стретился с  помощником президента Джефрисом,  был  измучен телом  и душой.
Брекенридж  находился там же,  и хотя  Линн предпочел бы  беседу с глазу  на
глаз,  он  понимал,  что  это  справедливо,  Очевид­но,  в результате  своей
успешной  разведывательной  работы  Брекенридж  приобрел  высокое  реноме  у
правительства. Ну, а почему бы и нет?
     Линн сказал:
     -- Сэр, я  не  исключаю  возможность, что  мы  напрас­но  бросились  на
подсунутую врагом приманку.
     -- В каком смысле?
     --   Я   уверен,  что  как  бы  ни  возрастала  временами  общественная
нетерпимость,   что   бы   ни   находили  иногда   целесообразным   говорить
законодатели, правительство, в  конце концов, понимает, что паритет выгоден.
Они, должно быть, тоже это понимают. Десять роботов с одной бомбой ТП -- это
банальный способ нарушить равновесие.
     -- Уничтожение  пятнадцати  миллионов  человек вряд  ли  можно  считать
банальным.
     -- Это  так с точки зрения мирового  господства. Уничтожение города  не
настолько бы деморализовало Нас, чтобы заставить сдаться, и не так повредило
бы Нам, чтобы убедить в невозможности победить. Это была бы именно та война,
угрожающая самому  сущест­вованию  нашей планеты,  которой  обе  стороны так
долго и так успешно избегали.  И все, чего бы Они добились, -- это заставили
бы Нас воевать, лишив одного города. Этого недостаточно!
     -- Что же вы предполагаете?  -- спросил Джефрис холодно. --  Что у  Них
нет  десяти роботов в  нашей  стране? Что нет бомбы ТП,  которая  взорвется,
когда они соберутся вместе?
     -- Я  согласен,  что  это существует, но  для каких-то более  серьезных
целей, чем урон от бомбардировки в середине зимы.
     -- Например?
     -- Возможно,  физическое уничтожение, которое про­изойдет, если  роботы
соберутся вместе, не самое худ­шее, что может  случиться с  Нами. Как насчет
морального и интеллектуального уничтожения в результате того, что они просто
находятся здесь? Не могу не воздать должного уважения агенту Брекенриджу, но
что  если  Они как раз и  стремились к тому, чтобы Мы узнали  о роботах; что
если в Их планы и не входит, чтобы роботы когда-нибудь собрались вместе? Они
так  и  будут  существовать  порознь,  но у  Нас  при этом  будет  повод для
беспокойства.
     -- Зачем?
     --  Скажите  мне вот  что.  Какие  меры  уже приняты против роботов?  Я
полагаю,   служба  безопасности  уже  изучает  личные  дела  всех  тех,  кто
когда-либо  пересекал границу  или находился от нее достаточно близко, чтобы
быть похищенным. Я знаю,  поскольку Макалистер упомянул об  этом вчера,  что
они отслеживают подозри­тельные психиатрические случаи. Что еще?
     Джефрис сказал:
     -- Маленькие рентгеновские  аппараты установлены в  наиболее посещаемых
местах больших городов, в концертных залах, например...
     -- Там, где десять роботов  могут незаметно  сме­шаться с сотнями тысяч
зрителей, на футбольном матче или игре в воздушное поло?
     -- Конечно.
     -- В концертных залах и церквях?
     -- Мы должны с чего-то начать. Невозможно сде­лать все сразу.
     -- Особенно если надо  избежать паники,  -- заме­тил Линн.  -- Разве не
так? Никто не заинтересован в  том, чтобы люди напряженно ждали:  в какой-то
день какой-то город внезапно перестанет существовать.
     -- Я полагаю, это очевидно. К чему вы клоните?
     Линн сказал горячо:
     -- Все  возрастающая часть  наших  национальных уси­лий будет полностью
отвлечена  на то, что Эмберли назвал поиском очень маленькой иголки в  очень
боль­шом  стоге  сена.  Мы будем,  как сумасшедшие, ловить  свой собственный
хвост, а Они  тем временем  достигнут такого уровня в научных исследованиях,
что Мы уже никогда  не сможем Их догнать. Вот тогда Нам не  останется ничего
другого, как сдаться без всякой на­дежды на реванш.
     Предположим  далее,  что произойдет  утечка инфор­мации,  так  как  все
больше и больше людей будут  втянуты в наши контрмеры и все  больше и больше
людей начнут догадываться, чем мы заняты.  Что тогда? Паника  может  нанести
нам больший вред, чем любая бомба ТП.
     Помощник президента спросил раздраженно:
     -- Ради всего святого, что вы в таком случае пред­лагаете предпринять?
     --  Ничего,  --  ответил  Линн.  --  Перехитрить  Их.  Жить, как  жили,
рискнуть,  надеясь,  что Они  не  посме­ют разрушить  мировой  паритет  ради
испытания одной бомбы.
     --  Невозможно! -- отрезал  Джефрис.  -- Абсолют­но невозможно. Я  несу
слишком большую ответствен­ность за наше общее благополучие, и единственное,
чего  я  не  могу  себе позволить, --  это  ничего не  делать. Может быть, я
согласен   с  вами,   рентгеновские  аппара­ты  на   спортивных  аренах   --
поверхностная  мера, кото­рая  не  принесет  результата,  но  это необходимо
сделать,  чтобы  впоследствии  люди не  пришли  к горькому  выво­ду,  что мы
пренебрегли  интересами  нашей  страны ради красивых логических  построений,
которые  позволили  нам  ничего  не  делать.  Наш  контргамбит  должен  быть
активным.
     -- Каким образом?
     Помощник  президента Джефрис  посмотрел  на  Брекенриджа.  Юный  офицер
безопасности, до сих пор спокойно молчавший, сказал:
     -- Нет смысла говорить о будущем  нарушении рав­новесия, когда  оно уже
нарушено. И не  имеет значения, взорвутся ли роботы или нет. Может быть,  вы
правы  и  они  действительно  только  приманка,  чтобы отвлечь Нас. Но  факт
остается  фактом: Мы на  четверть  века отстали в  роботехнике,  и это может
оказаться  роковым. Какие  достижения роботехники, имеющиеся у Них в запасе,
будут  применены, если начнутся военные действия? Единственным ответом может
быть  привлечение  всей  Нашей  мощи,  сейчас  же,  к  ускоренной  программе
раз­вития  роботехники,  а первая  задача  --  найти гуманоидов.  Вы  можете
назвать это  как  вам нравится  -- то ли  упражнением по роботехнике, то  ли
предотвращением смерти пятнадцати миллионов мужчин, женщин и детей
     Линн беспомощно покачал головой:
     -- Вы не можете понять. Вы играете Им на руку. Они хотят заманить Нас в
тупик, чтобы получить свобо­ду продвигаться в других направлениях.
     Джефрис сказал нетерпеливо:
     -- Это ваша  догадка. Брекенридж передал  свое предложение  по  каналам
правительственной  связи,  оно одобрено,  и  мы  начнем  со Всеобщей научной
конференции.
     -- Всеобщей?
     Брекенридж пояснил:
     --  Мы  внесли  в  список  всех  известных  ученых  из  всех   отраслей
естественных наук. Они все приедут в Шайенн.  Предстоит обсудить только один
вопрос:  как   продвинуться  вперед  в  роботехнике,   и  конкретно  --  как
сконструировать  принимающее  устройство  для  электромагнитных  полей  коры
головного мозга, кото­рое  будет достаточно  чувствительным,  чтобы отличить
органический человеческий мозг от позитронов мозга робота.
     -- Мы надеялись,  что вы охотно  возьметесь за про­ведение конференции,
-- сказал Джефрис.
     -- Со мной никто об этом не консультировался.
     -- Вы же понимаете, сэр, времени было мало. Вы согласитесь ее провести?
     По   лицу   Линна   скользнула   улыбка.   Снова   возник   вопрос   об
ответственности.  Всем должно быть ясно, что ответственность лежит на Линне,
как главе  исследова­ний по  роботехнике. У него  возникло  чувство,  что на
самом  деле  проводить  эту конференцию будет  Брекенридж.  Но  что  он  мог
поделать?
     И он сказал:
     -- Я согласен.

     Брекенридж и Линн вместе вернулись  в Шайенн, где в тот  же вечер Ласло
угрюмо и недоверчиво выслушал рассказ Линна о том, что им предстояло.
     Ласло сообщил;
     -- Пока вы были в отъезде, шеф, я провел пять экспериментальных моделей
гуманоидного  типа  через тестирование.  Наши  люди  работают  в  три  смены
два­дцать четыре часа в  сутки. Если нам придется проводить конференцию, эта
канцелярщина пойдет в ущерб делу. Работа остановится.
     -- Это ведь временно, -- заметил Брекенридж.  -- Вы приобретете больше,
чем потеряете.
     Ласло поморщился:
     --  Стада астрофизиков  и геохимиков  абсолютно  ни  в чем  не  помогут
роботехникам.
     -- Взгляд специалиста со стороны может оказаться полезным.
     --  Вы  уверены?  Откуда  вы  знаете,  что  вообще  суще­ствует  способ
улавливания волн, которые посылает мозг, и что, даже если это возможно, есть
способ  отличить человека от робота по волновой модели? Кто  вообще выдвинул
этот проект?
     -- Я, -- сказал Брекенридж.
     -- Вы? Вы роботехник?
     Юный агент безопасности спокойно ответил:
     -- Я изучал роботехнику.
     -- Это не одно и тоже.
     --  У меня был доступ к текстам, касающимся рус­ской роботехники, -- на
русском языке. Материалы высшей степени секретности, намного опережающие то,
что вы имеете здесь.
     Линн произнес уныло:
     -- Мы у него на крючке, Ласло.
     -- На основе их материалов, -- продолжал Брекен­ридж, -- я и  предложил
именно  это направление ис­следований. С  уверенностью  можем  сказать,  что
простой  перенос  электромагнитных  характеристик  человеческо­го  мозга  на
позитронную основу не даст точного дубли­ката. Прежде  всего,  самый сложный
позитронный  мозг,  если  он  настолько  мал, что  умещается  в человеческом
черепе, в сотни раз  менее сложен, чем  мозг  человека. Следовательно, он не
может усвоить все нюансы, и должен существовать способ  воспользоваться этим
обстоятельством.
     Казалось, на Ласло слова Брекенриджа  произвели впечатление вопреки его
воле.  Линн  мрачно  улыбнулся.   Легко  было  возмущаться  Брекенриджем   и
предстоя­щим  нашествием  нескольких  сотен  ученых,  которые  не   являются
специалистами в роботехнике, но сама  поста­новка проблемы была  интересной.
Этим, по крайней мере, можно было утешаться.
     Понимание пришло к  нему постепенно.  Линн, кото­рому ничего другого не
оставалось,   сидел  в   своем   кабинете  в   бездействии,   поскольку  его
исполнительная власть  стала чистой  фикцией, Может быть, это  и помог­ло. У
него появилось время  для раздумий, и он  предста­вил себе,  как  все что-то
значащие ученые западного полушария соберутся в Шайенне.
     Брекенридж с холодной эффективностью занимался подготовкой конференции.
В его тоне сквозила уверен­ность в себе, когда он сказал Линну:
     -- Давайте объединимся, и мы победим Их.
     Давайте объединимся.
     Линну удалось сохранить спокойствие, и если бы даже кто-нибудь наблюдал
за ним в эту минуту, он мог бы заметить только,  как Линн дважды моргнул, --
ничего больше.
     Он  принял  все  необходимые  меры  с неожиданной  отрешенностью, и это
помогло  ему сохранить  спокой­ствие,  хотя  он  чувствовал,  что,  по  всем
правилам,   дол­жен   сойти  с   ума.   Он  разыскал   Брекенриджа   в   его
импровизированном   кабинете.   Брекенридж  сидел  один  и,   увидев  Линна,
нахмурился:
     -- Что-то не так, сэр?
     Линн ответил устало:
     -- Я думаю, все в порядке. Я ввел военное положение.
     -- Что?!
     -- Как руководитель  Бюро,  я могу это сделать,  если, по моему мнению,
ситуация  этого  требует.  В  моем  отделе  я,  таким   образом,  могу  быть
диктатором. Это расплата за прелести децентрализации.
     -- Вы немедленно отмените этот приказ, -- Бре­кенридж шагнул к нему. --
Когда Вашингтон узнает об этом, вам конец.
     -- Мне все равно конец. Вы думаете, что я не понимаю, что мне уготована
роль величайшего злодея в американской истории: я человек,  который позволил
Им нарушить паритет. Мне нечего терять, но может быть, я еще выиграю. --  Он
засмеялся,  но  смех его был невеселым. -- Какой отличной мишенью будет Бюро
роботехники, а,  Брекенридж? Всего несколько тысяч  людей  надо убить бомбой
ТП, которая способна уничтожить триста квадратных миль за одну микросекунду,
но из  них  пятьсот  человек  -- наши  величайшие ученые.  Нам  пришлось  бы
выбирать: вести войну, будучи лишенными  мозга нации, или сдаться. Думаю, Мы
сдались бы.
     -- Но это невозможно. Линн, вы слышите  меня?  Вы понимаете?  Как могут
роботы пройти проверку службой безопасности? Как они могут объединиться?
     -- Но они уже объединяются! Мы помогаем им  это сделать. Мы приказываем
им  это  сделать.  Наши  ученые  посещают  Их  конференции,  Брекенридж. Они
посеща­ют  их регулярно. Все, кроме роботехников.  Вы сами обратили внимание
на эту странность. Ну, а десять американских ученых до сих пор там, а вместо
них десять роботов сейчас едут в Шайенн.
     -- Это просто смешно.
     --  Думаю,  это  правильное  предположение,  Брекен­ридж. Но план бы не
удался, если бы  мы не знали, что  роботы  находятся в Америке, и  не решили
собрать  всех виднейших  ученых  на конференцию.  Удивительное  со­впадение:
именно вы привозите новости о роботах, и предлагаете провести конференцию, и
составляете  по­вестку  дня, и  все  организовываете, и точно  знаете, какие
ученые приглашены. Вы уверены, что те десять включены в список приглашенных?
     --  Доктор  Линн! -- воскликнул  Брекенридж  воз­мущенно.  Он  вскочил,
готовый броситься на Линна.
     Линн произнес:
     -- Не двигайтесь.  У меня  бластер. Мы  просто  подо­ждем, пока  ученые
прибудут  один за другим. Одного  за другим мы подвергнем их  рентгеновскому
исследова­нию. Одного за другим мы проверим их на радиоактив­ность. Никто из
них  не будет общаться с другими до окончания проверки, и  если все  пятьсот
окажутся  чис­ты, я отдам  вам бластер и сдамся.  Только мне кажется, что мы
найдем десять роботов. Садитесь, Брекенридж.
     Они оба сели. Линн сказал:
     -- Подождем. Когда я устану, Ласло меня сменит. Подождем.

     Профессор   Мануэло   Джиминес   из  Буэнос-Айреса   взорвался,   когда
стратосферный реактивный  самолет, на котором он летел, был  на высоте  трех
миль  над  долиной  Амазонки.  Это  был  взрыв  простой  взрывчатки,  но его
оказалось достаточно, чтобы полностью уничто­жить самолет.
     Доктор Герман  Лейбовиц  из  Минессотского  Техно­логического института
взорвался  в  вагоне монорельсо­вого поезда,  убив двадцать человек  и ранив
сто.
     Точно так  же доктор Огюст Морэн из института ядерной физики в Монреале
и семь других умерли на разных этапах своего пути в Шайенн.

     Ласло влетел, бледный и заикающийся, с первым из этих сообщений. Прошло
всего два часа с того момента, как  Линн  задержал Брекенриджа, держа в руке
бластер.
     Ласло признался:
     --  Я думал, что вы спятили, шеф, но  вы были правы. Они были роботами.
Они должны были ими быть. --  Он повернулся и ненавидящими глазами посмотрел
на Брекенриджа.  -- Только их предупредили. Он предуп­редил их,  и теперь не
останется ни одного целого. Ни одного для изучения.
     --  О  боже! --  воскликнул  Линн  в бешенстве,  на­правил  бластер  на
Брекенриджа  и выстрелил.  У  офи­цера  безопасности исчезла  шея;  туловище
опало; го­лова отлетела, глухо ударилась об пол и покатилась по дуге.
     Линн простонал:
     -- Что я наделал! Я же думал, он просто предатель. Не более того.
     А  Ласло  стоял  неподвижно,  с  открытым ртом,  лишив­шись  на  минуту
способности говорить.
     Линн хрипло проговорил:
     -- Конечно, он предупредил их. Но  как он мог это сделать, сидя здесь в
кресле,  если  в него  не  был  вмонтирован  радиопередатчик?  Не понимаешь?
Брекенридж был в Москве. Настоящий Брекенридж  до  сих пор там.  О боже,  их
было одиннадцать.
     Ласло наконец удалось пробормотать:
     -- А почему он сам не взорвался?
     -- Я  полагаю, ждал подтверждения, что остальные получили  его сигнал и
самоуничтожились. Когда ты пришел с новостями и я понял, что прав, я чуть не
опоздал выстрелить. Бог знает, на какую долю секунды я его опередил.
     Ласло сказал потрясенно:
     --  Зато теперь  у  нас  есть гуманоидный  робот  для изучения.  --  Он
наклонился и дотронулся кончиками пальцев  до липкой жидкости, вытекающей из
остатков шеи, которыми заканчивалось обезглавленное тело.
     Это было высококачественное машинное масло.
     2001 Электронная библиотека Алексея Снежинского



        Айзек Азимо.
        Хомо сол

     Семь тысяч пятьсот  сороковая сессия Галактического Конгресса восседала
торжественным конклавом  в  простор­ном  полукруглом  зале на Эроне,  второй
планете Арктура.
     Председатель медленно поднялся и обвел взглядом со­бравшихся делегатов.
Как  и  все  арктурианцы,  он  отличался  широким  лицом,  сейчас  несколько
покрасневшим   от   вол­нения.  Перед  тем  как  обратиться  к  делегатам  с
офици­альным   заявлением,  председатель   выдержал  паузу,  чтобы   придать
происходящему особую торжественность.
     Ведь в великую галактическую семью новые планетные системы  принимались
не так уж часто. Иной раз в  ожидании подобного  события можно  было прожить
целую человече­скую жизнь.
     Длинной   паузе  председателя   делегаты   ответили  не  ме­нее  долгим
молчанием.
     Двести   восемьдесят   восемь   планет  с  кислородной  ат­мосферой   и
гидрохимизмом  входили  в  Систему.  Двести  восемьдесят  восемь   делегатов
присутствовало   на   сессии.  Здесь   были   представлены   существа   всех
человекооб­разных форм  и обликов:  высокие  и  худые, широкие  и  дородные,
низенькие и коренастые.  Некоторых отличали гибкие волосы, кое у кого редкий
серый пух покрывал всю голову и  лицо. Встречались пышные кудри, уложенные в
высокую  прическу.  Но  в  большинстве  своем  делегаты  были  лысыми.  Одни
выделялись  крупными  ушными  рако­винами,   поросшими  волосами,  у  других
выпячивались  на  макушку  слуховые  мембраны.  Глаза  некоторых,  словно  у
газелей,  отливали  глубоким  пурпуром,  крохотные  зрачки других напоминали
черные бусинки. Попадались  делегаты с  зеленой кожей, а отдельные гуманоиды
могли похвастать наличием небольшого  хвоста и даже восьмидюймового хо­ботка
вместо носа.
     Но все они  походили друг на  друга  тем,  что  являлись гуманоидами  и
обладали разумом.
     Наконец пауза кончилась. Снова загудел голос пред­седателя собрания:
     --  ДелегатыСистема  Солнца  раскрыла тайну межзвездных  перелетов.  На
основании  этого  факта  она  может  быть  принята  в  состав  Галактической
Федерации.
     Сообщение  вызвало  бурю  аплодисментов,  и арктуриа­нец  поднял  руку,
призывая к тишине.
     --  Передо  мной,  --  продолжал  он,  -- официальный  рапорт  с  Альфы
Центавра,  на  пятой  планете  которой  вы­садились  гуманоиды  с  Солнечной
системы.  Рапорт полностью положителен, потому запрет на полеты в Сол­нечную
систему и  коммуникации  с ней может быть снят.  Солнце  теперь  открыто для
кораблей Федерации. В на­стоящее время готовится экспедиция под руководством
Джоселина  Арна  с  Альфы  Центавра  с  тем,  чтобы  передать  этой  системе
формальное предложение на вступление в Федерацию.
     Он   сделал  паузу.   Двести  восемьдесят  восемь  делегатов  принялись
скандировать:
     -- Слава тебе, хомо сол! Слава тебе, хомо сол! Слава!
     Таким было традиционное приветствие Федерации всех ее новых членов.

        "XXX"

     Тан Порус выпрямился во все свои пять футов два дюйма -- хотя на родном
Ригеле он был  роста  выше среднего -- и, плохо скрывая раздражение,  окинул
собе­седника быстрым, но проницательным взглядом зеленых глаз.
     -- Такие вот дела,  Ло Фан. Вот  уже  шесть  месяцев этот  уродец, этот
проклятый сквид с Беты Дракона ставит меня в тупик.
     Ло Фан осторожно  дотронулся до своего лба длинными пальцами, при  этом
одно из его волосатых ушей несколько раз  дернулось в судороге. Он  проделал
пятьдесят восемь  световых лет, чтобы  побывать на  Арктуре II у крупнейшего
психолога  Федерации и  -- самое  главное --  посмотреть на  этого странного
моллюска, реакции которого завели в тупик великого ригелианина.
     На первый взгляд  сквид ничем  не  отличался от других сквидов: жирная,
тускло--    пурпурная   масса   мягкой    плоти,   равнодушно   распустившая
щупальцеобразные отростки по всей поверхности огромного бака с водой.