я  вынужден  немедленно  отправиться  на Эрон.  На  карту
поставлена судьба целого мира, возможно, всей Галактики. Ты представить себе
не можешь, насколько это важно. Я тебе все расскажу...
     -- Хорошо, я еду с тобой.
     Психолог опустил голову.
     -- Конечно, дорогая, -- выдавил он и вздохнул.

        XXX

     Психологи из  комиссии дружно, как один, хмыкнули и  забормотали, после
чего с подозрением уставились на висящий перед ними крупномасштабный график.
     -- Смелее, коллеги, -- проговорил Тан  Порус. --  Я сам чувствую себя в
данном  случае  не  совсем  уверенно, но...  вы  все  ознакомились  с  моими
результатами,  сами  проверили  вычисления.  Это  единственное  воздействие,
спо­собное прекратить реакцию.
     Фриан Обель нервно теребил подбородок:
     --  Да, с  математикой  все  четко.  Рост водородно-- ионной активности
может повысить интеграл Демана, и тогда...
     Но послушайте, Порус, это  не увязывается  с пространст­вом-- временем.
Математика  здесь   может  оказаться  бессиль­ной,  хотя,  возможно,  и  все
остальное не поможет.
     --  Это  наш единственный  шанс.  Если  бы  мы  имели  дело  с  обычным
пространством--   временем,  достаточно  было  бы  залить  этого  проклятого
красавчика сквида изрядной долей кислоты или зажарить из лазера. А поскольку
дело  обстоит иначе,  у нас нет выбора  и мы  вынуждены  поль­зоваться  этой
единственной возможностью...
     Поруса перебил чей-- то звучный голос:
     -- Дайте же  мне пройти, говорю  вам! Меня это  не  заботит, пусть идет
хоть десять конференций сразу.
     Дверь распахнулась, в проеме возникла массивная фи­гура Куала Уинна. Он
поискал глазами Поруса и устре­мился к нему:
     -- Порус, должен  вам сообщить, что  я схожу  с ума.  Парламент намерен
возложить  всю  ответственность на  ме­ня, как  на ректора  университета.  А
теперь еще Деан го­ворит, что...
     И  он  беззвучно  зашевелил  губами,  а  Мир  Деан,  сто­явший  позади,
продолжил рассказ:
     -- Поле теперь покрывает примерно одну  тысячу квад­ратных миль, причем
его способность к росту равномерно увеличивается. Теперь больше  не остается
сомнений, что  оно способно распространяться и в межпланетном про­странстве,
а если понадобится, то и в большом межзвез­дном. Это уже вопрос времени.
     --  Вы слышали? Слышали? -- Уинн прямо заблеял от тревоги. -- Можете вы
хоть  что-- то предпринять? Ведь  вся Галактика погибнет! Погибнет, говорю я
вам!
     --  Да  оставьте  вы в покое  свою тунику,  --  громыхнул  Порус. --  И
позвольте  нам  все  уладить.  -- Он  повернулся  к Деану: -- Сообразят ваши
шутейные физики выполнить такие хотя бы грубые замеры, как, скажем, скорость
про­никновения поля сквозь различные преграды?
     Деан сухо кивнул:
     -- Проницаемость варьируется в зависимости от плотности. Осьмий, иридий
и платина -- хорошо; золото, свинец -- прекрасно.
     --  ЧудненькоВсе срабатывает.  Мне  потребуется  скафандр  с  осьмиевым
покрытием  и шлемом  из освинцованного железа. И чтобы покрытие было с обеих
сторон, а шлем надежным и толстым.
     Куал Уинн с яростью сорвался с места:
     -- Осьмиевое покрытие!  Осьмиевое! Клянусь Великими Галактиками, о цене
вы подумали?
     -- Подумал, -- холодно проронил Порус.
     -- Но  ведь  они взвалят  все это на  университет, они...-- Он с трудом
опомнился, ощутив на себе угрюмый взгляд психолога.
     -- Когда он вам понадобится? -- обреченно промычал Уинн.

        XXX

     -- Вы на самом деле решили идти сами?
     -- А почему бы нет? -- спросил Порус, забираясь в скафандр.
     Мир Деан сказал:
     --  Шлем  из освинцованного стекла сможет противостоять полю  не больше
часа, а  возможно, вы испытаете его  частичное  проникновение  и через более
короткий про­межуток времени. Понятия не имею, что вы тогда станете делать.
     -- Это уж мои заботы. -- Порус замолчал, потом неуверенно добавил: -- Я
буду  готов  через несколько  минут. Мне  нужно  поговорить  с  моей  женой,
наедине.
     Беседа  отличалась краткостью, причем это был один из тех крайне редких
случаев,  когда  Тан  Порус  позабыл,  что он  психолог, и  говорил  то, что
подсказывало  сердце,   без  пауз,  чтобы  видеть  непосредственную  реакцию
собе­седника.  Единственное,  в  чем  он оставался  уверен  --  срабаты­вала
интуиция --  это в  том, что жена его не повредилась рассудком и не  сделала
его  сентиментальным,  и он знал, что не ошибается. Ведь только  в последнюю
секунду  она  отвела глаза,  а  голос ее  задрожал. Тина выхватила платок из
широкого рукава и торопливо выбежала из комнаты.
     Психолог поглядел ей вслед,  затем нагнулся и поднял тоненькую книжицу,
которая выпала,  когда жена доставала платок. Не глядя, он сунул  брошюрку в
карман туники, криво усмехнулся и сказал:
     -- Талисман!

        XXX

     Одноместный крейсер Тана  Поруса  мчался сквозь  поле  смерти.  И почти
сразу его охватило липкое ощущение заброшенности. Он передернул плечами:
     -- ВоображениеСейчас нельзя нервам позволить рас­пуститься.
     Настоящее  сияние  --   искры,  гаснущие  раньше,  чем  он  успевал  их
рассмотреть,  -- разлилось в воздухе вокруг него. Потом сияние охватило весь
корабль.  Порус  глянул вверх  и увидел, что пять  эрианских розовых рисовых
птичек,  которых  он  прихватил  с  собой, лежат  мертвыми  на  полу клетки,
представляя собой беспорядочную груду встопор­щенных перьев.
     -- Значит, "поле смерти" уже здесь, -- пробормотал он.
     Поле действительно проникало сквозь стальную обо­лочку крейсера,
     Посадка   прошла  довольно  неуклюже:   крейсер  сильно   ударился   об
университетское поле.  Тан Порус в нелепом и громоздком осьмиевом  скафандре
выбрался наружу,  и его взору  предстал безжизненный пейзаж. Все: начиная от
бурой  щетины под ногами  и заканчивая светящимся небом,  ничего  общего  не
имевшим  с голубизной, -- говорило о смерти. Порус направился  к  факультету
психологии.
     В лаборатории было  темно.  Шторы так  и остались опущенными.  Психолог
поднял их и принялся  изучать бас­сейн  со сквидом. Водяной клапан продолжал
работать,  и  бассейн был полон. Впрочем,  это  единственное, что  каза­лось
здесь  нормальным.  Лишь несколько темно-- коричневых искрошившихся обломков
напоминали о морских папорот­никах. Сам сквид инертно лежал на дне бассейна.
Тан  Порус вздохнул.  Он вдруг  почувствовал,  как  усталость  и  оцепенение
наваливаются на него. Мозг не мог  работать нормально, пребывая  как будто в
тумане. Какое--  то время  ученый глядел прямо  и  ничего не видел.  Наконец
собрался  с силами, поднял  бутылку,  которую принес с  собой, и поглядел на
этикетку. Двенадцатимолевая  гидрохлоридная  кислота.  Он рассеянно промычал
про себя:
     --  Две  сотни  кубиков.  Теперь  все  содержимое  выливаем и  насильно
заставляем радиацию понизиться. Если только ионная активность водорода имеет
здесь какое-- либо
     значение.
     Порус  нащупал стеклянную пробку  и неожиданно для себя  рассмеялся. Он
вдруг вспомнил,  что похожие ощу­щения  испытал, когда  единственный  раз  в
жизни   напился.   Порус   помотал  головой,   чтобы  стряхнуть  оцепенение,
ох­ватившее мозг как паутина.
     --  Теперь  выждем несколько  минут,  пока  сработает...  и  что потом?
Понятия не имею... что-- нибудь, как--  нибудь. А эта тварюга станет хламом!
Станет хламом! Хламом­хламом-- хламом! -- и он принялся напевать простенькую
песенку, пока кислота делала свое дело в открытом бас­сейне.
     Тан  Порус был доволен собой  и опять  рассмеялся. Затем взболтал  воду
своей бронированной рукой и расхохотался еще сильнее. А потом снова вернулся
к песенке.
     Наконец   он   заметил   неуловимые   перемены  в  обста­новке.   Начал
присматриваться, на  время даже  перестал петь. И тут случившееся обрушилось
на него потоком холодной воды. Сияние в атмосфере исчезло!
     С  внезапной решимостью Порус расстегнул шлем,  от­бросил  его  прочь и
полной грудью вобрал в себя воздух, несколько затхлый, но не смертельный.
     Наполнив  кислотой  бассейн,  он  уничтожил  поле  в  за­родыше.  Можно
отметить новую победу  чистой математи­ческой психологии.  Порус выбрался из
своего  осьмиевого скафандра, потянулся и  вдруг почувствовал, как грудь ему
сдавила та книжица, которую выронила его жена. Доставая брошюру, он подумал:
     -- Талисман свое дело  выполнил! -- и  виновато  улыбнулся собственному
капризу. Улыбка  застыла,  когда Порус  прочитал название:  "ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ
КУРС ПО ПРИКЛАДНОЙ ПСИХОЛОГИИ. ЗАНЯТИЕ ПЯТОЕ".
     Это было  равносильно тому,  как  если  бы что-- то  большое и  тяжелое
внезапно обрушилось на голову. Порус нако­нец-- то прозрел:
     -- Тина, оказывается, целых два года изучала при­кладную психологию !!!
Так вот каким был недостающий фактор! Ему следовало предусмотреть это. Тогда
он смог бы воспользоваться трой­ным переменным интегралом, но...
     Психолог надавил клавишу телекоммуникатора и вышел на связь:
     --  Эй, говорит  Порус.  Слушайте  все-- все!  Поле  смерти  исчезло. Я
перехитрил сквида!
     Он отключился и с торжеством добавил:
     -- ... и свою жену тоже!
     Довольно странно, -- а может, ничего странного! -- но эта вторая победа
доставила ему гораздо большее удо­вольствие.


     1999 Электронная библиотека Алексея Снежинского




        Айзек Азимов.
        Настоящая любовь

     Меня зовут Джо. Именно так называет  меня  мой коллега Милтон Дэвидсон.
Он программист, а я -- компьютерная программа. Я  вхожу в комплекс Мультивак
и связан с другими его частями во всем мире. Я знаю все. Почти все.
     Я  --   персональная  программа  Милтона.   Его   Джо.  Он  понимает  в
программировании больше, чем кто-либо на свете, а я -- его экспериментальная
модель. Благо­даря ему я разговариваю лучше любого другого ком­пьютера.
     -- Все дело в том, чтобы звуки соответствовали символам, Джо, -- сказал
он мне.  -- Так работает че­ловеческий  мозг,  хотя мы до  сих пор не знаем,
какими символами  он пользуется. А твои  символы мне извест­ны,  и я могу  к
каждому подобрать слово.
     Итак, я  умею говорить. Мне кажется, что говорю  я хуже, чем думаю,  но
Милтон считает, что я говорю очень хорошо.
     Милтон никогда не был  женат,  хотя ему почти  сорок. По его словам, он
еще  не встретил  подходящую жен­щину. Однажды  он сказал  мне:  "Я все-таки
найду ее, Джо.  И найти я намерен лучшую. У меня будет настоя­щая любовь. Ты
мне  поможешь.  Мне  надоело  совер­шенствовать  тебя  для  решения  мировых
проблем. Реши мою проблему. Найди мою настоящую любовь".
     -- А что такое настоящая любовь? -- спросил я.
     -- Неважно.  Это  абстракция. Просто  найди мне  идеальную  девушку. Ты
связан  с  комплексом  Мультивак.  Тебе  доступны  банки  данных на  каждого
человека, живущего на земле. Мы будем исключать целые группы и классы людей,
пока  не  останется она  одна, одна-единственная. Само  совершенство.  Она и
будет моей.
     -- Я готов, -- сказал я.
     -- Сначала исключи всех мужчин.
     Это было просто. Его слова привели в действие мои связи на молекулярном
уровне,  и  я  подключился к банкам данных обо всех людях  мира.  По команде
Милтона я исключил 3 784 982 874 мужчин. Осталось 3 786 112 090 женщин.
     -- Исключи  всех моложе 25-ти и старше 40-ка, -- продолжал  Милтон.  --
Затем исключи всех с  коэффи­циентом умственного развития ниже 120-ти; всех,
кто ниже 150-ти и выше 175-ти сантиметров ростом.
     Он дал мне точные указания: исключить женщин с детьми, исключить женщин
с генетическими отклонени­ями. "Я не  вполне уверен насчет глаз... -- сказал
он. -- Ладно, это подождет. Но никаких рыжеволосых. Я не люблю их".
     Через  две  недели у  нас  осталось 235  женщин.  Все  они очень хорошо
говорили по-английски. Милтон ска­зал, что языковая проблема ему ни к  чему:
компьютер­ный перевод будет помехой в интимные моменты.
     -- Я не  могу переговорить со всеми 235-ю женщи­нами, -- сказал он.  --
На это уйдет слишком много времени, да и моя цель стала бы всем известна.
     -- Да, могут быть неприятности, -- согласился я.
     Милтон велел мне делать то, что  мне не полагалось. Но никто об этом не
знал.
     -- Это никого не касается, -- сказал он, и кожа на его лице покраснела.
-- Вот что, Джо. Я дам тебе голографические  портреты,  а ты сравнишь с ними
на­ших претенденток.
     И он принес голографические портреты.
     -- Это три победительницы конкурсов красоты. Кто-нибудь из наших 235-ти
похож на них?
     Восемь женщин оказались очень похожи.
     --  Прекрасно, -- сказал Милтон. --  У тебя  есть  все  сведения о них.
Изучи рынок труда и устрой так, чтобы их взяли к  нам на работу. По очереди,
конечно.
     -- В алфавитном порядке, -- добавил он после не­которого размышления.
     Мне не  полагалось  выполнять  подобные  операции. Перевод  человека на
другую работу в личных  целях называется махинацией. Но  Милтон устроил так,
что я смог это сделать, -- правда, только для него и ни для кого другого.
     Первая  девушка  прибыла  через  неделю.  Милтон  по­краснел,  когда ее
увидел. Он  разговаривал с ней  так,  как  будто каждое слово давалось ему с
трудом. Они проводили вместе много времени, и он не обращал на меня никакого
внимания. Однажды он предложил ей: "Давайте пообедаем вместе".
     На следующий день он признался:
     -- Что-то не получилось. Чего-то не хватало. Она очень красива, но я не
ощутил прикосновения настоя­щей любви... Попробуй следующую.
     Но со всеми восемью повторилось то же. Они были очень похожи. Они много
улыбались, у них были при­ятные голоса, но  Милтону каждый раз казалось, что
это не то.
     -- Я не могу понять, Джо, -- признался он. -- Мы с тобой выбрали восемь
женщин, которые,  кажется, больше всех мне подходят. Они идеальны. Почему же
они мне не подходят?
     -- А ты им нравишься? -- спросил я.
     Он сдвинул брови и ударил кулаком по ладони.
     --  Твоя  правда, Джо. Это палка  о двух  концах.  Я --  не их идеал, и
поэтому  они не ведут себя  так, как мне бы  хотелось. Они  тоже должны меня
любить, но как этого добиться?
     Целый день он казался задумчивым.
     На следующее утро он пришел ко мне и сказал:
     -- Я оставлю это на твое усмотрение. Делай, как считаешь нужным. У тебя
есть  банк  данных  обо мне,  я расскажу все, что сам  о себе знаю как можно
подроб­нее,  --  это,   конечно,  информация  только  для  тебя,  а  не  для
официального досье.
     -- И что же мне делать со всеми этими данными, Милтон?
     -- Ты будешь сравнивать мои данные с данными 235-ти наших претенденток.
Нет,  227-ми.  Исключи  тех  восьмерых.  Сделай  так,  чтобы  каждая  прошла
психологическое тестирование. Полученные  результаты  сравни с  данными  обо
мне. Выяви соответствия.
     Проведение психологического тестирования --  еще одна операция, которую
я не должен выполнять.
     День за днем Милтон  разговаривал со мной. Он  рассказывал  мне о своих
родителях и  близких  родст­венниках,  о  своем  детстве,  школьных годах  и
юности. Он  рассказывал о женщинах, которыми восхищался со стороны. Его банк
данных рос, и  он совершенствовал  меня, мое восприятие символов становилось
глубже и тоньше.
     --  Понимаешь,  Джо, чем больше  ты  узнаешь  обо мне,  тем  больше  ты
становишься  похож на меня, а значит, все лучше меня понимаешь. И как только
ты поймешь меня вполне, ты сможешь отыскать ту женщи­ну, которая мне  нужна.
Она и станет моей настоящей любовью.
     Он продолжал рассказывать о себе, и я понимал его все лучше и лучше.
     Постепенно я  смог  составлять  более длинные  пред­ложения, мои  фразы
усложнились. Моя речь стала все более походить на речь Милтона, я усвоил его
лексику, его стиль.
     И однажды я ему сказал:
     -- Понимаешь,  Милтон,  дело не в том,  чтобы  девуш­ка соответствовала
твоему  физическому идеалу.  Тебе нужна девушка, которая  подходила бы  тебе
интеллек­туально, эмоционально и по темпераменту.  Если нам не удастся найти
такую среди наших 227-ми претенденток, поищем еще. Мы обязательно найдем ту,
для  которой главное -- не  внешность, твоя или чья-нибудь еще. И  вообще --
что такое внешность?
     -- Ты абсолютно прав,  -- сказал он. -- Я бы и сам дошел до этого, имей
я  больший опыт в отношениях  с женщинами.  Конечно,  если подумать, то  все
сразу вста­нет на свои места.
     Мы всегда соглашались друг с другом, мы думали одинаково.
     --  А  теперь, Милтон, ты  не  обидишься,  если я задам  тебе несколько
вопросов? По-моему, в твоем банке данных есть пустоты и неясности.
     То,  что  затем   последовало,  как  признавался  Милтон,  более  всего
напоминало подробный  психоанализ. Что естественно, ведь я многому научился,
проводя психологическое тестирование  227-ми женщин,  за каждой из которых я
продолжал внимательно наблюдать.
     Милтон казался совершенно счастливым. Он при­знался:
     -- Разговаривать с тобой, Джо, почти то же, что говорить с самим собой.
Наши с тобой индивидуально­сти теперь вполне совпадают.
     --  И так же  совпадет  с  нашей индивидуальность  женщины,  которую мы
найдем.
     И  я  нашел  ее.  Она была одной из тех двухсот двадцати семи. Ее звали
Черити   Джонс,   она   работала   в  исторической  библиотеке  Уичито.   Ее
психологические  характеристики  абсолютно совпадали с нашими. Все остальные
женщины были отвергнуты по той или иной  причине по мере пополнения их банка
данных.  Но  с  Черити все было иначе.  Здесь  мы имели  дело с  поража­ющим
воображение резонансом.
     Не было необходимости описывать  ее Милтону. Он  так точно соотнес  мои
символы с  теми, которыми поль­зовался сам, что я мог  все решить  без него.
Мне она подходила.
     Следующей задачей было устроить так, чтобы Чери­ти перевели на работу к
нам.  Все было нужно сделать  очень тонко, так, чтобы  никому и в  голову не
пришло, что совершается нечто незаконное.
     Оставалось  позаботиться   о   Милтоне.   К  счастью,  на­шелся  случай
десятилетней  давности,  чтобы воспользо­ваться  им  как поводом для  ареста
Милтона  по обвинению  в корыстном использовании  служебного  положения. Он,
естественно,  рассказал  мне  о  нем сам  -- ведь  от  меня у  него  не было
секретов.
     А обо мне он не скажет никому -- это усугубило бы его вину.
     Так что теперь он не появится долго.
     А завтра  14 февраля  --  день  святого  Валентина.  Придет Черити с ее
прохладными  руками  и нежным голосом. Я научу ее, как  включать компьютер и
забо­титься обо мне. При чем здесь внешность, когда наши души так созвучны.
     Я скажу ей: "Меня зовут Джо, и ты -- моя настоящая любовь".


     2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского




        Айзек Азимов.
        Первый Закон

     Майку  Доновану стало скучно.  Он поглядел  на пустую  пивную кружку  и
решил, что наслушался пре­достаточно.
     -- Если уж разговор зашел  о странных роботах, -- сказал он громко,  --
так мне однажды довелось иметь дело с таким, который нарушил Первый Закон.
     Это было настолько невероятно, что все сразу замол­чали и повернулись к
Доновану.
     Донован тут же пожалел,  что  распустил  язык, и попробовал  переменить
тему:
     -- Вчера я слышал забавную историю о...
     --  Ты  что,  знал  робота, который причинил вред человеку?  -- перебил
сидевший рядом Макферлейн.
     Само  собой  разумелось, что  нарушение Первого  Закона могло  означать
только это.
     --  В  некотором  роде, да, -- ответил Донован.  -- Так  вот, я  слышал
историю о...
     -- А ну-ка,  --  потребовал  Макферлейн, а осталь­ные принялись стучать
кружками по столу.
     Донован понял, что отступать некуда.
     -- Это произошло на Титане лет десять  назад, --  начал он, лихорадочно
соображая. -- Ну  да, в двадцать пятом. Мы только что получили  трех роботов
новой модели, созданной специально для Титана. Это были первые роботы  серии
МА.  Мы  назвали и