Мне
одному не осилить...
     - Ослабел,   Ванюша?   -   Гуг   осклабился.   Иван  встал,  подошел  к
бронетитановой  стене  бункера,  ткнул  кулаком,  пробил ее насквозь, на все
полметра,  так,  что Кеша глазам своим не поверил, подбежал, заглянул в дыру
и  застыл  возле нее истуканом. Гуг тоже подошел, пригляделся, потом саданул
кулачищем в броню и взвыл от боли.
     - Верно  про  тебя  говорят, - пробубнил он, потирая ушибленную руку, -
черту ты душу продал, Ваня!
     - Был  бес  в душе, теперь нет его, - просто ответил Иван. Рассказывать
им  обо  всем  не имело смысла, все равно не поверят, сочтут за чокнутого, и
тогда  пользы  от  них  не  жди.  Но чтобы как-то оправдаться сказал: - Люди
добрые обучили кой-чему.
     - Вот  это  другое  дело,  это  понятно  тогда, - степенно согласился с
Ивановыми доводами Кеша. И спросил: - А где логово-то?!
     Бронеход  пришлось оставить. Поначалу Иван и Хара не хотел брать, какой
от  него  толк,  одна  обуза.  Но Иннокентий Булыгин помрачнел, насупился, и
Иван  не  счел  нужным  его  обижать.  Силы  уходили,  их еще хватало, чтобы
перевернуть  пол-Вселенной,  но  они были не те, что в Старом Мире, когда он
шутя  и  играючись  переносился  из  эпохи в эпоху. Слаб человек! Верно было
сказано.
     Переход  получился  сумбурным и бестолковым. В последний миг Хар отвлек
Ивана  жутким,  предвещающим  недоброе воем, тут же съежился, затих. Но всех
четверых  вынесло  не в отстойники Большого Антарктического Дворца, а на три
яруса  выше,  в отсек подзарядки андроидов караульной службы. Иван это сразу
смекнул, когда увидал две сотни застывших в нишах торчком синюшных тел.
                                                                         403

     Андроид  не  человек,  особенно  спящий...  андроид выполняет программу
всегда.  Две  сотни  пар  глаз  открылись как по команде. Чужаки! Не было во
всем   Дворце   и   окрестностях  ни  одного  живого,  полуживого  и  вообще
двигающегося  существа,  не  имеющего  своего  кода и своего датчика, каждый
находился  под  контролем  следящих  систем.  Все  чуждое,  проникшее извне,
подлежало обезвреживанию или уничтожению.
     - Попались,  -  прохрипел  Гуг  Хлодрик  Буйный  радостно, предчувствуя
хорошую потасовку.
     Иван  знал  другое,  охранники  видят только его друзей, сам он для них
пустое  место.  И  единственным  верным  ходом было бы оставить Гуга с Кешей
здесь,  сколько  продержатся,  а  самому немедленно идти к "серьезным", ради
них  он  прибыл  сюда, в 2472-ой год, год тишины и спокойствия. Но одно дело
теории  да  замыслы,  другое жизнь. Андроидов слишком много. Он мог бы убить
их  всех  сразу,  в  считанные секунды, но тогда не получится с "отвлечением
внимания", тогда придется менять всю тактику. Нет!
     Иван  поднял  руки  - и ближайшие двадцать нелюдей упали, опрокидываясь
на  спину:  все внутри их искусственных мозгов было стерто, они превратились
в ничто, в неодушевленную неразумную плоть.
     - Стой!  Не  шали!  -  взревел  вдруг  медведем Гуг Хлодрик, у которого
отбирали ратную забаву.
     Огромный   седой   викинг  неожиданно  легко  прыгнул  вперед,  ухватил
ближнего  к  нему  охранника за грудки, подбросил, поймал за ноги и принялся
дубасить им прочих.
     Кеша  пока  не  ввязывался, он стоял с сигмаметом наизготовку, ждал, не
появится ли кто снаружи, вооруженный. Хар сидел у его ноги и рычал.
     - Ну,  держитесь,  сколько  сможете!  -  выкрикнул  Иван. - Без меня не
помирать!
     Он  уже  видел  покои  выродков.  Он  знал, куда ему идти. И чем дольше
продлится  эта  драка,  тем  лучше  для  него. Подантарктический Дворец! Еще
целенький  и  невредимый. Еще не сокрушенный глубинным зарядом с орбиты. Все
верно!  Тогда  Дворец-то  сокрушили, а выродки сбежали, успели... они всегда
успевают, во всем и везде. Шустрые!
     С  первозургами  в  будущем  ему  повезло,  он сумел застать их всех. С
"серьезными",   которые   были  лишь  тенями  подлинных  властелинов  Земли,
прикрытием Синклита, он опло-

404

     шал.  И  опять ему первым подвернулся круглолицый с перебитым носом. Он
лежал  на огромном мягком ложе в собственной спальне, утопая в гравиматрасе.
Иван  приблизился вплотную, и ему вспомнилось, как трещали шейные позвонки в
его  ладонях. Он уже убивал круглолицего. Что ж, придется еще раз осквернить
себя.
     За  полсекунды  до  того,  как  ложе  ушло  в  мгновенно образовавшийся
провал,  в потайные нижние ниши, Иван успел сдернуть спящую тушу на холодный
иргизейский гранит пола. Он не повторил прошлой ошибки.
     Круглолицый  был здорово пьян, а может, накачался наркотиками. И потому
он  ни  черта  не  соображал,  Ивану пришлось хлестнуть его ладонью по щекам
слева направо. Он не собирался расправляться со спящим.
     - Да я сейчас... - гневно начал было круглолицый на старонемецком.
     Но  Иван  немедленно охладил его, бросив лицом в гранит и ухватив рукой
за жирный загривок, пытаясь нащупать что-то в затылке.
     Самого  выродка  придавить  и  распылить  не составляло труда. Но черви
были  из  других  миров,  их  хранили инфер-нополя, их не распылишь, их надо
давить  - каждого в отдельности, беспощадно... сколько раз они ускользали от
Ивана,  и в Пристанище, и в иных местах, ведь он тогда, много лет назад, уже
убил Авварона, но выскользнул червь, ушел... и все началось сначала.
     Изо  всех  щелей  и  дыр,  сверху,  снизу, сбоков убивали самого Ивана.
Системы  слежения,  охрана,  автоматика,  все  уже  давным-давно  сработало:
десятки  стволов и раструбов испускали в него смертоносные заряды и лучи. Но
убить его было невозможно. Пока.
     - Говорите,  что  вы  хотите,  я сделаю все, абсолютно все! - сдавленно
сипел  круглолицый,  чувствуя,  что  пришло время расплаты. - Я озолочу вас,
дам власть, женщин, корабли, острова, что хотите...
     Иван  нащупал наконец крохотную твердую змейку. Он! Еще даже не прогрыз
черепную  коробку,  не  просочился,  не прополз в мозг. Тем лучше. Он сдавил
пальцы и выдрал червя вместе с куском кожи и. жира.
     - Ау-грх-ааа! - завопил круглолицый.
                        И тут же смолк с переломленным хребтом. Иван не стал
                                                                         405

     распылять  всевластного  ублюдка,  ему  и  так  не ожить, надо ' беречь
Белую Силу!
     Охрана,   сообразившая,   что  чужака  на  расстоянии  не  г  возьмешь,
бросилась  на  Ивана  со  всех сторон, разом. И так ,, же отлетела от него -
искалеченная,  и  предсмертно  хрипя-  |^  щая,  ни  хрена  не соображающая.
Ничего, поделом и ей! |;
     Иван разглядывал крохотного, совсем малюсенького червяч- ;
     ка,  извивающегося в его руке. Алые глазенки прожигали 1 бешенным огнем
ненависти  его  серые, широко раскрытые глаза, готовы были испепелить. Но не
могли.  Иван  не спешил, хотя надо было спешить, ведь другие "серьезные" уже
оповещены,  приняли  особые  меры, до них будет трудно добраться... кому это
трудно?  Только  не  ему! Он рассматривал червя. И думал: как же эти мелкие,
ничтожные  твари  преодолевают  незримую Черту, как им удается просачиваться
из   преисподней   в   мир   людей,  закрытый  для  них  наглухо,  намертво,
закодированный  от  них  и  заговоренный  всеми Силами Света. И все-таки они
проникают.  Сквозные  каналы?  Ретрансы  и направленно-лучевые инфернополя?!
Потом.  Не  сейчас! Он раздавил округленькую головку червя, отбросил падаль,
брезгливо   вытер   пальцы   о   багряную,  под  стать  императорской,  тогу
круглолицего.  Бросил  на жертву последний взгляд - ей повезло, она отошла в
свет  иной  без  потусторонней  гадины  в  себе,  может, Господь ее простит,
Господь всепрощающ.
     Иван  встал. Швырнул к стене уцелевшего охранника, не андроида, живого,
накачанного  до  безумия  парня  в  скафе, вырвал из рук лучемет, отбросил в
сторону.
     В  следующие  покои он шел открыто, пробивая себе путь ударами кулаков,
морщась,   когда   его  обжигали  плазмой  и  сигмаизлучениями,  кривясь  от
разрывных  пуль, отскакивающих от кожи, ломая острейшие клинки, нацеленные в
грудь.  Он  переступил  через  барьер, и он не хотел таиться. Он шел вершить
правосудие...
     Но  покои  -  и  одни,  и другие, и третьи, оказались пусты. Трусы! Они
опять  сбежали!  Не выйдет. Ничего у них не выйдет. Он разыщет их и накажет.
По справедливости!
     - Да  отстаньте  вы!  -  прохрипел  он  в досаде, когда из-за поворота,
сзади на него набросились сразу трое громил с бронебоями. - Хватит!
     Он  обратил  их  в  пыль,  в  труху. И шагнул в люк, захлопнул за собой
бронированную крышку толщиной в ладонь.

406

     Сосредоточился.  И  у  в  и  д  е  л  их.  Никуда  они не сбежали. Они,
вероятно,  смекнули,  что  не  бежать  надо, а давать отпор... вот они! Иван
явственно  различал  огромный сферический зал с гидрополем, большой, слишком
большой  для  людей круглый стол, светящийся изнутри черным пламенем. Черное
Солнце!  Он  вспомнил  все  сразу.  И  зудение, и миллионы дрожащих в черных
лучах   щупалец,   и   сливающиеся  измерения...  Да,  вокруг  стола,  будто
зачарованные,  сидели  оставшиеся серьезные и молчаливые: старик с лохматыми
бровями  и ясным взглядом серых выпученных глаз, щеголь в старинном запашном
костюме  с  большой  алмазной  заколкой  в галстуке из искрящейся парчи, еще
один  старик,  одутловатый  и  сумрачный, в черной мантии и маленькой черной
шапочке  на  затылке, какой-то обрюзгший тип с совиным лицом. Как быстро они
проснулись,  оделись,  собрались  вместе.  Странно.  Только  очень серьезная
причина  могла  заставить  их сделать это. Значит, они узнали? От кого? Как?
Почему?!
     Снаружи  били, колотили, пытались ворваться к нему в камеру, уже начали
прожигать броню. Но Иван не отвлекался.
     Теперь  он видел, как из тягучего сгущенного воздуха над круглым столом
начинали  проступать  все  четче  очертания  огромной  трясущейся, дрожащей,
трепещущей  студенистой  твари  со множеством длинных отростков, вытянутых к
сидящим  вокруг.  Иван  видывал  и  таких, много, они властвовали над черной
мертвой  Землей  и таились в ее покровах, в ее глубинах, управляя выползнями
и  прочей  нежитью.  Но  откуда  такая гадина могла взяться здесь, в 2472-ом
году,  когда  Пристанище  было  еще  в странствиях, когда ему не должно было
быть  выхода  в  мир?!  А  откуда  взялись  черви?!  Все оттуда же! Вот они,
подлинные   властители  Земли!  "Серьезные"  и  Синклит  лишь  тени,  слуги,
исполнители.  А  правили  эти!  Всем  правили  -  и  Объединенной Европой, и
Всеамериканскими  Штатами  с  их  Особой Исполнительной Комиссией, и Мировым
Сообществом,  и Федерацией, и даже, косвенно, через своих холуев-властителей
Великой  Россией,  всеми  ее  землями  и планетами, всем ее людом. Вот она -
разгадка  могущества  и  всесилия  Тайного Мирового Правительства. Власть из
преисподней!  Черный  Мир  бился веками, тысячелетиями - и он нашел выход на
Землю... а значит, все огромное, непостижимо сложное, чудо-

408

     вищное,  и  уже сокрушенное Пристанище было лишь частью системы, частью
той   же   Преисподней.  Иван  сдавил  голову  ладонями.  Земля  лишь  часть
Пристанища.  Так  ему  внушали.  А  Пристанище лишь видимая, надводная часть
огромного  айсберга,  скрываемого  черными  водами  Океана  Смерти! оно лишь
маленькая   радужная   и  всевидящая  головка  дракона,  змея  многоглавого,
следящего  за  всем  сонмом миров Мироздания, но сокрытого в таких мрачных и
немыслимых глубинах, что и представить нельзя. Какая трагедия!
     Он  вспомнил  про  Гуга  и  Кешу.  Надо  идти им на помощь, потом будет
поздно. Выродки подождут, и гадина зудящая подождет.
     Иван  ворвался  в ад побоища, когда в нем ничего понять было невозможно
-  маленькая  кучка  андроидов  зверски  избивала,  истребляла,  раздирала в
клочья  целую  армию  других  андроидов,  людей, биоробов, кибергов. Причем,
изничтожаемых  было  в  три  раза  больше, чем поначалу. Сотни четьфе трупов
валялись  на полу повсюду и в самых жутких позах. Иван остыл, сообразив, что
его  вмешательства  не  требуется.  Но  Гуга  и Кешу он увидал не сразу. Оба
лежали  среди  искалеченных  тел  возле самой стенки с нишами, Хар зализывал
распоротую  Кешину  грудь.  Гуг  сипел,  хрипел, пучил глаза. Изо рта у него
стекала  струйка  крови.  Ни  Гуг,  ни  Кеша  не  могли  вымолвить ни слова,
умахались, уработались, Иван это сразу понял.
     Зато оборотень Хар провыл в лицо:
     - Загида!   Он  вышел...  и  он  погиб.  Я  теперь  один.  И  владычица
отказалась от нас. Я оглох, ослеп, я не вижу ее!
     Иван присел рядышком, отпихнул обрушившееся на него тело вертухая.
     - Правду,  говорит,  -  подтвердил, еле ворочая языком Кеша. - Вот они,
трогги Загиды, бьют гадов!
     Иван  вспомнил  все  сразу: тогда, в момент высшего перенапряжения всех
сил,  не  смея  не  выполнить  порученное,  храня  "отца троггов" Иннокентия
Булыгина,  оборотень  Загида  свернулся  в гранулу, затаился в Кешином теле.
Теперь  он  вышел,  он  увидел  своим  нутряным  взором, что приходит Кешина
смерть.  И  он  вышел  на  погибель.  Он  вынес  с собой оставшиеся капсулки
зародышей.  И  они  довершат начатое. И вообще, все вместе, и Кеша, и Гуг, и
Хар  с  Загидой,  наделали  здесь такого переполоху, что весь Дворец на ушах
стоял. Проще его было глубинным зарядом заранее раздол-
                                                                         409

     бать,  до исхода выродков... Нет, не проще, ведь тогда в руках Ивана не
было  всей мощи Великой России, да и черви все равно бы ушли, вселились бы в
других,  может  быть,  и  в  него  -  он  был  близок  к этому, тогда, после
переворота,  недаром  Авварон зубоскалил и ехидничал. "Он внутри тебя!" Лгал
бесеныш.  Шестое  Воплощение Ога Семирожденного! Гнусь! Мерзость! Из-за этой
мерзости,  чтобы  познать  ее  тайну,  погиб  в  проклятущем  Дворце,  в его
развалинах  отважный  и дерзкий Сигурд. Да и прочие, в конце концов, погибли
из-за того же. Замкнутый круг.
     - Ну  и подставил ты нас, Ваня, - просипел Гуг, пытаясь приподняться на
локтях. Потом выдохнул облегченно:
     - Зато душеньку отвели! Спасибо тебе за приглашение на
     прогулку!
     Иван  улыбнулся  -  впервые  за  много  дней.  Трогти-андроиды добивали
вертухаев всех мастей. И сами
     ложились костьми. Прав был Хар.
     - Мне  теперь  только  умереть,  - просипел оборотень. Он сейчас больше
походил  на  вытащенную  на  берег  вялую  и  плавникастую  рыбину,  чем  на
"зангезейскую борзую".
     - Терпи,   Харушка,   прорвемся,   -   начал  его  успокаивать  Кеша  и
закашлялся.  Ему было тяжело без внутреннего защитника, посланного королевой
Фриадой. Но Кеша умел выносить тяжести и невзгоды.
     - Ну,  ладно,  продержитесь  еще  немного! - попросил Иван. - А я скоро
вернусь.
     Он  знал,  что,  хоть и прозрачен он для всех локаторов и щупов Дворца,
но  по  реакциям  окружающих,  по  его  "работе"  за ним следят, не спускают
пристальных  глаз,  держат  на  прицеле. Ну и пусть. Сейчас он сильнее их. И
пока силы не покинули его, надо действовать.
     Он  возник  в  сферическом  зале  в  тот  миг, когда длинные прозрачные
щупальца  уже касались голов и шей сидящих за светящимся черным огнем столом
из  иргизейского  гранита.  Клыкастые и языкастые гиргейские гадины таращили
свои  кровавые  глазища  из-под абсолютно прозрачной поверхности гидропола -
руки  иной  вселенной, погибшей от Большого Взрыва. Черви! Да, именно черви,
управляемые  червями!  Не в них сейчас дело. Он успеет раправиться со всеми.
Важно не дать уйти студенистой твари.
     Иван с ходу перешел в Невидимый Спектр. И невольно замер.

410

     Вместо  медузообразного  спрута  над столом висела тьма, просто сгусток
мрака.  Он  и ожидал этого. Но... но надеялся увидеть иное. Преисподняя! Это
она!
     - Прочь!!! - испустил он беззвучный крик.
     Ему  не  надо было выбирать из пространства Белую Силу, теперь она жила
в  нем  самом.  Но  он понимал, что эта тварь, этот сгусток, совсем не то, с
чем  запросто  расправлялись  они  на  черной Земле, там были тени, там были
копии  настоящих выходцев из преисподней. С этой так легко не обойдешься. Он
почувствовал,   как   дрогнул   мрак  под  напором  Белой  Силы,  как  начал
истекать...  да, он не убивал тварь, он не мог ее убить, он лишь изгонял ее.
Изгонял,  несмотря  на  отчаянное  сопротивление,  борьбу  -  она  уходила в
преисподнюю,  в  миры  иных  измерений, заряжая силой сидящих вокруг черного
стола.  Сейчас,  в  Невидимом  Спектре,  эти  тени еле просматривались, лишь
черви в их головах мерцали тусклым, зеленоватым свечением. Прочь!!!
     Иван  вырвался  на  свет,  под  своды зала. И увидел, что зудящая тварь
растворяется в воздухе, уходит. Он пересилил, превозмог ее.
     Но и сидевшие зачарованными вдруг поднялись. Увидели его.
     В  отвратительных,  преисполненных  брезгливостью  и  гордыней лицах не
было  страха.  Выродки  больше  не  боялись мстителя. Они были сильны. Им не
нужна  была  никакая  охрана,  никакая  служба  слежения.  С четырех сторон,
растопырив   руки,  они  пошли  на  Ивана.  Страшные  своей  уродливостью  и
кажущейся немощью, будто восставшие из прогнивших могил мертвецы.
     Иван  не  стал  выжидать.  Он прыгнул к щеголю с алмазной иглой, ударил
кулаком  в  подбородок,  ударил  в  полсилы,  достаточной,  чтобы остановить
мчащийся  на  всех парах бронеход. Щеголь отшатнулся назад, осклабился, щеря
редкие  зубы.  И  снова  пошел  на  Ивана.  Потусторонняя  тварь не напрасно
накачивала их.
     Кольцо сжималось.
     - Сейчас  ты  сдохнешь,  слизень!  -  прошипел  с нечеловеческой злобой
ясноглазый  старик,  с которым они вели долгие беседы, когда Иван был распят
на   плахе,   он  все  помнил,  особеннно  этот  чистый,  незамутненный,  но
потусторонний взор.
                                                                         411

     Старику  и  достался второй удар. Иван бил ногой в живот. Потом добавил
косым ударом в висок. Рано они его хоронить собрались.
     - Получай, гад!
     Старик  упал  на  колени,  выплюнул  кровавый  комок.  Но тут же встал,
кинулся  на  Ивана.  Он  не  смог  сбить  его  с ног, Иван устоял. Но другой
старец,  сбросив  с  себя  черную  мантию  вцепился  острыми, невесть откуда
появившимися   у   него  когтями  в  Иванове  горло.  Сила  в  старцах  была
нечеловечья.  Они  отвлекли  его.  А  обрюзгший,  с  совиной рожей, ударил в
затылок. Щеголь ухватился за волосы, рванул назад, пытаясь сломать шею.
     И все вместе рухнули на черный, прозрачный гидропол.
     Теперь  Иван  отбивался  изо  всех  сил.  И  не  мог отбиться. Каждый в
отдельности  из  "серьезных"  был  слабее его. Но вместе они брали верх. Они
валили  его  снова  и  снова,  начинали  терзать - если бы не щиты Гефеста и
барьеры  Вритры,  они  давно  разорвали  бы  его  в лоскуты. Но острые когти
выродков  начинали  пронзать  и  защитные покровы. Иван задыхался. Бой стоил
ему  чудовищного  напряжения.  Он наносил ответные удары как в глухую стену,
не  причиняя  вреда выродкам. Он был готов уже звать на помощь. Но кого? Кто
мог  ему  помочь?!  Иди,  и да будь благословен! Никто не закроет пред тобою
открытой двери! Память прожгла мозг.
     Но  в  этот  момент  его снова сбили с ног, навалились не весом четырех
старческих  тел,  а  всей  тяжестью преисподней. Это было пределом. Это было
боем за гранью возможного.
     И  все  же  Иван  успел ухватить ближнего к нему, ясноглазого старца за
затылок,  собрал  всю  силу оставшуюся, послал ее в руку свою, в пальцы и, с
хрустом  раздавив  череп, выдрал из головы ясноглазого здоровенного толстого
червя,  не  выжидая  ни  мгновения, не разглядывая, сплющил будто в стальных
тисках  головку  с  алыми  глазищами, и отшвырнул от себя труп. С одним было
покончено.
     - Уйдет!  - прошипел другой старец, в шапочке. И упал отброшенный. Ива