из

     ее.  Ты  не  имел права верить никому. Ни-ко-му! Ибо сказано было тебе:
Иди,  и  да  будь благословен! Ты же, отринувши силы всеблагие и пресветлые,
поддавшись  видимости  телесной,  но  не  духовной,  узря  кровь и страдания
подобных  тебе,  не  выдержал,  попал  в  прельщение  искушающих  тебя  и  в
последний  час  свой  ушел  от  исполнения  возложенного  на  тебя...  Но ты
исполнил  все.  Ты  успел.  Тебе  не было открыто дальнейшее. И потому ты не
там,  во  Мраке,  но  здесь, у подножия Света. И не нам решать судьбу твою и
мерить  грехи  твои.  Ты  был  одним  из  нас,  ты был воином нашим - воином
Небесного  Воинства в земных пределах. И мне нечем укорить тебя. Каждый воин
бьется,  пока  достает  ему  сил,  а  потом он бьется сверх силы своей... Ты
бился  до  последнего.  И ты не победил. И судить тебя будут Там. Пойдем, Он
ждет тебя!
     Будут  судить?  Там?  Иван чуть подался вперед. Он бился до последнего?
Сверх  силы  своей?!  И  поддался  прельщению,  искушению бесов? Но какое же
здесь   прельщение!   какое   искушение,   если   погибла   Земля,  погибает
человечество,  силы тьмы проникли в миры Света и упиваются кровью жертв, это
он  ускорил  их  приход!  это  он  не  смог  остановить их! Так почему же не
изгоняют  его, но призывают? Ты не свершил ни единого греха... Они просто не
знают,  не ведают! Нет, глупости, бред... Там знают и ведают все. И пусть он
негодяй, преступник, черная душа. Его зовут Туда. И он должен идти!
     - Пора!
     Архистратиг простер светлую длань к Ивану.
     И тот коснулся ее своей дрогнувшей рукой.
     Свет  пришел  сразу.  Не было ни пути, ни дороги, ни перемещений. Исчез
куда-то  могучий  и печальный витязь. Исчезли своды, стены, плиты, гробницы.
Все  прежнее  растворилось  и  ушло  в  никуда, оставив истинное, подлинное,
единственное сущее в Бытии.
     Иван  стоял  в  светлой  и  пустой  комнате,  совсем небольшой - белые,
окутанные  чуть  клубящейся  дымкой  стены  были  рядом:  пройди пару шагов,
протяни  руку...  Он  так и сделал, но стена отдалилась ровно на столько, на
сколько  он  приблизился к ней. Повторять Иван не стал. Он и так знал, здесь
нет  стен,  и  нет комнат, и даже сверкающих и блещущих залов здесь нет, тут
все иначе, и мерки здесь

114

     иные...  а  стены  -  для  него, чтобы он не ощущал себя совсем чужим в
чужом  мире. Но он и не испытывал подобного ощущения. Он жил в эти мгновения
иным  -  ожиданием  Суда. И он страстно, неистово желал, чтобы все произошло
как  можно  быстрее,  чтобы его низвергли отсюда в черную пропасть - скорей!
скорее!!  скорей!!!  Ибо не было уже сил ожидать возмездия за свершенное. Не
было  никаких  сил!  И  надо  было  взывать  к  Господу,  молить о прощении,
каяться.  Но он не решался вымолвить имя Всевышнего, ибо содеянное не давало
ему  прав  на  то:  не  ему,  грешнику  и  злодею, непрощаемому преступнику,
взывать  к  Тому,  Кто  с  праведными и чистыми. Нет, не молить о пощаде, но
смиренно ждать заслуженной кары. Только так!
     Иван опустился на колени, выпрямил спину и склонил голову.
     Он  стоял  так долго, усмиряя страсти в бестелесной груди своей, стоял,
глядя  в  белесый, клубящийся полупрозрачным, призрачным туманом пол, стоял,
ощущая,  как  тревоги  и боли уходят, а на смену им вливаются в душу покой и
смирение.
     Он  стоял  так  до  тех  пор,  пока все суетное и наносное не изошло из
него, растворяясь в белесом тумане и истекая с туманом прочь.
     И  когда  все это свершилось, когда тягостное чувство ожидания покинуло
его  и  душа  растворилась в благостном покое, он услышал совсем рядом тихий
голос:
     - Встань.
     Иван  встал. Поднял голову, открыл глаза. И увидел пред собою человека.
Обычного,  немного  усталого,  будто опечаленного чем-то. Никакого сияния не
исходило  от него. Не было за его спиной ни призрачного воинства, ни светлых
и  чистых,  необъятных  далей...  ничего.  Все  одеяния человека состояли из
одной  лишь  грубой  и  длиннополой льняной рубахи, перепоясанной по чреслам
серой  веревкой. Широкие рукава рубахи скрывали запястья, оставляя открытыми
руки  с  тонкими  и  длинными пальцами. Был он бос, простоволос. И ростом не
превышал  Ивана.  Он смотрел в Ивановы глаза не снизу, и не сверху, а прямо,
будто  точно  такой же смертный, не возвеличивающий и не унижающий себя пред
равным.  Жилистая  шея,  вздымающаяся  из  распахнутого  ворота  рубахи была
сильной  и  гордой.  Длинные  и  светлые, русые волосы не закрывали высокого
чистого лба, спадали на плечи. Короткая борода и усы были
                                                                         115

     столь  же  светлы,  но  совсем не старили человека; Прямые тонкие губы,
прямой,  небольшой  нос  без провалов и горбинок, прямые, ровные брови - все
было  соразмерно  в  этом лице, без гримасливых извивов, изгибов, перекосов,
надломов,    выпучиваний    и   выпячиваний.   Ослепительная   соразмерность
простоты...  По  Образу  и  Подобию!  До Ивана только теперь дошел подлинный
смысл  этих  слов.  Пред ним был именно Образ - образ не Всевышнего, но того
человека,  что  был создан Всевышним по Своему Подобию. Глубокие серые глаза
смотрели  на  Ивана.  Но  не  пронизывали,  не  прощупывали,  не  прожигали.
Наоборот,  они  несли  в  его  глаза  свет  и  покой,  они  наделяли  чем-то
непередаваемо  высоким  и добрым. И Иван уже знал - это Он, являвшийся людям
во искупление грехов их, а теперь призвавший его, Ивана, к Себе.
     - Ты  был  благословен,  --  тихо  проговорил человек, - ты был избран.
Много  званных...  да  мало  избранных.  Так  почему же ты лишил себя жизни,
отдавая  душу  свою  во  власть  демонов?  Ведь  душа  твоя - это часть Меня
самого, часть Бога, дарованная тебе. И ты отдал Меня им? Почему?!
     Иван  молчал.  Он  не  мог опустить головы, не мог отвести глаз. Теперь
все  было  доступно  ему  -  все, от начала и до конца, ибо Он, стоящий пред
ним,  и  есть и начало, и конец, альфа и омега. Первый и Последний во всем и
всему.  Но  ведь  Он,  Творец  и  Создатель мирозданий, наделил созданных Им
смертных  свободной  волей.  Он дал им право выбора... а значит, каждый пред
совестью  своей  и  пред  Богом волен выбирать в тяжкий час, жить ему или не
жить...
     - Я  не  боялся  лишений и тягот, - начал Иван, превозмогая себя, - шел
на  муки,  страдания, пытки, шел на смерть ради созданных Тобой. Но я всегда
верил,  что  Ты ведешь меня, даже когда бесы терзали мою душу, бросали ее во
мрак,  я  верил,  такова воля Твоя, такова высшая справедливость! Ни разу не
усомнился я...
     Серые  глубокие  глаза  будто пеленой подернулись, чуть дрогнули прямые
тонкие губы.
     И Иван понял.
     - Прости!  Покривил  душою...  были  сомнения, были! Терзали и они меня
подобно  бесам. Но всегда верх брала вера, всегда в сердце мое стучало: Иди,
и  да  будь благословен! И я шел. Шел до последнего часа! Но когда оглянулся
назад, на содеянное, на разрушенные города и села, на горы

116

     мертвых  тел,  на  сожженные нивы, втоптанные в прах святыни - и увидел
торжество  бесов  на  Земле  и  во  всех  мирах  земных,  горько и тяжко мне
сделалось,  и  открылось, что их наущениями жил, их похоти претворял в бытие
наше,  их  орудием  был  на Земле. Вот тогда и понял - будто смертная молния
пронзила  душу  -  понял,  что  отказался Ты от меня, бросил, отвернулся на
веки  веков.  И  вот  тогда, когда не осталось на Земле судей надо мною, сам
себя  осудил  я  и  по  делам  своим  казнил себя смертной казнью - ибо иной
участи для себя не видел! И место мое, Господи, в преисподней!
     Иван  выдохся.  Умолк.  Он  хотел  упасть  на  колени,  упасть  ниц, не
вымаливая  себе  прощения,  но  сознавая  свою  низость. Он не имел никакого
права  стоять  рядом  с  Ним,  вровень, глядеть в эти глаза - притягивающие,
наделяющие умиротворением и покоем, силой и верою, нет, не имел!
     - Не  суди,  и  не  судим  будешь,  - ответил человек в льняной рубахе,
человек,  воплощающий  Нечто  Высшее и Обладающее правом судить. - Ты хочешь
все  понять, ты желаешь уяснить Промысел Высший? Но вместо этого ты идешь на
поводу  у  гордыни  своей и тешишь бесов. Ты свершил тяжкий грех, лишая себя
того,  что  не  тебе  принадлежит.  И  ты  не имел права на суд и казнь, ибо
наделен  смертный свободой воли, но не наделен даром предвидения, и не может
знать,  что  ожидает его в грядущем. За черными полосами жизни, за провалами
в  пропасти  адские  следуют  полосы  светлые  и  чистые,  подъемы  к горним
высям... Ответь, ты знал, что ожидает тебя?
     - Нет,  -  прошептал  Иван,  - я мог лишь предполагать... все рушилось,
все погибало, почти уже погибло! Значит, и я должен был погибнуть!
     - Пред   твоим   последним   решением   отрылось   тебе   по  наущениям
дьявольским,  что  ведомый  черными  силами  разрушил  ты  мир людской. И ты
поверил в наущения эти?! - вопросил с укором человек.
     - Поверил,  - сокрушенно ответил Иван. - Поверил в то, что видел своими
глазами.
     - Глазам  твоим  не  дано  зреть  истинного. Одна душа обладает зрением
подлинным.  А  ты не прислушался к душе своей, шептавшей тебе в самые тяжкие
минуты:  Иди,  и да будь благословен. Я открою тебе правду. Да, в мытарствах
твоих и злоключениях зачастую бесы-искусители и темные
                                                                         117

     силы  вели  тебя  по  жизни,  вели  путями  коварными,  многомудрыми  и
хитростными,  плетя черные паутины козней своих, прибирая в черные лапы свои
грядущее рода людского... и ты был их орудием, ты прав!
     Иван  вздрогнул, слеза выкатилась из глаза, но он не смел поднять руки,
утереть  ее.  Значит, все так, значит, это правда - он сам был разрушителем,
выродком. И к чему тогда все эти беседы, к чему?!
     А  серые  глаза  смотрели  в  его  душу  тихо,  покойно  и ласково, без
осуждения и гнева, но любя и сострадая.
     - И  казалось  им,  пребывающим  во  мраке,  что  обретают  силы  они и
покоряют  миры вселенных. Гордыня! Бесовская гордыня! Ни тебе, смертному, ни
им,  порождениям  тьмы, не дано знать Промысла Вседержителя! В гордыне своей
обретались  они,  не ведая, что дотоле исполняются замыслы их, доколе угодны
они  Творцу.  Ибо  и силы мрака, бесы и демоны подобно человеку и свыше того
обладают   полной  и  неограниченной  свободой  воли  и  действия...  Всякое
порождение  сущих  и внесуших миров по воле своей должно показать, чего ради
оно  явлено было в свет или во тьму, на что способно в существовании своем и
куда  приведет  себя,  обладая  свободой  выбора. Но вели они тебя и творили
тобой  нужное  им  лишь в той мере, в коей непротивно то было Воле Высшей. И
ты  доказал  это,  ни  единожды не пойдя против своей совести, а стало быть,
против Бога. И вина твоя лишь в одном - ты оказался слаб... ибо человек!
     - Слаб?  -  переспросил  Иван. Он не мог поверить в услышанное. Но ведь
иными  словами примерно о том же говорил ему и Архистратиг... Неужели нет на
нем  греха  кроме  самоубийства?  Неужто  невиновен он в гибели Земли и рода
людского,  и  лишь  испытанием  тяжким  напасть эта была послана человекам?!
Ведь  он  делал все, что мог, он бился пока хватало сил, а потом бился сверх
силы?!  Нет,  он  не  мог  до  конца  уверовать  в безвинность свою, не мог.
Совесть жгла душу. Палила нещадно.
     - Да,  слаб человек. Даже такой как ты, избранный. Я отворил дверь пред
тобою,  и  никто ее не сможет затворить. Помни об этом. Ни люди, ни бесы, ни
ты  сам!  И  простятся  тебе  грехи  твои.  И как ты сохранил слово терпения
Моего,  так  и  Я  сохраню  тебя  от  годины  искушения,  которая  придет во
Вселенную, дабы испытать живущих. Сядь!
     Иван повел глазами и увидел низкое деревянное'кресли-

118

     це,  совсем  простенькое/с подлокотниками и коротенькой прямой спинкой.
Он опустился на него. И нетелесная, на-
     .  валившаяся  тяжесть покинула душу. Покинула вместе с гнетом давящей,
неискупной вины. Теперь пришел покой
     полный,  непонятный,  непривычный.  Это было чудом. Не виноват! Он чист
перед  Богом,  перед людьми, перед собой. И больше ничего не надо! Нет... но
ведь  там,  на  Земле  и  в  мирах  Федерации,  ничего  не  изменилось,  там
господствует
     нечисть,  там  льется  кровь, там гибнут не одни лишь тела землян, но и
их души. Как же так?
     - Господи!  -  взмолил  он,  простирая  руки  к сидящему напротив. - Не
оставь  тех,  кто  во  власти сатаны! Там творится страшное, чудовищное, это
невозможно  описать...  но  Ты  и  Сам  все  знаешь. Ты же Всемилостивый! Ты
Всемогущий! Спаси их!!!
     Иван  готов  был  сползти  с  кресла, упасть на колени перед сероглазым
человеком,  пред образом Того, Кто не имеет пределов ни в чем, Кто может все
изменить  за  минуту, в одно-единственное мгновение - мановением Своей Руки.
Но неведомая и добрая сила не дала ему простереться ниц, удержала в кресле.
     - Не  для  того  создан  Мир,  -  кротко ответил русоволосый человек, -
чтобы  Божественной  Дланью  вмешиваться  в  него  и Ею наказывать виновных,
усмирять  зарвавшихся,  возвышать  праведных...  Ты  знаешь  об этом. Творец
может  уничтожить  Мир, может изменить его по Воле Своей. Но тогда это будет
другой  мир и будет нарушена свобода воли живущих в нем. Нет! И силы тьмы, и
Силы  Света  не  карают  и  не  одаряют сами. Лишь верящие в них, верящие по
своей  воле,  свободно  и истинно, становятся их руками, их перстами в Мире.
Ты  познал  многое. Но ты обязан познать главное - сам Мир должен определить
свою судьбу.
     - А как же... Ты?!
     На  Ивана  обрушилась вся тяжесть непредсказуемости Бытия. Если все так
на  самом  деле.  Земля  обречена  и человечество обречено... Мир уничтожает
себя, убивает. И Благие Силы не вмешиваются, не хотят защитить его!
     - Не  впадай  в  уныние  и  отринь  суетность  из сердца своего! - тихо
проговорил  человек.  -  Или  ты уверовал в могущество дьявола и не веришь в
Мои  силы?  Соберись  с мыслями, напрягись... и скажи Мне, что было изречено
Мною для врагов Моих?

120

                            _ Возлюби ближнего своего... - оцепенело выдавал
     Иван.
     Кроткая  улыбка  коснулась  губ  сидящего  напротив.  _  Не всякий есть
ближний. Я же тебя про врагов вопрошаю.
     - Не укради, не убий...
     - И это верно для ближних. Но иного жду Я!
     - Прости,  -  прошептал  Иван, опуская глаза, - я в смятении и ум мой в
смятении. Скажи Сам о врагах Твоих.
     Тень  набежала  на  утомленное  и светлое чело, сдвинулись к переносице
прямые темно-русые брови, стальным блеском сверкнули глаза.
     И голос прозвучал твердо, непреклонно:
     - Мне отмщение, и Аз воздам!
     Просветление  пришло нежданно. Будто небесный свет вспыхнул не снаружи,
а  внутри  Ивана.  Да!  Он  все понял. Мир сам должен находить ответы на все
свои  вопросы,  и  не дело Вседержителя вмешиваться в суету сует и всяческую
суету  созданий,  наделенных волей. Но пришедших к Нему, обратившихся к Нему
во   спасение   этого   погибающего  мира,  то  есть,  тех,  кому  не  чуждо
божественное  в  мире,  кто  верит  в  Него, Он наделяет частью Своей Силы и
Своей Воли. Он не придет в мир с мечом, но...
     - Ты  будешь  Моим  мечом в мире. Мечом Вседержителя! Ибо в битве Добра
со  злом.  Света  с  тьмою  нет  места  кротости и всепрощению, а есть место
воздаянию по делам. На тебя возлагаю Я жребий этот!
     Иван  в  страстном  и благом порыве вскочил с креслица, ринулся вперед,
желая  припасть  к  коленям Спасителя, прижаться к грубому льну рубахи... Но
Тот поднял руку ладонью к нему, остановил.
     - Не  спеши.  И  выслушай, что поведаю тебе! Иван вцепился в деревянные
подлокотники. Он весь был внимание.
     Надежда!  Она  промелькнула светлой быстрой птицей. Ее не было. И вдруг
она  появилась. Значит, мир еще не погиб, значит, можно еще все остановить?!
Он  готов  был  свернуть  горы.  Все тяготы, лишения, муки, через которые он
прошел,  были  в  эти  секунды  забыты.  Если надо он пройдет сквозь огонь и
лаву,  ничто не сможет остановить его... но как?! Он же мертв! Его нет! Ну и
пусть! Может, Господь
                                                                         121

     дарует  ему  возможность  влиться  в незримое духовное Воинство Неба, и
оттуда  направлять  карающие,  разящие  удары  воинов  земных. Только бы они
были,  только  бы  они  пришли эти земные воины - пришли и отстояли Землю от
нечисти, от выродков, от тьмы!
     Серые   глаза   смотрели  и  видели  все.  Тепло,  исходившее  из  них,
завораживало  Ивана,  не  давало  войти в неистовство, раздражение, раж. Они
приобщали   к  себе,  и  он  становился  частью  их,  он  становился  частью
Вседержителя - малой, пока еще слабой, мятущейся, но частью.
     - Я  не  даю  тебе  силы особой и всесокрушающей, - сказал человек, - я
даю  тебе  лишь  Дух  и  вкладываю в твою руку Свой Меч. Но прежде ты должен
узнать  большее,  чем  ты  знаешь.  Ибо во мраке пребываете вы, рожденные на
Земле,  во  мраке  и  в путах дьявола. Вы всегда верили тем, кто прельщенный
гордыней  и  бесами,  нарекал себя избранниками Моими и вершил дела от имени
Моего.  Не  будем  поминать тех, кто привел вас к апокалипсису вашему, - ибо
они  выродились,  обретая  власть  над  вами,  и  ушли  ныне во мрак к своим
истинным  властителям.  Вы  же,  доверившиеся  лжеучителям,  сами погрязли в
духовном  мраке.  Оттого  и  гибнете.  Ты  долго  шел  по  жизненному пути в
исканиях  истины,  и  ты один из немногих, кто приблизился к ней... но так и
не  открыл  двери,  что открыта для видящих. Ты много сделал доброго в мирах
смертных.  И  потому отпускаются тебе все прегрешения. И будешь ты воскрешен
и возвращен на Землю, в мир, породивший тебя!
     - Воскрешен!!! - Иван еле сдержался, чтобы не закричать во все горло.
     - Да.  Ты рано ушел оттуда. И ты вернешься. Но прежде, чем ты исполнишь
на  Земле  Волю  Мою, предстоит тебе пройти чрез очистительные круги Света и
приобщиться  к  излюбленным  сыновьям  Моим.  Ибо  наделил Я их благодатью и
просветлением.  Две  с  половиной  тысячи  лет  назад  пришел я к смертным с
Благой  Вестью,  прошел  путем  крестным  и  принял  мученическую кончину во
искупление  грехов их. И открылась Истина сначала избранным, а потом многим,
и  явилась  на  Землю Православием, и неубиенна и жива по сию пору. Дети мои
во храмах Православных проповедуют ее...
     Иван  стиснул  зубы.  Он знал другую истину, истину конца света - храмы
разрушены, они во прахе и тлене, повсю-

122

     ду   кишит   нечисть,   изгрызающая   священнослужителей,  оскверняющая
святыни. Гибнет Вера Православная!
     - ...  проповедуют, ибо несокрушима! И не все видится телесным оком! Но
не  о  том  хотел  Я  сказать  тебе. Православные наставники, с коими вел ты
беседы,  подарили  тебе  Новый  мир,  спасаемый  Благой Вестью. Им открылась
Истина  с  приходом Моим. Но не вновь явилась она на Землю, а жила предвечно
в  сынах  Моих,  предшествовавших апостолам Моим и ученикам Моим. Дик, слеп,
страшен  и темен был мир до прихода Моего. Но были в нем избранные, как есть
во  мраке ночном сияющие звезды. Ибо без них бы канул род людской в пропасть
адскую  безвозвратно.  Тридцать  тысячелетий  предуготовляли сыны Мои приход
Мой.  Тридцать  тысячелетий хранили они божественный огонь душ людских среди
звериной  тьмы и животной мерзости. Ведь не одни одухотворенные были посланы
в  жизнь  земную,  но и тени их, порожденные дьяволом, - двуногие и двурукие
животные,  алчущие  богатств  земных,  сил  убийственных,  власти  над  себе
подобными  и  прочими.  И  шел Род одухотворенных по свету под водительством
сынов  Моих  и под знаменем Креста, шел изначально наделенный Моим Знаком! И
вели  его  те,  кого  звали  ведами  или  волхвами.  Не  язычниками были они
погаными  и  не  бесопоклонниками, как нарекали их лжепроповедники позже. Но