еребила ее Мэнди.
     На ее хорошеньком, тонком, но  каком-то  пустом  лице  отразилась
жгучая зависть.
     - Это не  имеет  значения.  Я  хочу,  чтобы  вы  вошли  в  дом  и
познакомились с Тимми и  Джерри.  Они  будут  играть  часа  два  и  не
причинят вам никакого беспокойства. Им оставлено молоко, у  них  много
игрушек. Будет даже лучше, если  вы  по  возможности  предоставите  их
самим себе. А теперь я покажу вам, где что находится и...
     - Этот Тимми-мальчик-обез...?
     - Тимми - ребенок, который живет в Стасисе, - резко  перебила  ее
мисс Феллоуз.
     - Я хотела сказать, что Тимми - это тот, кому нельзя выходить  из
дома, не так ли?
     - Да. А теперь заходите, у нас мало времени.
     И  когда  ей,  наконец,   удалось   уйти,   ей   вслед   раздался
пронзительный голос Мэнди Террис:
     - Надеюсь, вам достанется  хорошее  местечко.  Ей-богу,  мне  так
хочется, чтобы опыт удался.
     Не будучи уверенной в том,  что,  если  она  попытается  ответить
Мэнди, ей удастся  сохранить  самообладание,  мисс  Феллоуз,  даже  не
оглянувшись, поспешила поскорей уйти.
     Но из-за того, что она задержалась, ей не удалось занять  хорошее
место. Она с трудом протолкалась только до  экрана  в  Зале  собраний.
Если бы ей повезло  очутиться  поблизости  от  места,  где  проводился
эксперимент,  если  бы  она  только  могла  подойти  к   какому-нибудь
чувствительному прибору, если бы  она  как-нибудь  ухитрилась  сорвать
опыт...
     Она нашла в себе силы совладать с охватившим ее безумием.
     Ведь простое разрушение прибора ни к чему бы не привело.  Они  бы
все равно исправили его и поставили  бы  эксперимент  заново...  А  ей
никогда бы не разрешили вернуться к Тимми.
     Ничто не могло ей помочь. Ничто, за исключением  естественного  и
притом непоправимого провала опыта.
     И в те  мгновения,  когда  отсчитывались  последние  секунды,  ей
оставалось только ждать,  напряженно  следя  за  каждым  движением  на
огромном экране, внимательно  всматриваясь  в  лица  занятых  в  опыте
сотрудников, когда то один, то другой из  них  попадал  в  фокус;  она
старалась   уловить   в   их   взглядах   выражение   беспокойства   и
неуверенности, указывающих на возникновение неожиданных затруднений  в
осуществлении опыта; она ни на секунду не отрывала взгляд от экрана...
     Но ее надежды не оправдались. Была отсчитана последняя секунда, и
очень спокойно, без лишнего шума опыт был благополучно завершен!
     В недавно отстроенном новом  помещении  Стасиса  стоял  бородатый
сутулый крестьянин неопределенного возраста, в рваной, грязной  одежде
и деревянных башмаках; он с тупым ужасом  озирался  по  сторонам,  его
сознание не в состоянии было воспринять внезапно обрушившуюся на  него
невероятную перемену обстановки.
     И в тот  момент,  когда  весь  мир  обезумел  от  восторга,  мисс
Феллоуз, застывшая от  горя,  одна  стояла  неподвижно  в  поднявшейся
сутолоке. Ее толкали, пинали, швыряли, только что не  топтали  ногами,
она стояла в гуще ликующей толпы, вся сжавшись под бременем  рухнувших
надежд.
     И когда скрипучий голос громкоговорителя назвал ее имя, это дошло
до ее сознания только после троекратного повторения.
     - Мисс  Феллоуз,  мисс  Феллоуз,  вас  требуют  в  Первую  Секцию
Стасиса. Мисс Феллоуз, мисс Феллоуз...
     - Пропустите меня! - задыхаясь, крикнула  она,  в  то  время  как
громкоговоритель, ни на секунду не останавливаясь, продолжал повторять
все ту же фразу. Собрав все свои силы, она стала отчаянно  пробиваться
через толпу, расталкивая окружающих ее  людей.  Не  останавливаясь  ни
перед чем, пустив в ход даже кулаки, раздавая направо и налево удары и
поминутно застревая в людском водовороте, она медленно, как в кошмаре,
но все же продвигалась к выходу.
     Мэнди Террис рыдала.
     - Я просто  не  могу  себе  представить,  как  это  произошло.  Я
отлучилась  всего  лишь  на  одну  минутку,  чтобы  взглянуть  на  тот
маленький экран, который они установили в начале коридора.  Только  на
одну минуту. И вдруг, прежде чем я успела чтолибо сделать...  Вы  сами
сказали мне, что  они  не  причинят  никакого  беспокойства,  вы  сами
посоветовали оставить их одних! - выкрикнула вдруг Мэнди,  переходя  в
наступление.
     - Где Тимми? - глядя на нее непонимающими глазами, спросила  мисс
Феллоуз, не замечая сотрясавшей ее тело нервной дрожи.
     Одна  сестра  протирала  плачущему  Джерри  руку  дезинфицирующим
средством, другая готовила шприц с противостолбнячной сывороткой.
     - Он укусил меня, мисс Феллоуз! - задыхаясь  от  злости,  крикнул
Джерри. - Он укусил меня!
     Но мисс Феллоуз даже не заметила его.
     - Что вы сделали с Тимми? - крикнула она.
     - Я  заперла  его  в  ванной  комнате,  -  ответила  Мэнди.  -  Я
просто-напросто швырнула туда это маленькое  чудовище  и  заперла  его
там.
     Мисс Феллоуз бегом ринулась в кукольный домик. Она задержалась  у
дверей ванной, казалось, что прошла целая вечность, пока  ей  удалось,
наконец, открыть  дверь  и  отыскать  забившегося  в  угол  уродливого
мальчугана.
     - Не  бейте  меня,  мисс  Феллоуз,  -  прошептал  он.  Глаза  его
покраснели, губы дрожали. - Я не хотел сделать это.
     - О Тимми, откуда ты взял, что я  буду  тебя  бить?  -  Подхватив
ребенка на руки, она крепко прижала его к себе.
     - Она сказала, что вы выпорете меня длинной веревкой.
     Она  сказала,  что  вы  будете  меня  бить,   бить,   бить...   -
взволнованно ответил Тимми.
     - Никто тебя не  будет  бить.  С  ее  стороны  очень  дурно  было
говорить это. Но что случилось? Что случилось?
     - Он  назвал  меня  мальчиком-обезьяной.  Он  сказал,  что  я  не
настоящий мальчик, что я животное.
     Из глаз Тимми хлынули слезы.
     - Он сказал, что не хочет больше играть с обезьяной.
     А я сказал, что я не обезьяна. Я не обезьяна!  Потом  он  сказал,
что я очень смешно выгляжу, что я ужасно безобразен. Он  повторил  это
много-много раз, и я укусил его.
     Теперь они плакали оба.
     - Но ведь ты же знаешь, Тимми, что это  неправда,  -  всхлипывая,
сказала мисс Феллоуз, - ты настоящий мальчик.  Ты  самый  настоящий  и
самый хороший мальчик на свете. И никто, никто никогда тебя у меня  не
отнимет.
     Теперь ей легко было решиться, она, наконец, знала,  что  делать.
Но действовать нужно было быстро, Хоскинс не станет больше ждать, ведь
пострадал его собственный ребенок...
     Нет, это должно произойти ночью, сегодня ночью, когда  почти  все
служащие Стасиса будут либо спать, либо веселиться в связи с  успешным
претворением в жизнь "Проекта Средневековье".
     Она вернется в Стасис в  необычное  время,  но  это  случалось  и
раньше. Охранник хорошо знал  ее,  и  ему  даже  в  голову  не  придет
требовать от нее каких бы то ни было  объяснений.  Он  и  внимания  не
обратит на то, что у нее в руках  будет  чемодан.  Она  несколько  раз
прорепетировала эту простую фразу "Игры для мальчиков"  и  последующую
за ней спокойную улыбку. И он поверил.
     Когда она снова появилась в кукольном домике, Тимми еще не  спал,
и она изо всех сил старалась вести себя, как обычно, чтобы не испугать
его. Она поговорила с ним о его снах и выслушала его вопросы о Джерри.
     Потом ее увидят немногие, и никому  не  будет  никакого  дела  до
узла, который она будет нести. Тимми поведет себя  очень  спокойно,  а
затем все уже станет fait accompli [свершившимся  фактом].  Задуманное
свершится, и что толку пытаться исправить то, что  уже  произошло.  Ей
дадут возможность существовать. Им обоим будет дарована жизнь.
     Она открыла чемодан и вытащила из него пальто, шерстяную шапку  с
наушниками и еще кое-что.
     - Мисс Феллоуз, почему вы надеваете  на  меня  все  эти  вещи?  -
встревожившись, спросил Тимми.
     - Я хочу вынести тебя отсюда, Тимми. Мы отправимся в страну твоих
снов, - ответила мисс Феллоуз.
     - Моих снов? - его лицо загорелось радостью, но  он  еще  не  мог
полностью избавиться от страха.
     - Не бойся, ты будешь со мной. Ты не должен бояться, когда ты  со
мной, не так ли, Тимми?
     - Конечно, мисс Феллоуз, - он прижался к ней  своей  бесформенной
головкой, и, обняв его, она ощутила под рукой  биение  его  маленького
сердца.
     Наступила полночь. Мисс Феллоуз взяла ребенка на руки,  выключила
сигнализацию и осторожно открыла дверь.
     И тут из ее груди вырвался крик ужаса -  она  очутилась  лицом  к
лицу со стоявшим на пороге Хоскинсом!



                                * * *


     С ним были еще двое, и, увидев ее, он был поражен  в  не  меньшей
степени, чем она сама.
     Мисс Феллоуз пришла в себя на  какую-то  долю  секунды  раньше  и
попыталась быстро проскочить мимо него, но, несмотря на  этот  выигрыш
во времени, он все же опередил ее. Он грубо  схватил  ее  и  оттолкнул
назад в глубину комнаты по направлению к  шкафу.  Он  знаком  приказал
остальным войти в помещение и сам стал у выхода, загородив дверь.
     - Этого я не ожидал. Вы окончательно сошли с ума?
     Когда  Хоскинс  толкнул  ее,  она  успела  повернуться  так,  что
ударилась о шкаф плечом и Тимми почти не ушибся.
     - Что случится, если я возьму его  с  собой,  доктор  Хоскинс?  -
умоляюще произнесла она. - Неужели потеря энергии для вас важнее,  чем
человеческая жизнь?
     Хоскинс решительно вырвал из ее рук Тимми.
     - Потеря энергии в таком  размере  привела  бы  к  утечке  многих
миллионов  долларов  из  карманов  вкладчиков.   Это   катастрофически
затормозило  бы  работы,  ведущиеся  акционерным   обществом   "Стасис
Инкорпорейтэд". Это означало бы  то,  что  всем  и  каждому  стала  бы
известна история чувствительной сестры, которая  нанесла  колоссальный
ущерб обществу во имя спасения мальчика-обезьяны.
     - Мальчика-обезьяны!  -  в  бессильной  ярости  воскликнула  мисс
Феллоуз.
     - Под таким именем он фигурировал бы в описаниях этого события.
     Между тем один из пришедших с Хоскинсом мужчин начал  протягивать
через отверстия в верхней части стены нейлоновый  шнур.  Мисс  Феллоуз
вспомнила шнур, висевший  на  наружной  стене  камеры,  где  находился
обломок камня профессора Адемевского, тот шнур, за  который  дернул  в
свое время Хоскинс.
     - Нет! - вскричала она.
     Но Хоскинс спустил Тимми на пол и, осторожно сняв с него  пальто,
сказал:
     - Оставайся здесь, Тимми, с тобой ничего не случится.  Мы  только
выйдем на минутку из комнаты. Хорошо?
     Побледневший и лишившийся дара речи Тимми, однако, нашел  в  себе
силы утвердительно кивнуть головой.  Хоскинс  вывел  мисс  Феллоуз  из
кукольного домика, держась на всякий случай позади  нее.  На  какой-то
миг мисс  Феллоуз  утратила  способность  к  сопротивлению.  Она  тупо
следила за тем, как укрепляли снаружи конец шнура.
     - Мне очень жаль, мисс Феллоуз, -  сказал  Хоскинс,  -  я  охотно
избавил бы вас от этого зрелища.  Я  намеревался  сделать  это  ночью,
чтобы вы узнали обо всем уже потом.
     - И все из-за того, что пострадал ваш сын, который замучил  этого
ребенка до такой степени, что он уже  не  смог  совладать  с  собой  и
поранил его?
     - Поверьте мне, что дело не в этом. Мне понятна причина того, что
здесь сегодня произошло, и я знаю, что во всем виноват Джерри. Но  эта
история уже получила огласку,  да  иначе  и  не  могло  быть  при  том
количестве корреспондентов, которые собрались здесь в такой день. Я не
могу пойти на риск и допустить,  чтобы  появившиеся  в  печати  ложные
слухи о нашей небрежности и о так  называемых  "диких  неандертальцах"
умалили значение успеха "Проекта Средневековье". Так или  иначе  Тимми
все равно должен скоро исчезнуть,  так  почему  бы  ему  не  исчезнуть
сейчас,  умерив  тем  самым  пыл  любителей  сенсаций  и  сократив  то
количество грязи, которое они постараются на нас вылить.
     - Но ведь это не то же  самое,  что  отправить  назад  в  прошлое
осколок камня. Вы убьете человеческое существо.
     - Это не убийство. Он ничего  не  почувствует,  он  просто  опять
станет мальчиком-неандертальцем и попадет в свою привычную  среду.  Он
не  будет  больше  чужаком,  обреченным  на  вечное  заключение.   Ему
представится возможность жить свободной жизнью.
     - Какая же это возможность? Ему всего лишь семь лет, и он привык,
чтоб о нем заботились, чтобы его кормили, одевали, оберегали. Он будет
одинок, ведь за эти четыре года его племя могло уйти из тех мест,  где
он его покинул. А если даже племя еще там, ребенка никто не узнает, он
должен будет сам о себе заботиться, а ведь ему  негде  было  научиться
этому.
     Хоскинс беспомощно покачал головой.
     - О господи, неужели вы считаете, мисс Феллоуз, что мы не  думали
об этом? Разве вы не понимаете, что мы  вызвали  из  прошлого  ребенка
только  потому,  что  это  было  первое  человеческое   или,   вернее,
получеловеческое существо, которое нам  удалось  зафиксировать,  и  мы
боялись отказаться от этого, так как не были уверены, что нам  удастся
столь же удачно повторить эту попытку?  Как  вы  думаете,  неужели  мы
держали бы здесь Тимми так долго, если б нас не смущала  необходимость
отослать его обратно в прошлое! Мы делаем это сейчас потому, -  в  его
голосе зазвучала решимость отчаяния, - что мы не  в  состоянии  больше
ждать. Тимми может послужить причиной компрометирующей нас шумихи.  Мы
находимся сейчас на пороге великих открытий, и мне  очень  жаль,  мисс
Феллоуз, но мы не можем допустить, чтобы Тимми помешал нам. Не  можем.
Я очень сожалею, мисс Феллоуз, но это так.
     - Ну что ж, - грустно произнесла мисс Феллоуз. - Разрешите мне по
крайней мере попрощаться с ним. Дайте  мне  пять  минут,  я  не  прошу
ничего больше.
     - Идите, - после некоторого колебания сказал Хоскинс.



                                * * *


     Тимми бросился ей навстречу. В последний раз он подбежал к ней, и
она в последний раз прижала его к себе.
     Какое-то мгновение она молча сжимала его в своих объятиях.  Потом
она ногой пододвинула к стене стул и села.
     - Не бойся, Тимми.
     - Я ничего не боюсь, когда вы со мной, мисс Феллоуз. Этот человек
очень сердит на меня, тот, что остался за дверью?
     - Нет. Он просто нас с тобой не понимает... Тимми, ты знаешь, что
такое мать?
     - Это как мама Джерри?
     - Он рассказывал тебе о своей матери?
     - Иногда. Мне кажется, что мать - это  женщина,  которая  о  тебе
заботится, которая  очень  добра  к  тебе  и  делает  для  тебя  много
хорошего.
     - Правильно. А тебе когда-нибудь хотелось иметь мать, Тимми?
     Тимми откинул голову, чтобы увидеть ее лицо. Он медленно протянул
руку и стал гладить ее по щеке и волосам, как  давнымдавно,  в  первый
день его появления в Стасисе, она сама гладила его.
     - А разве вы не моя мать? - спросил он.
     - О Тимми!
     - Вы сердитесь, что я так спросил?
     - Нет, что ты, конечно, нет.
     - Я знаю, что вас зовут мисс Феллоуз, но...  иногда  я  про  себя
называю вас "мама". В этом нет ничего дурного?
     - Нет, нет. Я никогда  не  покину  тебя,  и  с  тобой  ничего  не
случится. Я всегда буду с тобой, всегда буду заботиться о тебе.  Скажи
мне "мама", но так, чтобы я слышала.
     - Мама, - удовлетворенно произнес Тимми, прижавшись  щекой  к  ее
лицу.
     Она поднялась и, не выпуская его из рук, взобралась на стул.
     Она уже не слышала внезапно поднявшегося за дверью шума и криков.
Свободной рукой она ухватилась за протянутый между двумя отверстиями в
стене шнур и всей своей тяжестью повисла на нем.
     Стасис был прорван, и комната опустела.



   Айзек Азимов.
   Что это за штука - любовь?



 Перевод с английского Владимира БАКАНОВА
 Сканирование и проверка: Несененко Алексей  tsw@inel.ru  20.01.1999


                            Перевод с английского Владимира БАКАНОВА

    - Два совершенно разных вида! - настаивал капитан Гарм,
пристально рассматривая доставленные на корабль создания.
Его оптические органы выдвинулись далеко вперед, обеспечивая
максимальную контрастность.
    Проведя месяц на планете в тесной шпионской капсуле,
Ботакс, наконец, блаженно расслабился.
    - Не два вида, - возразил он, - а две формы одного вида.
    - Чепуха! Между ними нет никакого сходства.
Благодарение Вечности, внешне они не так мерзки, как многие
обитатели Вселенной. Разумный размер различимые члены... У
них есть речь?
    - Да, капитан, - ответил Ботакс, меняя окраску глаз. -
Мой рапорт описывает все детально. Эти существа создают
звуковые волны при помощи горла и рта, - что-то вроде
сложного кашля. Я и сам научился. Это очень трудно.
    - Так вот отчего у них такие невыразительные глаза.
Однако почему вы настаиваете, что они принадлежат к одному
виду? Смотрите:  у того, что слева, усики длиннее, и само
оно меньше и по-другому сложено. В верхней части у него
выпирает что-то чего, нет у того, что справа. Они живы?
    - Живы, но без сознания, - прошли курс психолечения для
подавления страха. Так будет проще изучать их поведение.
    - А стоит изучать?  Мы и так не укладываемся в сроки, а
нам нужно исследовать еще пять миров большего значения, чем
этот. Кроме того, трудно поддерживать Временной Стасис, я
бы хотел вернуть их и продолжать...
    Веретенчатое тело Ботакса даже завибрировало от
возмущения. Скошенная трехпалая рука качнулась в
отрицательном жесте, а глаза перевели спектр беседы целиком
в красный свет.
    - Спаси нас Вечность, капитан! Мы стоим перед
серьезнейшим кризисом.  Эти создания могут оказаться самыми
опасными в галактике - именно потому, что у них две формы.
    - Не понимаю.
    - Капитан, планета уникальна. Она настолько уникальна,
что я сам не в состоянии осознать все последствия.
Например, почти все виды представлены в двух формах. Если
позволите употребить их звуки, то первая меньшая называется
"женской" а вторая - "мужской", они то сознают разницу.
    Гарм мигнул.
    - Какое отвратительное средство связи.
    - Чтобы оставить потомство, эти две формы должны
сотрудничать.
    Капитан с любопытством разглядывавший пленников, резко
выпрямился.
    - Сотрудничать? Что за чепуха? Самый фундаментальный
закон жизни - каждое существо приносит потомство в
глубочайшем и сокровенном общении с собой. Что же еще
делает жизненные формы жизненными?
    - Чтобы одна форма произвела потомство, другая должна
участвовать в этом, - упрямо повторил Ботакс.
    - Каким образом?
    - Очень трудно выяснить. Эта процедура считается у
аборигенов интимной. В местной литературе я не мог найти
точного и исчерпывающего описания. Но мне удалось вывести
кое-какие разумные заключения.
    Гарм покачал головой.
    - Нелепо. Почкование является священнейшим, самым
интимным процессом на десятках тысяч планет.

    Как сказал великий фотобард Левуллин:  "Во время
почкования, во время почкования, в то самое прекрасное
мгновение, когда..."
    - Капитан, вы не поняли. Это сотрудничество между
формами приводит к рекомбинации генов. Таким образом, в
каждом поколении осуществляются новые варианты. Они
развиваются в тысячи раз быстрее нас!
    - Вы хотите сказать, что гены одного индивидуума могут
комбинироваться с генами другого? Вы понимаете, насколько
это смехотворно с точки зрения физиологии клетки?
    - И все же, - нервно произнес Ботакс под тяжелым
взглядом капитана, - эволюция ускоряется. Это просто мир
разгула видов их здесь миллион с четвертью.
    - Двенадцать с четвертью будет ближе к истине. Не стоит
принимать на веру то, что написано в туземной литературе.
    - я сам видел в очень маленьком регионе сотни различных
видов. Говорю вам, капитан, дайте им время, и они
разовьются в расу, способную превзойти нас и править
галактикой.
    - Докажите, что сотрудничество, о котором вы ведете
речь, имеет место, и я рассмотрю ваши предложения. В
противном случае я сочту ваши фантазии нелепыми, и мы
двинемся дальше.
    - Докажу! - Глаза Ботакса засвер