дние конечности.  Его гибкие пальцы
умело манипулировали со шлангом и выпускным  клапаном.  Спустя  десять
секунд он приладил трубку и принялся жадно вдыхать газ.
     Дрейк дождался,   когда   его   дыхание   успокоится,   а   потом
хладнокровно поднял пистолет и выстрелил. Роуз завизжала.
     Гаукинянин продолжал  стоять.  Его  четыре  конечности  не  могли
согнуться,  но  голова  отвалилась  вбок,  а из отвисшего дряблого рта
вывалился шланг  с  цианистым  калием.  Дрейк  снова  заткнул  клапан,
отшвырнул цилиндр в сторону и мрачно уставился на мертвое существо.
     По внешнему виду никоим образом нельзя было догадаться,  что  оно
убито.  Крошечная  пулька  из  пистолета-инжектора,  еще меньшая,  чем
диаметр иглы,  давшей название этому оружию,  бесшумно и легко пробила
тело и разорвалась в брюшной полости, причинив страшные повреждения.
     Роуз с диким криком выскочила из комнаты.  Дрейк кинулся следом и
схватил ее за руку.  Она слышала тяжелые,  мощные шлепки его ладони по
своему лицу, но боли не ощущала. Потом Роуз разрыдалась.
     - Я тебе говорил, не суйся в это дело, - прорычал Дрейк. - Что ты
теперь собираешься делать?
     - Пусти  меня!  -  выкрикнула  она.  -  Я хочу уйти.  Я хочу уйти
насовсем!
     - Из-за  того,  что  я  выполнил  свой долг?  Ты же слышала,  что
наговорил этот монстр.  По-твоему,  я  мог  позволить  ему  улететь  и
распространять эти враки дальше?  Представь,  что произойдет, если ему
поверят?  Ты в состоянии вообразить результаты  межзвездной  войны?  А
если  им  придет  в  голову уничтожить нас всех,  чтобы остановить эту
болезнь?
     С усилием,  от которого все внутри нее перевернулось,  Роуз взяла
себе в руки. Она твердо посмотрела в глаза Дрейку и произнесла:
     - То, что сказал доктор Толан, не ложь и не ошибка, Дрейк.
     - Ладно, хватит глупостей. Тебе надо поспать.
     - Я  знаю,  что  он  сказал  правду,  потому  что  в  Комиссии по
безопасности знакомы с этой теорией и признают ее правоту.
     - Откуда ты взяла эту чушь?
     - Ты сам дважды проговорился.
     - Сядь,  -  приказал  Дрейк.  Роуз  опустилась  на  диван,  и  он
вопросительно на нее посмотрел.  - Значит, я дважды прокололся, так? У
тебя  выдался сложный денек,  дорогая.  Похоже,  ты запуталась в своем
расследовании.  Есть вещи,  которые следует хранить в тайне. - Он тоже
сел и скрестил ноги.
     Да, подумала Роуз,  денек выдался нелегкий.  Со своего места  она
могла видеть электрические часы на кухонной стене;  они показывали два
часа после полуночи.  Тридцать пять часов назад Харг Толан вошел в  их
дом. Теперь он мертвый валялся в отведенной ему спальне.
     - Ну, - произнес Дрейк, - расскажи мне, где же я допустил промах?
     - Ты  побледнел,  когда  Харг  Толан  назвал  меня очаровательной
хозяйкой.  Слово "хозяйка" имеет два значения, Дрейк. Хозяин - это еще
и тот, за чей счет существует паразит.
     - Раз, - кивнул Дрейк. - А еще?
     - Это  произошло до прихода Харга Толана.  Ты,  наверное,  забыл,
Дрейк.  Ты говорил о  том,  как  неприятно  для  гаукинян  общаться  с
землянами,  а  я  сказала,  что  Харг Толан - доктор и это его работа.
Потом я спросила,  неужели ты думаешь,  что  нашим  докторам  нравится
ездить  в тропики и позволять комарам пить их кровь.  Помнишь,  как ты
разозлился?
     Дрейк рассмеялся.
     - Вот уж не думал,  что меня так легко расколоть.  Комары  -  это
хозяева для паразитов малярии и желтой лихорадки.  - Он вздохнул.  - Я
всеми силами старался держать тебя подальше от этого дела.  Я очень не
хотел пускать гаукинянина в наш дом.  Я даже попробовал тебя запугать.
Теперь мне не остается ничего другого,  как  сказать  тебе  правду.  Я
вынужден  это  сделать,  поскольку только правда или смерть могут тебя
успокоить. А убивать тебя я не хочу.
     Роуз вытаращила глаза и забилась в самый угол дивана.
     - Комиссия знает все, - проговорил Дрейк. - Но никакой пользы нам
от  этого  нет.  Мы можем лишь не допустить распространения информации
среди других миров.
     - Правду нельзя прятать вечно!  Харг Толан ее узнал. Ты убил его,
но другой пришелец повторит его открытие, а потом третий, четвертый...
Нельзя убить их всех.
     - И это мы знаем, - сказал Дрейк. - У нас нет выбора.
     - Почему?  -  крикнула  Роуз.  -  Харг Толан предложил выход.  Он
ничего  не  говорил  об  угрозах  и  войне  миров.  Он  предложил  нам
объединить  усилия  с  учеными  других  цивилизаций и вместе истребить
паразита.  Мы в состоянии  это  сделать!  Если  мы,  в  содружестве  с
остальными, приложим все усилия...
     - Хочешь сказать,  что им можно верить?  Он что, говорил от имени
своего правительства или правительств других миров?
     - Мы были обязаны пойти на риск!
     - Ты просто не понимаешь, - Дрейк наклонился и взял в свои ладони
ее непослушные,  холодные руки. - Может, тебе покажется смешным, что я
берусь,  учить тебя твоей же специальности,  но я хочу,  чтобы ты меня
выслушала.  Харг Толан был прав.  Человек и его доисторические  предки
жили  с паразитическим разумом в течение бессчетных столетий,  гораздо
дольше,  чем существует вид Homo sapiens.  За это время мы не только к
нему  адаптировались,  мы стали от него зависеть.  Это уже не паразит.
Это пример  взаимного  сотрудничества.  У  вас,  биологов,  существует
специальный термин.
     Роуз выдернула руку.
     - О чем ты говоришь? О симбиозе?
     - Именно.  Не забывай,  что у нас есть  свое  заболевание,  прямо
противоположное  тому,  которым  страдают  остальные  разумные  расы -
неконтролируемый рост клеток.  Мы уже упоминали о нем по  контрасту  с
Ингибиционной  Смертью.  Ну,  теперь скажи мне,  что является причиной
рака?  Сколько лет биологи, физиологи, биохимики и все прочие работают
над этой проблемой? И многого ли достигли? А почему? Можешь ответить?
     - Нет, - медленно произнесла Роуз, - не могу. К чему ты клонишь?
     - К тому,  что, если мы сумеем избавиться от паразита, мы получим
вечный рост и вечную жизнь,  во всяком случае до тех пор,  пока нам не
надоест  расти  или  жить,  после  чего  мы  всегда  сможем  поставить
аккуратную  точку.  Но  с  тех  пор  как  человеческое  тело  утратило
способность  к  неограниченному росту,  прошло слишком много миллионов
лет.  Сможет ли оно вернуться в прежний режим?  Готово ли оно к  этому
химически? Достаточно ли у него... ну, как вы их называете...
     - Ферментов, - прошептала Роуз.
     - Да,  ферментов.  Так вот, для нас это стало невозможным. Если в
силу каких-либо причин паразитический разум,  как  называет  его  Харг
Толан,  действительно  покинет тело человека или окажутся нарушены его
взаимоотношения с человеческим  сознанием,  рост,  конечно,  начнется,
только не тот,  который нам нужен.  У нас такой рост называется раком.
Вот и все.  Мы не можем избавиться от  паразита.  Мы  с  ним  повязаны
навечно. Чтобы покончить с Ингибиционной Смертью, жителям других миров
придется стереть с лица Земли всех  позвоночных.  У  них  нет  другого
выхода,  и мы не должны допустить,  чтобы они это поняли.  Теперь тебе
ясно?
     Пересохшими губами Роуз с трудом произнесла:
     - Я поняла,  Дрейк.  - Она заметила,  что лоб его был мокрым и на
щеках  остался след от ручейков пота.  - Теперь тебе придется вытащить
труп из дома.
     - Время позднее,  проблем с этим не будет. Начиная с этой минуты,
- муж пристально посмотрел ей в глаза, - я не знаю, когда я вернусь.
     - Я поняла, Дрейк, - повторила Роуз.
     Харг Толан оказался тяжелым.  Дрейку пришлось волочить его  через
всю квартиру.  Роуз с содроганием отвернулась.  Она не открывала глаз,
пока не услышала,  как закрылась входная  дверь.  Затем  она  еще  раз
прошептала:
     - Я поняла, Дрейк.

     Было три часа утра.  Прошел почти час с тех пор, как за Дрейком и
его ношей мягко защелкнулся замок.  Она не знала, куда он пошел, и что
собирался делать...
     Роуз тупо смотрела в одну точку.  Ни спать,  ни вообще шевелиться
не хотелось.  Она гоняла мысли по тесному кругу,  стараясь не думать о
том, что узнала и что хотела узнать.
     Сознание-паразит! Случайность  или  причудливая  расовая  память,
тонкий,  стойкий  аромат  традиций  и  озарений,  уходящих  в  глубины
неправдоподобных   тысячелетий,   поддерживали    странный    миф    о
происхождении человека? Прежде всего, на Земле было две мыслящих расы:
люди в садах Эдема - и  змей  "хитрее  любого  зверя  в  полях".  Змей
заразил человека и потерял из-за этого свои конечности. Его физические
атрибуты оказались лишними.  А человек  вследствие  заражения  потерял
райский сад и вечную жизнь. В мир пришла смерть.
     Несмотря на все усилия Роуз,  круг ее мыслей расширялся и тяготел
к Дрейку.  Она прогоняла эти мысли,  но они возвращались. Она начинала
считать про себя и перечислять названия предметов,  находящихся в поле
зрения.  Под  конец она стала выкрикивать "Нет,  нет,  нет",  но мысли
возвращались, и спасения от них не было.
     Дрейк ее  обманул.  Его  версия  выглядела вполне правдоподобно и
вполне сошла бы за правду при других обстоятельствах,  но Дрейк не был
биологом.   Рак  не  может  быть  болезнью,  обусловленной  утраченной
способностью к нормальному росту.  Раком заболевают еще растущие дети,
он  способен поразить даже эмбриональную ткань.  Он встречается у рыб,
которые,  как мыслящие существа с других планет,  растут всю  жизнь  и
умирают  только из-за болезни или несчастного случая.  Рак поражает не
обладающие сознанием растения,  на которых нельзя паразитировать.  Рак
не  зависит  от  роста  или его отсутствия,  это универсальная болезнь
всего живого.  Ни одна ткань и  ни  один  многоклеточный  организм  не
обладают против него полным иммунитетом.
     Не стоило Дрейку утруждать себя враньем.  Он  не  имел  права  на
сентиментальную  слабость.  Он должен был убить ее.  Она расскажет обо
всем в институте.  Паразит может  быть  побежден.  Его  отсутствие  не
вызовет заболевания раком. Но кто ей поверит?
     Роуз прикрыла глаза руками.  Пропавшие без вести молодые  мужчины
находились,  как правило,  на первом году семейной жизни.  Каким бы ни
был процесс размножения сознания-паразита,  он должен включать в  себя
близкий  контакт  с  другим  паразитом  -  другими  словами,  между их
хозяевами должно существовать близкое и продолжительное общение. Такое
обычно бывает на первом году совместной жизни.
     Роуз чувствовала, как ее мысли медленно отключаются.
     К ней  придут.  Ее спросят:  "Где Харг Толан?" А она ответит:  "С
моим мужем".  Только они все равно спросят:  "А где ваш муж?" - потому
что  его  тоже  не  будет.  Она  ему  больше  не нужна.  Он никогда не
вернется.  И они никогда его не найдут, потому что он улетит в космос.
А она заявит в Бюро пропавших без вести сразу о двоих: Дрейке Смоллете
и Харге Толане.
     И тогда она начала смеяться.  Роуз хотела остановиться, но ничего
не получалось,  уж очень  все  вышло  смешно.  Она  искала  ответы  на
множество  вопросов  и  нашла их все.  Она даже нашла ответ на вопрос,
который считала не относящимся к делу.
     Она наконец поняла, зачем Дрейк на ней женился.
        Айзек Азимов.
        Благое намерение

     Isaac Asimov. "In a good cause -", 1951
     Перевод М. Гутова

     Читатели часто спрашивают,  совпадают  ли  изложенные  в  повести
взгляды со взглядами автора.  Отвечаю: "Не обязательно". Тем не менее,
следует добавить короткую фразу: "...но чаще всего - да".
     Когда я   пишу   повесть,  в  которой  противоположные  характеры
выражают противоположные взгляды, я делаю все, что в моих силах, чтобы
дать каждому из них возможность высказать свою точку зрения.
     Немногие готовы заявить, как Ричард III в пьесе Шекспира:

                  "Раз не дано любовными речами
                  Мне занимать болтливый пышный век,
                  Решился стать я подлецом и проклял
                  Ленивые забавы мирных дней".

     Неважно, каким  злодеем  может  показаться  Том  Дику,  наверняка
найдутся аргументы, при помощи которых Том сумеет убедить себя, что на
самом  деле  он  человек  добрый.  Таким  образом,  мне представляется
нелепым заставлять злодея вести себя по-злодейски (если,  конечно,  вы
не  обладаете  гением Шекспира и умеете изобразить что угодно.  Боюсь,
что не могу сказать этого о себе).
     И все  же,  как  бы  я  ни  старался  быть  справедливым и честно
представлять различные точки зрения,  я  не  в  силах  принудить  себя
излагать взгляды, которые не разделяю, столь же убедительно, как те, в
которые верю.  Кроме того,  развитие моих рассказов обычна  происходит
так,  как  мне самому того хочется,  и победа в любом случае достается
полюбившимся мне героям. Даже если все заканчивается трагически, общий
смысл  произведения  - терпеть не могу слова "мораль"!  - как правило,
меня удовлетворяет.
     Короче, если  вы  опустите  мелкие детали любого моего рассказа и
посмотрите на него в целом,  думаю,  вы испытаете то же чувство, что и
я.  Речь  не идет о сознательной пропаганде;  просто когда я испытываю
определенные чувства,  не в моих  силах  сделать  так,  чтобы  они  не
проявились в повествовании.
     Но бывают и исключения.
     В 1951   году  мистер  Рэймонд  Ф.  Хили,  известный  составитель
антологий,  решил издать  сборник  научно-фантастических  рассказов  и
обратился ко мне с просьбой написать для этого сборника рассказ.  Хили
ограничился единственным пожеланием.  Ему  был  нужен  оптимистический
рассказ,  такой,  который бы я,  в своей упрощенной манере,  назвал бы
"рассказом со счастливой концовкой".
     Счастливую концовку я придумал, но, следуя врожденной привычке из
чистой бравады нарушать установленные  правила,  я  попытался  сделать
так,  чтобы  читатель  до самого конца не понял,  в чем же заключается
счастливая концовка.
     Только после того как я удачно (как мне кажется) справился с этой
задачей  и  рассказ  был  опубликован,  я  понял,  что  мое  увлечение
технической  стороной  проблемы  существенно  повлияло  на содержание.
Получилось, что именно этот рассказ, под названием "Благое намерение",
не отражает моих собственных чувств.
     Покойный Гроф   Конклин,   проницательнейший    критик    научной
фантастики,  как-то  заметил,  что рассказ ему понравился,  хотя он не
согласен с его философией.  Вынужден со смущением признать, что именно
так отношусь к "Благому намерению" и я.

     В Великом   Суде,   представляющем   собой  тихий  оазис  посреди
пятидесяти   сумасшедших   квадратных   миль,   занятых   небоскребами
Объединенных Миров Галактики, есть одна статуя.
     Она поставлена так,  чтобы ночью ей было  видно  звезды.  Есть  и
другие статуи,  они стоят по кругу, но эта одиноко возвышается в самом
центре.
     Статуя не  очень  удачная.  Чересчур  благородному лицу недостает
жизни.  Брови  чуть  выше,  нос  чуть  симметричнее,  а  одежда   чуть
аккуратнее,  чем  бывает  на  самом деле.  В результате статуя кажется
слишком святой и ненастоящей.  Наверное, в реальной жизни этот человек
мог нахмуриться и икнуть,  но статуя всем своим видом демонстрировала,
что подобного никогда не случалось.
     Все это,  конечно,  вполне  понятная суперкомпенсация.  При жизни
этому человеку статуй не возводили.  Последующие поколения взирали  на
него с исторической перспективы и терзались виной.
     Надпись на пьедестале гласит:  "Ричард  Сайама  Альтмайер".  Ниже
идет  короткая фраза,  рядом вертикально стоят три даты.  Фраза звучит
так:  "Благое намерение не знает неудач".  Даты таковы:  17 июня  2755
года,  5 сентября 2788 года,  21 декабря 2800 года;  по летоисчислению
того периода,  начиная с первого атомного взрыва,  случившегося в 1945
году прежней эры. Ни одна из приведенных дат не соответствует рождению
или смерти этого человека.  Не соответствуют они также ни свадьбе,  ни
вообще  какому-либо значительному событию,  каковым могли бы гордиться
жители Объединенных Миров. Они символизируют вину и скорбь.
     Указанные даты  означают  дни,  когда  Ричарда  Сайаму Альтмайера
бросали за его взгляды в тюрьму.

     17 июня 2755 года
     Несомненно, в  возрасте  двадцати  двух  лет  Дик  Альтмайер  был
способен испытывать ярость.  Волосы его тогда  имели  темно-коричневый
цвет,  и  усов,  которые  позже стали неотъемлемой принадлежностью его
облика,  он еще не отрастил.  Конечно, у него и тогда был тонкий нос с
горбинкой. Пройдет немало лет, прежде чем все усиливающаяся худоба щек
превратит его нос в настоящий хребет,  который навсегда западет в  умы
миллиардов школьников.
     Грегори Сток стоял на пороге и взирал на учиненный другом погром.
Круглое  лицо  и холодный цепкий взгляд уже узнавались,  а вот военная
форма,  в которой ему предстояло провести остаток жизни,  была еще  не
пошита.
     - Великая Галактика! - воскликнул он.
     - Привет, Джеф, - поднял голову Альтмайер.
     - Что  происходит,  Дик?  Я  думал,   твои   принципы,   дружище,
противоречат всякого рода разрушениям.  А этот вьюер,  похоже,  сильно
пострадал. - Он поднял с пола обломок.
     - Я  держал  вьюер  в  руках,  когда  мне  сбросили  на  приемник
официальное извещение. Сам знаешь какое.
     - Знаю. Я получил такое же. Где оно?
     - На полу.  Сорвал с катушки,  как только его изрыгнули. Подожди,
сейчас я брошу его в атомную мусорку!
     - Эй, остынь. Мы не можем...
     - Почему?
     - Потому, что так ты ничего не добьешься. Каждый обязан отслужить
свой срок.
     - Ты так и не понял моих мотивов.
     - Не будь ослом, Дик.
     - Клянусь космосом, это дело принципа.
     - Глупости!  Нельзя  сражаться со всей планетой.  Твоя болтовня о
коварных правителях,  втягивающих  невинных  людей  в  войну  -  самая
настоящая  звездная  пыль.  Думаешь,  если  сейчас  объявить  всеобщее
голосование, большинство не поддержало бы войну?
     - Это ни о чем не говорит, Джеф. Правительство контролирует...
     - Средства пропаганды. Да, знаю. Ты мне все уши прожужжал. Только
я не понимаю, почему ты так настроен против службы?
     Альтмайер отвернулся.
     - Во-первых,  -  продолжил  Сток,  -  ты  можешь просто не пройти
медицинскую комиссию.
     - Пройду. Я был в космосе.
     - Не обольщайся.  Если доктора пропустили тебя на лайнер, значит,
у  тебя  нет явных сердечных заболеваний и отека легких.  Для воинской
службы этого недостаточно. Вдруг ты действительно не пройдешь?
     - Речь о другом, Джеф. Я ведь не боюсь сражаться.
     - Надеешься остановить таким способом войну?
     - Было бы здорово.  - Голос Альтмайера задрожал от волнения.  - Я
верю в то,  что человечество должно  объединиться.  Нам  не  нужны  ни
войны,  ни  вооруженные до зубов космические армады.  Галактика готова
открыть свои тайны объединенным усилиям человеческой расы. Мы же целых
две тысячи лет враждуем сами с собой и отдаем Галактику другим.
     Сток рассмеялся:
     - В  этом  мы  преуспели.  На  сегодняшний  день существует более
восьмидесяти независимых планетных систем.
     - Мы забыли, что существуют и другие разумные цивилизации.
     - Вспомнил своих любимых диаболов?  - Сток прижал кулаки к вискам
и покрутил указательными пальцами.
     - И  твоих  тоже,  -  огрызнулся  Альтмайер.   -   У   них   одно
правительство контролирует больше планет,  чем драгоценные восемьдесят
независимых, вместе взятые.
     - Правильно.  Не  забывай,  что  их ближайшая планета находится в
полутора тысячах световых лет от Земли.  В любом случае они не  смогут
жить на кислородных планетах.
     Теряя дружеское расположение духа, Сток резко добавил:
     - Послушай,  я, собственно, заглянул, желая сообщить тебе, что на
следующей неделе прохожу медкомиссию. Идешь со мной?
     - Нет.
     - Твердо решил?
     - Абсолютно.
     - Ты ничего  не  добьешься.  Пламя  на  Земле  не  возгорится.  И
миллионы  молодых людей не пойдут за тобой на антивоенные выступления.
Тебя просто упеку