только после этого нашел дверцу в горницу, отворил ее.
     Горенка была  совсем крохотной  три  метра  на  четыре, черный  потолок
нависал низко, полки  с рухлядью, матерые табуреты, сколоченные криво, но на
совесть, скрипучие  половицы, паутина по углам такая, какую можно сплести за
долгие  годы, сырость и тлен, разбросанные  по  полу  еловые  шишки, солома,
широкая  низкая лавка  с  каким-то  брошецным  на нее  то ли тулупом, то  ли
армяком, а у "крохотного косого окошка  --  лампада с огонечком, фителек еле
видный,  огонек  слабенький --  светло в  горенке  не от  нее,  а  от  луны,
пробивающейся  в  окошко  и в  дьфу потолочную. Низкий дубовый стол  ближе к
окошку.
     И  самое неожиданное для  Ивана и необъяснимое, от чего он и  дара речи
лишился...
     ...Посреди  стола  сидел, скорчившись  и  обхватив  двумя руками клюку,
карлик  Авварон  Зурр бан-Тург  в  каком-то  там воплощении кого-то...  Иван
прислонился к косяку, ноги у него подогнулись.
     -- Ну чего встал  как вкопанный? -- проворчал карлик  и ткнул пальцем в
дубовую табуретку. -- Присаживайся, странник.
     Вся   злость   и  обида   на   карлика-обманщика  куда-то   подевались,
улетучились. Иван теперь был рад любой живой душе.
     Он уселся и стал ждать.
     -- Ночь передохнем здесь, -- сказал Авварон. -- А угрюм в путь.
     Иван кивнул.
     -- Что, молчишь? Страшно?! -- карлик явно злорадствовал. Не было в  нем
души, ох не было!
     Иван  почувствовал, что колдун  потихоньку  прощуиывает его мозг. Он не
стад  ничего  говорить,  просто  положил  лучемет  на колени в  выразительно
поглядел в черные влажные глаза. Карлик все понял, он уважал силу.
     -- Ну, давай, рассказывай! -- проговорил Иван тихо и твердо.
     --  У  себя на Земле будешь командовать! -- озлобился Авварон. -- Здесь
не  твой мир, Иван,  не  твой.  Хочешь  в нем  уцелеть до поры до времени --
помалкивай да приглядывайся.
     -- Или ты  все выложишь прямо сейчас, -- сказал  Иван так же тихо и так
же твердо, -- или из  этой избушки тебе не выбраться. Хватит  водить меня за
нос!
     -- Я мог бы вообще не возвращаться за тобой, понял?
     Ушел  бы через воронку, и дело с  концом. А тебя  барьер никогда бы  не
пропустил. Скажи спасибо! -- Птичьи лапы карлика царапали темную поверхность
стола,  оставляя на ней белые  отметины, с губы  падала на  балахон  тягучая
слюна.
     "Почему он никогда не снимает капюшона,  не откидывает его?" -- подумал
Иван ни с  того ни с  сего.  И  уставился на карлика, сидящего  перед ним на
столе и даже не пытающегося перебраться на лавку или табурет.
     -- Не твоего ума дело! -- обиженно заявил Авварон.
     Опять он читал мысли. Иван нахмурился.
     -- Ладно, слушай! -- Авварон сгорбился, спрятал лапы под полы балахона.
-- Я тебе кое-что расскажу. Но сперва условимся об одной вещи, ладно?
     -- Это какой еще? -- поинтересовался Иван.
     --  Ты  мне расскажешь все,  что знаешь про  ХарханА1 --  жестко сказал
карлик. -- Без утайки!
     Иван чуть не  встал. Откуда  этот-то хмырь слыхал про  какой-то Хархан?
Что они все заладили одно и то же?! И почему он должен знать что-то про этот
дурацкий Хархан, на котором он никогда не был?!
     -- Был! -- выдал карлик решительно. -- Ты был там!
     -- Помешательство какое-то, -- проворчал Иван, -- Ты вот чего, любезный
в Шестом Воплощении Ага...
     -- Семирожденного Oral -- поправил карлик.
     -- Хорошо, пусть будет Ога,  -- согласился Иван.  -- Ты вот чего пойми,
что еще, скажем, пойти туда, не знаю куда,  я  кое-как смогу, сам видишь.  А
вот рассказать о  том, чего не  знаю -- тут  уж, брат Авварон, извини.  Если
хочешь, я тебе расскажу про Землю.
     --  Про  Землю я  знаю  все!  --  отрезал карлик. -- Мне от тебя  нужны
ускорители, стимуляторы и  мне нужно знать  все  о Хархане-А! Ну, с  первыми
двумя, ясно. Я мог бы тебя погубить еще во  Внешнем Круге, понял? Я мог тебя
убить,  усыпить, превратить  в  зомби, в животное...  и просто забрать  твои
ускорители и стимуляторы. Ты видишь, я откровенен с тобой!
     --  Да уж, ничего не скажешь, -- кивнул Иван, -- ну, режь дальше правду
матку!
     -- Но я этого не сделал. А почему?
     -- Почему? -- с самым  наивным видом переспросил Иван и положил руки на
стол, отвернулся к окошку, уставился на луну.
     -- А потому, что мне нужно кое-что из твоей памяти!
     Из ее блокированного сектора,  Иван!  И я  тебя не убью, пока не считаю
эту  информацию, понял? -- карлик  смотрел на  Ивана серьезными и печальными
глазами.
     -- Блокированный сектор?
     --  Не делай  вид, что ты удивлен. Все  прекрасно понимаешь. Я  не знаю
кто, но кто-то сделал это. Скажи им спасибо, Ваня!
     --  Всем  вам   превеликое  спасибо!  --  Иван  склонил  голову,  пряча
саркастическую улыбку. -- Благодетели!
     -- Ты многого не понимаешь  пока. А еще  большего не поймешь никогда. Я
не прошу от тебя информации о Хархане-А и Меж-Арх-Аанье сейчас. Но пообещай,
что  ты  ее  выдашь  мне  добром,   без  принуждения,  когда   сектор  будет
разблокирован. Обещаешь?!
     -- Трудно вообще-то обещать то, о чем не имеешь  представления. Но если
эта информация не во  вред Земле  и землянам, я поделюсь ею с тобой, Авварон
Зурр банТург, поделюсь, обещаю тебе это.
     --  Обещаниям я "ену  знаю, -- проворчал карлик. --  Но хорошо! Помни о
своих словах!
     -- Помню! -- заверил Иван. -- Теперь ты рассказывай.
     Глядишь, хотьдочь скоротаем.
     Карлик  устроился  на  столе  поудобнее, вытащил  из  складок  балахона
коричневый комочек, аккуратно положил его в рот и принялся жевать. Глазищи у
него сразу заблестели. А может, он просто повернулся ближе к окошку, и в его
зрачках  заиграл  отблеск луны? Какая разница.  Иван приготовился  выслушать
Авварона. Больше узнать об этом странном мире было не от кого.
     -- С моей помощью, --  начал  карлик, --  ты  Иван, прошел четыре Круга
Внешнего Барьера. Почти никто не добирался до Третьего, а тебе вот  повезло.
Ты знаешь, сколько странников сгинуло на подходах к самому Пристанищу? Нет?!
Ты мне все равно не поверишь, если я тебе  скажу! Этот мир  не ваша Земля, и
не ваша  Вселенная, где все просто и прямолинейно. Здесь все  иначе, Иван. И
показать на  пальцах это невозможно, надо испытать  "этот  мир  во всех  его
ипостасях на своей собственной шкуре.
     -- Да уж хоть чего-нибудь  да поймем, -- вклинился  Иван, -- разберемся
кое в чем своим убогим умишком.
     -- Не ерничай! -- Карлик нахмурился' и перестал жевать. -- Ты навернйка
думал  и  догадывался,  что  здесь много  слоев,  много  всяких  преддверий,
прикрывающих  саму,  как ты выражаешься,  планету. И ты надеялся, что будешь
идти через шлюзы из слоя в слой, пока  не проникнешь в самую сердцевину и не
разберешься там на месте, верно?
     -- Очень ты прозорливый, -- кивнул Иван, -- прямо диву на тебя даюсь.
     -- А все  не так просто, Ваня. Ты никогда и никуда бы не  добрался даже
за десять  тысяч лег,  если б  смог столько протянуть. В  Охранительном Слое
помимо  системы  заговоренных  барьеров  и  шлюзов  намотаны  во  всех  семи
измерениях гирлянды миров-призраков с люками из одного в другой. Вечности не
хватит, чтобы пройти их все и выбраться  из них  живым!  Эти миры  соединены
пуповийами,  при желании люки можно  найти, можно найти  и кратчайшие пути в
каждом  мире  --  это  многомерный  лабиринт,  из  которого  нет   выхода  в
Пристанище!  Но   и   это   не   все.  Миры-гирлянды   пересечены  отходными
сферами-веретенами -- сколько  их,  никто не знает, очень много, не  меньше,
чем  атомов в Мироздании. И каждая, заметь, каждая имеет  выход в свою точку
этой вашей Вселенной,  на свою планету,  свой  астероид,  свою  звезду-.  На
пересечении двенадцати тысяч сфер-веретен в  Узловой  Точке проходит Нулевой
Канал -- это выход в Иную Вселенную. Сколько каналов, тоже никто не знает. И
каждый из каналов идет  только в свою Вселенную. Вот так!  Поэтому,  Ваня, я
говорил, что  ваша  Вселенная --  лишь часть нашего мира, лишь малая частица
Пристанища Навей.  А  почему Пристанище  само часть  Земли, я  тебе расскажу
позже, договорились?!
     Иван понял не  все, но головою  кивнул. Его больше  сейчас интересовала
практическая сторона дела, а не строение вселенных, какие бы к ним каналы ни
вели. Ему надоели  эти  многомерные и многопространственные  миры, о которых
ему  без  конца говорили, в  которых он, якобы, плутал,  и  в перемещении по
которым у него,  дескать, большой опыт. Всплыла  в  памяти, правда, странная
картина: остров, толпы  беснующихся трехглазых еуществ  в странных одеяниях,
старуха с кривым острым кинжалом и  плоской чашей, страшенные рогатые идолы,
штабели  бревен,   словно  бы  приготовленные  для  кострища,  и  высеченный
толстенный столб.
     Иван  заметил,  что  карлик  неожиданно  напрягся,  весь  прямо подался
вперед, не сводя с него черного проникающего внутрь взгляда.  И  он  усилием
воли.  прогнал  всплывшую картину. Тряхнул  головой, шумно выдохнул воздух и
потер переносицу.
     -- Разблокируем! -- заверил его Авварон, засуетившись как-то  странно и
радостно, кривя губы и шмыгая носом, суча кривыми ножками и роняя слюну.
     А вдруг и поможет, а? --  подумалось Ивану. -- Какие бы у него  ни были
корыстные интересы  -- а вдруг? Хотелось в это верить. Но и доверяться особо
колдуну Иван не мог.
     -- Давай,  дальше  говори, -- сказал он. -- Меня  интересуют три  вещи:
вход, заложники, выход!
     Авварон сразу посмурнел.
     --  А  почему  ты  решил, что  здесь  есть  какие-то  заложники? Несешь
нелепицу! Ну как на тебя, Иван, можно положиться?!
     -- Выкладывай! -- потребовал Иван.
     -- Нечего мне выкладывать. Вот прибудешь на место, сам все и поймешь. А
раньше  времени  выводы  делать  не надо!  --  карлик  даже  обиделся  и его
оттопыренная губа стала совсем уродливой.
     -- Я тебя понял так, поганое ты отродье, -- зло проговорил Иван, -- что
дорогу  ты мне не укажешь,  темнить будешь до конца! И  чего меня  там ждет,
тоже  не скажешь! Так как же тебе доверять?  Может, ты  меня  словно овцу на
заклание  ведешь,  чертово семя?! --  Рука  побелела на рукояти  меча. Голос
Ивана дрожал.
     Карлик  не  на  шутку  испугался,  он  не   был  расположен  сейчас   к
единоборству,  и  это бросалось в глаза. Он отодвинулся  подальше, на  самый
край стола, так, что чуть не слетел с него, засопел, захлюпал.
     --  Ну чего  ты  так  сразу,  разве  так  разговоры  разговаривают,  --
затарахтел он на  одной ноте, -- все  будет нормально,  ты  уж мне доверься,
Иван. Ну как я тебе про дорогу расскажу, если дороги-то нет-, понял,  а есть
цепь перемещений?!  Тут  маршрут  не нарисуешь  на листочке, в  какой-нибудь
компьютер не заложишь, это можно только вот здесь... -- он постучал себя  по
голове пальцем,  не снимая  капюшона, сквозь черную ткань,  -- ...только вот
здесь держать! Да я тебе и так уже почти все выложил как лучшему другу!
     Иван усмехнулся. Озлобление словно рукой сняло.
     Вот оказывается как, они уже "лучшие друзья"!
     В  темном  ночном  лесу ухал  филин. В  свете луны  летали черные тени,
крыластые  и ушастые, похожие на нетопырей.  Земля!  Самая настоящая  Земля!
Если бы Иван не знал совершенно точно, что он  за  тысячи парсеков от Земли,
он бы и сомневаться не  стал, что это родной  с детства мир, родная планета,
больше того, что это русский лес где-то на севере, где  топи непроходимее, а
ночи длиннее.
     -- Хорошо, -- сказал он, -- поглядим, какой ты друг!
     Карлик спрыгнул со стола, резво прошлепал в угол -- в темень и сырость.
Вытащил из кучи старья почерневший от времени свиток.
     -- Вот чего нам надо! -- напыщенно провозгласил он.
     И важно, без привычной суетности подошел к Ивану. -- Гляди!
     Его морщинистые  ручки-лапки с черными невесть когда  в  последний  раз
стриженными  ногтями  развернули свиток  --  был тот небольшой,  полметра на
полметра, .но в  руках Авваропа казался  огромным. Края загибались, все  они
были изъедены, источены...
     Иван заглянул в пожелтевший от времени пергамент.
     Все изображенное  на нем было  похоже на  карту,  но  какую-то странную
варварскую карту, составленную существом, не имеющим  ни малейшего понятия о
картографии,   масштабах,   пропорциях   и   прочих   делах.   Невообразимое
переплетение дорог, рек, -- троп и вообще непонятных линий было как бы сетью
наброшено на еще более невообразимое сплетение и наложение гор, лесов, озер,
морей, пустынь. Вдобавок пергамент испещряли тысячи точек и точечек, стрелок
и стрелочек,  пометок, загогулин,  неведомых знаков  и черт-те  чего!  Глаза
болели от этого медьтешения.
     Иван невольно отодвинулся назад.
     -- Ну  и дурень  же  ты!  -- насмешливо  сказал карлик. -- Разве ж  так
глядят!
     Иван еле сдержался, чтобы не залепить затрещину наглецу.
     -- Прикрой один глаз! И поближе, поближе! -- командовал Авварон.
     Иван прижмурился, взял  варварскую карту из лап карлика. Поднес ближе к
липу... И чуть было не отбросил ее от себя. Не может быть! Он  открыл второй
глаз  --  пергамент как  пергамент, средневековая мазня,  ничего серьезного.
Снова прижмурился.
     Словно  распахнулось  вдруг  окно   в  бездонный,  бескрайний   мир  --
ослепительно сияющий, непонятный.
     Иван такое видел впервые.  Он вообще не мог себе представить. что такое
можно увидеть простым человеческим глазом. В странном мире не было ни верха,
ни низа, ни неба, ни земли... это была фантастическая Пропасть, но не Черная
Пропасть Смерти,  хорошо знакомая Ивану, а какая-то совсем иная, наполненная
изумительными  сверкающими красками, феерическими  сияниями,  переливами.  В
этой Пропасти  одновременно  двигалось  и  перемещалось во всех возможных  и
невозможных   направлениях  столько  предметов,  существ,  теней   и  вообще
непонятного, что ни на чем невозможно было остановить глаза  -- мир Пропасти
жил. Да еще как жид!
     -- Вот так-то, Ваня, -- подал голос Авварон, пригорюнившийся и осипший,
-- сидим мы всю жизнь в темной клети, взаперти, а как выпадает возможность в
мир-то взглянуть через  окошко,  так  и голова  кругом идет, не верим глазам
своим! А ты верь, Иван, верь!
     Иван не  отводил  взгляда от провала в распахнутом  свитке.  Он пытался
уловить  в  движениях   и  мельтешений  нечто  осмысленное,  объяснимое.   И
одновременно думал, какая  же тут премудрость, что за механика и оптика, что
за   чудо  этот   свиток?  Он  перебирал  в  уме  все  последние  достижения
человечества, но ничего  похожего не находил --  это было не телевидение, не
голография, не мнемоскопия и тем  более  не  галлюцинациовизорные эффекты...
это было просто чудо! Казалось, вот сейчас оторви руки от краев почерневшего
свитка, прыгни  в  окошко рыбкой и очутишься  в Пропасти, в сияющем чудесном
мире. В этот необъятный колодец так и манило.
     --  Ну что, Ваня, веришь  в  этот мир?  -- проникновенно, прочувственно
спросил карлик и прихлюпнул носом.
     -- Верю, -- отозвался сомнамбулой Иван.
     -- Ну  и  дурак! -- неожиданно  ледяным тоном заключил Авварон.  В  его
голосе звучали  явные нотки  презрения. -- Дурак! Никакой  это  не мир,  это
всего-навсего  объемная  карта.  И  кстати  там  есть   наша  тропинка,  наш
маршрутик, Иван. Ну-ка, покажи дядюшке Авварону -- где эта тропинка?!
     Иван отпрянул от свитка. Лицо его перекосилось.
     --  Не  паясничай, нечисть!  --  процедил он. И веожиданно подумал, что
этот иЕОйланетный карлик-колдун, эта  морщинистая подлая душонка, ведет себя
как-то уж  слишком  по-земиому.  Откуда он  взял  все эти  "Ваня",  "дурак",
"дядюшка",  этот тон?! И вообще, все  это  уже было было когда-то... нет, ни
черта пе было! нервы шалят!
     проклятущие нервы! ~
     --  И-ех, Ванюша! Я ж говорил, что  ты ничегошеиьки не  поймешь в  этом
мире. Даже простенькая карта,  почти  плоская проекция предместий Пристанища
тебя смутила.  А  куда  ж тебев  царствие  теней  спускаться-то?! --  Карлик
говорил  очень серьезно, будто  сокрушаясь  о  несчастной Ивановой судьбе  и
всячески соболезнуя неудачливо, му путнику-резиденту. -- Давай, Ваня, проще,
а?1 Давай займемся разблокировкой прямо здесь!  А потом, Cрaзу же, я клянусь
тебе, на Землю! Что, не веришь?! Да я тебя в три минуты домой отправлю и чем
надо помогу. Решайся!
     Иван отвернулся от Авварона, уставился  в заросший паутиной и мхом угол
избы.  Ему  очень  хотелось  домой, на Землю.  Аж  слезы набегали на глаза и
давило в груди.
     -- Ну?!
     Карлик-колдун мелко подрагивал в ожидании,  соиел, понял темную слюну с
губы. Но глаза его были пусты.
     -- Her,  --  ответил Иван тускло, будто  говорил  не  он  сам, а  некое
сидящее в нем отрешенное от всего существо. -- Не-ет.
     -- Ну, гляди, Ваня, -- как-то двусмысленно выдавия колдун, -- гляди!
     В   окошке   мелькнула  черная  взъерошенная   тень.  завопила  истошно
перепуганная птица -- совсем не поптичьи, страшно и дико. Нашли тяжелые тучи
на мертвенную луну. И стало в мире тихо, неуютно и жутко.
     -- Нет, -- повторил Иван тверже, -- мы пойдем туда.
     И ты получишь свое, получишь, не сомневайся.
     Зрачки у Авварона расширились, превратились в два черных колодца.
     -- Обещаешь? -- поинтересовался он, затаив дькаиие и перестав сопеть.
     --  Обещаю, --  ответил Иван. И  добавил  несвойственным ему тоном:  --
Каждый рано или поздно получает свое.
     Карлик тяжко, с натугой вдохнул.
     -- Ладно, пойдем.
     Какая-то призрачная,  водянисто-блеклая тень вдруг отделилась  от него,
сползла на досчатый, трухлявый, местами земляной пол, проскользнула по  нему
до кособокой двери, просочилась под нею и исчезла.
     Иван тут  же  ткнул карлика  пальцами в  грудь, даже отшиб их  немного;
Авварон страшно обиделся, нахмурился, затрясся.
     -- Извини, --  объяснил  Иван,  -- мне  вдруг померещилось, что ты  сам
улизнул отсюда и опять вместо себя фантом оставил.
     -- Чисто земная ограниченность, -- заключил Авварон. -- И вообще..., --
он  даже   задохнулся   от   возмущения,   --  и   вообще  --   откуда   эта
подозрительность, откуда недоверие такое?!
     Иван не стал разъяснять, откуда в нем было недоверие,  одно слово могло
породить сотню ответных и лишь усугубить положение.
     -- Раз собрались, так пойдем! -- заявил он.
     Карлик враз успокоился.
     И  на   глазах  у   ошеломленного,  растерянного  Ивана  превратился  в
растрепанного и  косматого филина, того самого, с клюкой в мышиной лапке и с
обрывком  железной цепи.  Только  глаза  не изменились  --  это были  те  же
базедово-черные сливины со зрачками-колодцами.
     Филин ударил клюкой в  стол, отчего тот неожиданно накренился, треснул,
а потом и вовсе развалился, так, что Иван еле успел отдернуть локти, поджать
колени. Надо было хватать оборотня, хватать немедля!
     Но  поздно.  Филин  Авварон  Зурр  бан-Тург  в  Шестом  Воплощении  Ога
Семирожденаого  взмахнул сизыми взъерошенными крылами, подняв  по избе  тучи
пыли и сметая седую обветшалую паутину, ухнул гаухо, раскатисто и вылетел  в
окно --  только  скользнула  его  черная  тень  по внезапно  выплывшей из-за
мрачных туч мертвецки желтой луне.
     Иван вскочил  на ноги и с досады пнул дубовый табурет. Тот  рассыпался,
словно был трухлявым донельзя.
     Чертовщина! Наваждение! Ну как тут можно работать?!
     Иван был вне себя от  бешенства. Бред! Он прошел четыре круга какого-то
внешнего  барьера, пробрался  через охранительный  слой,  если  верить этому
негодяю, этому подлому оборотню,  и  что дальше?! Где он?! Куда  идти?! Или,
может, заночевать в этой милой пыльной избушке?  Утро ведь вечера мудренее?!
Нет! Он отыщет колдуна, будь тот хоть трижды инопланетным!
     Иван,  подхватив  меч  и лучемет, прыгнул  к выходу, снова сшиб  что-то
звеняще-гремящее в сепях, но  не стал задерживаться,  а  сильным ударом ноги
вышиб тяжелую дверь, выскочил наружу.
     Он  остолбенел. Нестер