с
в настоящее время животное, растения и минералы. Кстати, мисс Феллоуз,
вы, наверное, еще не видели наши экспонаты.
     - По правде говоря, нет... Но вовсе не потому, что  это  меня  не
интересует. Я ведь была очень занята все это время.
     - Ну теперь-то вы  уже  более  свободны,  -  повинуясь  какому-то
внезапно принятому решению, сказал Хоскинс. - Я зайду за  вами  завтра
утром в одиннадцать и сам все покажу вам. Вас это устраивает?
     - Вполне, доктор Хоскинс,  я  буду  очень  рада,  -  улыбнувшись,
ответила она.
     Он кивнул и ушел, улыбнувшись в ответ.
     Весь остаток дня мисс Феллоуз в свободное от работы время  что-то
про себя напевала. И в самом деле, хотя, безусловно, даже  сама  мысль
об этом казалась ей в высшей степени странной, но ведь  все  это  было
похоже... почти похоже на то, что он назначил ей свидание.



                                * * *


     Обаятельный и улыбающийся, он явился на следующий  день  точно  в
назначенное время. Вместо привычного рабочего  халата  она  надела  на
этот раз платье. Кстати сказать, весьма старомодного покроя, но тем не
менее уже много лет она не чувствовала себя столь женственной.
     Он сделал ей несколько сдержанных комплиментов, и она приняла его
похвалы в столь же сдержанной  манере,  подумав,  что  это  прекрасное
начало. Однако тут же ей пришла в голову другая мысль:  "А  собственно
говоря, начало чего?"
     Чтобы отогнать от себя эти мысли,  она  поспешила  попрощаться  с
Тимми, пообещав ему, что скоро вернется.
     Хоскинс повел ее в новое крыло здания, где она до сих пор ни разу
не была. Здесь еще сохранился запах, свойственный  новым,  только  что
выстроенным  помещениям.  Доносившиеся  откуда-то  приглушенные  звуки
достаточно красноречиво  свидетельствовали  о  том,  что  строительные
работы еще не закончены.
     - Животное, растения и минералы, - снова, как накануне,  произнес
Хоскинс. - Животное находится здесь - это наиболее живописный из наших
экспонатов.
     Вся  внутренняя  часть  здания  была   разделена   на   несколько
помещений, каждое  из  которых  представляло  собой  отдельную  камеру
Статиса. Хоскинс подвел ее к смотровому стеклу одной  из  них,  и  она
заглянула внутрь. Существо, представившееся ее  взору,  показалось  ей
вначале чем-то вроде покрытой чешуей хвостатой курицы. Покачиваясь  на
двух тощих лапках, оно бегало по камере, быстро поворачивая из стороны
в  сторону  изящную  птичью  голову.  На  небольшой  голове  странного
существа  был  костный   нарост,   напоминающий   петушиный   гребень.
Пальцеобразные  отростки  коротких  передних  конечностей   непрерывно
сжимались и разжимались.
     - Это наш динозавр, - сказал Хоскинс. - Он  находится  здесь  уже
несколько месяцев, и я не знаю, когда мы сможем расстаться с ним.
     - Динозавр?
     - А вы ожидали увидеть гиганта?
     Она улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.
     - Мне кажется, что некоторые именно так их себе и представляют. Я
знаю, что существовали динозавры небольшого размера.
     - Уверяю  вас,  что  мы  старались  достать   именно   маленького
динозавра. Как правило, он все время  подвергается  исследованиям,  но
сейчас, по-видимому, ему дали передышку. С его помощью удалось сделать
кое-какие интересные открытия. Так, например, он не является полностью
холоднокровным   животным.   Он    обладает    способностью,    правда
несовершенной,   поддерживать   внутреннюю   температуру   тела   выше
температуры окружающей среды. К сожалению, это самец.  С  того  самого
времени,  когда  он  появился  здесь,   мы   не   прекращаем   попыток
зафиксировать другого динозавра, который может оказаться самкой, но до
сих пор нам с этим не везло.
     - А для чего нужна именно самка?
     В его глазах промелькнула откровенная насмешка.
     - В этом случае у нас появилась бы  вполне  реальная  возможность
получить оплодотворенные яйца, а следовательно, и детенышей динозавра.
     - Ах, Да.
     Он повел ее к отделению трилобитов.
     - Перед вами профессор Дуйэн из  Вашингтонского  университета,  -
сказал Хоскинс. - Он специалист по ядерной химии. Если мне не изменяет
память, он занимается определением изотопного состава кислорода воды.
     - С какой целью?
     - Это  доисторическая  вода;  во  всяком   случае,   возраст   ее
исчисляется по  крайней  мере  полумиллиардом  лет.  Изотопный  состав
позволяет определить температуру океана  в  ту  эпоху.  Самого  Дуйэна
трилобиты не интересуют, их анатомированием занимаются другие  ученые.
Им повезло: ведь им нужны только скальпели  и  микроскопы,  тогда  как
Дуйэну   приходится   для   каждого   опыта   устанавливать    сложный
масс-спектрограф.
     - Но почему же? Разве он не может?..
     - Нет, не может. Ему нельзя ничего выносить из этого помещения до
тех пор, пока существует хоть какая-то возможность избежать этого.
     Здесь были также собраны  образцы  первобытной  растительности  и
обломки скал - это  и  были  растения  и  минералы,  о  которых  ранее
упоминал Хоскинс. У каждого экспоната имелся свой  исследователь.  Все
это напоминало музей, оживший музей, ставший центром активной  научной
деятельности.
     - И все это находится под  вашим  непосредственным  руководством,
доктор Хоскинс?
     - О нет, мисс Феллоуз, слава богу, в  моем  распоряжении  большой
штат  сотрудников.  Меня  интересует  только   теоретическая   сторона
вопроса: сущность Времени, техника мезонного обнаружения удаленных  во
времени объектов и так далее. Все это я охотно променял  бы  на  метод
обнаружения объектов, удаленных во времени менее чем на  десять  тысяч
лет. Если бы нам удалось проникнуть в историческую эпоху...
     Его прервал какой-то шум у  одной  из  отдаленных  камер,  откуда
донесся до них чей-то высокий раздраженный голос.
     Хоскинс нахмурился и, коротко  извинившись,  поспешно  направился
туда. Со всей быстротой, на которую она была  способна,  мисс  Феллоуз
почти бегом бросилась за ним.
     - Неужели вы не можете понять, что мне необходимо было  закончить
очень важную часть моих  исследований?  -  крикливо  вопрошал  пожилой
мужчина с красным, обрамленным жидкой бородкой лицом.
     Одетый в форму служащий, на  лабораторном  халате  которого  были
вышиты  буквы  "СИ"  ("Стасис  Инкорпорейтэд"),  сказал,  обращаясь  к
Хоскинсу:
     - Профессор  Адемевский  с  самого   начала   был   поставлен   в
известность, что этот  экспонат  будет  находиться  здесь  только  две
недели.
     - Я тогда еще не знал, сколько времени займут мои исследования, я
не пророк! - возбужденно выкрикнул Адемевский.
     - Вы  ведь  понимаете,  профессор,  что  мы  располагаем   весьма
ограниченным пространством, - сказал Хоскинс. - Поэтому  мы  вынуждены
время  от  времени  менять  имеющиеся  у  нас  образцы.  Этот  обломок
халькопирита должен вернуться туда, откуда он  к  нам  прибыл.  Ученые
ждут новых экспонатов.
     - Почему  же  я  не  могу  получить  его  в  личное  пользование?
Разрешите мне унести его отсюда.
     - Вы знаете, что это невозможно.
     - Вам  жалко  отдать  мне  кусок  халькопирита,  этот  несчастный
пятикилограммовый обломок? Но почему?
     - Нам  не  по  карману  связанная  с  этим  утечка   энергии!   -
раздраженно воскликнул Хоскинс. - И вам это отлично известно.
     - Дело в том, доктор Хоскинс,  -  прервал  его  служащий,  -  что
вопреки правилам профессор пытался унести минерал с собой и чуть  было
не прорвал Стасис.
     На мгновение все умолкли. Повернувшись к ученому, Хоскинс холодно
спросил:
     - Это правда, профессор?
     Адемевский неловко кашлянул.
     - Видите ли, я не думал, что это нанесет какой-либо ущерб...
     Хоскинс протянул руку и дернул  за  шнур,  свободно  висевший  на
наружной стене камеры, о которой в данный момент шла речь.
     У мисс Феллоуз, которая как раз в  это  время  разглядывала  этот
ничем не примечательный, но вызвавший столь горячий спор кусок  камня,
перехватило дыхание - на ее глазах камень мгновенно исчез. Камера была
пуста.
     - Я очень сожалею, профессор, - сказал Хоскинс, - но выданное вам
разрешение на исследование различных объектов, находящихся в  Стасисе,
аннулируется навсегда.
     - Но погодите...
     - Я еще раз очень сожалею. Вы нарушили одно из наших самых важных
правил.
     - Я подам жалобу в Международную Ассоциацию...
     - Жалуйтесь кому  угодно.  Вы  только  убедитесь  в  том,  что  в
случаях, подобных этому, никто не заставит меня отступить.
     Он  демонстративно  отвернулся  от   продолжавшего   протестовать
профессора и, все еще бледный  от  гнева,  сказал,  обращаясь  к  мисс
Феллоуз:
     - Вы не откажетесь позавтракать со мной?



                                * * *


     Он провел ее в ту часть  кафетерия,  которая  была  отведена  для
членов  администрации.  Он  поздоровался  с  сидевшими  за   столиками
знакомыми и спокойно представил им мисс Феллоуз, испытывавшую  в  этот
момент мучительную неловкость. "Что они  подумают?"  -  эта  мысль  не
давала ей покоя, и она изо всех сил старалась принять  по  возможности
деловой вид.
     - Доктор Хоскинс, у вас часто случаются подобные неприятности?  -
спросила она, взяв вилку и принимаясь за еду. -  Я  имею  в  виду  это
происшествие с профессором.
     - Нет, - с усилием ответил Хоскинс, -  такое  произошло  впервые.
Мне, правда, частенько  приходится  спорить  с  желающими  вынести  из
Стасиса тот или иной экспонат, но до сегодняшнего  дня  никто  еще  не
пытался сделать это.
     - Мне помнится, что вы однажды говорили о том, что с этим  связан
большой расход энергии.
     - Совершенно  верно.  Мы,  конечно,  постарались   учесть   такую
возможность, так как  подобные  случаи  будут  повторяться,  и  у  нас
имеется теперь специальный запас  энергии,  рассчитанный  на  покрытие
утечки при непредусмотренном выносе из Стасиса какого-нибудь предмета.
Но это вовсе не означает, что нам доставит удовольствие за  полсекунды
потерять годовой запас энергии. Ведь ущерб, нанесенный нашим средствам
потерей такого количества энергии, заставил  бы  нас  на  долгие  годы
отложить дальнейшее претворение в жизнь планов проникновения в глубины
времени... Кроме того. вы можете себе представить, что  случилось  бы,
находись профессор в камере в тот момент,  когда  собирались  прорвать
Стасис?
     - А что бы с ним в этом случае произошло?
     - Видите ли, мы экспериментировали на неодушевленных предметах  и
на мышах - они бесследно исчезают. Мы полагаем, что  они  отправляются
назад, в глубину времени, как бы захватываемые тем  объектом,  который
мгновенно переносится в то время, из которого  его  извлекли.  Поэтому
нам приходится как бы  ставить  на  якорь  те  предметы,  исчезновение
которых из Стасиса нам нежелательно. Что касается  профессора,  то  он
отправился бы прямо в плиоцен вместе  с  исчезнувшим  куском  камня  и
очутился бы там в то самое время, из которого мы этот камень извлекли,
плюс те две недели, что он находился у нас.
     - Как это было бы ужасно!
     - Уверяю вас, что судьба самого профессора меня  мало  беспокоит:
если он был настолько глуп, чтобы совершить подобный поступок, то туда
ему и дорога, это послужило  бы  ему  хорошим  уроком.  Но  вы  только
представьте себе, какое это произвело бы впечатление на публику,  если
бы факт его исчезновения стал широко известен. Достаточно только людям
узнать, что нашим опытам сопутствует столь большая опасность, как  нас
мгновенно лишат средств.
     Хоскинс выразительно щелкнул пальцами и принялся мрачно  ковырять
вилкой стоявшую перед ним еду.
     - А вы не могли бы вернуть его назад? - спросила мисс Феллоуз.  -
Тем же способом, каким вы вначале получили этот камень?
     - Нет, потому что, как только предмет  отправляется  обратно,  он
уже больше не фиксируется, если  только  дальнейшая  связь  с  ним  не
предусматривается заранее, а в данном случае у нас не было  для  этого
никаких оснований. Да и вообще мы никогда к этому  не  прибегаем.  Для
того чтобы найти профессора, нужно было бы восстановить первоначальное
направление поисков, а это все равно, что забросить удочку в  океан  с
целью поймать одну определенную рыбу. О господи, когда я думаю о  всех
мерах предосторожности, принимаемых нами,  чтобы  избежать  несчастных
случаев, это сводит меня с ума. Каждая отдельная камера Стасиса  имеет
свое прорывающее устройство -  без  этого  нельзя,  так  как  все  они
фиксируют  различные  предметы  и  должны  прекращать   свои   функции
независимо друг от друга. Кроме того, ни одно  прорывающее  устройство
не вводится в  действие  до  последней  минуты,  причем  мы  тщательно
разработали единственно возможный способ прорыва  потенциального  поля
Стасиса - для этого необходимо дернуть за шнур,  осторожно  выведенный
за пределы камеры. А чтобы это устройство сработало,  нужно  приложить
значительную  физическую  силу,  так  что   для   этого   недостаточно
случайного движения.
     - Скажите, а... не влияет ли на ход истории подобное  перемещение
объектов из прошлого в настоящее время  и  обратно?  -  спросила  мисс
Феллоуз.
     Хоскинс пожал плечами.
     - Если подходить к этому с точки зрения теории, то на ваш  вопрос
можно ответить утвердительно, но в действительности, если исключить из
ряда вон выходящие случаи, это не имеет для развития истории  никакого
значения. Мы все время что-то удаляем из Стасиса -  молекулы  воздуха,
бактерии, пыль. Около десяти процентов потребляемой  энергии  тратится
на возмещение связанной с этим утечки. Но даже перемещение во  времени
сравнительно больших  предметов  вызывает  изменения,  которые  быстро
сходят на нет. Возьмите хотя бы этот халкопирит из  плиоцена.  За  его
двухнедельное отсутствие какое-нибудь  насекомое  могло  остаться  без
крова и погибнуть, что, в свою очередь, могло повлечь за  собой  целую
серию изменений. Наши математические расчеты указывают на то, что  это
самозатухающие изменения, которые со  временем  становятся  все  менее
значительными, и постепенно все опять приходит в первоначальную норму.
     - Вы хотите сказать, что природа сама  восполняет  нанесенный  ей
ущерб?
     - До известной степени. Если вы  перенесете  человека  из  другой
эпохи в настоящее время или, наоборот, отправите его назад в  прошлое,
то в последнем случае вы нанесете более существенный  ущерб.  Если  вы
проделаете это с обычным рядовым  человеком,  то  рана  все  же  может
залечиться сама. Мы ежедневно  получаем  множество  писем  с  просьбой
перенести в  нынешнее  время  Авраама  Линкольна,  или  Магомета,  или
Ленина. Это, конечно, осуществить невозможно. Даже если бы нам удалось
их обнаружить, то в этом  случае  перемещение  во  времени  одного  из
творцов истории  человечества  нанесло  бы  такой  колоссальный  ущерб
действительности, который невозможно  было  бы  ничем  компенсировать.
Существуют методы,  помогающие  нам  делать  соответствующие  расчеты,
которые, в свою  очередь,  определяют,  не  слишком  ли  велики  будут
изменения в  развитии  при  перемещении  того  или  иного  объекта  во
времени, и мы делаем все, чтобы даже не приближаться к этому пределу.
     - Значит, Тимми... - начала было мисс Феллоуз.
     - Нет,  в  этом  отношении  с  ним  все   обстоит   благополучно.
Действительность находится в полной безопасности. Но...  -  он  бросил
быстрый пронизывающий взгляд в ее сторону, -  Нет,  ничего.  Вчера  вы
сказали мне, что Тимми необходимо общаться с детьми.
     - Да, - мисс Феллоуз радостно улыбнулась. - Я не думала,  что  вы
обратили внимание на мою просьбу.
     - Но почему же? Я питаю к ребенку самые  теплые  чувства  и  ценю
ваше к нему отношение. Все это меня достаточно интересует, и  я  вовсе
не собирался замолчать этот вопрос, не объяснив вам, как обстоит дело.
Теперь я выполнил эту  задачу,  вы  видели,  чем  мы  занимаемся,  вам
известны  теперь  до  некоторой  степени  те  трудности,  которые  нам
приходится преодолевать, и вы должны понять, почему при  всем  желании
мы не можем обеспечить Тимми общество его сверстников.
     - Не можете? - растерявшись, воскликнула мисс Феллоуз.
     - Но ведь я только что вам все объяснил. У  нас  не  было  бы  ни
малейшей надежды найти другого неандертальца его возраста, - на  такую
невероятную удачу не приходится даже рассчитывать.  А  если  б  нам  и
повезло, то совершенно неразумно было  бы  умножать  риск,  содержа  в
Стасисе еще одно человеческое существо.
     - Но вы меня неправильно поняли,  доктор  Хоскинс,  -  отложив  в
сторону ложку, решительно сказала мисс Феллоуз. -  Я  вовсе  не  хочу,
чтобы вы перенесли в настоящее время еще одного неандертальца. Я знаю,
что это невозможно. Но зато  ведь  можно  привести  в  Стасис  другого
ребенка, чтобы он играл с Тимми.
     - Ребенка человека? - Хоскинс был потрясен.
     - Другого  ребенка,  -  отрезала  мисс  Феллоуз,  чувствуя,   как
мгновенно все ее расположение к Хоскинсу  сменилось  враждебностью.  -
Тимми - человек!
     - Мне это даже в голову не пришло.
     - Почему? Почему вы не  подумали  именно  об  этом?  Что  в  этом
дурного? Вы вырвали ребенка  из  его  эпохи,  обрекли  его  на  вечное
заключение, так неужели вы не  чувствуете  себя  в  долгу  перед  ним?
Доктор Хоскинс, если  есть  в  этом  мире  человек,  который  по  всем
показателям,  кроме  биологического,  может  считаться   отцом   этого
ребенка, то это - вы. Почему же вы не хотите сделать  для  него  такую
малость?
     - Я - его отец? -  спросил  Хоскинс,  как-то  неловко  поднимаясь
из-за стола. - Если вы не возражаете,  мисс  Феллоуз,  я  провожу  вас
обратно в Стасис.
     Они молча  возвратились  в  кукольный  домик.  Никто  из  них  не
произнес больше ни слова.



                                * * *


     Если не считать случайных, мимоходом брошенных  взглядов,  прошло
много времени, пока ей снова удалось встретиться с  Хоскинсом.  Иногда
она жалела об этом, но когда Тимми бывал особенно  грустен  или  молча
стоял часами у окна, за которым почти ничего  не  было  видно,  она  с
возмущением думала: "Как же он глуп, этот человек!"
     Тимми говорил с каждым днем все свободнее и правильнее.
     Правда, он так и не смог полностью избавиться от присущей  ему  с
самого начала некоторой невнятности в  произношении,  в  которой  мисс
Феллоуз  находила  даже  своеобразную  привлекательность.   В   минуты
волнения он иногда по-прежнему прищелкивал, но это случалось все реже.
Должно быть, он постепенно забывал те далекие дни, что  предшествовали
его появлению в нынешнем времени...
     По мере того как Тимми подрастал, интерес к нему  физиологов  шел
на убыль: зато теперь  им  стали  больше  заниматься  психологи.  Мисс
Феллоуз не была уверена в том,  кто  из  них  вызывал  в  ней  большую
неприязнь. Со  шприцами  было  покончено  -  уколы  и  выкачивания  из
организма  жидкости  прекратились;  его  перестали  кормить   согласно
специально составленной диете. Но зато теперь  Тимми,  чтобы  получить
пищу и воду,  приходилось  преодолевать  препятствия.  Он  должен  был
поднимать половицы, отодвигать нарочно установленные решетки,  дергать
за шнуры. Удары слабого электрического тока доводили его до  истерики,
и это приводило мисс Феллоуз в отчаяние.
     Она не желала больше обращаться к Хоскинсу, - каждый  раз,  когда
она думала о нем, перед ней всплывало его лицо, каким оно  было  в  то
утро за завтраком. Глаза ее наполнялись слезами, и она опять не  могла
удержаться, чтобы не подумать:
     "Глупый, глупый человек!"
     И вот  однажды  возле  кукольного  домика  совершенно  неожиданно
раздался его голос - он звал ее.
     Поправляя на ходу свой форменный халат, она  не  спеша  вышла  из
дома и, внезапно смутившись, остановилась, увидев перед собой стройную
женщину среднего роста. Благодаря светлым  волосам  и  бледному  цвету
лица  незнакомка  казалась