перестраивать,    всех    переучивать,    перевоспитывать    и
переобразовывать  до полного истребления,  томились грабители и  насильники,
томились мужчины  и женщины, дети и старики, томились белые, черные, желтые,
светло-коричневые и голубые, томились виновные и безвинные. И  у каждого  на
сердце лежала  черная глыба, и каждый в мыслях своих мстил предержащим его в
неволе,  терзал их и  мучил, отмщая,  и  каждый думал о побеге и  боялся его
больше, чем самого заточения. В каждом жила надежда, ибо только надеждой жив
человек - даже сидящий в неволе. Надежды  питают  смертников, обреченных  до
последнего мига земного - не выведут во двор, не  накинут петлю, не поднимут
ружья, не выбьют из-под ног табурета, не спустят курок,  не упадет гильотина
на  шею, порвется веревка... вот-вот выдернут  из  петли, спасут!!! Нет,  не
выдернули, не вынули  - не для того и вешали-то, чтобы  вынимать. Повесили -
так виси! Повешенному не больно  и не  тяжко. Прошитому  пулями  насквозь не
горько и не муторно. Безголовому телу не тоскливо...  Обречен только сидящий
в неволе. Казненный  - свободен. И лишь  Господь Бог  над ним, больше никого
нету. Узнику же-любой бог и хозяин.
     Кто  проникал в душу  смертному, сидящему в  одиночестве и  ужасе?! Кто
пытался услышать стук его  измученного страхом  сердца?! Ждать и  надеяться?
Биться головой о стену? Бежать на штыки? Тысячи смертников погибли на земных
шахтах, выковыривая  из чрева планеты-матери урановые руды.  Тысячи сгнили в
свинцовых рудниках и  на  оловянных  приисках... Куда бежать  затравленному,
обложенному, больному, умирающему?! Только в пасть смерти? А она и так перед
ним   распахнута,  ждет  его...  Горе  попавшему  в  лапы   врагов  своих  и
истязателей, даже  если  истязают его  по  законам,  писанным людьми. Телами
гасили ураганный огонь штрафные батальоны каторжников-смертников - погибать,
так с музыкой, после стакана спирта, а лучше сжимая пальцы на горле вражины.
Смертник - зомби,  он идет  туда, куда путь укажут. Смертник  - волен в свой
последний миг, ибо может поднять руку и  на палача своего, хватило бы только
духа!
     Сколько  было  побегов  на  Земле  -  из  тюрем,  зиндонов,  равелинов,
цитаделей, лагерей, колоний.  Побегов лихих  и  бесшабашных, продуманных  до
деталей,   спланированных,  удачных  и  неудачных,  кровавых  и  бескровных.
Земля-махушка! Даже в пустыню можно бежать, даже на  льдину, в осеннюю голую
степь,  во  мрак, в  темень,  в  стужу  и жар. Но куда  бежать с  астероида,
висящего  в черной пропасти? Куда  бежать  из  забетонированного шара?! Куда
бежать из океана? В воздух - нет крыльев, в землю зарыться - не червь, ты не
крот - человек. Куда бежать  с  подводных  гиргейских рудников?! Куда бежать
обреченному на смерть? Только на тот свет, ибо этот уже не приемлет его.
     Лива  стояла на  коленях  перед  распростертым ниц  телом Руперта Вога,
Пришибленного.  Целый  год  он  таскал ей  кайло туда и  обратно, в забой  и
наверх. А теперь вот лежал бездыханным с простреленной спиной. Он впихнул ее
в трубу, дернул рубильник,  сунулся  сам  - да вот так и вывалился с другого
конца, прошитый очередью.  Ее спас, а сам погиб. И скаф не защитил, стреляли
"иглами".
     - Пойдем, - прошипел карлик Цай.  - Гуг уже  наверняка нас ждет 9 боксе
на развилке. Пойдем!.
     - Да  погоди ты! - Лива  посмотрела  на карлика с  ненавистью. Потом ее
синие глазища побелели, она  вскочила на ноги. -  Сначала я придушу одну  из
этих сволочей! А потом пойдем!
     -  Не  трожь  заложников,  дура!  -  остановил  мулатку  Хьюго  Халдей,
большелобый, бритый наголо парень  с тяжелой челюстью и косящим глазом. Этот
глаз зло высверкивал из-за прозрачного щитка.
     - Заткнись,  придурок!  Они ухлопали уже  двенадцать наших!  Пора счеты
свести! Око за око, зуб за зуб!  Я придушу его собственными руками,  к черту
ваши колечки! Пусти меня! - Она  вырвалась из объятий Халдея, набросилась на
сгорбившегося вертухая, сшибла с ног.
     - А ну без истерик!
     Карлик Цай ван Дау оттолкнул мулатку к стене, поднял железную руку. Они
вполне могли  помериться силами - гидравлика в  скафавдрах  была одинаковой,
сейчас все могли считать себя силачами, каждый мог поднять другого и бросить
на десять метров. Стоило только начать.
     - Ладно, Цай. Я погорячилась. Пошли. - Лива всплакнула. -  Пришибленный
всегда смотрел на меня так... так грустно, так пришибленно. И вот его нет!
     Халдей не смог удержаться.
     -  Чего  ты  болтаешь,  -  влез  он,  -  Пришибленный  с  тобой на зоне
встречался?! Может, ты свою ячейку на ночь оставляла открытой, ха-ха!
     Кипа  Дерьмо опустил  тяжеленный  кулак на спину Халдей - и тот полетел
под ноги карлику, гремя всеми сочленениями скафандра.
     - Еще вякнешь, шею сверну! - предупредил Кипа.
     Халдей  понял, что  лучше  не связываться, лучше  помалкивать. Он  пнул
простреленный труп Руперта и побрел за всеми, волоча ушибленную ногу.
     ...Иван  оторвался  от экрана. В узловой  было темно, вырубили свет. Но
видеослежка работала на самообеспечении.
     - Все как на ладони,  -  сказал  с усмешечкой Кеша. -  Вона, как видно,
каждую царапину на скафе. Пока этот ублюдок Халдей свою пасть раззявливал, я
у него все гнилые дупла в зубах пересчитал!
     - Делать тебе  больше нечего!  -  буркнул Иван.  У  него перед  глазами
стояла объемная карта зоны. Он хотел убедиться сам, без дураков.
     Где-то далеко-далеко бушевало пламя  - его гул почти не  достигал ушей,
зато  чувстовалось, как убывает кислород - Иван пока  не  включал внутренние
системы  скафа, беречь, надо беречь  силу, мощь, воздух,  воду, все! Люди на
экране  шли  медленно, может, это  только  казалось  так  со  стороны, Ивану
хотелось подстегауть их, поторопить.
     Вмонтированные в стены и переборки камеры вели беглецов  из помещения в
помещение, из трубы в  трубу.  Иван  несколько раз пересчитал их -  двадцать
два. А где остальные?
     Пришибленного  убили  у него  на  виду.  Значит,  до этого погибли  еще
девять?  Прошло  совсем  немного  времени, а  уже  десять  трупов  -  десять
освободившихся навсегда душ, взирающих на  мучения  беглецов свыше, а может,
из адской пропасти? Или их захватили преследователи?
     Андроиды охраняли узловую.  Все ходы-выходы, кроме вентиляционной шахты
были  заварены  намертво.  Два  мускулистых  гиганта  держали  под  прицелом
четырехствольных сигма-бомбометов оба конца. Гул пламени становился сильнее.
Кеша Мочила щурил глаза, его клонило в сон.
     А Иван ждал. Черная ниточка, тоненький спиралевидный червячок, уходящий
в глубины, где же ты?! Неужго карлик ошибся... Вот он загоняет их в кабину -
битком, там же негде стоять, они лезут друг другу на головы, нижние садятся,
ложатся, битком! Цай ван Дау орет  на них. Лива - ее чуть не придавили, хотя
как  можно придавить в скафе. Куда они пойдут -  вверх, вниз? Цай молчит. Он
знает, что все прослушивается, просматривается.
     Иван, если б мог, влез бы в экран. Он весь дрожал... неужели?
     - Ухряли! - донеслось из-за плеча. Кеша был немногословен и точен.
     Кабина  пошла вниз... и  напрочь  пропала из  зоны видимости. Карлик не
ошибся, да  и как он мог ошибиться, ведь он закладывал эти лабиринты. Но там
тоже не дураки  сидят, они нащупают кончик  - рано или позно они проникнут в
тайные лазы Синдиката.
     - Пора, Гуг!
     Кеша похлопал  Ивана-Гуга по  плечу. Вся  сонливость  его куда-то сразу
подевалась. Нюх! У Кеши явно был превосходный нюх, иначе и не могло быть.
     - Да, пора.  Нам тут больше нечего делать. Этот вход Цай уже  раздолбал
вдрызг,  в него больше  никто  и никогда  не войдет, -  проговорил  Иван, не
отрываясь от экрана, - мы будем идти к другому входу, через семь перемычек.
     Скрытые  камеры  упорно  выщупывали мрак  и темень, автоматика пыталась
уцепиться  хоть за  что-то  живое, движущееся.  Иван зримо представлял,  как
сейчас  в  зоне  перехода  включаются  и  отключаются,  одновременно  тысячи
следящих мертвых глаз-бусинок, вживленных везде и повсюду. Вода...  нет, это
ядовитая гиргейская жижа, откуда она там, неужели прорвало? Иван придвинулся
к экрану.
     Что это?! Он почувствовал,  что его  тянет туда,  тянет  с  неимоверной
силой - в глубину, в черную  безмолвную толщу.  Два крохотных  огонька,  два
уголька.  Откуда  они  там?  Кровавые  глазища  вспыхнули   внезапно,  будто
открылись незримые черные веки. Неописуемая злоба  светилась  в этих глазах.
Нечеловеческая и необъяснимая.
     Гиргейские рыбины!
     Безмолвные тени глубин Пристанища!
     Иван не мог  оторваться от  сияющих рубиновым огнем глаз. Сразу пропало
все - толщи преград, экраны,  перемычки,  переборки,  километры  изъеденного
норами  и  ходами базальта... во  всем мире оставались только он сам  и  эти
прожигающие душу глаза. Безмозглые твари. Обитатели  глубоководных  впадин и
черных  пещер. Из какого дьявольского омута выплыли вы? И почему Иван ничего
не видел.  Он был там, под толщей свинцового мрака, наедине  с выматывающим,
высасывающим взглядом, он шел вперед, раздвигая руками полупрозрачные толщи,
разгребая вздымающуюся муть,  он  шея прямо  на кровавые глаза. Он  не видел
ощеренной   пасти,  жутких   изогнутых  клыков,  острых  крючьев  на  концах
шевелящихся черных  плавников. Глаза  становились огромными,  исполинскими -
два  громадных полыхающих шара висели во мраке, не освещая ничего вокруг. Он
не понимал, кто он, что он, где, зачем, откуда взялся и куда идет, он уже не
знал, как  его зовут, о чем он думал минуту назад - два жутких живых магнита
влекли его к себе, и все в голове плыло, все исчезало куда-то, пропадало" он
знал только одно: надо  пройти еще  немного, разблокировать  скаф,  сбросить
его, освободиться  от титанопластиконовой оболочки, сжимающей  тело, войти в
эту жидкость, в эти пылающие манящие шары, раствориться в них - и все будет!
все сразу разрешится и станет ясным, понятным, кончатся все  муки,  тревоги,
терзания!
     Ничего не  будет нужно. Ничего!  Он шел в полыхающее рубиновое  марево,
шел без  сомнений и страха, безогледно, как шел на своих  десантных  ботах в
Малиновый барьер  - в Осевое,  в безумный засветовой огонь. Идти, идти, надо
идти.
     Что-то  непонятное,  стороннее пыталось  его удержать, мешало, хватало,
тащило назад, вопило в уши: "Гуг! Остановись! Что с тобой, Гуг?!" Но он шел,
отбивался и шел.
     Причем  здесь  какой-то  Гуг,  причем  здесь  нечто  внешнее, мешающее,
досаждающее, причем,  если  ему надо  идти вперед,  в  этот  рубиновый огонь
притягивающих глаз. Вперед!
     Еще немного! Вперед!  Волшебный, сказочный огонь  огромных глаз...  еще
немного!


     Два мощных встречных  удара затмили все, погасили огонь, лишили зрения.
Он  почти сразу  же, через  мгновение  очнулся. Но  уже  ничего не было:  ни
рыбины, ни горящих  глаз, ни экрана. Два блестящих от пота андроида, вздувая
горы мышц, держали его с двух сторон на вытянутых руках, не давали коснуться
шаромагнитными  ступнями  пола. Иннокентий Булыгин,  он же Кеша Мочила  орал
прямо в лицо:
     -  Гуг! Мать твою гидрокайлом в бога-душу...  Гуг, ты слышишь меня?! Ты
прочухался?!
     -  Прочухался,  - спокойно и вяло ответил Иван-Гуг. - Чего ты орешь как
резанный,  чего   случилось?   Отпустите  живо!  -  последнее  относилось  к
андроидам.
     Но те почему-то  не выполнили приказа. Лишь когда Кеша моргнул им,  они
поставили Ивана на землю.
     - Ты вдруг пошел в шахту, как трехнутый пошел, четыре монитора  по пути
сшиб,  переборку  раскроил, кресло  опрокинул -  Кеша говорил  спокойно, без
прежнего  крика, но голос у него был нервный, дерганный голос: - Тебя  будто
на  веревке  кто-то  тащил.  Я   тебя.  Гуг,   хватал,  держал,  уговаривал,
отталкивал, а ты как черт слепоглухонемой! Если б не эти ребятки, я не знаю,
чего б было!
     - Щиты, - выдавил из себя Иван-Гуг.
     - Чего еще за щиты?
     -  Я  не успел  поставить щиты Вритры,  защитное психополе,  - Иван-Гуг
окончательно  пришел в  себя,  ноне  все ему  было  ясно.  -  Кто-то пытался
завладеть моим мозгом.
     -  Хе-хе,  пыта-ался!  -  Кеша  скривил губы  в  улыбке.  -  Ты был  на
веревочке, Гуг! Ты был абсолютно безмозглым, хуже червяка на удочке!
     Иван не стал спорить. Он говорил вслух.
     - Это  был  психозондаж  глубинного  подсознания  с  подавлением  воли,
памяти,  мыслительных  процессов  да плюс  ко  всему  мощнейший  зомбирующий
импульс. Я  не ждал... как  я  мог  ожидать?  Там  никого не было кроме этой
рыбины, безмозглой тупой твари, да их на Земле у любого богатея в гидрариуме
найдешь, мода сейчас на этих клыкастых гиргейских тварей! Глаза! Чего-то тут
не так, это были страшные глаза...
     Кеша прервал его, махнул плазмометом в сторону выхода:
     -  Гуг,  надо  сматываться!  Сучары  идут   по   следам.   После  будем
разбираться!
     - Ты прав. Мочила. Пойдем!
     В вентиляционной  шахте  пришлись включать  инфравизоры  - темень  была
глухая. Андронды и так  все прекрасно  видели,  они  шли  позади, прикрывали
отход - бомбометы, трехпудовые махины они несли как соломинки.
     Гул пламени ревел уже совсем  рядом.  Иван  прикинул  - если они  будут
прохлаждаться, самым страшным их преследователем останет огонь.
     Движки  кара  в  наклонном  стволе  долго  не  включались.  Но Кеша  не
нервничал, он туго знал свое дело. Кар сорвался с  места, когда за спиной, в
трехстах  метрах, разрывая занавес тьмы,  из-за  поворота  полыхнуло  стеной
пламени.  Иван-Гуг  прикрыл  щиток шлема, включил подачу дыхательной  смеси,
иначе легкие просто полопались бы, он терпел до последнего.
     Гонд-кар молнией несся по сверкающей рельсине и не было ничего на свете
мягче электромагнитной подушки, которая удерживала его на весу.
     - Интересно, видят ли они нас сейчас? - раздумывал вслух Кеша.
     Ивана этот  вопрос  не интересовал - мало видеть, надо достать. Ни один
из боевиков-карателей не станет  рисковать впустую,  не полезет в пламя. Они
просто  выведут  -  и  пойдут все  прочесывать.  Или  по их  сигналу  выйдут
навстречу с  соседней, кольцевой зоны. Ловушка будет все время  сжиматься. И
надо  просто  успеть  почерней   ниточке  выбраться  из  нее,  выйти  из-под
"флажков". Черт побери, надо еще добраться до этой черной ниточки!
     Над ухом  глухо долбарул  сигма-бомбомет.  Иван скосил  глаз  - андроид
сидел с самым  невозмутимым видом, глядел вверх. Откуда-то из-под высоченных
сводов,  цепляясь многосуставчатыми  перешибленными,  искалеченными  лапами,
падал  изуродованный до  невоможности стеноход  -  надежная и  вместительная
машина, предназначавшаяся не только для внутренних  шахтовых работ, но и для
боевых действий.
     - Два человека и шесть киборгов уничтожены, - доложил андроид.
     - Они держали нас на мушке?
     - Выстрел упрежден в последнюю секунду, - ответил андроид, - сигмазаряд
попал в гранату, выходящую из раструба.
     -  Молодец,  малыш,  -  похвалил  андроида Кеша, -  медаль  бы  тебе за
геройство, да, сам знаешь, ни хрена нету!
     Андроид промолчал.
     Больше  нападений не  было. К развилке подошли  тихо,  все перепроверив
дважды. Ошибиться никак нельзя было.
     - Опять кабина? - поинтеросовался Кеша, наглухо задраивая шлем.
     - Нет, - ответил Иван-Гуг, - здесь тупик, люк сброса...
     - Мусорка, короче, отстойник?
     - Вроде того.
     Они быстрым шагом двинулись к решетке, закрывавшей провал.
     - Бей! - приказал Иван-Гуг андроиду.
     Тот с недоверием поглазел на вожака. Потом шарахнул из своего бомбомета
самой малой. Восемнадцать перекрещивающихся слоев  решетки прожгло насквозь.
Путь был открыт.
     - Наверху поставь заряд, пускай привалит маленько, - велел Кеша другому
андроиду. - Живей!
     Андроид поглядел на каторжника с явным презрением.  Но заряд  поставил.
Вернулся.
     - Трос,  лебедку.  Кеша  первым. Вы, ребятки, прикрываете тылы. Ясно? -
Иван проверил крепление микролебедки.
     Трос  - тончайшая  нить,  выдержит  хомозавра,  локтевое  кольцо-захват
скафа, чего еще надо... у андроидов - шаромагнитные пряжки на поясах, руки с
оружием свободны.
     Пора. - Пошел!
     Кеша мелко перекрестился и сиганул в черную дыру.
     Иван  выждал  пять секунд  и  спрыгнул  за ним  -  тросом  его  немного
развернуло, не  беда. Он  отсчитывал: один, два, три, четыре...  сто метров,
двести, восемьсот, полторы  тысячи, две триста... троса в лебедке было всего
на  десять  миль,  лебедка  обычная,  не   десантная,  семь  сто...  наверху
шарахнуло,  заряды обрушили  свод  на  решетки,  на провал, завалили  грудой
базальтовых  плит  все... андроиды ползут в  вышине...  девять  восемьсот...
внизу матерится Кеша... дернуло! еще раз! это Кеша отцепился... Иван ослабил
захват, упал, ударился коленями так, что лязгнули зубы.
     - Эй,  Гуг,  ты  жив там? -  просипело  слева. И тут же Кеша разразился
отборным земным  матом -  это сверзившийся сверху андроид чуть не сбил его с
ног.  -  Получай, падла!  - Он  долбанул кулаком в широченную грудь. Андроид
упал. Но тут же поднялся. Отвечать не стал, ему не положено было отвечать на
тумаки  и  подзатыльники  человеческие,   допускалось   временами  подгонять
поднадзорных-каторжан, но  карлик всем урезал программу, и  теперь биокадавр
не мог  ответить даже на  самую  обидную зуботычину -  а обижаться  андроиды
умели,  и  зло держать они умели. Иван  поглядел на  Кешу  укоризненно, если
только инфрафизор мог передавать столь тонкие оттенки человеческих чувств.
     - Тихо! - предупредил Иван. - С этой минуты ни слова.
     - Все ясно, Гуг, - согласился Кеша, ему ничего не надо было объяснять.
     Они шли  бесконечно  долго,  проваливаясь  в  грудах  мусора,  отходов,
всевозможной гниющей и  разлагающейся дряни  -  ведь  в  каждой второй  зоне
помимо  ридориума   добывали   и  океанскую  живность:  моллюсков-гнилоедов,
панцирных  червей,  трубчатых скорпионов, светящихся циклопоидов - все шло в
пищу заключенным, андроидам и киборгам,  добывали змееводоросли, убей-траву,
хрящеглавые  цветы-рыбоеды  и  все  прочее,  что  шло  на  сильнодействующие
препараты. Работа  шла полным  ходом, из Гиргеи высасывали  все  соки, почти
все.
     - Проклятье! - не выдержал Кеша. Он прошептал это  еле слышно, но Ивану
будто ударило молотом  в шлемофоны. - Я, понимаешь, думал  на зоне  хреново,
не-е-ет, тута хреновитее!
     Он хотел еще чего-то добавить, но не успел. Провалился.
     Иван облегченно вздохнул, ему  уже казалось,  что они прошли мимо. Нет!
Полный  порядок! Он направился к тому самому месту,  где исчез Кеша. Кольцо!
Это  именно кольцо - место входа, лазейка. Надо уйти  в эту гниль с головой.
Ему неожиданно вспомнилась Система, а потом Пристанище - фильтры, везде были
фильтры! И  они  всегда напоминали поганое вязкое болото. Все  во  Вселенной
повторяется,  но  вечно одно:  нормальные,  обычные  люди  всегда  ходят  по
гладенькой  проверенной  поверхности,   а  всякие   сумасброды,  ищущие  для
нормальных  новые  мир,  все  время  вязнут  в  каком-то  дерьме,  бродят по
кошмарным лабиринтам, перебираясь из одной трубы в другую, из большего чрева
в меньшее, и наоборот. Стоки, шахты, каналы, уровни, ярусы, шлюзы, переходы,
трубы, лазы, люки,  дыры-без  конца  и  края,  дьявольское  подповерхностное
нагромождение  непонятных и  неизвестно  кем, для  чего прорытых бесконечных
нор. Кеша прав, именно - проклятье!!!
     Стоит  только сойти с "поверхности", углубиться под нее,  подняться над
ней - и все: начинаются странные вещи, все не так, все иначе, все страшнее и
непонятнее.  Так зачем уходить?! Зачем?! Лицо батюшки, сельского священника,
убиенного неизвестными отца Алексия встало перед внутренним Ивановым взором.
Человеку не надо уходить с  поверхности! У него своя экологическая  полочка,
своя ниша  обитания, зачем ему лезть в чужие миры, не для него созданные, не
ему предназначенные - незачем! Горе горькое по свету шлялося... горе горьк