вые топоры, кистени, мечи,  пики с
иззубренными концами. Лишь брошенная чьей-то меткой рукой-лапой тяжелая цепь
звякнула  по обшивке, захлестнула ногу  ниже колена. Иван даже нагибаться не
стал.
     Следующей серией  ударов он уложил всю дюжину  в плесень. Он бил только
голоменью  меча, плашмя,  но  бил  на совесть, не щадя  отвыкшей от  рукояти
кисти. Он уже  чувствовал --  сзади вот-вот огреют, не'дай  Бог  попадут  по
незащищенной голове, не дай Бог! ведь они его щадить да жалеть не станут, не
для того заманивали. Впрочем, заманивали не они. Они только исполнители.
     -- Ну, получай, шустряк! -- выкрикнул он, резко разворачиваясь и с лету
отрубая   мохначу-наглецу   мохнатую   кисть   вместе  с   зажатым   в   ней
топором-секирой. Кровь брызнула в лицо -- Иван еле успел увернуться.
     "Китайским веером" он уложил  шестерьк, рукоятью сбил с ног седьмого. И
замер. Оставшиеся пятеро шли на него стеной. Сзади подползали еще трое. Они,
видно, не чувствовали боли,  не боялись. Инстинкт самосохранения  у них, что
ли, выдохся?  -- подумалось  Ивану. -- А может,  это...  роботы  или зомби?!
Неважно! Какое  это имеет значение сейчас! Он  бросил меч  под  ноги.  Потер
руки,  не снимая тонких  сенсорноактивных перчаток.  Сосредоточился.  Собрал
волю в кулак. И мысленно приказал пятерым мохнатым бойцам остановиться -- он
внушал не словесным приказом,  который  мог  бы  подействовать на землянина,
нет, он навел на всех  пятерых усиленный гипнообраз бушующего пламени на том
самом месте,  где стоял. Это должно было подействовать на любое существо, не
желающее бесцельно погибнуть...
     Не   подействовало!   Мохначи   приближались.   Они  даже  на   миг  не
приостановились, не вздрогнули...  Иван  опешил. У существ  такого  порядка,
даже  если они  полуразумные  или  псевдоразумные,  нервная  система  должна
принимать гипнообразы, должна давать сигнал в мозг!
     Что-то тут  не то! Он потянулся рукой к глазу. Но остановил движение на
полпути. Надо бьшо обороняться  --  рядом с ухом  просвистело  резное лезвие
обоюдоострой секиры-алебарды -- и где они только набрали всего этого?!
     -- Ну, держись, друга любезные!
     Иван ребром ладони перешиб древко секиры и, не теряя размаха, саданул в
мохнатую  морду -- кулак погрузился в вязкую мякоть. Вторым ударом, прямиком
в  грудь, Иван  сбил нападавшего с  ног,  вспрыгнул  на него,  ломая  шейные
позвонки.
     Оставалось четверо спереди и трое полуживых сзади.
     Одному Иван выбил коленную чашечку. Но тот не упал.
     Пришлось   бить  ногой  в   горло.  Другого  он   опрокинул  мастерским
классическим ударом в подбородок.  От  осознания,  что кто-то неведомый,  из
местных властителей, наблюдает откуда-то  из безопасного места за всей  этой
потасовкой,  у  Ивана комок  к горлу подкатывал,  ему  становилось  тошно  и
хотелось  остановиться,  завопить  во всю глотку:  "Вы  что, олухи  чертовы,
совсем  охренели тут!  Кто так  встречает гостей! Хватит!  Хватит, мать вашу
инопланетную!!!" Но вместо этого приходилось вовсю дубасить мохнатых тварей.
Двух оставшихся Иван вывел из строя надолго, он сразу это  определил,  удары
были   полусмертельными,   запрещенными  (но  разрешенными,  когда  деваться
некуда!) Все, хватит!
     Он  устал  и  даже  взмок,  несмотря  на то,  что  "малый  мозг"  скафа
поддерживал меняющийся в зависимости от  состояния организма микроклимат  --
тело не  должно  было ни перегреваться, ни  переохлаждаться. Троих  ползущих
Иван добивать не стал. Он ухватил их за задние лапы,  бросил в основую  кучу
поверженных. Потом  огляделся.  И поочередно  перебросал в  общую "братскую"
кучу и всех остальнь1Х. Пускай наблюдатели поглядят да потешатся!
     Встал, опустил  руки. Он устал. И ему порядком все надоело. И  где этот
хмырь-карлик?!  Где  этот  морщинистый лилипут-крысеныш?!  Заманил,  гад, на
верную смерть, а сам свалил,  смылся!  Эх,  попадись  ты теперь под  горячую
руку!
     Иван вдруг вспомнил о том, что  так  и не успел проверить... Нет, бред,
ерунда,  как такое могло  прийти в голову,  с какой  стати  ему  сражаться с
призраками,  да  и  вот  --  от  ответного  удара  последнего  мохнача скула
припухла, вот она, Иван потрогал щеку. И все же надо проверить.
     Он  нажал указательным  пальцем  на  глазное  яблоко  --  все  реальные
предметы  должны  бьши  раздвоиться,  все  нереальные...  Куча  мохначей  не
раздвоилась. Он воевал именно с призраками! Иван повторил, перепроверил себя
--  куча  вообще пропала. На ее  месте дымилась желтым дымком лужица зеленой
слизи.
     Но мечи, шестоперы, алебарды, пики  лежали на заплесневелом полу, будто
подтверждая, что побоище все же было.
     Иван нагнулся, поднял свой, первый меч,  сунул  его  в  клапан-ножны за
спину. Сплюнул  под ноги -- тьфу ты, пропасть! И пошел вниз, туда, где снова
начинались  корявые  ступеньки.  Теперь  он  пойдет  до  конца!  Теперь  его
остановит только...
     Через сотню шагов он со всего маху налетел на невидимую преграду и чуть
не свернул себе шею. Это был конец света. Иван кулаком ударил по индикатору,
который беззаботно светился мирным зеленым светлячком. Что происходит? Он не
чувствовал преграды. Приборы ее не регистрировали. Анализатор вообще молчал,
хотя просто по  всем своим обязанностям  должен был предупредить о появлении
на    пути   непонятного   предмета,   разложить    его   на   составляющие,
проанализировать, дать ответ... Но тем не менее преграда была.
     Иван  протянул  руку  и  нащупал ее  -- ровная  гранитно-твердая стена.
Невидимая стена. Он  вытащил изза спины меч и  ткнул им в преграду. Меч чуть
не вылетел  из руки. Тогда  он ударил рукоятью  правее,  потом ниже, выше --
стена  была  везде.  Нет,  тут  мечом не поможешь делу! Он подошел к видимой
стене подземелья, к  правой  стене,  и  от  нее начал тщательно  прощупывать
преграду. Добрался  до  левой  стеночки.  Но  ни  трещинки,  ни  разрыва  не
обнаружил. Ну и что теперь? Назад возвращаться?!
     "Она пропустит только тебя", -- глухо прозвучало в мозгу.
     -- Чего? -- выкрикнул в полумрак Иван.
     "Только тебя!" -- кольнуло в затылок.
     Ну  хватит! Иван  вытащил  лучемет, вскинул  его на грудь. И  дал самый
слабый  на   три  метра  --  лиловая  концентрированная   плазма   в  ореоле
всесокрушающего дельта-излучения ударила стру?й ровно на три метра, для  нее
преграды не существовало. Иван вытянул  руку --  рука уперлась в  прозрачный
гранит. Вот так!
     Он вывернул  регулятор  почти до  отказа,  упер  приклад в плечо  --  и
засадил   в   невидимку   концентрированным  ураганным   снопом.  Подземелье
осветилось  ярчайшим  светом,  словно разом  зажглось  в нем несколько тысяч
фонарей. Воздух в месте прожога начал плавиться, искажая все вокруг.
     -- Ладно, сейчас поглядим!
     Иван  выхватил  из-за  спины  меч.  Швырнул в прожог-- меч  с  каким-то
замедлением, усилием, словно проходил через трехметровый слой воды, пробился
через преграду, звякнул об пол по ту ее сторону.
     Иван сунул руку. Рука уперлась в гранит.
     "Она пропустит только тебя!" -- снова ударило в мозг.
     Что это может означать? Иван  уже почти понимал, чего от него хотят, но
его рассудок,  его врожденное чувство осторожности  не  хотели соглашаться с
предположениями.  Нет,  без  скафандра,  голый,  практически  беззащитный  и
безоружный он туда... ТУДА!... не пойдет. Не пойдет ни за что!!!
     "Она пропустит только тебя!"
     -- Поглядим еще!
     Он  рванул  подбородочный  блок,  взрезал  пристежным  лазероскальпелем
ирридиевопластиконовую  застежку  ворота, расстегнулся до  пояса. И принялся
перекладывать все  необходимое, все крайне нужное в этом страшном мире прямо
за  пазуху,   под   внутренний   скаф,   между   маскировочной   рубахой   и
комбинезоном-чулком.
     "Ты можешь опоздать! Оглянись!"
     Иван  посмотрел  назад.  По  длинному и  мрачному  коридору,  прямо  по
иззубренным,    искрошенным    заплесневелым   ступеням   на   него   ползло
отвратительное  в своей  неостановимости, мерзости, убийственной  тяжести  и
лютой  злобности  чудище. Оно  было похоже  на  огромного,  расплывшегося по
ступеням  жирного  змея-дракона,  покрытого  сверкающей  чешуей  и  тысячами
извивающихся членистых конечностей.
     Нет! Хватит! Иван выпустил в преграду еще сноп.
     И  сразу  же  сунул  следом  сам лучемет. Тот прошел! С трудом,  словно
сквозь   пластилин,   но  прошел!   Выскользнул  из  скафа   --  уникального
всезащитного суперскафандра, который один стоил побольше иного космокрейсера
и  был почти  за гранью научного потенциала Земли XXV века, -- выскользнул и
прыгнул вперед. Прыгнул рыбкой, ощущая за спиной зловонное горячее дыхание и
лязг чудовищных зубов-камнедробителей.
     Он  больно ударился локтем. Вывернулся, встал сразу, подхватив лучемет,
готовясь встретить гадину по эту сторону барьера.
     Но   гадина-дракон  застыла  всего  в   двух   метрах,   тупо   разинув
шестиметровую  в  диаметре  пасть,  хвастаясь   своими  погаными,  усеянными
полипами  и жвалами  внутренностями.  Гадина  не  могла преодолеть преграду.
Слава Богу! У  Ивана кольнуло в  груди,  он провел по ней  ладонью,  пытаясь
отыскать  что-то нужное  сейчас, но так  и  не  понял -- что именно? Зато он
заметил  другое.  И  похолодел!  Не  может  быть!  Внутреннего  скафандра  и
комбинезона-чулка на нем не было! Это переходило все границы, этого не могло
быть никогда!
     Иван тщательно ощупал себя, осмотрел, проверил каждый сантиметр тела --
не было ни скафандра, ни обрывков комбинезона. Это барьер! Чертова ппеграда!
Он  пролетел  сквозь нее как  сквозь  масло.  Иван"  уточнил  -- как  сквозь
раскаленное,  зло обжигающее масло. Да это не  просто преграда, это защитный
силовой барьер!  Эта штука  обладала  способностью  сжигать  то,  что  ее не
устраивало, и она уничтожила  комбинезон,  скафандр! Она  слизнула их, будто
пенку  с  молока.  Да где  же  он, черт возьми?!  Кому  это по силам?!  Иван
вцепился обеими руками в лучемет -- последнюю свою надежду.
     Никто на  пего не  нападал, защищаться было не от кого. Даже гигантской
драконообразной  гадины  не  было  видно,  ее  поглотила  кромешная  тьма за
барьером -- ни звука, ни капельки света не просачивалось с той стороны.
     Иван еще раз оглядел  себя. Но почему они оставили маскировочные штаны,
рубаху, мягкие внутренние  сапожки,  ремень,  всякую мелочь в клапанах  и за
пазухой?
     Он тряхнул головой и длиннющие волосы полезли  в глаза, теперь их ничто
не сдерживало. Нет, так не годится.
     Иван выдернул из сапога  длинный верхний  ремешокшнур. Обвязал  голову,
тряхнул волосами -- и сразу стал похож на какого-то стародавнего, совершенно
неуместного  здесь,  на  краю  Вселенной,   в   логове   Смерти,   былинного
героя-странника.  Он  как  бы  увидал  себя  со  стороны.  И  тяжкоГгорестно
вздохнул. Теперь бери его голыми руками!
     Он поднял меч, сунул за широкий тройной ремень.
     Закинул на плечо лучемет. И пошел куда глаза глядят.
     Ступени все время вели вниз, не было  им видно ни конца, ни края.  Ноги
начинали гудеть.  Иван  хаживал  и подольше,  он  мог не замечать усталости,
боли, недомоганий, он мог  долго обходиться  без воды и пищи. Но пока в этом
не было  нужды -- концентраты и того и  другого лежали в  клапанах вместе со
стимуляторами, антигравитаторами,  ускорителями  и  прочей  чепухой-мелочью.
Коридод)  подземелья  постепенно  сужался,  становился  тесным, мрачным.  Он
теперь больше походил на подземный ход, прорытый кем-то лаз. Если так пойдет
дальше, то  скоро не будет  возможности  протискиваться. Иван  начал всерьез
расстраиваться,  когда  ступени  вдруг  кончились,  неожиданно   утыкаясь  в
маленькую  ржавую  дверцулюк. Железо! Обычное земное  железо!  Впрочем, Иван
осек себя: железо -- оно везде железо и на Земле, и на Гадре, и на Тау Кита.
Он пнул сапогом люк, и тот, поскрипывая, нехотя поддался.
     Иван заглянул  внутрь. И опять чужая память заставила его содрогнуться.
Многомерные  миры!  Все  повторяется  снова!  Но почему! Нет! Это  не  чужая
память,  это его  память!  Просто он  никак не  может  понять, вспомнить все
полностью... эта память избирательна. Ладно, хватит!
     Потом!  Вертикальный канал-шахта уходил  вниз, во  тьму и неизведанное.
Посреди этого канала висел трос, стальной витой трос.
     "Иди туда! Пора!" -- снова кольнуло в мозг.
     И Иван вдруг понял очевидное -- это вовсе не телепатемы карлика! Это не
мысленные приказы его призрачного  поводыря! Это -- Программа! Она ведет его
по лабиринтам  планеты!  Но  почему?! Почему???  Откуда они там на Земле, на
милой старушке Земле,  за триллионы парсеков отсюда могли все знать? Значит,
он не первый?
     Значит, тут уже были наши?!  Неожиданная догадка  чуть не сразила Ивана
наповал. Они посылали сюда десантников-разведчиков! Они  протаптывали чужими
телами, чужими смертями эту  тропинку в Чуждый мир. Но почему они ничего  не
сказали ему раньше?! Почему они молчали?! Или он ошибается?!
     У Ивана раскалывалась голова.
     "Иди вниз!"
     Ладно! Была-небыла!
     Он  просунул  голову  в  темноту.  Ощупал трос. Тот  висел  надежно, не
поддавался. И  тогда Иван одним движением перебросил тело в  канал. Вниз так
вниз! Он  быстро  перебирал руками, спускался. И думал, что шахта может быть
многокилометровой,  даже бесконечной,  если этот мир и впрямь многомерный  и
многопространственный.
     Ну  да  что  теперь делать!  В  шахте  было не так  уж  темно.  И  Иван
поглядывал по  сторонам. Какие-то дыры,  щели, трещины усеивали стены шахты.
Теперь у Ивана не  было никаких  приборов, никаких индикаторов. Но он  четко
знал,  чуял, что десятки  глаз следят за ним.  Следят сверху,  сквозь щели и
дыры,  перемещаясь вместе со  своими  владельцами по внешней обшивке  шахты.
Один раз он даже специально резко вскинул голову вверх и влево. И убедился в
правоте наблюдений -- нечто остроклювое и призрачное мгновенно отвело жгучий
желтый взгляд, спрятало голову в темноту дыры.
     Ладно, Бог с ними!  Пускай только попробуют  сунуться! Так думал Иван и
полз вниз. Руки ныли, ладони  горели. Но деваться некуда -- разве что упасть
в этот колодец.
     Можно было воспользоваться антигравитаторами. С другой стороны лучше их
поберечь -- так Иван и сделал.
     Он уже давненько не спал, от этого в голове гудело, мелькали бессвязные
мысли,  образы,  кто-то  бубнил нечто нечленораздельное.  Несколько раз Иван
отключался  от реальности,  впадал в полузабытье. Его  тренированные могучие
руки продолжали перебирать, травить трос,  тело послушно  скользило вниз,  а
сам он был далече отсюда, на матушке-Земле.  Он лежал в высокой темнозеленой
траве и  глядел  на  причудливое  белое облако, которое  было  похоже  и  на
сказочного  Змея-Горыныча и  одновременно  на  псевдоразумного  исполинского
птерозавра с планеты У. Правда, птерозавр был хамелеоном и умел менять цвета
в  отличие от  облака, и все  же  --  очень они бь?ли  похожи.  Рядом  сидел
срдовласый старик-священник  и  говорил  что-то  о  недопустимости покорения
Вселенной,  о неискупимых  грехах, которые человек навлекает на свою  голову
этим "покорением", и  еще о чем-то  -- высоком, недоступном и иногда пугающе
непонятном.
     Иван  не мог  сосредоточиться -- он будто  погружался в вязкий омут,  а
потом всплывал наверх, он не мог уловить  нити рассуждений, он и не хотел ни
о чем рассуждать. Зачем? Лежать бы вот  так вечность! Или хотя бы отмеренный
тебе  Всевышним  срок!   И  никуда  никогда  не  соваться,   не   испытывать
судьбу-злодейку,  коварную и изменчивую. Ему  казалось,  что  они ведут  эти
беседы-споры с  седым  священником уже бесконечно  долго  и что  не видно им
предела.  Откуда  приходило  такое  ощущение,  Иван понять не мог. Небо было
безумно высоким, непостижимым. В его голубизне  таилась вся Вселенная  и все
Иные миры.  Оно  было вьнце  и  шире всего на свете, и за ним уже ничего  не
могло быть! Так зачем же прорываться  сквозь это бездонное синее небо, зачем
падать  в Черную пропасть?! Земля! Самое совершенное создание Матери Природы
и  Творца Вседержителя. Нигде  в  бескрайнем  Космосе нет  ничего  близкого,
похожего  --   мириады  мириадрв  миров,  ярких,   сказочных,  фантастичных,
страшных,  непостижимых  чудесных,  невероятных. Но Земля  одна! В  геизапию
чужих  миров  были вложены  за века  колоссальные  средства, не  поддающийся
подсчетам труд миллиардов людей,  биосуществ, иножителей, было израсходовано
столько  энергии, что  хватило бы  на десяток  Сверхновых.  И все же  что-то
происходило  не то, в чем-то старик-священник  был  прав. Люди  ломились  во
Вселенную,   словно   завоеватели,  так  могла   ломиться   дикая   орда   в
цивилизованный  и укрепленный город русичей,  штурмуя его,  пробивая  стены,
забрасывая  градом каменьев, стрел, ядер,  поджигая  со всех сторон, не щадя
жизней  простых воинов  и бросаемых на смерть рабов, калек,  пленных. И хотя
потом выяснялось, что можно было обойтись без штурма, без  жертв, можно было
немного выждать и войти  внутрь города миром, с добром и товарами... Но нет,
нетерпение   сжигало   человечество.   Оно   именно  штурмовало   Вселенную.
Объединенное Мировое  Сообщество рвалось к новым  колонизируемым  планетам с
алчностью  конкистадоров,  бороздивших  моря  в  поисках  сокровищ  и добычи
тысячелетие назад. Сотни тысяч планет  были  уничтожены, высосаны,  выжжены,
превращены в мертвые пустыни... Колонизаторы не  знали пощады, они намеренно
и осознанно  шли против Бога, они  не могли  остановиться, алчность и  жажда
нового терзали  их.  И несмотря  на то, что вся  освоенная  и  планируемая к
освоению  часть  Вселенной давным-давно  была  поделена  между  Объединенным
Мировым   Сообществом    и   Великой   Россией,   отношения   между    двумя
земнымигигантами были постоянно натянутыми. Россия, сама пережившая страшные
времена, проложившая  свой Великий Путь во  Времени и Пространстве, не могла
смириться  с  хищническим истреблением другой стороной  всего неземного. Она
была намного впереди в  освоении Мироздания; три четверти всего космического
потенциала Земли  принадлежало ей,  на  тысячи световых лет она продвинулась
дальше Сообщества в глубины Пропасти Тьмы. И все  же... покорение оставалось
покорением. Великая  Нация,  уже  третий век  переживающая  взрывной процесс
пассионарности,  двигалась  к Непостижимым  Рубежам Вселенной, как  когда-то
прапрадеды,  далекие  предки  неостановимо шли  к  берегам  Великого  Тихого
океана, к Америке  -- и ничто не могло им  препятствовать, не было  на белом
свете такой силы. Нет ее и теперь!
     Вселенская  Сверхдержава  несла  в  Черную Пропасть  понятие о  Добре и
Справедливости, о том, что всему  живому есть место во Вселенной  и никто не
вправе называть себя хозяином положения, на какой бы ступени развития  он ни
находился.
     Иван был одним  из посланцев Великой России.  Был Ьсегда,  сколько себя
помнил, с  младых  лет, со Школы, с  первых дней десантной  практики  и  уже
потом, после -- во времена постоянной работы в Отряде  Дальнего Поиска... Но
он не знал, кем он  был сейчас. Он не знал, кто его послал. И не знал толком
-- зачем?! Он не мог и не хотел верить в Зло и злые умыслы. Но не все в мире
еще было Добром. И кто он сам, если он не знает, чей он посланник?! Тяжесть!
Страшная тяжесть  в  голове.  Боль  в  груди.  Высокое  небо. Напряженный  и
одновременно   проникновенный,  мягкий  голос   священника.  Мерцающие  тени
четверых "серьезных" людей, суровые и каменные их лица. Что за этими лицами?
И  не  маски ли  это  вместо лиц?!  Тяжесть! Страшная тяжесть  в  голове!  И
невесомое тело... Иван очнулся на мгновение. Тело и впрямь было невесомым --
он почти не чувствовал его, руки перебирали трос, и не было в них усталости,
боли, они несли невесомое тело. Что это? Очередные шутки колдовской планеты?
Неважно! Главное,  не останавливаться -- вперед,