его мрака
к  ним  выплыл  мрачный  шар,  разросся,  став  огромным, черно-багровым. За
десятки  тысяч парсеков от Млечного Пути, из закрытого сектора альфы Циклопа
макросозвездия   Оборотней   галактики   Черный   Шар,  вплетающейся  шестью
спиралеветвями  в  метагалактику  Двойной  Ургон,  они  видели  Землю так же
хорошо,  как  если  бы  пролетали над ней на заурядном дисколете. Там многое
изменилось.  Там  шла  страшная,  непонятная бойня. Методично, с разрядкой в
сорок секунд, невероятно огромный корабль-матка^Систе-

264

     мы,  сверхмогучий  "Святогор-2",  облетая планету по экватору, выпускал
вниз   залп   за  залпом!  залп  за  залпом!!  Он  превращал  поверхность  в
исполинское   сито   с  тысячами  черных  дыр,  теряющихся  в  клубах  дыма,
клокочущих  вырывающейся из них розовой пеной. Два десятка серебристо-ржавых
шаров  скользили  над  самой почвой хищным косяком карателей - и жгли, жгли,
жгли  выползающую  изо  всех  щелей  и  пор земли нечисть. Прямо на глазах у
Ивана  и  его  сына  на  пути  одного  из  шаров раскрылось неожиданно жерло
скрытого,  пробуравленного рабами выползней вулкана, и вверх, на высоту двух
километров  ударила плотная беснующаяся струя раскаленной магмы. Она залила,
скрыла  из  виду  шар,  повлекла его вниз, плавя, сжигая. На какой-то миг он
вырвался  из  притяжения  целого  океана  расплавленного  металла, но тут же
замер   в   черном   небе  дрожащей  гаснущей  звездой...  и  сопровождаемый
оглушительным  свистом рухнул вниз. Сердце у Ивана тревожно сжалось. Кто был
внутри  этого  шара  - Дил Бронкс? а может, Глеб Сизов? или Светлана?! Перед
этим  он  долго  пытался  объяснить сыну, что происходит сейчас на Земле. Но
тот,  похоже, ничего не понял. Он парил в пустоте рядом с отцом и молчал, ни
о  чем  не  спрашивал.  А  "Святогор"  продолжал  крушить  вражью  силу. Гуг
Хлодрик-Игунфельд  Буйный  не  терял времени даром. Они дрались! И противник
был  не  так  прост,  как  казался, он овладел силами и внутренностями самой
Земли.  Он был неистребим! Иван видел страшных тварей, выбирающихся наверх -
они  кишели  кишмя,  их  были  миллиарды,  десятки  миллиардов.  Он видел их
прежде!  Да,  это  было  давно,  в  Лос-Анджелесе, на черной мессе, страшной
мессе.   Игла   проникновения!   Подземные  инкубаторы!  Тогда  в  миллионах
прозрачных  ячей  лежали  в скрюченных позах эмбрионов тщедушные, головастые
тела...  и  они  должны  были  лежать  еще долго. Яростное пламя "Святогора"
пробудило  их!  Эти  твари  выползали во тьму земной огненной ночи. Черепа с
птичьими   клювами,   огромные   глазницы  с  выкаченными  глазищами,  шесть
многосуставчатых   лап.   Новая   раса!  Промежуточная  раса!  Они  пожирали
выползней,  корчащихся  в  смертных  муках,  в  пламени и в лаве, они тянули
вверх  свои  конечности  и  зудели.  Они не боялись излучений и залпов. И на
месте  уничтожаемых  в  перекрестиях  сверхсильного  огня появлялись новые -
алчные, прожорливые, кишащие. Вот оно, демоночеловечество! Разве тут можно
                                                                         265

     что-то  объяснить!  В  смрадное дымное небо взлетали, не боясь ни бога,
ни  черта,  ни всей мощи боевых кораблей, тысячи, сотни тысяч отвратительных
монстров  на  огромных  черных перепончатых крыльях. Они пытались гнаться за
шарами,  отставали,  падали,  пронизанные  мерцающими зеленоватыми сгустками
энергии,   гибли   тысячами,  выли,  скрежетали,  пищали,  зудели...  но  не
исчезали,  их не становилось меньше. Их становилось все больше. Иван скрипел
стиснутыми  зубами.  Гуг!  Старый  и  опытный  боец! Воин! Неужели он не мог
понять,  что  своим  бесшабашным  натиском,  своим  буйством  лишь  умножает
легионы  нечисти,  способствует  ее  выходу  из недр истерзанной, изъеденной
вдрызг  планеты!  Они изгнали его, они ввязались в страшную драку, в Большую
Игру, которая разворачивается и идет не по их правилам! Безумцы!!!
     Земля   проплывала  внизу.  И  Иван  узнавал  материки,  горы,  долины,
засыпанные  пеплом  города.  Он  видел  кипящие  заливы  Средиземного  моря,
полувыжженного,  полувыкипевшего,  превращенного  в пузырящееся болото. Лава
пробивалась   к   его  поверхности  со  дна,  фейерверками  чудовищной  мощи
взметывалась  вверх,  осыпалась  остывающими  комьями... в вокруг, насколько
хватало  глаз копошилась омерзительная нечисть, ее выносило из внутренностей
прогнившего  земного  шара, ее выталкивало наружу, она господствовала всюду:
многометровые  жирные  щупальца  тянулись  к  черным  небесам,  раскрывались
жуткие  клювы  и  пасти,  содрогались студенистые тела... Иван косил глаз на
сына.  И видел, что того самого трясло. Он многое повидал в Пристанище... но
про  Землю  он  знал  до  сих  пор  совсем  иное.  Иван слышал его сопенье и
отдельные  глухие  слова: "Убивать! Всех убивать! Жгите их! Жгите!!!" И этот
туда же! И этому ничего невозможно объяснить!
     Они  висели  над  проплывающими  внизу  русскими равнинами. И сердцу не
было  места  в  груди.  Огромные  адские  дыры-воронки багровыми взъяренными
озерами  бурлили  внизу.  Хищный  клекот, визги, хлопанье перепончатых крыл,
предсмертные  агонии...  и  пламя, пламя, пламя всесокрушающих залпов. Земля
горела  во  мраке  ночи. Дороги, поля, овраги России... черные мертвые реки,
змеящиеся  по  мертвой  земле.  Горе!  Ужас!  Отчаяние!  Наверное, надо было
просто  остаться  там  и  умереть.  Со  всеми  вместе!  Иван  с трудом узнал
занесенные пеплом, огромные, почти бескрай-

266

     ние  развалины  Москвы.  Так  теперь  выглядели  все крупные города, их
почти  невозможно  было  отличить друг от друга. Но что-то в душе отозвалось
тягучей  болью.  Это  она, Москва! В ее пределах не бушевал адский огонь, не
билась  в конвульсиях истребляемая и нарождающаяся нечисть. Город был просто
мертв.  И  только  просвечивало  что-то  неясное  сквозь  наросты  грязного,
черного  льда  -  золотистые искринки, блики отраженного неземного огня. Это
были  они.  Купола!  Иван  прикрыл  глаза,  потом  снова  раскрыл  их. Стоит
Несокрушимая Твердыня, вопреки всему стоит! А значит, не все еще кончено!
     Он  сосредоточился,  собрался,  напряг  всю  свою  волю - и дал команду
"бортовому мозгу" звездолета: вперед! туда! к Земле!
     Ничто  не  изменилось, не шелохнулось, не дернулось, не откликнулось на
его  страстный  приказ-мольбу.  Иван  зажмурился,  стиснул зубы. Еще раз! Он
пробовал  трижды.  Но  корабль не слушался его. Это было пределом всему. Они
погибли...   нет,   они   просто   обречены  навсегда  оставаться  здесь,  в
Пристанище,  на  планете Навей! И никогда Перво-зург не вытащит их отсюда по
своему сквозному каналу! И никогда им не выбраться самим! Это конец!
     Алену  шар  тоже  не слушался, они пробовали еще тогда, бесполезно, для
шара  она  была только биомассой, недаром подлец Авварон называл ее мертвой,
он  все  видел,  он  все  знал,  теперь  нет  надежды  и  на его колдовскую,
бесовскую  силу...  Оставался  Олег. Он один. Но это вообще было невозможно.
Олег  никогда  не  жил  в  земных  колониях, на Земле. Он ничего не знал, не
понимал,  он  был  оборотнем-зургом. Но Иван решился. Он протянул руку сыну,
крепко сжал его кисть, притянул к себе.
     - Слушай  меня  внимательно,  -  сказал  он,  заглядывая в его светлые,
наполненные  болью  и гневом глаза. - Забудь обо всем, зажмурься, соберись в
комок...  и  представь  абсолютно  четко,  как  большой  шар  отрывается  от
плоскости. Просто представь. Ну, давай!
     Он не отпускал его руки. Ждал. Но ничего не происходило.
     Наконец  Олег  встряхнул  головой  с  длинными  русыми  кудрями, открыл
глаза, прошептал:
     - Не могу, ничего не получается!
     - Сможешь!
                                                                         267

     Иван  сдавил ему виски, прижался лбом ко лбу, передавая свою волю^ свою
веру.
     - Давай!
     Он  понимал,  что сын, будучи могущественным оборотнем, обладал властью
над  живой и неживой материей. Но сейчас он освободился от чар, утратил свою
нелюдскую  силу.  Надежда  оставалась  лишь  на одно - на то, что звездолет,
оставленный  в  этом  мире  его  создателями  первозургами,  поверит в него,
рожденного здесь.
     - Давай!
     Черная  Земля  стала  уплывать  во  мрак,  исчезать.  Но  это ничего не
означало,  просто  они перестали желать ее видеть. Одно дело быть зрителями,
совсем  другое властителями. Звездолетом такого суперкласса легко управлять,
необычайно  легко,  доступно  и  младенцу.  Но  для  этого  нужно всего одно
условие,  чтобы  "мозг" корабля доверился человеку, признал его за того, кто
может  властвовать  над  ним. Тридцатый далекий век! Иван никогда не бывал в
нем.  Но  ведь Олег был не только его сыном, он был сыном Алены, рожденной в
XXXI-ом веке! И других тут нет.
     - Давай! - взмолился Иван.
     И  ощутил,  как его чуть тряхануло, совсем немного. Но все сразу понял.
Корабль послушался сына.
     - Стой! - заорал он. - Стой!!

              Олег раскрыл глаза и удивленно поглядел на отца.

     - Он  подчинился  тебе. Все! Мы победили! Но уходить отсюда еще рано...
Пошли к матери, малыш!
     Они  вернулись  в зал с высокими сводами. Иван еле доплелся до стены, у
которой сидела Алена, уткнулся головой в ее колени. И вспомнил Светлану.
     - Все хорошо, что хорошо" кончается! - прозвучало над ухом.
     Иван   не  ответил.  Он  ожидал,  что  вот  сейчас,  после  нахлынувших
воспоминаний,  после  того,  что  было  в  "рубке",  после слезы, упавшей из
Алениного  глаза  на  его  щеку, опять навалятся сомнения, задавит тяжесть в
груди,  станет  больно и тоскливо. Но ощущение чистоты и света не проходило.
Он  чист!  Он  прощен!  Он прошел через круги очищения! Он воздал каждому по
должному,  он  вернулся  к  себе... и значит, ему идти иной дорогой. Ничего,
сын  уведет звездолет к Земле. И Алена улетит с ним. Пришло время поменяться
местами. Его ждет Старый Мир, и нет надежды на

268

     кого-то добренького и всемогущего, теперь он и сам доберется туда.
     А  они  снова  будут  ждать.  Может, не просто ждать. Они тоже наделены
свободной волей. Время их сна кончилось. А ему пора!


     Часть третья СТАРЫЙ МИР

     Пристанище - Осевое измерение - Старый Мир. Параллельное время.
     Долгих  проводов не было. Иван обнял Алену, поглядел на сына. Улыбнулся
через силу, вздохнул и сказал на прощанье:
     - Не поминайте лихом!
     Рой  кружащих  серебристых  и лиловых снежинок принял его в себя, вынес
за пределы звездолета, мягко опустил на каменистую почву Спящего мира.
     Иван нисколько не сомневался в сыне, он успел ему все

270

     рассказать  и  объяснить  -  они  доберутся  до  Земли. И они будут под
защитой  этого  чудесного  неприступного  шара,  в  сравнении  с которым все
прочие  корабли,  капсулы, флагманы, космокрейсеры и боевые звездолеты Земли
и  Системы  были  просто  детскими  игрушками.  "Бортовой  мозг", не даст им
ошибиться  и  погубить  себя.  А  чужакам  внутрь  не  прорваться. Все будет
хорошо, все будет нормально, они продержатся до его возвращения!
     Он  отошел  на  сотню  шагов,  остановился,  задрал  голову  вверх - на
стоэтажную  сферическую  громадину,  нависающую над землей, но не касающуюся
ее.  Он  знал,  у  этого.  исполина  хватит  сил,  чтобы вырваться из цепких
объятий   безумной  планеты  Навей,  из  этого  чудовищного  мира  свернутых
галактик   и   искривленных  пространств.  Чего  же  они  медлят?  Наверное,
опасаются  за  него,  дают  возможность  уйти  подальше?!  Что ж, он бы тоже
немного выждал. С исполинами не шутят.
     Иван  отошел  еще  на сотню метров. Теперь он видел почти весь корабль,
висящий огромной матовой луной в потемках вечной ночи Спящего мира.
     - До встречи! - выкрикнул он и махнул рукой.
     Они  его  видели,  точно,  видели.  Почти сразу шар вздрогнул, тихонько
загудел...  и  исчез. Не взлетел, не ушел в небеса, не сел на поверхность, а
именно исчез. И сразу стало темно, холодно, сыро и неуютно.
     Иван  поежился,  запахнул полы плаща, сотворенного из сыновней дерюги и
побрел  к  развалинам  замка.  Побрел,  припоминая,  что именно там он добил
гаденыша-колдуна,  проклятого  беса  Авварона, что после этого Спящий мир на
какое-то  время  пробудился,  верша по обычаю своему зло и расправу, а потом
снова  впал  в дрему, свет в этом преддверии Пристанища был явлением редким.
И  плевать!  Полигон  слишком  рано  свернулся,  они  не  успели отработать,
отладить  все  системы да плюс ко всему сорок миллионов лет блужданий в иных
пространствах...   Иван   не   верил   ни   в  какие  "миллионы",  это  было
иносказанием,  за  столь  долгий  срок  здесь  все истлело бы сотни раз, они
блуждали  не больше трех-четырех тысячелетий! А может, не больше сорока? Или
не  меньше  четырехсот?!  Какое  это  имело значение! Все смешалось воедино.
Полигон  и  Черное  Благо.  Планета  Навей  и  Страшные  Поля. Взбесившиеся,
взбунтовавшиеся вурдалаки, смоделированные, запрограммированные, материа-
                                                                         271

     лизованные  зургами-выродками  и  истинные  выползни  из  потусторонних
миров.  Так  всегда  и  бывает. Только так! В природе не существует ничего в
чистом  виде,  сплошные  смеси,  наслоения,  вселенский  чудовищный  компот,
бурлящая  каша  Мироздания.  И  в  этой  каше  верно  лишь одно, верен закон
Пристанища:  "Куда  бы  ты  ни  шел,  в каких временах и измерениях, если ты
постоянно думаешь о цели - ты достигнешь ее!"
     В  замке  было  еще  холоднее,  стылые  ветра пронизывали его насквозь,
заносили  палую  листву,  целые  ворохи  листвы, хотя в этом мире не было ни
единого  деревца.  Иван  уже  не  обращал  внимания  на  такие несуразности,
принимал  их  за должное. Его мучило иное. Он хорошо помнил, каким образом в
прошлый  раз  они  "добирались"  до поганого леса, до гиблого болота и самой
избушки.  Но  путь тот был многосложный, утомительный, опасный... хитрый бес
намеренно  кружил  Ивана  в  мороках наваждений, вел кривыми тропами. Негоже
идти по его дьявольским следам и теперь.
     - Ничего, разберемся!
     Иван  сел  на широченную дубовую скамью, иссеченную трещинами и черную.
Закутался  в  дерюгу  с  головой.  Призадумался. Ему некуда было спешить. Он
постиг  эту  нехитрую  премудрость, вернее, ему внушили ее там, в Свете. Ему
открыли  глаза,  и  он  научился  видеть  -  он это почувствовал сразу после
воскрешения,  еще  в  каменном  гробе своем, узрев сквозь перекрытия и своды
Золотые  Купола,  увидев  стонущего  под  рабским  ярмом  Глеба... все было.
Откроется  дорога  и  ныне.  Надо только изгнать лишнее, отвергнуть гордыню,
ибо  даже  пройдя  все  Круги  Очищения  не  имел  он права сам себя считать
безгрешным  и  чистым,  не имел: одна мысль, что он единственный, избранный,
посланный  в  мир,  чтобы  спасти  его, могла погубить. Да, все так и только
так,  но  это  где-то  вне его, там, где ему и должно быть. А внутренне он -
лишь  Меч  в  руке  Вседержителя.  Но  ведь меч всегда послушен руке, всегда
подвластен  воле  держащего  его!  Как  же  так?!  А  как же его собственная
свобода  воли?!  Иван  положил  голову  на  дубовый  стол, уперся в холодное
дерево  лбом, сдавил виски руками, отгоняя ненужное, внешнее. Как же так? Да
очень  просто  - так бывает, когда две воли сливаются в одну, когда желания,
стремления,  помыслы  едины!  И  нет в том никакого противоречия, наоборот -
только так достига-

272

     ются  Высшие  Цели, в единение с Волей Творца! И воля эта -в том, чтобы
идти прямым путем.
     Пришло  время  приобщиться к избранным сынам Его. Иван приподнял голову
над  столом.  И  взгляд  его  уперся  в  кучу рухляди и старья, наваленную у
драной  еблезлой  стены,  ту самую кучу, в которую постоянно нырял крысе-ныш
Авварон,  где  он  прятался  и  откуда выскакивал наружу. Тряпье?! Рухлядь?!
Иван  смотрел все пристальней и начинал видеть совсем иное: никакого ветхого
мусора  и  тряпичной  дряни  в  этой  куче не было, видимость одна, морок, и
самой  кучи никакой нет, а есть черная дыра, непроницаемый для глаза провал,
укрытый  от  неосторожного взгляда переплетениями бесчетного числа тончайших
нитей,  многомерной  сложнейшей  паутиной.  Шлюз!  Иван  откинулся  к стене,
привалился.  Это же обычный многоканальный шлюз-переходник, укрытый системой
приемных  фильтров!  И  фильтры  эти  паршивые пропускали туда-сюда Авварона
Зурр  бан-Турга  в  Шестом  Воплощении Ога Семирожденного! Подлец и негодяй,
"лучший  друг  и  брат"  все  врал!  Он  водил  Ивана  за  нос! Впрочем, это
прояснилось  еще  давно, правильно говаривал Дил Бронкс - простота, она хуже
воровства.  Иван  никогда  не верил крысенышу, но каждый раз, поймав себя на
том,  что  снова попался на его удочку, досадовал и негодовал. Русская душа,
ну  никак  она  не  желала  принимать  подлости и обмана, даже от порождений
самого  ада!  Теперь  все  равно.  Теперь  все  в прошлом! Иван рассмеялся в
голос.  Прощай,  скучный Спящий мир! Он уже знал, куда попадет через минуту.
Паутина   обволокла   его,  недоверчиво  прощупывая  каждую  клеточку  тела,
сдавила,  лишила  дыхания.  Болото!  Он  вспомнил  болото  в  поганом  лесу,
вспомнил  фильтр-гамак,  паучьи  гнезда...  Ничего,  надо немного потерпеть.
Сейчас  эта  проклятая  "паутина"  сканирует его, просвечивает до мельчайших
волокон,  до  молекуД  и  атомов,  потом  она  же  немыслимой силы импульсом
швырнет  каждый из этих атомов в отдельности в дыру, в черный провал шлюза -
и  за многие тысячи, а может, и миллиарды верст отсюда, в ином пространстве,
в  ином  измерении  точно  такая  же  "паутина" примет мельчайшие частички в
себя,  впитает  и  воссоздаст  его,  один к одному. А ежели меж этими мирами
есть  пуповина,  она  просто  протолкнет  его  из  одной полости в другую, и
плевать, что между ними десятки пространств и миров,
                                                                         273

     тысячи  световых  лет и целые временные эпохи, пуповина связует полости
вне  измерений.  И  нечего удивляться, это простые переходники XXXI-ro века,
пора привыкать!
     Иван  зажмурился.  И  упал  в  прелое  сено,  в  рухлядь и хлам старого
чердака.  Он  не  хотел открывать глаз, зная - вокруг миражи, одни миражи. И
чердак,  и  сама  избушка,  и  темный  ночной лес с воем то ли волков, то ли
оборотней  -  неправда,  и  если  в  такой  же  путь  по  шлюзам  и фильтрам
отправить,  скажем,  звероноида  с  Гадры,  тот увидит совсем другое, может,
пурпурные  джунгли  и  утробы  живых деревьев, а может, лишайники-трупоеды и
соломенные  растрепанные хижины. Здесь нет ничего настоящего! Настоящее там,
на  Земле!  Было!  Иван  со  щемящей тоской припомнил те счастливые времена,
когда    они    лежали   с   сельским   батюшкой   на   чистой   и   зеленой
травушке-муравушке,  посреди  чистого  поля,  под  шуршащей зелеными прядями
березой  и под белыми пушистыми облаками. Там все было взаправду! Здесь все-
злой   морок  и  тоскливое  наваждение,  которые  надо  терпеть,  ничего  не
поделаешь.  Пристанище  несокрушимо, и Система несокрушима - бегать по ним с
кулаками  и  лучеметами,  бить,  громить, палить, взрывать, давить нечисть -
все бесполезно. Но чтобы понять это, надо прожить жизнь.
     Иван  сидел  на  "прелом  сене"  и  думал  о  тех,  кто  правил  мирами
Мироздания  и  о  тех,  кто  под  их пятой. Черви, слизни, комаришки, амебы!
Глупо,  страшно, цинично, омерзительно... но так оно и есть. Толпа не ведает
планов  элиты, не знает ее подлинной силы и слабости, но самое страшное, она
и  не  подозревает,  как  эта элита относится к ней, к толпе. И вот приходит
развязка.  И  никто  ничего  не  понимает. И каждому воздается по делам его.
Именно  так.  Ибо  и  безделие,  нежелание  ничего делать есть твое дело, за
которое  судим  будешь.  Вся  Земля,  вся  Всел