из  этих  отрывков  на  пленку  и  пропускала  ее  через   маленький
вокализатор, чтобы показать, как следует читать по-английски.
     В механическом голосе вокализатора, как всегда, звучало совершенство,
но тоже, как всегда, ему не хватало индивидуальности. Раньше мисс  Роббинс
иногда задумывалась над тем, разумно ли обучать детей речи, которая лишена
индивидуальности и вырабатывает у всех одинаковую интонацию.
     Сегодня, однако, она совсем не думала об этом. Она следила только  за
Ричардом Хэншоу. Он  тихо  сидел  на  своем  месте,  не  обращая  никакого
внимания на окружающее. Он ушел  глубоко  в  себя  и  был  совсем  не  тем
мальчиком, каким был прежде. Ей стало ясно, что с ним этим утром произошло
нечто необычное, и, следовательно, она  правильно  сделала,  позвонив  его
матери, хотя, возможно, не следовало бы упоминать о психозондировании.  Но
ведь это сейчас такой популярный метод... обследуют всех  подряд.  В  этом
нет ничего унизительного. или считается, что нет.
     Наконец она вызвала Ричарда. Ей пришлось называть его фамилию дважды,
прежде чем он услышал и встал.
     Сочинение  писали  на  тему  "Если  бы  вам  предложили  выбрать  для
путешествия какое-либо древнее средство транспорта, то какое-бы вы выбрали
и почему?". Мисс Роббинс использовала эту тему  в  каждом  семестре.  Тема
была хорошая, потому что развивала чувство  исторического.  она  побуждала
молодежь думать об образе жизни людей в прошлые века.
     Мисс Роббинс слушала, как Ричард читает тихим, монотонным голосом.
     - Если бы у меня был выбор  среди  древних  средствов  транспорта,  -
сказал  он,  произнеся  вместо  "средств"  "средствов",  -  я  бы   выбрал
стратолайнер. Он двигается тихо, как и все другие средства транспорта,  но
зато чистый. Потому  что  он  двигается  в  стратосфере,  он  должен  быть
полностью герметичен, поэтому вы вряд ли заразитесь какой-нибудь болезнью.
Вы можете видеть звезды, если это  ночное  время,  почти  так  же,  как  в
планетарии. если вы посмотрите вниз, вы  сможете  увидеть  землю,  как  на
карте, или, может быть, облака... - он прочитал еще несколько сотен слов.
     Когда он закончил, мисс роббинс оживленно сказала:
     - Слово "средство" в родительном падеже  произносится  без  окончания
"ов". Ударение на первом слоге. И нельзя  говорить  "двигается  тихо"  или
"видеть сильно". Как нужно сказать, дети?
     Послышался нестройный хор ответов...
     Так продолжались занятия. Прошел обед. Некоторые  ученики  обедали  в
школе, некоторые уходили домой. Ричард остался. Мисс Роббинс  обратила  на
это внимание, потому что обычно он уходил домой.
     Миновал полдень, затем раздался последний  звонок,  и  двадцать  пять
мальчиков и девочек стали шумно выстраиваться в очередь.
     Мисс Роббинс хлопнула в ладоши:
     - Быстрее, дети. Зельда, займи свое место.
     -  Я  обронила  лентокол,  мисс  Роббинс,  -  оправдываясь,  пискнула
девочка.
     - Ну подбери его, подбери его. Ну-ка, дети, живее, живее.
     Она нажала кнопку, и  часть  стены  ушла  в  нишу,  открыв  сероватую
черноту большой  _д_в_е_р_и.  Это  была  не  обычная  _д_в_е_р_ь,  которой
пользовались ученики, отправляясь  домой  обедать,  а  усовершенствованная
модель - ею очень гордилась эта процветающая частная школа.
     Д_в_е_р_ь_ была двойной ширины  и  снабжена  большим  и  впечатляющим
прибором  под  названием  "автоматический  номерной  искатель",  благодаря
которому  ее  можно  было  устанавливать  сразу  на  несколько   различных
координат, набиравшихся через определенные промежутки времени.
     В начале семестра мисс Роббинс всегда приходилось проводить один день
с механиком, настраивая _д_в_е_р_ь_ на координаты домов новых учеников. Но
потом, слава богу, в течении всего семестра, как правило,  к  механику  не
нужно было обращаться.
     Дети встали в очередь в алфавитном порядке,  первыми  девочки,  потом
мальчики. Д_в_е_р_ь_ обрела бархатисто-черный цвет, и Эстер Адамс помахала
рукой, входя в нее. - до сви-и-и...
     Слова "до свидания" оборвались на середине, как это обычно и бывало.
     Д_в_е_р_ь_ посерела, затем снова почернела... очередь становилась все
меньше по мере того, как _д_в_е_р_ь_ заглатывала девочек одну  за  другой,
доставляя  каждую  прямо  в  дом.  Конечно,  кое-кто  из  матерей  забывал
переключить _д_в_е_р_ь_ своего дома в соответствующее время на специальный
прием, и тогда школьная _д_в_е_р_ь_ оставалась серой. Автоматически, после
минутного ожидания, _д_в_е_р_ь_ набирала  координаты  дома  следующего  по
очереди, а ученику, чья _д_в_е_р_ь_ не была открыта, приходилось ждать  до
тех пор, пока все уйдут, после чего звонок к рассеянной  мамаше  исправлял
создавшееся положение. Это всегда производило  неприятное  впечатление  на
детей, они очень переживали, думая, что о них мало  заботятся  дома.  Мисс
Роббинс обязательно старалась довести это  до  сведения  родителей,  когда
наносила им визиты, но все равно подобные инциденты случались  по  крайней
мере один раз в каждом семестре.
     Еще одно осложнение, к тому  же  весьма  частое,  происходило,  когда
мальчик или девочка вставали не на свое место в очереди. это все же иногда
случалось, несмотря на пристальное наблюдение учителей, особенно в  начале
семестра, когда порядок очереди был детям не так еще привычен.
     Когда это случалось, до полдюжины детей оказывались не в своих  домах
и их приходилось отсылать обратно. На устранение  неразберихи  требовалось
несколько минут, и родители очень сердились...
     Вдруг мисс Роббинс увидела, что движение в очереди прекратилось.  Она
резко окликнула мальчика, стоявшего в начале очереди:
     - Входи, Сэмюэль. Чего ты ждешь?
     Сэмюэль обиженно скривился и сказал:
     - Это координаты не моего дома, мисс Роббинс.
     - Ну, а чьи же они?  -  она  нетерпеливо  окинула  взглядом  очередь,
состоявшую из пяти мальчиков. - Кто стоит не на своем месте?
     - Это координаты дома Дика Хэншоу, мисс Роббинс.
     - Где он?
     На  этот  вопрос  ответил  другой  мальчик,  произнося  слова  с  той
малоприятной интонацией самодовольства, которая автоматически появляется у
всех детей, когда они сообщают взрослым о проступках своих товарищей:
     - Он вышел через пожарную дверь, мисс Роббинс.
     - Что?!
     Школьная  _д_в_е_р_ь_  включила  следующую  комбинацию  координат,  и
Сэмюэль Джоунз отправился домой. Один за другим последовали другие.
     Мисс Роббинс осталась одна в классе. Она подошла  к  пожарной  двери.
Это была совсем маленькая дверца, открывавшаяся  вручную  и  спрятанная  в
нише стены.
     Мисс Роббинс чуть-чуть  приоткрыла  дверь,  путь  спасения  в  случае
пожара, она была навязана устаревшим законом, не  учитывавшим  современные
методы  автоматической  борьбы   с   пожарами,   применявшиеся   во   всех
общественных зданиях. там, на улице, не было ничего, кроме... улицы.  ярко
светило солнце, и дул пыльный ветер.
     Мисс Роббинс закрыла дверь. Она была рада, что позвонила утром миссис
Хэншоу, исполнив тем свой долг. Теперь уж не приходилось сомневаться,  что
с Ричардом что-то случилось. Она подавила в  себе  желание  позвонить  еще
раз.


     В этот день миссис Хэншоу не поехала в Нью-Йорк. Она  осталась  дома,
испытывая волнение, связанное с гневом, последний был  вызван  нахальством
мисс Роббинс.
     Минут за пятнадцать до окончания занятий в школе волнение привело  ее
к  _д_в_е_р_и.  В  прошлом  году  она  поставила  на  ней   автоматическое
устройство, которое переключало _д_в_е_р_ь_ на координаты школы  без  пяти
три и держало ее в таком состоянии, исключая ручную  регулировку,  до  тех
пор, пока не приходил Ричард.
     Ее глаза не отрывались от мрачной сероватости _д_в_е_р_и_  (и  почему
это неактивированное силовое поле  не  может  быть  какого-нибудь  другого
цвета,  более  живого  и  радостного...).  Обхватив   себя   руками,   она
почувствовала, какие они холодные.
     Д_в_е_р_ь_ почернела точно в назначенное время, но мальчика не  было.
Шли минуты - Ричард  опаздывал.  Потом  основательно  опаздывал,  наконец,
возмутительно опаздывал.
     В четверть четвертого миссис  Хэншоу  была  уже  в  полном  смятении.
Раньше в подобном случае она позвонила бы в школу, но сейчас она не могла,
просто не могла. Только не после того, как эта  учительница  усомнилась  в
состоянии психики Ричарда. Что за наглость!
     Миссис Хэншоу беспокойно ходила по комнате, прикуривала  сигарету  за
сигаретой и тут же гасила их. Но, может быть, она волнуется напрасно? Ведь
мог же Ричард остаться после занятий по какой-либо причине? Но  он  сказал
бы ей об этом заранее... догадка пронзила ее: он знал, что она  собирается
в Нью-Йорк и останется где-то до позднего вечера... нет, нет он  наверняка
сказал бы ей...
     Гордость ее трещала по швам. Придется позвонить в школу или даже (она
закрыла глаза, и слезинки просочились сквозь ресницы) в полицию.
     А когда она открыла глаза, Ричард стоял перед ней, опустив голову,  и
всем видом своим напоминал человека, ждущего удара грома.
     - Здравствуй, мам.
     Волнение миссис Хэншоу мгновенно перешло (способом, известным  только
матерям) в гнев:
     - Где ты был, Ричард?
     И  затем,  прежде  чем  начать  причитать  о  бессовестных,  ветреных
сыновьях и о матерях с разбитыми сердцами, она более внимательно  оглядела
его и охнула от ужаса.
     Потом прошептала:
     - Ты был на улице.
     Ее сын посмотрел на свои запыленные ботинки (без галош), на  пятнышки
грязи на локтях, на чуть порванную рубашку. Он сказал:
     - Черт возьми, мам, я просто подумал, что мне... - и умолк.
     Миссис Хэншоу спросила:
     - Что-нибудь случилось со школьной _д_в_е_р_ь_ю?
     - Нет, мам.
     - Ты понимаешь, что я чуть не сошла с ума, волнуясь из-за тебя? - она
тщетно ожидала ответа. - Ну что ж,  поговорим  после.  Сейчас  ты  примешь
ванну, а вся твоя одежда до последней ниточки будет выброшена. Робот!
     Но робот уже отреагировал на фразу  "примешь  ванну"  и  приступил  к
необходимым действиям.
     - Ботинки сними здесь, - сказала миссис Хэншоу, -  и  отправляйся  за
роботом.
     Ричард выполнил приказание  с  таким  обиженным  видом,  который  был
красноречивее любых многословных протестов.
     Миссис Хэншоу подобрала двумя пальцами запачканные ботинки и  бросила
их  в  мусоропровод,  который  недовольно  заурчал  от  этой   неожиданной
нагрузки. Она тщательно обтерла руки  бумажным  платком  и  отправила  его
вслед за ботинками.
     Она не села ужинать с Ричардом,  а  позволила  ему  есть  в  компании
робота. Это, думала она, будет свидетельством ее неудовольствия  и  окажет
большее воздействие, чем любой упрек или наказание. Так он скорее  поймет,
что  поступил  неправильно.  Ричард,  говорила  она  часто   себе,   очень
чувствительный мальчик.
     Но перед сном миссис Хэншоу зашла к сыну. Она улыбнулась и заговорила
нежным голосом. Ей казалось, что так будет лучше:  в  наказании  необходим
соблюдать меру.
     Она спросила:
     - Что произошло сегодня, мальчик Дики? - так она его называла  еще  в
то время, когда он был малышом, и сейчас  сама  чуть  не  прослезилась  от
умиления.
     Но Ричард отвернулся, а голос его был упрям и холоден.
     - Мне просто не хочется проходить  через  эти  проклятые  _д_в_е_р_и,
мам.
     - Но почему?
     Он  пошевелил  руками  под  тонкими  простынями  (дезинфицированными,
конечно, менявшимися каждое утро) и сказал:
     - Они мне не нравятся, вот и все.
     - Но в таком случае как же ты собираешься ходить в школу, Дики?
     - Буду рано вставать, - пробормотал он.
     - Но в _д_в_е_р_я_х_ нет ничего плохого.
     - Не нравятся они мне. - Он так и не посмотрел на  мать.  В  отчаянии
она сказала:
     - Ну, спи спокойно, а утром тебе будет лучше.
     Она поцеловала его и вышла, на  мгновение  прервав  фотоэлектрический
луч: свет в комнате погас.
     В эту ночь миссис Хэншоу никак не могла уснуть.  И  почему  это  Дики
вдруг невзлюбил _д_в_е_р_и? Раньше они  его  никогда  не  беспокоили.  Ну,
конечно же, утром сломалась _д_в_е_р_ь, но это должно бы заставить его еще
больше ценить это современное средство передвижения.
     Дики вел себя так неразумно...
     Неразумно? Это напомнило ей о мисс Роббинс и ее  диагнозе,  и  миссис
Хэншоу стиснула зубы в темноте и уединении своей спальни.  Вздор!  Мальчик
расстроен, и сон - единственное лекарство, в котором он нуждается.
     Однако на следующее утро, когда она поднялась, ее сына не было  дома.
Робот не умел говорить, но отвечал на вопросы жестами  своих  механических
рук, показывая "да" или "нет",  и  миссис  Хэншоу  понадобилось  не  более
полминуты, чтобы узнать: мальчик встал на тридцать минут раньше  обычного,
кое-как умылся и выскочил из дома.
     Но не через _д_в_е_р_ь.
     Другим путем - через дверь. Пишется не с прописной буквы.


     В этот день видеофон миссис Хэншоу мелодично зазвонил  в  3  часа  10
минут дня. Миссис Хэншоу интуитивно почувствовала,  кто  ее  вызывает,  и,
включив экран, увидела, что не ошиблась. мельком взглянув в зеркало, желая
убедиться, что ее лицо совершенно безмятежно после дня, полного тревоги  и
забот, она подключила передатчик своего видеофона.
     - Да, мисс Роббинс, - холодно сказала она.
     Учительница Ричарда была взволнованна. она быстро проговорила:
     - Миссис Хэншоу, Ричард преднамеренно ушел через пожарную дверь, хотя
я ему сказала, чтобы он воспользовался _д_в_е_р_ь_ю. Я не  знаю,  куда  он
пошел.
     Тщательно выбирая слова, миссис Хэншоу ответила:
     - Он пошел домой.
     Мисс Роббинс очень огорчилась:
     - Вы это одобряете?
     Бледнея от негодования, миссис Хэншоу решила поставить учительницу на
место:
     - Если мой сын не желает пользоваться _д_в_е_р_ь_ю, то это его дело и
мое. Насколько я знаю, не существует школьного правила, которое  обязывало
бы его непременно пользоваться _д_в_е_р_ь_ю, - не так ли? -  весь  ее  вид
ясно давал понять, что если бы  такое  правило  существовало,  то  она  уж
постаралась бы его отменить.
     Мисс  Роббинс  вспыхнула,  но  успела  выпалить,  прежде  чем   связь
оборвалась:
     - Я  бы  проверила  его  психозондированием.   Я  бы  непременно  это
сделала...
     Миссис Хэншоу осталась стоять, уставясь невидящим взглядом в потухший
экран. Голос крови на некоторое время заставил ее принять сторону Ричарда.
Разве он обязан  пользоваться  _д_в_е_р_ь_ю,  если  не  хочет?  И  все  же
беспокойство не оставляло ее: ведь поведение Ричарда и в самом  деле  было
не совсем нормальным...
     Он пришел домой с вызывающим выражением лица,  но  мать,  собрав  всю
свою волю, встретила его так, словно ничего не произошло.
     В течении нескольких недель она придерживалась этой политики.  ничего
страшного, говорила она себе. Детские капризы. С возрастом пройдет...
     Иногда, спускаясь к завтраку,  миссис  Хэншоу  обнаруживала  Ричарда,
угрюмо ожидающего у _д_в_е_р_и, - он пользовался ею, когда наступало время
идти в школу. Случалось, он три  дня  подряд  уходил  _н_о_р_м_а_л_ь_н_ы_м
путем. Мать воздерживалась от комментариев.
     Каждый  раз,  когда  он  делал  это,  и  особенно  если   пользовался
д_в_е_р_ь_ю_ дважды, то есть так же возвращался домой, ее сердце  теплело,
и она думала: "Ну, вот все и кончилось". Но спустя день, два или  три  он,
подобно  наркоману,  стремящемуся  к  своему  наркотику,  опять   тихонько
ускользал через дверь с маленькой буквы.
     После таких побегов миссис Хэншоу с отчаянием думала о  психиатрах  и
психозондировании, но неизменно мысль о  мисс  Роббинс  останавливала  ее,
хотя она едва ли отдавала себе отчет в том, что это и был истинный мотив.
     Несмотря на душевные страдания, миссис Хэншоу сумела приспособиться к
новому укладу жизни. Она дала указание роботу ждать у двери  (с  маленькой
буквы) с набором "терго" и сменой белья. Ричард безропотно мылся  и  менял
одежду. его нижнее белье, носки и галоши выбрасывались в любом  случае,  и
миссис Хэншоу молча шла на эти расходы.
     Однажды она предложила Ричарду сопровождать ее в поездке в  Нью-Йорк.
Это было скорее смутное желание видеть его рядом с собой, а не продуманный
план. Ричард  не  возражал.  Он  был  даже  счастлив.  Он  смело  вошел  в
д_в_е_р_ь, не задумываясь. В его глазах не было  и  следа  недовольства  в
отличие от тех случаев, когда он пользовался _д_в_е_р_ь_ю,  отправляясь  в
школу.
     Миссис Хэншоу ликовала. это, возможно, и  есть  тот  способ,  которым
удастся вновь приучить сына пользоваться _д_в_е_р_ь_ю. Она  ломала  голову
над тем, какие придумать предлоги для поездок с Ричардом. она даже  довела
свой счет за энергию до невиданных размеров,  осуществив  вместе  с  сыном
однодневный визит на китайский фестиваль.
     Это было в воскресенье, а на следующее утро Ричард направился прямо к
той  дыре  в  стене,  которой  он  всегда  пользовался.   Миссис   Хэншоу,
проснувшаяся раньше обычного, сама была тому свидетелем. И тут, выведенная
из терпения, со слезами на глазах, она крикнула ему вслед:
     - Но почему не _д_в_е_р_ь, Дик?
     Без лишних слов он пояснил:
     - Она хороша для далеких поездок. - И вышел из дома.
     Итак, ее план не привел к  успеху.  А  однажды  Ричард  пришел  домой
насквозь промокший. Робот неуверенно  засуетился  вокруг  него,  а  миссис
Хэншоу, только что вернувшаяся от своей сестры в штате Айова, воскликнула:
     - Ричард Хэншоу!
     Он сказал мрачнейшим тоном:
     - Пошел дождь. Вдруг пошел дождь.
     Это слово не сразу дошло до ее сознания. Двадцать лет миновало с  тех
пор, когда она ходила в школу и изучала географию. но затем она  вспомнила
и представила  себе,  как  бешено  и  бесконечно  льется  вода  с  неба  -
сумасшедший каскад воды, который нельзя остановить, повернув  кран,  нажав
кнопку, прервав контакт...
     Она спросила:
     - И ты остался под дождем?
     Ричард ответил:
     - Но, мам, я бросился домой со всех ног. Я не знал, что пойдет дождь.
     Миссис Хэншоу молчала. Она была в ужасе,  и  это  ощущение  настолько
заполнило ее, что не оставило место для слов.
     Спустя два дня у  Ричарда  появился  насморк,  а  горло  пересохло  и
першило. Миссис Хэншоу пришлось признать, что вирус болезни нашел приют  в
ее доме, как будто это была жалкая лачуга железного века.
     Ее гордости и упрямству пришел конец, и она с горечью  сказала  себе,
что ничего не поделаешь: Ричард нуждается в помощи психиатра.


     Миссис Хэншоу выбирала психиатра очень тщательно. Сначала она  хотела
найти  его   где-нибудь   подальше.   Она   подумывала   даже   обратиться
непосредственно в медицинский центр и выбрать врача наугад.
     Но затем ей пришло в голову, что, поступив  так,  она  станет  просто
одной из сотен никому не известных консультирующихся. Она привлечет к себе
не больше почтительного внимания, чем  любой  обитатель  любой  из  трущоб
города, пользующийся общественной _д_в_е_р_ь_ю. А вот если  она  обратится
за помощью в своем районе, то ее слово будет иметь вес...
     А почему бы и нет? Район А-3 был хорошо известен  в  мире,  он  являл
собою символ аристократизма. Это была первая община, созданная  на  основе
максимального использования _д_в_е_р_е_й.  Первый  район,  самый  большой,
самый богатый, самый известный.  Он  не  нуждался  ни  в  фабриках,  ни  в
магазинах. ни даже в дорогах. Каждый дом был маленьким уединенным  замком,
д_в_е_р_ь_ которого могла  доставить  хозяина  в  любую  точку  мира,  где
существовала такая же _д_в_е_р_ь.
     Миссис  Хэншоу  старательно  просмотрела  список  пяти  тысяч  семей,
проживавших  в  районе  А-3.  Она  знала,  что  он  включает  и  несколько
психиатров. Медицина была хорошо представлена в этом богатом районе.
     Фамилия доктора Хэмилтона Слоуна попалась ей второй, и  палец  миссис
Хэншоу застыл на карте. Его приемная находилась не более чем в двух  милях
от