сейчас.  Когда дедушка был маленький,  все голосовали, и
твой дедушка тоже, только это было не настоящее голосование.
     Мэтью взревел:
     - Вовсе я тогда был не маленький!  Мне уже исполнилось двадцать два
года,  и я голосовал за Лэнгли,  и голосовал по настоящему.  Может,  мой
голос не  очень-то много значил,  но был не хуже всех прочих.  Да,  всех
прочих. И никакие Мультиваки не...
     Тут вмешался Норман:
     - Хорошо,  хорошо,  Линда,  пора спать. И перестань расспрашивать о
голосовании. Вырастешь, сама все поймешь.
     Он поцеловал ее нежно,  но по всем правилам антисептики,  и девочка
неохотно ушла после того,  как мать пригрозила ей наказанием и позволила
смотреть вечернюю видеопрограмму до  четверти десятого с  условием,  что
она умоется быстро и хорошо.

     - Дедушка, - позвала Линда.
     Она стояла, упрямо опустив голову и заложив руки за спину, и ждала,
пока газета не  опустилась и  из-за  нее не  показались косматые брови и
глаза в сетке тонких морщин. Была пятница, тридцать первое октября.
     - Ну?
     Линда подошла поближе и оперлась локтями о колено деда,  так что он
вынужден был отложить газету.
     - Дедушка, ты правда голосовал? - спросила она.
     - Ты ведь слышала,  как я это сказал, так? Или, по-твоему, я вру? -
последовал ответ.
     - Н-нет, но мама говорит, тогда все голосовали.
     - Правильно.
     - А как же это? Как же могли голосовать все? Мэтью мрачно посмотрел
на внучку,  потом поднял ее,  посадил к  себе на колени и даже заговорил
несколько тише, чем обычно:
     - Понимаешь,  Линда,  раньше все голосовали, и это кончилось только
лет сорок назад.  Скажем,  хотели мы решить, кто будет новым президентом
Соединенных   Штатов.   Демократы   и   республиканцы  выдвигали   своих
кандидатов, и каждый человек говорил, кого он хочет выбрать президентом.
Когда выборы заканчивались,  подсчитывали,  сколько народа хочет,  чтобы
президент был от  демократов,  и  сколько -  от республиканцев.  За кого
подали больше голосов, тот и считался избранным. Поняла?
     Линда кивнула и спросила:
     - А откуда все знали, за кого голосовать? Им Мультивак говорил?
     Мэтью свирепо сдвинул брови:
     - Они решали это сами!
     Линда отодвинулась от него, и он опять понизил голос:
     - Я не сержусь на тебя, Линда. Ты понимаешь, порою нужна была целая
ночь,  чтобы подсчитать голоса, а люди не хотели ждать. И тогда изобрели
специальные машины  -  они  смотрели  на  первые  несколько бюллетеней и
сравнивали их с  бюллетенями из тех же мест за прошлые годы.  Так машина
могла подсчитать, какой будет общий итог и кого выберут. Понятно?
     Она кивнула:
     - Как Мультивак.
     - Первые вычислительные машины были  намного меньше Мультивака.  Но
они  становились все  больше и  больше и  могли определить,  как пройдут
выборы, по все меньшему и меньшему числу голосов. А потом в конце концов
построили Мультивак,  который способен абсолютно все  решить  по  одному
голосу.
     Линда улыбнулась, потому что это ей было понятно, и сказала:
     - Вот и хорошо.
     Мэтью нахмурился и возразил:
     - Ничего хорошего.  Я не желаю, чтобы какая-то машина мне говорила,
за кого я должен голосовать,  потому,  дескать,  что какой-то зубоскал в
Мульвоки   высказался  против   повышения   тарифов.   Может,   я   хочу
проголосовать не за того,  за кого надо, коли мне так нравится, может, я
вообще не хочу голосовать. Может...
     Но Линда уже сползла с его колен и побежала к двери.  На пороге она
столкнулась с матерью.  Сара,  не сняв ни пальто, ни шляпу, проговорила,
еле переводя дыхание:
     - Беги играть, Линда. Не путайся у мамы под ногами.
     Потом,  сняв  шляпу и  приглаживая рукой волосы,  она  обратилась к
Мэтью.
     - Я была у Агаты.
     Мэтью окинул ее сердитым взглядом и, не удостоив это сообщение даже
обычным хмыканьем, потянулся за газетой.
     Сара добавила, расстегивая пальто:
     - И знаешь, что она мне сказала?
     Мэтью  с  треском расправил газету,  собираясь вновь  погрузиться в
чтение, и ответил:
     - Не интересуюсь.
     Сара начала было "Все-таки,  отец...",  но  сердиться было некогда.
Новость жгла ей язык,  а слушателя под рукой, кроме Мэтью, не оказалось,
и она продолжала.
     - Ведь Джо,  муж Агаты,  -  полицейский,  и  он говорит,  что вчера
вечером  в  Блумингтон прикатил  целый  грузовик  с  агентами  секретной
службы.
     - Это не за мной.
     - Как ты  не понимаешь,  отец!  Агенты секретной службы,  а  выборы
совсем на носу. В Блумингтон!
     - Может, кто-нибудь ограбил банк.
     - Да у  нас в  городе уже сто лет никто банков не грабит.  Отец,  с
тобой бесполезно разговаривать.
     И она сердито вышла из комнаты.

     И Норман Маллер не слишком взволновался, узнав эти новости.
     - Скажи,  пожалуйста,  Сара,  откуда  Джо  знает,  что  это  агенты
секретной службы? - спросил он невозмутимо. - Вряд ли они расхаживают по
городу, приклеив удостоверения на лоб.
     Однако  на  следующий  вечер,  первого  ноября,  Сара  торжествующе
заявила:
     - Все до одного в Блумингтоне считают, что избирателем будет кто-то
из местных "Блумингтон ньюс" почти прямо сообщила об этом по видео.
     Норман поежился Жена говорила правду,  и сердце у него упало.  Если
Мультивак и в самом деле обрушит свою молнию на Блумингтон, это означает
несметные толпы  репортеров,  туристов,  особые видеопрограммы -  всякую
непривычную суету.
     Норман  дорожил  тихой  и   спокойной  жизнью,   и  его  пугал  все
нарастающий гул политических событий.
     Он заметил:
     - Все это пока только слухи.
     - А ты подожди, подожди немножко.
     Ждать  пришлось  недолго.  Раздался  настойчивый звонок,  и,  когда
Норман открыл дверь со  словами:  "Что вам  угодно?",  высокий человек с
хмурым лицом спросил его:
     - Вы Норман Маллер?
     Норман растерянным, замирающим голосом ответил:
     - Да.
     По тому,  как себя держал незнакомец,  можно было легко догадаться,
что  он  лицо,  облеченное властью,  а  цель  его  прихода  вдруг  стала
настолько же очевидной,  неизбежной,  насколько за мгновение до того она
казалась невероятной, немыслимой.
     Незнакомец предъявил свое  удостоверение,  вошел,  закрыл за  собой
дверь и произнес ритуальные слова:
     - Мистер Норман Маллер,  от  имени  президента Соединенных Штатов я
уполномочен сообщить вам, что на вас пал выбор представлять американских
избирателей во вторник, четвертого ноября 2008 года.

     Норман Маллер с  трудом сумел  добраться без  посторонней помощи до
стула.  Так  он  и  сидел  -  бледный как  полотно,  еле  сознавая,  что
происходит,  а  Сара  поила  его  водой,  в  смятении  растирала руки  и
бормотала сквозь стиснутые зубы:
     - Не заболей,  Норман.  Только не заболей.  А то найдут кого-нибудь
еще.
     Когда к Норману вернулся дар речи, он прошептал:
     - Прошу прощения, сэр.
     Агент  секретной  службы  уже  снял  пальто  и,  расстегнув пиджак,
непринужденно расположился на диване.
     - Ничего,  -  сказал он.  (Он  оставил официальный тон,  как только
покончил с  формальностями,  и  теперь это  был  просто рослый и  весьма
доброжелательный человек.)  -  Я  уже  шестой раз делаю это объявление -
видел  всякого рода  реакции.  Но  только не  ту,  которую показывают по
видео.  Ну  вы  и  сами знаете:  человек самоотверженно,  с  энтузиазмом
восклицает:  "Служить своей родине -  великая честь!" Или что-то в таком
же  духе  и  не  менее  патетически.  -  Агент  добродушно и  дружелюбно
засмеялся.
     Сара вторила ему,  но  в  ее  смехе слышались истерически-визгливые
нотки.
     Агент продолжал:
     - А теперь придется вам некоторое время потерпеть меня в доме. Меня
зовут Фил  Хэндли.  Называйте меня просто Фил.  До  Дня  Выборов мистеру
Маллеру нельзя будет выходить из дома.  Вам придется сообщить в магазин,
миссис Маллер,  что  он  заболел.  Сами  вы  можете пока что  заниматься
обычными делами,  но никому ни о чем ни слова. Я надеюсь, вы меня поняли
и мы договорились, миссис Маллер?
     Сара энергично закивала:
     - Да, сэр. Ни слова.
     - Прекрасно.   Но,   миссис  Маллер,  -  лицо  Хэндли  стало  очень
серьезным,   -   это  не  шутки.   Выходите  из  дома  только  в  случае
необходимости,  и за вами будут следить.  Мне очень неприятно,  но так у
нас положено.
     - Следить?
     - Никто этого не заметит. Не волнуйтесь. К тому же это всего на два
дня, до официального объявления. Ваша дочь...
     - Она уже легла, - поспешно вставила Сара.
     - Прекрасно.  Ей  нужно будет сказать,  что  я  ваш родственник или
знакомый и приехал к вам погостить.  Если же она узнает правду, придется
не  выпускать ее  из  дома.  А  вашему отцу не следует выходить в  любом
случае.
     - Он рассердится, - сказала Сара.
     - Ничего не поделаешь.  Итак,  значит, со всеми членами вашей семьи
мы разобрались и теперь...
     - Похоже, вы знаете про нас все, - еле слышно сказал Норман.
     - Немало, - согласился Хэндли. - Как бы то ни было, пока у меня для
вас  инструкций больше нет.  Я  постараюсь быть полезным чем  могу и  не
слишком  надоедать  вам.   Правительство  оплачивает  расходы  по  моему
содержанию,  так что у  вас не будет лишних затрат...  Каждый вечер меня
будет  сменять другой  агент,  который будет  дежурить в  этой  комнате.
Значит, лишняя постель не нужна. И вот что, мистер Маллер...
     - Да, сэр?
     - Зовите меня просто Фил,  -  повторил агент.  -  Эти  два  дня  до
официального сообщения вам дают для того,  чтобы вы  успели привыкнуть к
своей  роли  и   предстали  перед  Мультиваком  в   нормальном  душевном
состоянии.  Не  волнуйтесь  и  постарайтесь  себя  убедить,  что  ничего
особенного не случилось. Хорошо?
     - Хорошо,  -  сказал Норман и вдруг яростно замотал головой. - Но я
не хочу брать на себя такую ответственность. Почему непременно я?
     - Ладно,  -  сказал Хэндли.  -  Давайте сразу во  всем  разберемся.
Мультивак обрабатывает самые различные факторы, миллиарды факторов. Один
фактор,   однако,   неизвестен  и   будет  неизвестен  еще  долго.   Это
умонастроение личности.  Все  американцы подвергаются воздействию слов и
поступков других американцев.  Мультивак может оценить настроение любого
американца.  И  это  дает  возможность проанализировать настроение  всех
граждан страны.  В  зависимости от  событий года  одни американцы больше
подходят для этой цели,  другие меньше.  Мультивак выбрал вас как самого
типичного представителя страны для  этого года.  Не  как  самого умного,
сильного или  удачливого,  а  просто  как  самого  типичного.  А  выводы
Мультивака сомнению не подлежат, не так ли?
     - А разве он не может ошибиться? - спросил Норман. Сара нетерпеливо
прервала мужа:
     - Не слушайте его,  сэр. Он просто нервничает. Вообще-то он человек
начитанный и всегда следит за политикой. Хэндли сказал:
     - Решения принимает Мультивак,  миссис  Маллер.  Он  выбрал  вашего
мужа.
     - Но разве ему все известно?  - упрямо настаивал Норман. - Разве он
не может ошибиться?
     - Может.  Я буду с вами вполне откровенным.  В 1993 году избиратель
скончался от удара за два часа до того, как его должны были предупредить
о  назначении.  Мультивак этого не  предсказал -  не мог предсказать.  У
избирателя может быть неустойчивая психика, невысокие моральные правила,
или,  если уж на то пошло, он может быть вообще нелояльным. Мультивак не
в  состоянии знать все о каждом человеке,  пока он не получил о нем всех
сведений,   какие  только  имеются.  Поэтому  всегда  наготове  запасные
кандидатуры.  Но  вряд ли  на  этот раз они нам понадобятся.  Вы  вполне
здоровы,  мистер Маллер,  и  вы  прошли тщательную заочную проверку.  Вы
подходите.
     Норман закрыл лицо руками и замер в неподвижности.
     - Завтра к утру,  сэр,  -  сказала Сара,  -  он придет в себя.  Ему
только надо свыкнуться с этой мыслью, вот и все.
     - Разумеется, - согласился Хэндли.
     Когда они  остались наедине в  спальне,  Сара  Маллер выразила свою
точку  зрения  по-другому и  гораздо энергичнее.  Смысл  ее  нотаций был
таков:  "Возьми себя в  руки,  Норман.  Ты  ведь изо всех сил стараешься
упустить возможность, которая выпадает раз в жизни".
     Норман прошептал в отчаянии:
     - Я боюсь, Сара. Боюсь всего этого.
     - Господи,   почему?  Неужели  так  страшно  ответить  на  один-два
вопроса?
     - Слишком большая ответственность. Она мне не по силам.
     - Ответственность?   Никакой  ответственности  нет.   Тебя   выбрал
Мультивак. Вся ответственность лежит на Мультиваке. Это знает каждый.
     Норман сел в кровати, охваченный внезапным приступом гнева и тоски:
     - Считается,  что  знает  каждый.  А  никто ничего знать не  хочет.
Никто...
     -Тище,  -  злобно прошипела Сара.  -  Тебя  на  другом конце города
слышно.
     - ...ничего знать не хочет,  - повторил Норман, сразу понизив голос
до  шепота.  -  Когда говорят о  правительстве Риджли 1988  года,  разве
кто-нибудь  скажет,  что  он  победил на  выборах потому,  что  наобещал
золотые горы и плел расистский вздор? Ничего подобного! Нет, они говорят
"выбор  сволочи Макком-бера",  словно только Хамфри Маккомбер приложил к
этому руку,  а он-то отвечал на вопросы Мультивака и больше ничего.  Я и
сам так говорил,  а вот теперь я понимаю,  что бедняга был всего-навсего
простым фермером и не просил назначать его избирателем. Так почему же он
виноват больше других? А теперь его имя стало ругательством.
     - Рассуждаешь, как ребенок, - сказала Сара
     - Рассуждаю,  как взрослый человек.  Вот что, Сара, я откажусь. Они
меня не могут заставить, если я не хочу. Скажу, что я болен. Скажу...
     Но Саре это уже надоело.
     - А теперь послушай меня,  - прошептала она в холодной ярости. - Ты
не  имеешь  права  думать  только о  себе.  Ты  сам  знаешь,  что  такое
избиратель года.  Да еще в год президентских выборов.  Реклама, и слава,
и, может быть, куча денег...
     - А потом опять становись к прилавку.
     - Никаких  прилавков!  Тебя  назначат по  крайней мере  управляющим
одного из филиалов, если будешь все делать по-умному, а уж это я беру на
себя.  Если  ты  правильно  разыграешь  свои  карты,  то  "Универсальным
магазинам Кеннелла" придется заключить с тобой выгодный для нас контракт
- с  пунктом о  регулярном увеличении твоего жалованья и  обязательством
выплачивать тебе приличную пенсию.
     - Избирателя, Сара, назначают вовсе не для этого.
     - А тебя -  как раз для этого. Если ты не желаешь думать о себе или
обо мне - я же прошу не для себя! - то о Линде ты подумать обязан.
     Норман застонал.
     - Обязан или нет? - грозно спросила Сара.
     - Да, милочка, - прошептал Норман.

     Третьего ноября последовало официальное сообщение,  и теперь Норман
уже не мог бы отказаться, даже если бы у него хватило на это мужества.
     Они были полностью изолированы от  внешнего мира.  Агенты секретной
службы, уже не скрываясь, преграждали всякий доступ в дом.
     Сначала  беспрерывно  звонил   телефон,   но   на   все   звонки  с
чарующе-виноватой улыбкой  Филип  Хэндли  отвечал сам.  В  конце  концов
станция попросту переключила телефон на полицейский участок.
     Норман полагал, что так его спасают не только от захлебывающихся от
поздравлений  (и  зависти)  друзей,  но  и  от  бессовестных приставаний
коммивояжеров,  чующих  возможную прибыль,  от  расчетливой вкрадчивости
политиканов со всей страны... А может, и от полоумных фанатиков, готовых
разделаться с ним.
     В  дом  запретили приносить газеты,  чтобы  оградить Нормана от  их
воздействия, а телевизор отключили - деликатно, но решительно, и громкие
протесты Линды не помогли.
     Мэтью  ворчал и  не  покидал своей  комнаты;  Линда,  когда  первые
восторги улеглись,  начала  дуться  и  капризничать,  потому что  ей  не
позволяли выходить из дома;  Сара делила время между стряпней и  планами
на  будущее;   а  настроение  Нормана  становилось  все  более  и  более
угнетенным под влиянием одних и тех же мыслей.
     И  вот  наконец настало утро четвертого ноября 2008 года,  наступил
День Выборов.

     Завтракать сели рано,  но ел один только Норман Маллер,  да и то по
привычке.  Ни ванна,  ни бритье не смогли вернуть его к действительности
или  избавить от  чувства,  что  и  вид у  него такой же  скверный,  как
душевное состояние.
     Хэндли изо  всех  сил  старался разрядить напряжение,  но  даже его
дружеский  голос  не  мог  смягчить  враждебности  серого  рассвета.  (В
прогнозе погоды было сказано, облачность, в первую половину дня возможен
дождь.)
     Хэндли предупредил:
     - До  возвращения мистера  Маллера  дом  остается  по-прежнему  под
охраной, а потом мы избавим вас от своего присутствия.
     Агент секретной службы на  этот раз  был  в  полной парадной форме,
включая окованную медью кобуру на боку.
     - Вы  же  совсем не были нам в  тягость,  мистер Хэндли,  -  сладко
улыбнулась Сара.
     Норман выпил две чашки кофе, вытер губы салфеткой, встал и произнес
каким-то страдальческим голосом:
     - Я готов.
     Хэндли тоже поднялся:
     - Прекрасно,  сэр.  И  благодарю вас,  миссис Маллер,  за  любезное
гостеприимство.
     Бронированный автомобиль урча несся по  пустынным улицам.  Даже для
такого раннего часа на улицах было слишком пусто.
     Хэндли обратил на это внимание Нормана и добавил:
     - На  улицах,  по  которым  пролегает наш  маршрут,  теперь  всегда
закрывается  движение  -  это  правило  было  введено  после  того,  как
покушение террориста в  девяносто втором  году  чуть  не  сорвало выборы
Леверетта.
     Когда машина остановилась,  Хэндли,  предупредительный, как всегда,
помог  Маллеру выйти.  Они  оказались в  подземном коридоре,  вдоль стен
которого шеренги солдат замерли по стойке "смирно".
     Маллера проводили в  ярко освещенную комнату,  где  три  человека в
белых халатах встретили его приветливыми улыбками.
     Норман сказал резко:
     - Но ведь это же больница!
     - Неважно, - тотчас же ответил Хэндли. - Просто в больнице есть все
необходимое оборудование.
     - Ну так что же я должен делать?
     Хэндли кивнул.  Один из трех людей в  белых халатах шагнул к  ним и
сказал:
     - Вы передаете его мне.
     Хэндли небрежно козырнул и вышел из комнаты.
     Человек в белом халате проговорил:
     - Не угодно ли вам сесть,  мистер Маллер?  Я  Джон Полсон,  старший
вычислитель. Это Самсон Левин и Питер Дорогобуж, мои помощники.
     Норман тупо  пожал  всем  руки.  Полсон был  невысок,  его  лицо  с
расплывчатыми чертами, казалось, привыкло вечно улыбаться. Он носил очки
в старомодной пластиковой оправе и накладку,  плохо маскировавшую плешь.
Разговаривая,  Полсон закурил сигарету. (Он протянул пачку и Норману, но
тот отказался.)
     Полсон сказал:
     - Прежде всего,  мистер Маллер,  я  хочу предупредить вас,  что  мы
никуда не торопимся.  Если понадобится,  вы можете пробыть здесь с  нами
хоть целый день, чтобы привыкнуть к обстановке и избавиться от ощущения,
будто в этом есть что-то необычное,  какая-то клиническая сторона,  если
можно так выразиться.
     - Это мне ясно,  -  сказал Норман.  -  Но я предпочел бы, чтобы это
кончилось поскорее.
     -Я  вас понимаю.  И тем не менее нужно,  чтобы вы ясно представляли
себе, что происходит. Прежде всего, Мультивак находится не здесь.
     - Не здесь?  -  Все это время,  как он ни был подавлен, Норман таил
надежду увидеть Мультивак. По слухам, он достигал полумили в длину и был
в  три этажа высотой,  а  в  коридорах внутри его -  подумать только!  -
постоянно дежурят пятьдесят специалистов. Это было одно из чудес света.
     Полсон улыбнулся:
     - Вот именно.  Видите ли, он не совсем портативен. Говоря серьезно,
он  помещается под  землей,  и  мало кому известно,  где  именно.  Это и
понятно,  ведь  Мультивак -  наше  величайшее богатство.  Поверьте  мне,