всех к
ответственности,  всех за  решетку,  всех  под  землю,  а  лучше в могилу, к
стенке... Правитель отер со лба холодный пот. Теперь он был не тот, что семь
лет  назад, теперь он  знал,  что и над  ним есть сильные  мира сего, да еще
какие сильные, да еще и не совсем "сего мира". Нет,  тут надо иметь железные
нервы и железную выдержку.

     - Света... уходи! - прохрипел лежащий. - Уходи!
     Правитель отшатнулся в испуге.

     - Что с ним?

     - Бредит. Все время бредит! - пояснил начальник охраны.

     Правитель отвел ногу и  пнул лежащего вполсилы,  чуть не  упал  сам. Но
узник лишь чуть вздрогнул, не вышел из забытья.

     - Вот ведь гад какой! - посочувствовал Правителю начальник охраны.

     - Короче, - оборвал тот. - Докладывайте!

     - Слушаюсь. Субъект полностью прослеживается...
     Правитель слушал монотонный доклад плотного шестидесятилетнего человека
с  настороженным широкоскулым  лицом и узкими  щелками глаз, а  сам думал  о
своем:

     надо было уматывать  отсюда,  отваливать! еще пять лет назад! три года!
год!  всегда  можно где-то укрыться,  купить островок, виллу в горах, вырыть
бункера-убежища, запасов на сто лет... нет, сто лет  он не  протянет, но лет
шестьдесят  еще запросто, шестьдесят  лет - это же целая  вечность! и пускай
тут разбираются  другие, пускай делят власть,  выполняют  или  не  выполняют
неясные инструкции извне, но он-то причем,  его же потом и обвинят, а может,
безо  всяких обвинений пустят  на распыл, кто  их  знает!  еще  и  этот  тип
свалился  на  голову, за  ним  следят, не  может быть,  чтоб не следили... и
никакой он  не псих, просто шустрый слишком, лезет  куда  не  следует,  всех
погубит и сам сдохнет! на него плевать! а зачем других подставлять-то, и так
кругом одна сволочь, одни изменники!
     тяжко! и страшно! и  не повернуть назад,  черт возьми! тяжела ты, шапка
Мономаха, ой тяжела, шею  сломишь! И убивать его нельзя, нету распоряжений о
т т  у д а, а вдруг он  и м нужен, что  тогда?  тогда накажут! это запросто,
этого  всегда  жди! нет, надо было  бежать, отваливать... теперь поздно! И в
Систему он проник, мать его!  И Синклит тут замешан -  эти гады везде лезут,
все своими сетями  оплели,  все опутали, а никуда без них  не  денешься, они
первыми  на  контакт  вышли, они  ближе  к  тем.  А  Реброва, этого  фрайера
дешевого, он угробил, точно, он, только чужими  руками, вот и верь всем этим
спецслужбам - на себя, небось, работают, или еще хуже, двум хозяевам служат.
Правитель недовольно взглянул на узкоглазого. Тот вздрогнул, попятился.

     -  Я вышвырну  тебя  отсюда, понял?! -  заорал  он. -  Ты  знаешь, куда
вышвыривают отсюда?!

     - Знаю, - ответил широкоскулый, - на тот свет!

     -Верно мыслишь,  молодой  человек, - Правитель отвернулся от начальника
охраны. Ткнул пальцем в угол камеры. - А это еще что?

     В  углу, в полумраке камеры-палаты  чуть  высветлялась на  фоне серого,
унылого синтокона тень худощавой  женщины с распущенными волосами. Посконная
серая рубаха скрывала ее тело, сливалась с синтоконом.

     - Фантом.

     - Что?!

     - Фантомное  изображение...  так бывает  при сильных потрясениях. Когда
этот тип придет в себя, фантом исчезнет.

     - Ты хочешь, чтобы он пришел в себя?

     Узкоглазый растерянно развел руками.

     Дебилы! Ублюдки! Правитель сдерживался, но это ему дорогого стоило, как
можно работать  с такими кретинами! Они его подставят, если не из  корысти и
властолюбия,  так по тупости своей и дурости!  вот и доверяй таким! нет, все
надо самому проверять, все! иначе угробят, в дерьмо втопчут...  а еще  рано,
рановато, он еще повластвует, он  покажет  всем! и пускай они его  не любят,
зато боятся, а это важней! нет, никаких вилл в горах, никаких островков, для
этого,  что ли, он рвался к  власти, шел по головам и телам, не щадил самого
себя?! нет! не для этого!  пускай  все  они  сдохнут!  пускай  эти  дебилы и
ублюдки все в огне  сгорят, туда им и дорога, а он  еще повластвует над ними
всласть,  он еще  силен, он всемогущ! такие  нужны всем  - и самим  баранам,
самому  стаду  и  тем волкам, что затаились  где-то, а рож  своих не  кажут,
только инструкции да распоряжения шлют, проверяют, пригоден ли?
     поживем еще,  повоюем, не лыком  шиты! с  чужими проще поладить, чем со
своими! а там еще поглядим, чья возьмет. Правитель с ненавистью уставился на
начальника охраны. Надо узнать, что у этого парня в башке.

     - Сколько времени потребуется на полную мнемоскопию?

     - От силы полторы недели!

     -  Так  вот, чтобы  через  полторы  недели вопрос с этим смертником,  -
Правитель снова пнул безвольное тело, - был решен. Ясно?

     - Так точно!

     - И никаких фантомов! - Правитель поднес  кулак к носу широкоскулого. -
Ты  думаешь,  это  у  меня  в  глазах  мельтешит?  Думаешь,  сдает  старик?!
Ошибаешься! Убрать!

     Начальник  охраны ринулся в угол. С налета  ударил ногой по  тени... Но
удара не получилось: прежде,  чем  сапог коснулся виска,  узкая,  но сильная
рука перехватила голень,  рванула на себя, опрокинула -  мига не прошло, как
грузное  тело широкоскулого оказалось припечатанным к  серому  полу.  Другая
рука молниеносно сдавила горло, не дав из него вырваться даже легкому хрипу.

     Это  был  конец!  Правитель  все  понял.   Он  сразу  же  повернулся  к
лежащему...  Но тот уже не лежал. Он сидел, скрестив под  собою  ноги, глядя
прямо в глаза и сжимая в пальцах поднятой руки какую-то красную штуковину...
     ну  и  пусть, значит, так надо,  значит,  все правильно,  молочно-белый
водоворот  замутил  Правителю взор,  повлек  в себя, закружил, унес  куда-то
далеко, где нет ни звуков, ни мельтешения тел и предметов, ни времени.

     - Светик, шепни  этому чучелу, - сказал Иван тихо, - что если он подаст
хоть один сигнал наружу, даже мысленный, сразу сдохнет.

     -  Он умненький, он  все  понимает, -  откликнулась Светлана, вдавливая
широкоскулому  за  ухо  фиолетовую  гранулу.  - Он теперь на  поводке у нас,
трепыхнется разок - и поминай как звали.

     Светлане за эти дни донельзя осточертела серая  камера. Как ни сладко и
прекрасно было с  любимым  после долгой  разлуки, но'душа рвалась  на  волю,
наверх. Может, именно  по этой причине она немного переборщила с начальником
охраны, не ожидавшим отпора, чуть вовсе не вышибла из него дух.

     А  Правитель  стоял столбом  и  лупоглазо пялился  на  Ивана, он  был в
прострации - Кристалл работал на славу.

     Иван подошел к  кособокому  и  преждевременно  состарившемуся человеку,
имевшему огромную власть надо всей Великой Россией, подошел вплотную, ощупал
карманы,  достал  из  бокового яйцо-превращатель - никому  его  Правитель не
отдал  на  проверку  и  экспертизу, не  доверял,  значит,  -  и сунул  его в
нагрудный клапан комбинезона.

     - Лови! - Светлана бросила распылитель.
     Иван поймал, привычным движением пристегнул к поясному ремню.

     - Нет, - проговорил он, -  на заслуженный отдых в  преисподнюю  его еще
рано отправлять, он нам не все рассказал.

     - Любая задержка может вызвать подозрения, - забеспокоилась Светлана.

     -А  мы  и  не станем  задерживаться. Эй,  ты! -  Иван  подошел  ближе к
поверженному начальнику охраны. - Хватит лежать. Нам пора наверх!

     Светлана  убрала руку  с загривка  широкоскулого.  И  тот стал медленно
приподниматься   -   сначала   на   четвереньки,  потом   на  корточки,   на
полусогнутые... выпрямиться окончательно ему не дали - заскрежетав зубами от
боли и ухватившись обеими руками за виски, широкоскулый повалился наземь.

     - Управление работает, все нормально, - пояснила Светлана, - может, еще
попробуем?

     Широкоскулый отчаянно замотал головой. Он все понял. Жизнь одна, и надо
подчиняться тем, кто взял верх, пока... а там видно будет.
     - Выходим?!

     Нельзя, надо наверняка.
     - Нет! - осек Светлану Иван.

     Он снова  подошел к застывшему столпом Правителю, вытащил  яйцо. На миг
задумался. Прижмешь к своему горлу - станет два Правителя, к его дряблой шее
-  будет  два  Ивана.  Нет,  надо попробовать! Иван, преодолевая отвращение,
приблизил свое  лицо  к  перекошенному,  морщинистому  лицу старика,  вдавил
превращатель^  прямо  над кадыком, запрокинул голову и вжался в другой конец
яйца своей шеей. Будто холодком пахнуло, но не снаружи... а внутрь.

     - Я сейчас  с ума сойду! - ошалело и сипло пролепетала Светлана, глядя,
как омерзительный старикашка на  глазах превращается в статного  и  крепкого
молодца, а ее Иван становится кривобоким и обрюзгшим уродом.

     Только этого еще не хватало!

     Широкоскулый  сделался белым,  а  его  узкие  глаза расширились. Он  не
испугался, не изумился, он знал, что такое превращатель. Он просто все сразу
понял. Обвели.
     Обхитрили! Теперь хана...  нет,  теперь  один резон  -  служить  новому
хозяину, может, не тронет, может, и ему по^ надобится верный пес со всей его
сворой.  Широкоскулый  чуть  не  заскулил  от  нетерпения. Он готов уже  был
выказать свою преданность... но не посмел,  холодный блеск серых  прозрачных
глаз остановил его, Светлана умела говорить без слов.

     -  Вот теперь  порядок,  - Иван-Правитель быстро  сунул яйцо  в  карман
двубортного костюма, отпихнул от себя Правителя-Ивана, крепкого  и  высокого
парня,  каким  еще  полминуты  назад был  сам.  И  добавил,  чуть  приподняв
Кристалл: - А сейчас ты будешь спать. Ложись!

     Правитель в  теле  Ивана послушно  опустился на  колени, лег ничком.  И
уснул.

     -  И никаких мнемоскопий, -  предупредил ИванПравитель, - нечего  время
зря тратить. Когда он нам понадобится, ты его приведешь... понял?!

     Начальник охраны весь согнулся, заулыбался приторно и закивал -  голова
его немного  тряслась, нервы сдавали. И немудрено.  Хотя ничего  почти  и не
изменилось в камере: крепкий парень в  десантном комбинезоне лежал на  сером
полу  в  той же  неудобной  позе, как  и  полчаса  назад.  Разлохмаченный  и
дергающий бровью Правитель  кривобоко  и  шатко стоял  над  яим... только не
пинал, а так-  в точности, он,  отец родимый и кормилец. Вот только "тень" в
рубахе  не  сидела в  углу призраком-фантомом, а прислонившись к серой стене
спиной,  пристально  следила  за  ним.  Ну что  ж, такой расклад,  ничего не
поделаешь. Даже  если  он,  начальник всей  охраны,  поднимет шум  и  станет
чего-то заявлять, его высмеют, а потом и выгонят. Ну и плевать. Король умер,
да здравствует король!

     - Пошли!

     Иван-Правитель шагнул к  тому месту, где должен был открыться  незримый
люк.  Ему  было  до отвращения  неуютно в этом болезненном, хилом, заплывшем
жирком теле: сердце трепыхалось  само  по себе, пугливым  вороненком, одышка
подкатывала к горлу,  сухая  рука почти не  слушалась, ноги  расползались  и
дрожали... нет, надо привыкнуть, ко всему можно привыкнуть, ведь жил же этот
выродок в своем теле  и  еще сто лет  прожил  бы. Он  ощупал правую  руку  -
рукоять меча была на месте, значит,  она не перешла  к тому.  Иван-Правитель
скосился  на  самого себя, лежащего  на полу... так,  так, все, что  было на
теле,  перешло,  а  вот  комбинезон?  Он склонился над лежащим,  вытащил  из
клапанов несколько шариков, еще какую-то мелочь.

     - Оружие отдай! - сказал Светлане.

     -  Ага,  сейчас,  - покорно  ответила она, не  принимая  сердцем нового
облика Ивана - с таким  бы  она не стала обниматься и целоваться, нет уж. Но
без промедления,  не сводя  глаз  с широкоскулого, вытащила  из прорезанного
мечом слоя  синтокона  лучемет  и  бронебой, сунула их пленнику, шепнула:  -
Поднимешь ствол, сдохнешь.

     Тот обиженно  надулся. Ему хотелось, чтоб эти лихие люди  принимали его
за своего, ведь  он же  с ними,  а  они  не доверяют...  ну ничего,  он  еще
заслужит доверие. Широкоскулый даже подошел к лежащему, хотел было пнуть его
в знак преданности новым хозяевам, но поразмыслив малость, передумал.

     За  стенами  палаты,  в таком  же сером коридоре их дожидались  четверо
парней  в серых масках на лицах. Они  и глазом не мигнули,  увидав  странную
женщину в разодранном балахрне - в психушке, да еще спецпсихушке, и не такое
увидишь, главное, их шеф вышел,  жив-невредим, как тому и положено быть, а с
ним этот черт кособокий. По мыслесвязи шеф приказов не дает, стало быть, все
нормально, работать надо в штатном порядке, и слава богу, отпахать бы скорей
смену да на боковую.

     В лифтовой капсуле Иван-Правитель молчал, недовольно шевелил кустистыми
бровями.  Всю  механику  и  автоматику  тут  с  конца ХХ-го  века  поменяли,
немудрено, позаботились, значит,  опасались.'Ему хотелось хорошенько врезать
этому олуху охраннику, разметать всю его шоблу, вырваться  наверх, на свежий
воздух,  прямо  посреди  Москвы-матушки... но  нельзя, да  и тело не то,  не
совладает. Надежда одна - на  Светлану, ежели  она оплошает - всем конец, но
она не оплошает.

     Широкоскулый покорно нес оружие, играть с огнем  он явно не хотел. Лицо
у него было скорбным и торжественным.

     На поверхность они так  и не выбрались. Иван не помнил, как его волокли
в  подземную  тюрьму,  он  был  в бессознательном  состоянии,  и теперь  мог
положиться  только на начальника  охраны.  Сам  он шел  шаркающей  походкой,
горбатился, шмыгал  носом.  Впрочем,  идти пришлось  недалеко:  от лифтового
шлюза коротким переходом к  горизонтальной ветке, снова в капсулу, несколько
секунд пневмополета в  трубе, остановка, фильтрационныи шлюз... ребятишки  в
масках  так  и остались  в нем,  будто  растворились... и  наверх в  древнем
уютно-теплом, отделанном резным дубом лифте.

     Широкоскулый распахнул дверь.

     И они оказались в том самом кабинете, с которого все и началось.

     Первым делом Иван-Правитель  подошел к огромному резному  столу, уселся
за него - даже если охранносигнализационные системы настороже - на Правителя
они  не среагируют, а он  Правитель,  он  в  его  теле, опасаться нечего.  И
действовать надо немедленно,  время  пошло, контрольные  системы работают  в
авторежиме"  и даже само  появление  в кабинете  босоногой женщины  в драной
рубахе и оружия не пройдет бесследно, да, ни секунды нельзя терять!

     - Правительственная связь! - потребовал он.

     -  Одну минуту! -  широкоскулый  суетливо  подбежал  к резной  ореховой
панели за  спиной у Ивана-Правителя,  зашевелил губами,  провел  ладонью.  И
доложил: - Теперь полное управление на мыследатчиках, повторите команду.

     Иван-Правитель не стал  открывать рта, он только произнес то же самое в
мыслях, молча. И тут же верхняя задняя панель ушла вбок. Из потаенных глубин
выплыла вперед  и  зависла над  его  головой  черная, матово  поблескивающая
сфера.  Иван  вздрогнул.  Вот он -трон  властелина Великой  России и большей
части  освоенной Вселенной, прямо  здесь,  в кабинете.  И  не  надо  никаких
шифровок,  кодов, всякого мудрежа - здесь все диктуется  открытым текстом, и
все  исполняется, эта связь не поддается никаким расшифровкам, и  переданное
по  ней - приказ, подлежащий немедленному исполнению.  Но все  равно Спешить
нельзя,   ибо   и   действия  Правителя,   особенно  серьезные,  масштабные,
просчитываются, анализируются, проверяются  - и если они могут нанести ущерб
государству и  нации,  блокируются до  рассмотрения на Совете и утверждения.
Правда, есть  режим Особого  положения. Но для этого нужны веские основания,
просто так Особое положение ввести не дадут.
     Надо быть  осторожным, предусмотрительным, по крайней  мере, на  первых
порах...  сколько удастся продержаться  - день, два, три*.. потом все  равно
придется сбрасывать эту маску.  Но за это время  надо успеть  многое,  очень
многое.

     Широкоскулый  в  угодливом   полупоклоне   стоял   по  левую  руку   от
Ивана-Правителя. Светлана сидела на резком кресле,  том самом кресле,  вид у
нее  был и  впрямь странный. Иван кивнул  в ее сторону и  сделал  начальнику
охраны выразительный  жест пальцами.  Тот  сразу смекнул,  засуетился, снова
зашептал   что-то,   зашевелил   губами:   внутренняя    связь   -   никаких
переговорников,  антенн, кнопок  и прочей  мишуры  -  все в крохотной черной
пластине, искусно вшитой под кожу  виска...  можно и не шевелить губами, это
он  уже  от  усердия, по  привычке,  ничего,  ничего.  Иван-Правитель  сидел
окаменевшей статуей.  Не спешить! Две-три минуты,  оглядеться, освоиться, не
спешить! У Светланы подготовка не хуже, чем у этого шустряка, да плюс к тому
"управление",  она себя в обиду не даст, нечего волноваться, теперь главное,
спокойствие. В кабинете  должна быть топо-кабина,  в  каждом  доме  есть,  и
пускай синтетика, пускай  плазмолитье, неважно,  потом  сменит, сейчас  надо
себя в приличный вид привести.

     Светлана  выразительно   поглядела  на  него.   Она   знала,  что   все
прослушивается, что никаких вольностей она себе позволить не может.

     Иван-Правитель кивнул.

     -Сюда-сюда, пожалуйста! - залебезил  широкоскулый,  приглашая в дальний
полутемный конец огромного кабинета, приоткрывая резную дверцу.

     Светлана вошла. Широкоскулый застыл недвижным изваянием  метрах в трех.
Всем видом он показывал свою покорность и преданность. На всякий случаи Иван
не  спускал с него глаз. Но думал о другом - кого?  кого надо вводить сюда?!
охране Правителя верить  нельзя! спецполк внешнего кольца подчинен Правителю
напрямую, то  есть, ему самому, но  полк, вызванный внутрь Кремля,  наделает
переполоху  - зачем? почему?  с  какой  стати/ даже  батальона  будет много!
Черный  шлем? это  уже  лучше,  хватит  двух взводов... нет,  третий  должен
блокировать  подступы,  иначе  всякое может случиться, ошибаться он не имеет
права! Сомнений не было, сомнения и отчаяние остались позади. Все долгие дни
ожидания прихода Правителя в камеру Иван отрабатывал последние детали плана.
Он  думал об  этом чертовом  плане даже  тогда,  когда целовал  свою  Свету,
обнимал ее, он  не  мог не  думать о  нем.  И вот  теперь  последние штрихи.
Последние!

     - Я готова!

     Светлана выскочила  из топо-кабины будто провела там не полторы минуты,
а полгода.  Узнать ее было  невозможно. Стройное тело  облегал плотным серым
слоем  защитный  комбинезон-полускаф  с матовым  отливом  четыре  миллиметра
гибкого биотитанового пластикона.
     Ремни  и  портупеи  черной  пористой  стальной кожи  стягивали  хитрыми
переплетениями грудь, талию, бедра, вились по рукам  и ногам. Черные высокие
сапоги без  шнуровки и  прочих  причуд  скрывали босые  прежде ноги, мелкими
складками вздымались  по икрам. Иван давненько  не видывал  своей женушки  в
таком отличном виде, она была просто прекрасна, она сейчас напоминала ему не
ускользающий и расплывчатый образ Светы, меняющийся  от  поиска к поиску, от
одной  экспедиции к  другой,  а  светловолосую  Лану.  Хороша!  Но  не время
предаваться восторгам.  Иван-Правитель кивнул,  улыбнулся,  кривя старческий
рот, указал рукой на кресло.

     Пора!

     "Альфа-корпус. Командира!" - приказал он мысленно.

     И почти  сразу прямо перед ним без  всяких мониторов и экранов возникло
изрезанное  морщинами и  шрамами  лицо  Глеба  Сизова.  Иван  знал,  что  ни
Светлана, ни начальник охраны сейчас ничего не видят и не слышат.
     Но он знал,  что  правительственный "черный  ящик"  накручивает в  свою
память каждое слово,  каждую мысльприказ... не  сорваться прежде времени, не
выдать себя, спокойствие!

     Глеб  был  устал и хмур, наверное,  он только что  проснулся, а  может,
собирался лечь отдохнуть. Ничего, для таких как  он выходных, отпусков, дней
и  ночей  не существует. Иван  всматривался в  знакомые  черты и  машинально
отмечал: постарел, помрачнел, но глаза  те же,  Глеб не будет  вести двойной
игры, он будет поступать по приказу и по совести, как всегда.

     "Три взвода ко мне, -  мягко выговорил Иван-Правитель,  -  через десять