говорю уже
о наших филиалах, выпускающих вычислительные машины. Но нас волнуют не
только прибыли. Мы  твердо верим, что  использование роботов на  Земле
принесет людям неисчислимые блага, даже  если вначале оно и  обернется
некоторыми  экономическими  неурядицами.  Против  нас  профсоюзы,  это
естественно, но мы  вправе ждать поддержки  от крупных  университетов.
Робот Изи освободит вас от черной работы, он станет вашим рабом, рабом
корректуры. Затем  вашему  примеру  последуют  другие  университеты  и
исследовательские центры,  и если  дело пойдет  на лад,  то затем  нам
удастся разместить  роботов и  других типов,  и так  шаг за  шагом  мы
постепенно сумеем развеять это злосчастное предубеждение.
    - Сегодня  Северо-восточный  университет,  завтра -  весь  мир,  -
пробормотал себе под нос профессор Мэйнотт.
    - Я вовсе не был так  красноречив, - сердито прошептал Лэннинг  на
ухо Сьюзен, Кэлвин, - да и они тоже совсем не упирались. Их более  чем
устраивала перспектива  заполучить  Изи  за тысячу  в  год.  Профессор
Мэйнотт  сказал  мне,  что  он  никогда  еще  не  видел  так   красиво
вычерченного графика, а в  корректуре не было  ни единой ошибки.  Харт
охотно признал это.
    Суровые вертикальные морщинки  на лбу  Сьюзен Кэлвин  обозначились
еще более резко.
    - Все равно, Альфред, вам следовало бы для начала назначить  такую
цену, которую они бы явно не  смогли заплатить, а уж потом, когда  они
стали бы уговаривать вас сбавить ее, пойти на уступки.
    - Возможно,  -  нехотя согласился  Лэннинг.  Обвинитель  продолжал
допрос свидетеля.
    - После  того как  доктор Лэннинг  вышел, вы  поставили вопрос  об
аренде робота на голосование?
    - Совершенно верно.
    - И каков был результат?
    -  Большинством  голосов   было  решено   принять  сделанное   нам
предложение.
    -  Как  вы  думаете,   что  решило  исход  голосования?   Защитник
немедленно заявил протест. Обвинитель перефразировал вопрос:
    - Что  повлияло на  вас  лично? Если  не ошибаюсь,  вы  голосовали
"за"?
    - Совершенно верно. Я голосовал  за то, чтобы принять  предложение
"Ю. С. Роботс", так  как на меня  произвели впечатление слова  доктора
Лэннинга  о  том,  что  мы,  ученые,  обязаны  развеять  предубеждение
человечества против роботов и  тогда люди смогут использовать  роботов
для того, чтобы облегчить свой труд.
    - Другими словами, вы поддались на уговоры доктора Лэннинга?
    Перед доктором Лэннингом стояла задача уговорить нас. Он прекрасно
с ней справился.
    Передаю  свидетеля   вам,  -   сказал  обвинитель,   обращаясь   к
защитнику.
    Адвокат вышел вперед  и несколько  секунд внимательно  разглядывал
профессора Харта.
    - На самом деле всем вам  очень хотелось получить в аренду  робота
И-Зет Двадцать Семь, не правда ли?
    - Мы  надеялись, что  робот,  если он  и впрямь  сможет  выполнять
указанные операции, будет нам полезен.
    - Если сможет? Насколько я понял, перед тем заседанием, которое вы
нам  только  что  описали,   именно  вы  внимательно  ознакомились   с
образчиками деятельности робота И-Зет Двадцать Семь?
    - Да, я. Поскольку робот  в основном предназначен для  исправления
грамматических и стилистических  ошибок, а английский  язык - это  моя
специальность, то было логично поручить проверку работы машины  именно
мне.
    - Очень хорошо. Так вот, среди  всех образчиков было ли хоть  одно
задание, с которым бы робот справился не вполне удовлетворительно? Вот
эти  образчики,  они  фигурируют   в  деле  в  качестве   вещественных
доказательств.  Можете  ли   вы  указать  среди   них  хотя  бы   один
неудовлетворительный пример?
    - Видите ли...
    - Я задал вам простой  вопрос. Вы проверяли эти материалы.  Можете
ли вы указать хотя бы одну ошибку робота?
    Профессор нахмурился.
    - Нет.
    -  Перед   вами   образчики  заданий,   выполненных   роботом   за
четырнадцать месяцев его деятельности в Северо-восточном университете.
Не будете  ли вы  так добры  ознакомиться  с ними  и указать  хотя  бы
одну-единственную ошибку?
    - Когда он в конце концов ошибся, то это была всем ошибкам ошибка!
- ответил профессор.
    - Отвечайте на  мой вопрос,  - загремел  защитник, -  и только  на
него! Можете ли вы отыскать хоть одну ошибку в этих материалах?
    Декан Харт внимательно просмотрел каждый лист.
    - Здесь все в порядке.
    - Если  исключить тот  случай, который  сейчас рассматривает  суд,
знаете ли  вы  хотя  бы  об одной  ошибке,  допущенной  роботом  И-Зет
Двадцать Семь?
    - Если исключить случай, рассматриваемый судом, то не знаю.
    Защитник откашлялся, словно  отмечая конец абзаца,  и задал  новый
вопрос:
    - Вернемся  теперь  к  голосованию. Вы  сказали,  что  большинство
голосовало за аренду. Как распределились голоса?
    - Насколько я помню, тринадцать против одного.
    - Тринадцать  против одного!  Не  кажется ли  вам, что  это  нечто
большее, чем просто большинство?
    - Нет, сэр, не кажется.  - Весь профессорский педантизм  свидетеля
вырвался при  этом  вопросе  наружу. -  Слово  "большинство"  означает
"больше, чем половина". Тринадцать из четырнадцати - это  большинство,
и ничего больше.
    - Практически единогласно.
    -  И  тем  не  менее  всего  лишь  большинство.  Защитник  изменил
направление атаки.
    - И  кто  же  был единственным  несогласным?  Декан  Харт  заметно
смутился.
    - Профессор Саймон Нинхаймер. Защитник разыграл изумление.
    - Профессор Нинхаймер? Заведующий кафедрой социологических наук?
    - Да, сэр.
    - То есть истец?
    - Да, сэр.
    Защитник поджал губы.
    - Иными  словами, вдруг  обнаружилось,  что человек,  требующий  у
моего клиента, "Юнайтед  Стейтс Роботс энд  Мекэникл Мен  Корпорейшн",
возмещения ущерба в размере семисот  пятидесяти тысяч долларов, и  был
тем единственным, кто с самого  начала возражал против аренды  робота,
вопреки единодушному мнению всех остальных членов совета.
    - Он голосовал против - это его право.
    - Кстати, когда вы рассказывали  о том заседании, вы не  упомянули
ни об одном замечании профессора Нинхаймера. Он что-нибудь говорил?
    - Кажется, да.
    - Только кажется?
    - Он высказал свое мнение.
    - Против аренды робота?
    -Да.
    - В резкой форме?
    - Он был  просто вне себя,  - ответил декан  Харт после  небольшой
паузы.
    В голосе защитника появились вкрадчивые нотки.
    -  Профессор  Харт,  скажите,  вы  давно  знакомы  с   профессором
Нинхаймером?
    - Лет двадцать.
    - И хорошо его знаете?
    - Думаю, что да.
    - Не кажется ли вам, что это было в его характере - затаить  злобу
против робота, тем более что результаты голосования...
    Конец фразы нельзя  было расслышать  из-за негодующего  возражения
обвинителя.  Защитник  заявил,  что  у  него  больше  нет  вопросов  к
свидетелям, и судья Шейн объявил перерыв на обед.
    Робертсон угрюмо жевал бутерброд.  Конечно, три четверти  миллиона
корпорацию не разорят, но и эти деньги лишними не назовешь. К тому  же
неблагоприятная  реакция  общественного  мнения  в  случае   проигрыша
процесса обойдется в конечном итоге еще дороже.
    - Зачем им понадобилось так обсасывать вопрос о том, как Изи попал
в университет? - раздраженно  спросил он. -  Чего они этим  собираются
добиться?
    - Видите  ли,  мистер Робертсон,  -  спокойно ответил  адвокат,  -
судебное разбирательство напоминает шахматную партию. Выигрывает  тот,
кто сумеет  оценить ситуацию  на  большее число  ходов вперед,  и  мой
коллега, представляющий интересы истца, отнюдь не новичок в этой игре.
Доказать, что  истцу  нанесен  ущерб, они  могут  без  особых  хлопот.
Главные их  усилия  направлены на  то,  чтобы заранее  подорвать  нашу
защиту. Они, вероятно,  полагают, что  мы будем  пытаться доказать  на
основании  Законов  Роботехники,  что  Изи  просто  не  мог  совершить
подобное действие.
    - Но ведь так  оно и есть,  - сказал Робертсон.  - Лучший довод  в
нашу пользу и придумать трудно.
    - Да,  для тех,  кто знает  роботехнику. Однако  судье этот  довод
может показаться не слишком  убедительным. Обвинение пытается  создать
впечатление, будто И-Зет Двадцать Семь - не вполне обычный робот.  Это
первый робот данного типа, переданный потребителю. Иными словами,  это
экспериментальная модель, которой необходимо пройти рабочие испытания,
а университет оказался  наиболее удобным местом  для проведения  таких
испытаний. Настойчивые усилия доктора Лэннинга и низкая арендная плата
делают такое толкование  очень правдоподобным.  После этого  обвинение
станет утверждать, что испытания показали непригодность модели. Теперь
вы понимаете подоплеку их маневров?
    - Но  ведь И-Зет  Двадцать Семь  - прекрасная,  хорошо  отлаженная
модель, - возразил Робертсон. - Не забывайте, что в своей серии он был
двадцать седьмым!
    - А  это уж  и вовсе  довод не  в нашу  пользу, -  мрачно  ответил
защитник. - Почему не пошли  первые двадцать шесть? Что-то, видимо,  с
ними было не так. Почему же тогда  и в двадцать седьмом не может  быть
дефектов?
    - Никаких  дефектов в  первых  двадцати шести  моделях не  было  -
просто их  позитронный мозг  оказался слишком  примитивным для  данной
работы. Мы  только приступили  к созданию  позитронного мозга  нужного
типа и продвигались к  цели почти вслепую, методом  проб и ошибок.  Но
все эти роботы подчинялись Трем Законам. Нарушить Три Закона не  может
ни один робот, как бы несовершенен он ни был.
    - Доктор Лэннинг уже объяснил мне  все это, мистер Робертсон, и  я
вполне готов положиться  на его слово.  Но судья может  придерживаться
другого мнения.  Решение  по  нашему делу  должен  вынести  честный  и
неглупый человек, но  он не  сведущ в робопсихологии,  и его  нетрудно
сбить с толку. Вот вам пример. Если вы, или доктор Лэннинг, или доктор
Кэлвин, выступая в качестве свидетелей, заявите, что позитронный  мозг
создают методом проб  и ошибок, как  вы только что  здесь сказали,  то
обвинитель  сделает   из  вас   котлету  и   процесс  будет   проигран
безвозвратно. Так что остерегайтесь необдуманных высказываний.
    - Если бы только Изи заговорил, - проворчал Робертсон.
    - Что толку!  -пожал плечами защитник.  - Это ничего  бы не  дало.
Робот не может быть свидетелем.
    - Мы хотя бы  знали факты. Узнали бы  наконец, почему он  совершил
этот поступок.
    - А это нам и без того известно.
    Голос Сьюзен Кэлвин потерял ледяную сухость, а на ее щеках заалели
багровые пятна - Ему приказали! Я  уже объяснила это адвокату, могу  и
вам объяснить.
    - Кто приказал? - искренне  изумился Робертсон. (Никто мне  ничего
никогда не рассказывает, обиженно подумал он. Черт возьми, эти  ученые
ведут себя так, словно они и есть настоящие владельцы "Ю. С. Роботс"!)

    - Истец, - ответила доктор Кэлвин.
    - Зачем ему это понадобилось?
    - Еще не знаю. Может, просто для того, чтобы предъявить нам иск  и
отсудить кругленькую сумму. - В  ее глазах при этом появился  холодный
блеск.
    - Что же мешает Изи сказать об этом?
    - Неужели и это не ясно? Ему приказали молчать - вот и все.
    - С какой стати это ясно? - раздраженно допытывался Робертсон.
    - Во всяком случае, это  ясно мне. Хотя Изи отказывается  отвечать
на прямые  вопросы,  но  на косвенные  вопросы  он  отвечает.  Измеряя
степень нерешительности, возрастающую по мере приближения к сути дела,
а также  площадь затронутого  участка мозга  и величину  отрицательных
потенциалов,  можно  с  математической  точностью  доказать,  что  его
поведение вызвано приказом молчать, причем сила приказа  соответствует
Первому  Закону.  Говоря  попросту,  роботу  объяснили,  что  если  он
проговорится, то причинит вред человеку.  Надо думать, этот человек  и
есть сам истец, этот мерзкий  профессор Нинхаймер, которого робот  все
же воспринимает как человека.
    - Хорошо,  а почему  бы вам  не объяснить  ему, что  его  молчание
повредит "Ю. С. Роботс"? - спросил Робертсон.
    - "Ю. С. Роботс" не является человеком, а на корпорации, в отличие
от юридических законов, не распространяется Первый Закон  Роботехники.
Кроме того, попытка  снять запрет может  повредить мозг робота.  Снять
запрет с  минимальным  риском  может  только  тот,  кто  приказал  Изи
молчать, поскольку  все усилия  робота  сейчас сосредоточены  на  том,
чтобы уберечь  этого человека  от опасности.  Любой другой  путь...  -
Сьюзен  Кэлвин   покачала  головой,   и   лицо  ее   снова   сделалось
бесстрастным. - Я не допущу, чтобы пострадал робот, - закончила она.
    - По-моему,  вполне  достаточно будет  доказать,  что робот  не  в
состоянии совершить  поступок,  который  ему приписывают,  а  это  нам
нетрудно! - У Лэннинга  был такой вид, словно  он поставил проблему  с
головы на ноги.
    - Вот именно, вам! -  раздраженно отозвался адвокат. - Как  назло,
все эксперты, способные засвидетельствовать,  что творится в мозгах  у
робота, состоят на  службе у  "Ю. С.  Роботс". Боюсь,  судья может  не
поверить в непредубежденность ваших показаний.
    -  Но  разве  он  может  принять  решение  вопреки   свидетельским
показаниям экспертов?
    - Разумеется, если  вы его не  убедите. Это его  право как  судьи.
Неужели вы полагаете, что технический жаргон ваших инженеров прозвучит
для судьи более убедительно,  чем предположение, будто такой  человек,
как профессор  Нинхаймер, способен  - пусть  даже ради  очень  крупной
суммы - намеренно погубить свою научную репутацию? Судья тоже человек.
Если ему  приходится выбирать,  кто из  двоих -  робот или  человек  -
совершил невозможный  для них  поступок, то  скорее всего  он  вынесет
решение в пользу человека.
    - Но человек способен на невозможный поступок, - возразил Лэннинг,
- потому что мы не знаем всех тонкостей человеческой психологии и не в
состоянии определить, что возможно для данного человека, а что -  нет.
Но мы точно знаем, что невозможно для робота.
    - Что ж, посмотрим, удастся ли нам убедить в этом судью, -  устало
ответил защитник.
    - Если все обстоит так, как вы говорите, - проворчал Робертсон,  -
я не понимаю, как вы вообще надеетесь выиграть процесс.
    -  Поживем  -  увидим.  Всегда  полезно  отдавать  себе  отчет   в
предстоящих трудностях,  но не  будем падать  духом. Я  тоже  продумал
партию на  несколько  ходов вперед.  -  Он учтиво  наклонил  голову  в
сторону Сьюзен Кэлвин и добавил: - ... с любезной помощью этой дамы.
    - Это еще что? - удивленно посмотрел на них Лэннинг.
    Но как раз в этот момент судебный пристав просунул голову в  дверь
и, отдуваясь, Возвестил, что заседание начинается.
    Они заняли свои места  и принялись разглядывать человека,  который
заварил всю эту кашу.
    У  Саймона  Нинхаймера  была  пышная  рыжеватая  шевелюра,  нос  с
горбинкой,  острый  подбородок  и  манера  предварять  ключевое  слово
нерешительной  паузой,  создававшей  впечатление  мучительных  поисков
недостижимой  точности   выражений.  Когда   он  произносил:   "Солнце
восходит... мм...  на  востоке",  не оставалось  сомнений,  что  он  с
должным вниманием рассмотрел и все остальные варианты.
    - Вы возражали против аренды робота И-Зет Двадцать Семь? - спросил
обвинитель.
    - Да, сэр.
    - Из каких соображений?
    - У  меня  создалось впечатление,  что  мы не  вполне  понимаем...
ммм... мотивы, движущие "Ю. С. Роботс". Меня смущала та настойчивость,
с которой они пытались навязать нам своего робота.
    - Вы  полагали,  что он  не  сможет справиться  с  порученной  ему
работой?
    - Я убедился в этом на деле.
    - Не могли бы вы рассказать, как это произошло?
    Свою монографию  "Социальные конфликты,  связанные с  космическими
полетами, и  их разрешение"  Саймон Нинхаймер  писал восемь  лет.  Его
страсть к точности выражений не ограничивалась устной речью:
    поиски строгих и отточенных  формулировок в столь неточной  науке,
как социология,  отнимали все  его силы.  Даже появление  корректурных
листов не  создало  у  Нинхаймера  ощущения, что  его  труд  близок  к
завершению. Скорее  напротив.  Глядя  на  длинные  полосы  гранок,  он
испытывал непреодолимое желание рассыпать набор и переписать всю книгу
заново.
    Через  три   дня   после   получения   корректуры   Джим   Бейкер,
преподаватель и не сегодня-завтра доцент кафедры, вошел к Нинхаймеру и
застал его в рассеянном  созерцании пачки гранок. Типография  прислала
их в трех экземплярах: над  первым должен был работать сам  Нинхаймер,
над вторым - независимо  от него Бейкер, а  в третий после  обсуждения
должны были быть  внесены окончательные поправки.  Они выработали  эту
практику за три года совместной работы, и она себя вполне оправдывала.

    В руках у Бейкера был его экземпляр корректуры.
    - Я кончил проверять первую главу,  - весело произнес он. - В  ней
есть такие типографские перлы!
    -  В  первой  главе  их  всегда  полно,  -  безучастно   отозвался
Нинхаймер.
    - Займемся сверкой прямо сейчас? Нинхаймер поднял голову и  мрачно
уставился на Бейкера.
    - Я  не притрагивался  к корректуре,  Джим. Я  решил не  утруждать
себя.
    - Не  утруждать?  -  Бейкер вконец  растерялся.  Нинхаймер  поджал
губы.
    - Я решил... мм... воспользоваться  машиной. Коль на то пошло,  ее
предложили нам в качестве... мм  корректора. Меня включили в график  -
Машину? Вы  хотите сказать  - Изи  - Я  слышал, что  ее называют  этим
дурацким именем.
    - А я-то думал, доктор Нинхаймер, что вы предпочли бы обойтись без
ее помощи!
    - По-видимому, я единственный, кто  ею не пользуется. Почему бы  и
мне не получить... мм... свою долю благ.
    Выходит, зря я  корпел над первой  главой, - расстроенно  произнес
молодой человек.
    - Не зря. Мы используем эту работу для проверки.
    - Разумеется, если вы считаете это нужным, только
    - Что?
    - Сомневаюсь, что  после Изи работу  нужно проверять. Говорят,  он
никогда не ошибается.
    - Возможно, и  так, -  сухо ответил Нинхаймер.  Четыре дня  спустя
Бейкер вновь  принес  первую  главу.  На сей  раз  это  был  экземпляр
Нинхаймера, только  что доставленный  из специальной  пристройки,  где
работал Изи.
    Бейкер торжествовал.
    - Доктор Нинхаймер,  он не  только обнаружил  все замеченные  мною
опечатки, но нашел еще с десяток, которые я пропустил! И на все у него
ушло только двенадцать минут!
    Нинхаймер просмотрел пачку листов с аккуратными четкими  пометками
и исправлениями на полях.
    - Полагаю, что  мы с вами  лучше бы справились  с этой задачей.  В
первую главу следует включить ссылку на работу Сузуки о влиянии слабых
гравитационных полей на нервную систему.
    - Вы имеете в виду его статью в "Социологическом обзоре"?
    - Совершенно верно.
    - Нельзя требовать от Изи невозможного. Он не в состоянии  следить
вместо нас с вами за научной литературой.
    - Это я понимаю.  Дело в том, что  я подготовил нужную вставку.  Я
собираюсь зайти  к машине  и удостовериться,  что она...  мм...  умеет
делать вставки.
    - Конечно, умеет.
    - Предпочитаю убедиться в этом лично.
    Нинхаймер  попросил  разрешения  поговорить  с  роботом,  но  смог
получить лишь пятнадцать минут, и то поздно вечером.
    Впрочем, пятнадцати  минут вполне  хватило. Робот  И-Зет 27  сразу
понял, как делают вставки.
    Нинхаймер впервые оказался на таком близком расстоянии от  робота,
и ему стало не по себе. Машинально он спросил у робота, словно тот был
человеком:
    Вам нравится ваша работа?
    Чрезвычайно нравится,  профессор  Нинхаймер,  -  серьезно  ответил
Изи.
    Фотоэлементы,  заменявшие  ему  глаза,  отсвечивали,  как  обычно,
темно-красными бликами.
    - Вы меня знаете?
    -  Вы  передали  мне  дополнительный  материал  для  включения   в
корректуру, из  чего  следует,  что вы  автор  книги.  Фамилия  автора
напечатана вверху каждого корректурного листа.
    - Понимаю. Следовательно, вы  способны... мм..