олубезумное
состояние, на эту  осатаневшую бабу  невозможно было глядеть.  Но и  ее надо
наказать. Ее в первую очередь!
     - Ты зря кричишь, - очень спокойно сказал Крузя, - напрасно.
     Он с силой вырвал  у  нее  из-под  ног  грязную,  засаленную  простыню,
разорвал по всей длине, свил жгут метра в два.
     Афродита побледнела. И вдруг перестала визжать.
     Она с  ужасом поглядела на  мертвые,  неестественно  выгнувшиеся  тела.
Потом перевела взгляд на незваного гостя.
     - Ну вот, ты все поняла, - произнес тот, завязывая тугой узел на  петле
и продергивая в нее конец жгута. - Иди сюда! Иди сама, паскуда.  Я  не хочу,
чтобы ты гнила в своей берлоге. Пускай  на тебя посмотрят... посмотрят такие
же как и ты - и может, тогда они догадаются, что за все надо платить!
     Он   подошел   к  подоконнику,   ударом  ноги   вышиб   наружу  грязную
полуистлевшую  раму, заколоченную картоном. Привязал свободный конец жгута к
батарее под окном.
     - Иди сюда!
     - Нет, - Афродита была  зеленее травы. Нижняя  челюсть  у  нее отвисла.
Никакой пены больше не выбивалось  из  ее гнилозубого рта, зато текла слюна,
текла тоненькой желтой струйкой. - Нет, я не хочу!
     - Иди!
     Арман умел приказывать. И тон его был беспощаден.
     - Нет!
     Афродита,  словно мышь, завороженная удавом пошла к окну, шаги  ее были
неуклюжи  и  тяжелы. А  в  глазах  уже стояла пустота. Она поняла  - этот не
простит, молить, стенать,  биться в истерике бесполезно. Он  может  дать  ей
лишь одно - легкую смерть. А может и убивать долго и страшно.
     - Быстрей!
     Она приблизилась вплотную. И от нее уже веяло потусторонним холодком. В
лице не было жизни.
     - Надевай! - Арман сунул ей в руки петлю. - Не заставляй меня ждать!
     Афродита, неумело, тыча пальцами  в лицо, будто слепая, набросила  себе
петлю на шею, затянула ее. И встала на подоконник.
     - Прыгай!
     Команда запоздала - мгновением раньше  Афродита сама  сделала маленький
шажок вперед. И пропала. Жгут резко натянулся, затрещал.
     Крузя посмотрел на узел у батареи - крепкий, выдержит. Эта стерва долго
будет  висеть, здесь  давно не  работает  похоронная  команда,  здесь  почти
двадцать лет не убирают трупы умерших.
     Две голые  проститутки стояли  на том же месте, что  и прежде.  Завидев
Армана, они  начали  трясти своими  прелестями. Но он не  соблазнился. Тогда
одна из проституток захихикала, ткнула пальцем  вверх,  делясь с незнакомцем
неожиданной радостью.
     - Во, малый,  гляди, повисла, сука! - утробно выдала она, не сводя глаз
с окошка на десятом этаже и мерно покачивающегося тела. -  И кто б ее раньше
повесил!
     - Да чего ты, - замахала  рукой вторая, - она сама с перепою удавилась!
И не жалко, кому такое чучело нужно-то!
     Обе   зашлись  в  довольном  и  веселом  смехе,  обе  скучали,   а  тут
какое-никакое  развлечение. А у  Крузи  было погано  на  душе, впору  стакан
пропустить...  но нет,  надо бежать  к  боту.  Он  задрал  голову  кверху  и
вспомнил: "У каждого времени свои Афродиты!"


x x x


     - Ну, так и  что же мой  закадычный друг Иван просил  мне  передать?  -
спросил наконец Ребров, запахивая на груди красный шелковый  халат, расшитый
желтыми и зелеными драконами и усаживаясь  в лиловое, полупрозрачное  кресло
на восьми коротеньких лапках с алыми ноготками. Кресло было самоходным и все
время  топталось  на  месте, перебирая  своими лапками, колыхалось, укачивая
сидящего в нем.
     Кеше  кресло  не понравилось,  когда он  покидал Землю,  на ней  эдакой
гадости не было... а может, и было, может, он по малолетству не ведал о том.
Сам Кеша  сидел на роскошном  кожаном диване  какого-то  супермодернистского
вида и не знал, куда деть свои огромные  биомеханические руки-протезы,  Хар,
как и подобает верному псу, лежал в ногах, зевал и облизывался.
     - А передает тебе Иван большой  привет, - начал обстоятельно и неспешно
Кеша. - Потому как  сказал он на  дорогу - Толик мне друг надежный и верный,
вся надежда только на него.
     - Помощь нужна? - Ребров еле приметно улыбнулся. - Баки? Капсула?
     - Нет, баки есть, и капсула  есть, - продолжил в  том же тоне Кеша, - и
ничего Ивану не надо кроме доброго расположения старого Друга!
     Из пола вырос ослепительно-прекрасным грибом самонакрывающийся  столик,
подполз  одним краем к хозяину, другим к гостю. Кеша крякнул,  выбрал  среди
бутылок и  графинчиков пузатый сосуд с  освежающей водичкой,  наполнил фужер
почти  до краев и  с явным удовольствием выпил. Вода,  натуральная вода!  На
поганой Гиргее было плохо с натуральной водой.
     Хозяин  не притронулся ни  к питиям, ни  к яствам. Он пристально глядел
прямо в глаза незваному гостю. Было заметно, что он начинает беспокоиться.
     - Живет  Иван  неплохо, прямо скажем, хорошо живет Иван. И тебе того же
желает от  всего сердца и ото всей души. Часто вспоминает,  как вы  ходили с
ним на  новые, далекие планеты, как жизнью  вместе рисковали... - Иннокентий
Булыгин говорил  медленно  и  проникновенно, оглядывая  полупустую большущую
гостиную  с  высоченным  потолком.  Он ждал, пока хозяин  всей этой  роскоши
созреет, он выглядывал - откуда можно ждать опасности, но разве тут углядишь
- кресло явно с психосенсорикой, вон - какой-то  восьминогий кибер  появился
ни  с того  ни с сего, затих в углу,  зачем  он его вызвал? Надо  было  идти
напролом,  как  там,  на  Гиргее.  Но  тут  другой  расклад,  тут можно  все
испортить. И потому Кеша  тянул резину. - А еще Иван  говорил,  напомни, как
зимовали  на  Гадре,  как  из  одной  кружки,  по-братски  спирт  пили,  как
прикрывали друг друга и спасали от лютой смерти, все напомни  моему верному,
старому  другу Толику Реброву...  и прослезится  он, и будете вы  весь вечер
сидеть  у  камина и  вспоминать о преданьях старины  глубокой да о  подвигах
своих богатырских...
     - Никуда мы с ним не ходили и жизнью вместе  не рисковали, - неожиданно
резко прервал  Кешино  словоблудие хозяин,  подкатил на  своем кресле  почти
вплотную,  зло вытаращился. - И  слезу  я пускать не собираюсь,  каминов тут
нет, и спирт  мы  с  ним на Гадре не  пили, потому что  бывали  там в разное
время, понял? Говори - чего надо?!
     Кеша погладил оборотня по растрепанной голове, ухмыльнулся.
     - Верно, не пили, - неожиданно покладисто  согласился он и добавил: - А
могли бы пить, ежели б были настоящими друзьями!
     - Короче!
     - Короче, не твоему, а моему хорошему и  верному другу  Ивану надо было
пройти через  триста тридцать три круга ада, чтобы понять, Толик, не друг ты
ему и не товарищ...
     - Чего-о?! - от неожиданности хозяин побелел, вот это наглость. Да надо
было  гнать нахала в три  шеи, а он  его принимает, потчует.  Лапки у кресла
вдруг стали  расти, вытягиваться - и сам  Ребров,  сидящий в  своем  лиловом
кресле,  вдруг  возвысился  над  гостем,  воззрился  на  него  сверху  вниз.
Восьминогий подбежал ближе и застыл возле роскошного дивана,  выражая полную
покорность.
     -  А  того,  -  спокойно  продолжил  Иннокентий  Булыгин,  каторжник  и
рецидивист, - понял  Иван,  что  это  ты,  Толик, его  путал, что это ты его
кружил, будто бес в заснеженном поле. Ведь куда бы бедный  и простой Ваня не
тыркнулся,  в какую бы  дверцу ни  ткнулся  со своей  и нашей  общей большой
бедой,  там  уже  знали -  пришел спятивший десантничек,  переутомившийся на
заданиях в  Дальнем Поиске,  дело-то привычное,  обыденное - сорок процентов
погибают,  тридцать  калеками  остаются  и  спиваются, а  все  остальные  от
перегрузок с ума сходят, кто по-тихому, кто по-буйному. Так было?!
     - Врешь ты все! - Ребров облизывал пересохшие губы,  Голос у него сразу
как-то    сел,    потерял   начальственную   непреклонность   и   жесткость,
снисходительность. - Где доказательства?
     - А нигде, - очень просто ответил Кеша.
     -  Ага-а! - обрадовался хозяин, откидываясь  в  кресле на спину. - Нету
доказательств! Оклеветать хочешь!
     - А зачем нам они? - поинтересовался Кеша. - Я знаю, что говорю правду.
И ты знаешь,  что  я говорю правду. Все очень  просто,  Толик. Здесь не  суд
присяжных,  здесь  ни адвокатов, ни прокуроров  нет. Только  я  да  ты. Или,
может, будешь косить,  что и впрямь  считал Ванюшу за трехнутого? Ну чего ты
зенки пялишь, чего ты головою трясешь?
     - Да как ты смеешь,  мразь?! - Ребров поднял свою мускулистую волосатую
руку и погрозил Кеше скрюченным пальцем. - Вон отсюда!
     - Я  уйду, -  вежливо и с достоинством отозвался Кеша,  - но не раньше,
чем ты ответишь на все мои вопросы. И запомни,  Толик,  я не Иван, я не буду
предаваться размышлениям о  природе добра и зла, меня на Аранане за тридцать
лет разучили размышлять на эти темы, ты понимаешь, о чем я говорю!
     Ребров беззвучно рассмеялся, скрестил руки на груди.
     - Дом заблокирован, -  процедил он сквозь зубы. - И ты, мразь  блатная,
отсюда никогда не выберешься. Я не люблю, когда со мною так разговаривают!
     Кеша улыбаться не  стал.  Ему было и скучно, и противно. Он поглядел на
свой  наручный сервохронометр, приобретенный в долг у Дила Бронкса, нахмурил
наведенные Таекой черные брови.
     -  Я уйду отсюда  ровно через час, - сказал он твердо  и без суеты. - А
вот выйдешь ли ты отсюда когда-нибудь, зависит только от тебя...
     Он не успел  договорить - восьминогий прыгнул  на него внезапно,  будто
паук  на свою беспечную жертву. Но Кеша не  был ни беспечным,  ни  тем более
жертвой. Он чуть взмахнул левой рукой -  и тяжелое металлическое тело кибера
едва не  придавило Хара, тот еле успел отскочить. Луч сигма-скальпеля прожег
обивку дорогого дивана. И Кеша, глядя на дыру, сокрушенно покачал головой.
     - За ношение оружия  повышенной... -  прокурорским тоном  начал хозяин,
приподнимаясь еще выше.
     -  Заткнись!  -  коротко  оборвал  его  гость.  И  плюнул   на  останки
восьминогого - того уже не восстановишь, чего жалеть.
     Лиловое кресло  начало  сворачиваться,  укрывая  в  своих внутренностях
Реброва. Это была совершенно несерьезная, неуклюжая попытка к бегству.
     - Я пропорю тебя  вместе с броней твоего креслица! - предупредил Кеша и
поднял скальпель.
     Одновременно  из  трех разных  входов в гостиную  ворвались два десятка
неживых тварей, от простого шестилапого кибера до биороба-уборщика с зажатым
в щупальцах  парализатором.  Кеша чуть не  расхохотался. Это надо  же, какая
самонадеянность!  Этот  негодяй был  настолько уверен в своей  безопасности,
неприкосновенности, что не держал  на своей дачке даже  одного-единственного
боевого кибера-охранника... впрочем,  ведь это Земля, тут свои  законы,  тут
все давно размякли и изнежились!
     - Не позорь себя, Толик, - проговорил Кеша со снисхождением, - не надо!
Может, ты будешь еще махать на меня  веником или кропить святой водой? Убери
свою обслугу, пускай стригут клумбы и чистят сортиры.
     Кеша бросил под ноги скальпель.
     - Выходи!
     Толик  Ребров,  обрюзгший  и тяжелый,  несмотря на  постоянную  муку  в
тренажерах, заскрипел  зубами, тихо замычал и вылез из своего кресла. Он был
достаточно  силен,  чтобы самолично  расправиться  с этим бандюгой,  с  этим
шантажистом и  негодяем.  Но  он  давно отвык делать такие вещи собственными
руками.
     - И того, что стоит за моей спиной, тоже убери! - потребовал Кеша.
     Ребров злорадно улыбнулся. Отпрянул к стене.
     Боевой четверорукий кибер появился неизвестно откуда. У Кеши, наверное,
были глаза на  затылке, а может, и  какое-то особое  чутье. И  все же первый
удар   он   пропустил   -   клешня  кибера  ударила  в  скрытую  под   робой
титанопластиконовую кольчужку, сбила Кешу с ног. Следующий  удар должен  был
стать  последним.  Но  произошло  неожиданное  -  Хар,  в  единое  мгновение
превратившийся в неестественный, бешено вращающийся волчок, ринулся под ноги
киберу, сшиб его  и сам  откатился  к  полупрозрачной пупыристой  стене.  Он
как-то  сразу перестал  крутиться,  застыл, будто никакие законы природы для
него  не существовали, В  лапах у  Хара была  зажата  вырванная с корнем,  с
обрывками нейрожгутов и мышечных шарниров нога кибера.
     Кеша увидел  это в  тысячную долю секунды, а в следующую  долю  он  уже
швырнул через плечо Реброва, бросившегося ему  на спину, да не рассчитавшего
броска или  просто не знавшего, на  кого он бросается. Удар подошвой в горло
довершил дело - хозяин дачи замер на полу без дыхания.
     - Ты что?! - закричал вдруг Кеша.
     Он стоял,  полусогнувшись, приготовившись отпрыгнуть, и в оба глядел на
боевого кибера. Это было невозможно, но  поверженный охранник держал в одной
из своих цепких рук лучемет, боевой десантный лучемет.
     Мало  того, он наводил лучемет на Кешу, на человека, чего не имел права
делать  ни при каких  обстоятельствах, запрет  закладывался  в  мозг каждого
неживого  существа,  каждого кибера, андроида, биороба. Никто из  них не мог
поднять оружия на человека. Перепрограммировали?
     Мысль  эта  вспышкой осветила Кешин мозг,  и  потухла - какая  разница,
сейчас  придет конец,  крышка! У  кибера  реакция получше,  чем у  человека,
всегда, это аксиома, бесполезно даже дергаться. Выстрелит? Или нет?!
     Ребров застонал и приоткрыл глаза.
     Надо   было   решаться.   Кеша   осторожно   потянулся   к   брошенному
сигма-скальпелю. Прямо над его рукой полыхнуло синим  - это предупреждающий!
Следующий разряд может быть целевым.
     - Я же говорил, что ты не выйдешь отсюда, мразь! - Ребров, тяжело  дыша
и преодолевая  бессилие,  подымался на четвереньки, большего ему достичь  не
удавалось.
     Оборотень Хар продолжал сидеть у стены. Судя по всему, он тоже не хотел
лезть на верную гибель под лучемет. Сейчас он был мало похож на собаку, даже
совсем не похож - трясущий головой Ребров взглянул было на него, зажмурился,
потер веки рукой и отвернулся.
     Кибер  медленно подползал к Кеше, не спуская его  с прицела. Выстрелит?
Не  посмеет?! Иннокентий  Булыгин  в полнейшей  растерянности ворочал  будто
тяжеленными  жерновами  непослушными  и  сумбурными  мыслями,  но  в  голове
вертелось одно: а какой это будет барьер по счету? Он совсем уже сбился. Ну,
довзрывники,  вытягивайте,  неужто на смерть  бросите...  сумбур, нелепость,
жуть!
     Реакция у кибера лучше. Все бесполезно... Кеша будто неживой крутанулся
по полу, вцепился обеими  протезами в хозяина, так и не смогшего подняться с
четверенек, заслонился  им. Прямо по  тому  месту, где он  только что лежал,
полыхнуло  синим.  Он успел!  Второго  выстрела  не будет, он  успел  только
потому, что Ребров был  рядом, потому, что кибер был запрограммирован только
на  хозяина, только  на  его неприкосновенность  - а  это  радиус  не  менее
полуметра для лучемета. Случайность! Счастливая случайность!
     -  Ну чего ты  притих, дружок,  - крикнул  он  киберу.  -  Давай! Пали!
Начинай!
     Тот поднялся на одной ноге,  замер. Он не мог  выстрелить в хозяина. Он
выжидал.
     - А ну, скажи этому болвану, чтобы бросил лучемет  и никогда не поганил
доброе оружие, - прошептал Кеша прямо в жирный загривок Реброва. - Я жду!
     -  Брось! -  дрожащим  голосом  выдал хозяин. Он  был сломлен. В нем не
оставалось больше сил к сопротивлению.
     Кибер бросил лучемет. Ему было все  равно, он подчинялся хозяину.  И он
ему подчинился.
     - Пусть убирается вон! - потребовал Кеша.
     Хар,  опять ставший заурядным  лохмато-растрепанным псом неопределенной
породы,  подобрал  лучемет  и после недолгого раздумия, уцепившись зубами за
тонкое, вогнутое ложе, подтащил к Кеше.  Тот отпихнул лучемет ногой к стене.
И попросил Хара:
     - Иди и забери вон у того придурка парализатор!
     Хар  так и сделал - биороб-уборщик отдал ему оружие  безропотно и  даже
услужливо. Он вовсе не собирался  палить из  него,  наверняка, вся эта шобла
играла лишь отвлекающую роль.
     - Вон! - выкрикнул Кеша.
     Когда все,  кроме хозяина,  оборотня и  самого Кеши, покинули гостиную,
последний  с  самым  невозмутимым  видом уселся  на  роскошный,  но  малость
подпорченный диван и сказал, будто ничего и не было:
     - А теперь начнем  все с начала, Толик. Ты признаешь, что это ты сделал
из Ивана  в глазах начальствующей  шатии-братии  чокнутого,  нуждающегося  в
отдыхе и лечении? Говори, у тебя осталось сорок минут!
     - Все не  так просто,  - промямлил Ребров, разглядывая огромную дыру  в
своем шелковом халате. Взгляд его был туп и пуст.
     -  Все  просто, Толик. Ты это  сделал.  Но  не  для себя, не  из  своих
фантазий, верно? Ты должен был это сделать!
     - Я должен был это сделать, - эхом повторил хозяин.
     -  И  кто же  тебя, бедного-подневольного, просил  превратить  Ванюшу в
беспросветного дурака, кто ж это такой, интересно?!
     - Не паясничай! - озлобился вдруг  Ребров. - Они  не спрашивают, хочешь
ты на них работать или нет, они заставляют работать на себя. И все!
     - Кто они?!
     - Я не знаю!
     - Врешь!
     - Я на самом деле ничего не знаю! - Ребров был близок к истерике. Голос
его  дрожал, срывался. Он  нервно теребил  полу халата,  рвал холеным ногтем
мизинца дорогую  изящную вышивку,  - Есть обычные государственные  структуры
управления, легальные, а еще есть какие-то параллельные, нелегальные, но они
работают  рука  об  руку,  и  легальные  всегда  вынуждены  подчиняться  тем
другим...
     - Мафия? - предположил Кеша.
     - Нет, это не мафия, это другое!
     -  Значит, в России действуют  параллельные структуры власти: открытые,
выборные и потайные, скрытые?!
     - Не в России, нет! - Толик тяжело дышал, бледнел.
     Он  уже  почувствовал, что дело  идет к нехорошей развязке, что  ему бы
лучше молчать. Но он не мог молчать в присутствии той твари... той собаки...
нет,  это  не собака это  что-то странное,  что-то страшное, почему  она так
воздействует  на него, она...  оно  лишает его воли, он слышал,  так бывает,
это...  это оборотень,  это  гипновоздействие.  Ну почему они  привязались к
нему,  почему?!  -  В России  параллельные структуры не  действуют, тут  все
перекрыто,  они  только там,  в Сообществе. Но  они  и в Федерации, а Россия
признает законы и решения Федерации, да, у них есть механизмы воздействия, я
тут не причем, они меня заставили, силой!
     - И давно?! - поинтересовался Кеша.
     -  Это было перед  последним экзаменом на мой пост, на мое кресло, - он
горько усмехнулся. - Они не трогают  исполнителей, почти  не трогают. Но они
вербуют своих агентов в руководящей среде!
     - Агентов? Вербуют?! - Кеша перешел на проникновенный шепот. - Вот  как
ты заговорил! А Иван им мог помешать?
     - Иван просто сумасшедший! В его бредни и без  меня, и без них никто бы
и никогда не поверил! Ивану место в психушке!
     -  Раньше, в старые  добрые  времена, -  задушевно начал  Кеша, - такое
дерьмо как ты топили в нужниках понял?!
     Ребров промолчал, но взгляд его  был выразительней любых слов. Это  был
взгляд затравленного волка, а скорее,  даже шакала, который готов на все - и
в  пыли  валяться, елозить  на брюхе,  и  в глотку вцепиться.  Кеша  вдоволь
нагляделся на таких. И потому не испытывал ни малейшей жалости.
     - Кто в Управлении кроме тебя работает на этих сук?!
     - Там есть два или три человека, но я не знаю их в лицо, так и задумано
- никто не должен знать своих...
     -  Своих?! -  озлобленно  переспросил Кеша. - Своих ты продал, падла, и
Россию продал! -  Кеша не выдержал и врезал хозяину  кулаком  в челюсть, тот
скувырнулся с дивана, но не  издал ни звука. Ему сейчас надо было быть тихим
и покорным, он таким и стал - лишь глаза временами выдавали.
     -  И сколько же тебе платили, падаль?! - Кеша уже не глядея на Реброва.
Он нагнулся за  скальпелем, поднял, сунул  в набедренный клапан.  - Тридцать
три серебренника или побольше, отвечай?!
     - Никто ничего не платил, - обреченно протянул Ребров, - они не  платят
никому. Они обещают продвижение по  службе.