и не до того
довести ты можешь! Иван ощущал себя одним из них.
     Где ты Гугова торба? Что там в тебе! Не время! Всегда не время! Опять в
бой,  опять  на прорыв!  Под пули  и плазму, дельта-лучи  исигмагранаты, под
сенсорные капканы и сети-парализаторы.
     -  Все.  Централ, - сказал  будничным голосом карлик Цай,  -  уровневый
централ.
     -  Приготовиться!  -  взревел  Гуг-Иван. И заглянул  в глаза  Ливы. Она
верила  ему, она была  вся в  надежде, в упоении  на  чудо. Но не  время для
сантиментов. Иван-Гуг  вскинул  к  плечу лучемет.  - Долой  заслонку, на всю
ширь! Вперед!!! Разом!!! Огонь!!!
     Ураганной силы залп смел все и  всех.  Целый океан  пламени вырвался из
шара-капсулы,  стремительно пронесся  по  титановой  трубе-проходу,  выбился
наружу...  Иван почти не  видел  ничего за  стеной  бушующего  огня. Никакой
засады не  было.  Им  повезло!  Лишь промелькнули  в  дыму  и  гари  два-три
искореженных скафа - дежурная охрана, андроидыивертухаи.
     - Вперед!!!
     Титанобазальтовый пол  содрогнулся  от мерного топота.  Искры  полетели
из-под   шаромагиитных  подошв,  заскрежетало,   загремело.  Прорыв!  Бежали
неторопливо, слажено, в три шерегни, не опуская стволов, готовые ко  всему и
на все.
     Бежали молча.
     Иван знал, сейчас за ними наблюдают,  операторы по всем зонам прильнули
к экранам, боевикам уже дали координаты прорыва, они несутся сюда... сколько
им понадобится времени?! Вперед! Только вперед!
     - У-у, падлы-ы!!! - Кеша  ткнул  андроида стволом плазмомета в спину. -
Не спать, кукла чертова!
     Бомба  разорвалась совсем рядом - рухнувший сверху стеноход перегородил
туннель, только металлические лапы скребли по стенам и полу.
     - Не остававливаться!
     На  несколько секунд строй сбился, но уже за искореженной машиной вновь
обрел плотность и  силу. Только Бабай вдруг вскрикнул, засипел, остановился,
качнулся  -  щиток   изнутри   залило  густой  багровой  кровью.  Однорукий,
издыхающий киборг с  развороченной  грудью  высовывался  из  люка стенохода,
целился в следующую спину.
     Кеша  опередил  его  на мгновение.  Выматерился,  споткнулся. Но  сумел
удержаться в строю - Иван-Гуг подхватил его под локоть.
     За поворотом их ожидал сюрприз.
     Бежавший впереди андроид рухнул без ног - сгусток шаровой плазмы прожег
его, скользнул по кремниевой пластине-хребту, ушел вверх.
     - Огонь!!! - заорал Иван-Гуг во всю глотку. Но он немного опоздал.
     - Первая шеренга  приняла  на себя залп засады. Все четверо  упали. Они
уже были свободными, они умерли сразу.
     - Прими, Господи, их души! - прошипел Кеша Мочила.
     Залп!  Еще  залп!!  Третий!!!  От засады осталась  куча  расплавленного
металла. Вперед! Только вперед!  Иван  быстро  переглянулся с карликом Цаем.
Тот  не знал  ни  боли, ни страха, ни  усталости. Вид  у него  был нелепый -
полутораметровый  кривобокий  и  косорукий человечек в полудетском скафандре
держал  на ребристом  Плече огромный  четырехствольный сигма-бомбомет  - тот
самый, выпавший  из рук несчастного андроида. Залп!!! Это был уже иной залп,
упреждающий. Надо было жечь все - на сотни метров вперед, жечь!
     - Не останавливаться!!! Огонь!!!
     Пять трупов позади, с андроидом шесть. Семеро, всего семеро из тридцати
семи! И ни малейшей надежды. Это конец. Это труба. Где рубка централа? Где?!
Боезапасы на исходе. На десять, от силы на пятнадцать залпов. Надо успеть!
     Надо добраться!
     - Заложников вперед, Лива!!!
     - Я слышу!  - мулатка совсем выбилась  из сил, голос ее был  прерывист,
хрипл. - Я все слышу, любимый!
     Подчиняясь команде, заложники вырвались вперед.
     Оии бежали в своих легких скафах, надеясь только на  одно лишь чудо, на
то, что свои их пощадят.
     - Еще немного, - подал голос Цай, - метров двести. Надо поднажать!
     - Вперед! - заорал совем дико, нечеловечески Иван-Гуг. И ударил стволом
в спину бегущего впереди  Криса Галицки. Тот даже  не оглянулся. Они рванули
из последних сил,  не  своих - их  несла  гидравлика  скафов,  но  она  была
беспомощна и бесполезна без движений их рук, их ног,  без стука их сердец. -
Вперед! Огонь!!
     Бущующее   пламя   разметало  по  стенам  выскочивших   из-за   укрытия
стражников. Нет, это еще  не каратели.  Это  простая  охрана!  Иван  знал, с
карателями-боевиками им так запросто не совладать.
     А вот это уже они!
     Восемь черных фигур стояли на пути,  укрываясь  щитами. Они преграждали
путь в рубку. Сети-парализаторы шли верхом. Еще миг... Иван вскинул лучемет,
дал на полную. Жечь! Их надо жечь!!!
     - Не останавливаться! Вперед!! Огонь!!!
     Две  стены  зримого  и  незримого  пламени  налетели  одна  на  другую,
схестнулись  в  исполинском,   чудовищном   единоборстве,  взмыли  огненными
бущующими  языками   к  черным  сводам.  Ад,  кромешный  ад   бесновался   в
титанобазальтовых подземных лабиринтах.
     - Вперед!!!
     Иван видел, как рухнули Чак Гастролер, Гога  Мордоворот, Моня Колесо...
Четверо! Их всего  четверо! От заложников  остался  один лишь пепел. Но и от
карателей остался только пепел.
     - Бей! - закричал он карлику Цаю.
     Но  тому не  надо  было указывать. Из всех четырех  стволов он ударил в
бронированный люк-дверь. Многотонная громадина  треснула,  вдавилась внутрь,
оставляя узкий лаз.
     - Быстрей! Ну!!!
     Иван втолкнул внутрь Ливу, потом Цая. Кеша замотал головой.
     - Я прикрою. Гуг! Лезь давай! - прохрипел он.
     Иван протиснулся в щель. Огляделся - где Д-статор? Где?!
     Иннокентий   Булыгин  отчаянно   долбил  по  какой-то  цели  из  своего
плазмомета, неужели они настигают их, неужели настигли?!
     - Живей сюда! - крикнул Иван в щель.
     Кеша влез не сразу. И был он без своего черного бревна.
     - Все  заряды  вышли, - смущенно оправдался он, разводя руками.  - Хана
нам!
     -  Да,  погоди  ты! Давай-ка  поднапрем!  - Иван  навалился  плечом  на
внутреннюю заглушку. - Ну! Разом!
     Заглушка  сдвинулась,  поехала.  Хорошая  это  была  штуковина,  хотя и
предназначалась на случай  аварии, на случай затопления зоны... а вот  ведь,
пригодилась.  Из-за  заглушки разрывы  почти  не были  слышны.  Торба!  Надо
срочно... Иван отстегнул клапан. Но чья-то рука дернула его вперед.
     - Скорей!
     Лива умоляющим взглядом глядела на него.
     - Куда?!
     - Вниз!
     Они долго спускались по  винтовой  лестнице.  Кеша  отчаянно матерился,
хромал - ему все же крепко досталось в бою.
     Цай крутился в полумраке возле тороида средних размеров.
     - Ушли! - сказал  он тоном победителя, когда заметил Гуга-Ивана, Ливу и
Кешу. - Теперь им никогда нас не достать!
     - Ливу вперед! - скомандовал Иван-Гуг.
     - Нет! Без тебя я не пойду, - закричала мулатка. - Нет!
     Иван силой впихнул ее в тороид. Рявкнул, прикрывая люк.
     - На Землю! Только на Землю! Я найду тебя!
     - Не могу!!!
     - Ливочка, лапушка, -  мягко проговорил  в  микрофоны карлик Цай, -  ты
погубишь всех нас. Уходи!
     Вспыхнул зеленый индикатор. Вздрогнул Д-статор.
     - Порядок, - кивнул головой Цай, - она на Земле. Давай, Гуг!
     - Я уйду последним! - отрезал Иван.
     - Они сейчас вырубят энергию, понял?!
     - Уходи!
     - Как знаешь! Прощай!
     Карлик Цай протиснулся в тороид, хлопнул люк.
     - Куда? Куда?! - заволновался Кеша. - Куда он уходит?
     Карлик не ответил. Его уже не было в статоре.
     - Давай живо! - Иван подтолкнул Кешу клюку.
     - Поздно!
     Иннокентий Булыгин стоял с отвисшей челюстью, белый как полотно. Сверху
доносился мерный  гуд. Это  прожигали  стену возле  заслонки.  Там  не очень
спешили,  там  знали, что статор уже отключен,  внутренние запасы исчерпаны,
беглецы в их руках.
     - Влипли, матерь их вертухайскую! -  грустно  заметил Кеша. И опустился
на корточки.
     Иван и сам понимал - все, игра окончена, у них нет ни  малейшего шанса.
Это  конец!  Это  конец  всему!   Земле!  Вселенной.  Человечеству.   Ну  и,
разумеется, им с  Кешей. Сейчас убьют  их.  Потом  сюда и  повсюду  придут -
Система,  Пристанище, носители  Черного Блага...  и никто  ничего  не сможет
поделать:  ни настоящий Гуг, ни  Дил Бронкс, ни  Синдикат, ни Сообщество, ни
Великая Россия, ни Федерация. Это конец всего и всему. Он умрет чуть раньше.
Цивилизация  чуть  позже.  Но  ее,  цивилизацию,  убьют  вот  сейчас,  через
несколько минут, убьют вместе с ним... Первозург?
     Нет. Он  не будет  лезть на рожон.  Он уйдет  в свои уровни,  спрячется
снова в  чертогах,  новых  чертогах и его  не станут трогать.  Гибель! Конец
Света!
     -   Надо   молиться,   каяться,   -   предложил   погрустневший   Кеша,
перекрестился, склонил  голову,  -  Господь милостив к  грешникам своим,  Он
простит.  Ох, Гуг,  не хочется из одного ада в  другой  перекинуться, может,
найдется на том свете для нас местечко посуше?
     - Погоди каяться, Кеша, - ответил Иван. - Господь всегда с нами. Ему не
надо  льстить. Его не  надо умаливать, Он видит все...  Какие  тут есть  еще
ходы. Не может быть, чтоб из рубки не было ходов!
     -  Есть!  А как же,  - ехидно усмехнулся Кеша,  - аварийный  -  прямо в
океан. Знаешь,  как это  приятно  -  через пять-шесть  минут  давления  скаф
начинает сминатьсятихо-тихо,  понемножку, и  он  так  ласково тебя  давит  и
давит,  пока  в  лепешечку не  расплющит,  нет,  Гуг, выходов нету!  я  буду
каяться, я,  Гуг,  большой  и  страшный грешник, мне перед  смертушкой  надо
покаяние принять  и  прощение  испросить. Попа  нету, буду  каяться  тебе...
Душегуб я. Гуг, и сволочь последняя, продал я Россию-матушку, отцов и дедов,
на чужбине скитался, много им, сволочам, горюшка принес!
     Иван его оборвал.
     - Так не каются, Кеша! Не будет тебе прощения, пока не будет... Пошли!
     Он вцепился в плечевой клапан,  рванул Булыгина на себя. До  аварийного
выхода пришлось ползти по грязной штольне, все было тут в запустении, видно,
пользоваться никто не собирался.
     Кеша-молил:
     - Пускай сразу убьют!  Сам  под огонь встану!  Гуг, устал  я так  жить,
мука, всегда мука! Хоть  сдохнуть дай сразу! Не хочу, чтоб меня давило в час
по чайной ложке - это ж полдня  в скафе адские пытки терпеть, нет, не могу-у
я-а-а!!!
     - Здесь лифт! Живей!
     - Это ж прямиком в воду!
     - Слышишь?  -  кричал Иван-Гуг.  - Они прожгли стену!  Они бегут к нам!
Уходим!
     Лифт пошел вниз. Второго  нет. Они не настигнут их сразу. Но они  могут
дать команду внешним, океанским службам.  Они уже дали  эту команду, но пока
есть хоть соломинка, надо за нее цепляться!
     - Скаф на полное самообеспечение! Давай!
     Тягостное  ожидание  в  шлюзах.  Тишина. Притихший,  присмиревший Кеша.
Молчание перед казнью. Они сами  выбрали свой удел, ну и пусть! Иван до боли
стискивал  зубы. Пусть хоть немного поживут Гуг, Лива,  карлик  Цай...  нет,
карлику нельзя жить на Земле, в  нем слишком много зла, ненависти, ах бедный
заложник! У Ивана вновь при воспоминании мороз по спине прошел.  Так нельзя,
не мстителями в этот мир приходим мы, не мстителями...
     Иди!   И  да  будь   благословен!   На   что?!   На  лютую  смерть  под
стокилометровой толщей ядовитой свинцовой  жижи?! На муки мученические? Иди!
И да будь благословен!
     Заслон    поднялся    вверх    -    медленно-медленно    подступала   к
титанопластиконовым   ногам,   туловищу,  шлему   свинцовая   водичка,  шлюз
заполнялся. Назад пути нет. Только вперед! В мрак. В смерть!
     - Это ж надо, - сокрушался Кеша, - только двое-то и ушли из такой кучи!
Только двое! Гуг, убей ты меня сразу! Чего мучить?!
     - Помучаемся маленько, Кеша, - отвечал  Иван-Гуг, - помучаемся. Господь
терпел - и нам велел. Пошли.
     Третий заслон ушел  вверх. Дьявольский гиргейский  океан, жидкая утроба
сатаны!  Сколько душ ты  сгубил  на своем миллионолетнем веку!  Сколько  тел
поглотил! Сколько страшных  тайн хранишь! Погребешь еще двоих мятущихся и не
заметишь.
     - Пошли!
     Они медленно двинулись во мрак. Безоружные. Обреченные.
     Чудовищное давление,  стокилометровая толща  мрака над головой. Тишина.
Вечная,  изнуряющая  тишина.  И бледные  тени неведомых существ, не  имеющих
плати, но имеющих тень.  Страх одиночества. Одиночества,  даже когда вдвоем,
когда рядом друг, ибо в своем  скафе ты один,  совершенно один - как в своем
собственном гробу. Исхода нет. Пути отрезаны. Но надо идти. Надо!
     - Ничего, Кеша! Пошли!
     Преодолевая сопротивление  свинцовой воды, врубив гидравлику на  полную
мощь,  они  двинулись  вперед  -  к  диким   гиргейским  пещерам,  к  логову
бестелесных теней, к кладбищу безумных беглецов с гиргейской каторги.
     Жуткий подводный ад!
     Они  все работали здесь.  Каждый день! Хотя какие тут  дни?  Тут всегда
ночь.  Ридориум.  Кровавое  золото  XXV-го  века!  Утопающая  в   роскоши  и
развлечениях  Земля.  И  подводные  рудники  с  тысячами,   десятками  тысяч
каторжников.  Всемогущая  Федерация, раскинувшая крыла на  миллионы звездных
миров,  зажигающая  солнца,  отзывающая  новые пути...  И планеты-колонии  с
миллиардами  рабов   под  километровым  слоем  бетона.  Свобода,  равенство,
братство!
     И    изощренные    пытки,    неисчислимые    множества    зомбированных
человекоособей, переставших по  чьей-то воле  быть людьми...  Правительства,
сенаты, конгрессы, парламенты...
     И  Синдикаты,  Ночные  Братства,  Восьмое  Небо.  Храмы  Господни...  И
сатанинские приходы,  черные мессы. Бог. И дьявол. Свет и  тьма. И надо идти
во тьму. Надо! Чтобы пробиться сквозь нее к Свету.
     Иван видел, как  теряет ребристость Кешин скаф. До пещер далеко. Погони
нет.  Нет смысла  их догонять. За ними теперь просто  наблюдают. И наверняка
показывают  всем  прочим  каторжанам,  тем  сотням тысяч,  что сидят в своих
норах-ячейках.  И  обливаются  они,  несчастные,  холодным  потом  ужаса,  и
трясутся, и ненавидят, и завидуют. Их всех ждут эти черные глубины.
     Еще сто шагов. Восемьдесят.
     И опять.  Высветились из  мрака  два  пылающих уголька.  Два  рубиновых
глаза.  Вот они! Не  за стеной океанариума, не за семью защитными  полями, а
рядом. Клыкастые гиргейские рыбины. Жуткие твари!
     - Этих еще не хватало! - просипел Кеша, и потянул из набедренной кобуры
дископилу.
     -  Брось! Не время!  -  одернул его  Иван-Гуг. -  Испугался,  что  скаф
прокусят, эх ты!
     Две  огромные  свирепые рыбины проплыли над  самыми головами.  Плавник,
увенчанный черным острейшим когтем, скользнул по титанопластиконовой броне.
     - Надо прощаться. Гуг! - выдавил Кеша.
     - Погоди малость, успеем.
     Они пошли быстрее. Сорок  шагов, тридцать,  десять.  Рыбины, как черные
вороны, кружили над ними, явно предвкушая обильную и сытную трапезу.
     -  А  ведь это  они тебя. Гуг, тогда обработали, - подал голос Кеша,  -
они, родименькие.
     - Нет!  - отрезал Иван-Гуг.  - У них мозгов нету, даже  мозжечков.  Это
безмозглые  мясо и  кости,  чешуя и панцыри.  Не  обращай на  них  внимания.
Вперед!
     Вот  и черная  дыра с  рваными, изъеденными краями, пещера. Их братская
могила!
     Они вошли  в этот  вечный мрак. Металл скафа уже давил на плечи, грудь.
Он  не  выдерживал  адского  пресса. И в  пещерах не было легче. Смерть! Она
всегда  наготове. Иван втянул руку  во внутреннюю полость скафа, нащупал  на
груди в клапане округлое, теплое... нет, не сейчас.
     - Прощай, Гуг! - простонал рядом Кеша.
     На огромном шлеме  у него была вмятина - металл проседал, он уже не мог
защищать  заключенного  в  него  человека,  из  защитника  и   спасителя  он
превращался в безжалостного и неумолимого убийцу. Смерть во мраке. И тишине.
     - Прощай, Кеша.
     Два  кровавых глаза злобно  и  холодно наблюдали за мучениями беглецов,
обреченных и погибающих. Два... и еще два. Обе  клыкастые  гиргейские рыбины
вплыли в пещеру, зависли над жертвами.
     Смерть, подступающая во мраке и тишине.
     Черная гиргейская ночь.
     Вечная Ночь!


     Часть Вторая

ВО МРАКЕ


     Отправляясь в гибельную и многотрудную дорогу, не  думай о возвращении.
Не помышляй об очаге родном и уютном! Ибо расслабит тебя эта сладкая  мысль,
расслабит  и убьет. И  напрасно  будет искать причины  во вне.  Ты сам  свой
собственный убийца! Кори и вини себя ... нет, поздно  уже искать  виновных -
по  праху  твоему, рассеянному на дороге испытаний  и гибели,  будут ступать
чужие,  тяжкие  подошвы.  И  никто  не  вспомнит  о тебе, даже  сама дорога,
пожравшая тебя.
     Путник,  бредущий к незримой, призрачной цели  - кто ты есть?! Безумец,
потерявший  нить  жизни  и  увлеченный  вдаль  мрачными тенями  собственного
померкшего  сознания?  Самоубийца, ищущий  скорого и  страшного  конца?  Раб
чьей-то  неуловимой,  но  подавляющей  воли?  Одержимый  неведомыми  силами,
рекомыми в просторечии кратко - бесами? Посланец  Созидателя и Вершителя? Не
видишь ты  конца  и края  дороги.  Не зришь  собственного  конца. А  ведь он
придет, настанет, надвинется на тебя смертной лавой. И оглянешься ты в ужасе
назад.  И узришь  мысленно очаг родной  и теплый. И всю  дорогу,  пройденную
узришь.  Да только поздно!  Соляным  столпом застынет твоя  память вне тебя.
Застынет,  чтобы уже через миг рассыпаться на несуществующие, растворившиеся
в  пыли дороги осколки.  Вот и нет тебя!  Все было зря! Все было напрасно! И
путь,  усеянный шипами и терниями. И твои боли,  страдания, муки. И ты сам -
жалкий, бренный, смертный.
     Всякая дорога имеет свой конец.
     Но  бесконечен  во  Вселенной  один путь - Путь  отринувшего  себя,  не
оглядывающегося назад. Бесконечен путь света во мраке.
     Ибо неугасим Источник Света!
     На  острие ослепительно сияющего луча идешь ты во тьму. Не свернуть. Не
остановиться.  Ты  избранный?  Допрежь тебя гордыня гасила  тысячи и  тысячи
таких  же. Много  званных, да  мало  избранных  ... Никогда  не  узнать тебе
Предначертанного. Твое дело - идти вперед. Вперед  -  во что бы то ни стало!
Вперед - даже если  все силы ада встанут  на твоем пути. И память твоя будет
хранить все. Но назад ты не оглянешься! Только вперед!


x x x


     - Прощай, Гуг, - простонал  сдавленно Кеша Мочила,  рецидивист, убийца,
негодяй,  каторжник,  ветеран  тридцатилетней  аранайской  войны,  добрый  и
надежный малый.  - Прощай ... Хоть сдохнем  на воле,  корешок. За это стоило
драться! Прощай!
     Черная тень  огромной гиргейской гадины наползла на него,  заслонила от
Иванова взора. Никогда еще кровавые глазища клыкастой рыбины не горели столь
яро и свирепо.
     Иван  высвобожденной из  гидравлического  рукава ладонью сжимал у груди
яйцо-превращатель.  Ждал единственного,  нужного мига  ... Нет,  он  не  мог
бросить Иннокентия  Булыгина,  пусть  у  того хоть десять,  хоть сто  десять
судимостей, ведь это Кеша спас его тогда. Терпеть! Надо терпеть!
     Вдавливаемый чудовищным  давлением  металлопластик  врезался  в  плечи,
кровянил  затылок - теплая струйка  текла  по спине, другая,  лихо сбежав по
виску и скуле, запуталась в бороде. Терпеть!
     Он просунул руку в блокорукав. Яйцо должно действовать сквозь оболочку.
Сейчас, немного еще - и Кеша превратится  в точно такую же гадину, клыкастую
и шипастую.
     Да где ж у  него шея,  черт  возьми! Проклятый скаф! Иван отмахнулся от
нависающей  жуткой твари. Руку скрючило, обожгло болью  - это чешуи-пластины
щитовой керамики впились в кожу. Еще немного!
     - Держись, Мочила! - крикнул он.
     Но  крика не  получилось.  Только  сдавленный  сип вырвался  из  сухих,
растрескавшихся губ. Он дернулся вперед - сам погибай, а друга  выручай. Еще
немного. Проклятущая рыбина, и что  она  лезет?!  Все  равно  скаф ей не  по
зубам! Ждет. Черный ворон мрачных гиргейских глубин.
     Стервятник подводной каторги!
     Иван повалился на Кешу, вдавливая превращатель в пазуху скафа. Только б
эта гадина не отплыла! Только бы ...
     Он заглянул в прозрачную сталь щитка-забр