племя
охотников-людоедов  - да, это правда, наши первобытные предки двадцать тысяч
лет  назад,  сорок,  сто  восемьдесят...  были  людоедами,  пожиравшими себе
подобных, об  этом свидетельствуют археологические  находки, целые  кладбища
забитых и съеденных людей,  обглоданных и  высосанных человечьих  косточек -
так  вот,  это  племя  загоняло  пленников  из  племени  другого  в  пещеру,
заваливало вход  камнями, ставило стражей с дубинами,  копьями или каменными
топорами... и томились обреченные во  тьме и холоде. О чем думали они в свои
предсмертные подневольные  дни?  Что творилось  под их низкими приплюснутыми
черепами? Черная глыба неволи. Страх ожидания. Стражи племени зорко стерегли
пленников  -  живое мясо, живой жир,  живой  костный мозг".  За  тысячелетия
становления  человечества  в  животах людских  нашло  свой  последний  приют
гораздо большее число двуногих,  чем их умерло естественной смертью или было
погублено  стихиями, хищными  зверями и собственным легкомыслием. Но ели уже
убитых,   мертвых,  а  мертвые  тоски  и  боли   не  имут.  Томились   же  в
пещерах-темницах живые, страдающие безмерно. Томились и позже - при фараонах
и императорах, при деспотах и демократорах, при всех режимах и всех властях.
Нет,  не было на  земле "золотого века", не  было. Томились  воры и  убийцы,
совратители и пророки, политические  противники  и  инакомыслящие,  томились
бесы-революционеры,  одержимые  паталогической  страстью  все  разрушать  до
основания,