соответственно
вводились 1-я и 4-я танковые армии. Что касается  38-й  армии,  то  план  ее
перегруппировки в соответствии с этим  замыслом  был  утвержден  командующим
фронтом еще 17 июня{224}.
   План всей операции и был представлен в Ставку.  Ставка  внесла  в  него
важнейшие коррективы, изменив не только замысел двухстороннего охвата, но  и
группировку наших войск, а также направление главного удара фронта.
   О причинах такого решения Ставки Иван Степанович рассказал  мне  тогда,
позвонив по телефону из  Москвы.  Постараюсь  на  основе  этого  телефонного
разговора, а также разъяснении И. С.  Конева  после  возвращения  из  Ставки
изложить  содержание  его  беседы  с  Верховным  Главнокомандующим.  Я  хочу
коснуться данного вопроса, поскольку он связан с дальнейшими действиями 38-й
армии.
   Докладывая в Ставке план  разгрома  львовской  группировки  противника,
командующий  1-м  Украинским  фронтом  изложил  \365\  свое  вышеприведенное
решение. Необходимость удара на  Станиславском  направлении  он  мотивировал
тем, что на стыке  1-й  немецкой  танковой  и  1-й  венгерской  армий  легче
осуществить прорыв и охватить слева немецко-фашистскую группировку в  районе
Львова.   И.   С.   Конев   полагал,   что   предложенный   план   имел    и
военно-политическое значение, поскольку  его  осуществление  предусматривало
изолировать в Карпатах венгерскую армию от немецко-фашистских войск.
   Внимательно   выслушав,   Верховный   Главнокомандующий,   однако,   не
согласился с отдельными положениями предложенного плана.
   - Наши командующие фронтами, армиями и их штабы, - сказал И. В. Сталин,
- научились хорошо планировать и осуществлять свои замыслы с  чисто  военной
точки зрения, но им следует также овладеть  уменьем  учитывать  политическую
обстановку.  С  военной  точки  зрения  выбор   Станиславского   направления
заслуживает одобрения, так как  учитывает  выгодную  конфигурацию  фронта  и
особенности противостоящего противника.  Но,  подчеркнул  Верховный,  он  не
отвечает сложившейся политической ситуации.
   Далее И. В. Сталин пояснил: путем оккупации Венгрии гитлеровцам удалось
несколько затормозить развал фашистского блока, и для того,  чтобы  ускорить
его, необходимо сосредоточить усилия не в стыке венгерской и немецкой армий,
а против главной  группировки  немецко-фашистских  войск  в  районе  Львова,
разгром которых, естественно, приведет  к  выходу  сателлитов  из  войны  на
стороне  гитлеровской  Германии.  В   связи   с   этим   Ставка   предложила
сосредоточить главные силы фронта  на  львовском  направлении  и  ударом  на
кратчайшем направлении на Львов разгромить противника. Удар на Станиславском
направлении отменялся еще и потому,  что  паша  группировка  за  Днестром  и
войска, наступавшие на Львов с востока, были разделены большим  расстоянием,
что вело к распылению сил фронта и лишало возможности маневрировать ими.
   Даже сейчас, когда прошло столько  лет  после  окончания  войны  и  нам
хорошо известны все события ее последнего года, такое решение представляется
примечательным по своему характеру. Чтобы принять его вопреки чисто  военным
преимуществам, надо было не только ясно видеть всю исключительную  сложность
политической обстановки того времени и правильно определить ход ее развития,
но и найти наиболее действенные средства, влияющие на это развитие. Принятое
Ставкой решение учитывало все эти моменты. Только так  можно  его  оценивать
теперь, когда, повторяю, мы  знаем,  что  это  решение  в  огромной  степени
способствовало последовавшему вскоре развалу фашистского блока.
   Но хочу подчеркнуть, что и тогда, в июне 1944  г.,  решение  Верховного
Главнокомандующего произвело HP меня огромное \366\ впечатление. Я перебирал
в памяти события недавнего прошлого, первую встречу  с  хортистской  армией.
Еще в январе 1943 г.  на  Дону  венгерские  солдаты  не  хотели  воевать  за
интересы гитлеровской Германии, но они еще только роптали. Теперь же,  после
того как 19 марта 1944 г. немецко-фашистские  войска  оккупировали  Венгрию,
абсурдность  положения  венгерских  солдат  и  офицеров  стала   еще   более
очевидной, и они уже большими группами сдавались  в  плен  и  переходили  на
сторону Красной Армии.
   Вот некоторые из их заявлений, впоследствии переданные нами  Советскому
информбюро для опубликования.
   Ефрейтор 37-го венгерского полка: "Когда мы уезжали на фронт, у  казарм
собралась большая толпа женщин. Они плакали и говорили:
   - Немцы грабят Венгрию, а вы едете на фронт. Оставайтесь дома, и  пусть
немцы сами воюют"{225}.
   Один из 19  солдат  57-го  венгерского  полка,  перешедших  на  сторону
Красной Армии и принесших с собой винтовки и 6 ручных пулеметов: "Еще будучи
в Венгрии, мы сговорились не воевать на стороне немцев. При  первом  удобном
случае решили \367\ сдаться в плен. Воспользовавшись тем, что нас послали  в
боевое охранение, мы перешли к русским"{226}.
   Группа артиллеристов 1-й венгерской горнострелковой бригады: "Наш отряд
в количестве 50 человек  охранял  склад,  боеприпасов.  Русские  автоматчики
приблизились к складу. Сержант Имре Бор запретил нам стрелять  в  русских  и
предложил организованно сдаться в плен. Все солдаты  с  радостью  поддержали
сержанта. До отъезда на фронт мы видели, как немцы  оккупировали  и  грабили
Венгрию. Никто из нас не хотел сложить свою голову за Гитлера"{227}.
   Коллективное заявление  восьми  солдат  27-й  венгерской  легкопехотной
дивизии: "На днях офицеры объявили нам приказ командира корпуса,  в  котором
говорилось, что жены, дети и все члены семей солдат, перешедших  к  русским,
будут расстреливаться. Все имущество перебежчиков будет конфисковано. Такими
приказами предатели венгерского народа думают удержать солдат  на  фронте  и
заставить их умирать за Гитлера. Но всех солдат им не запугать. Мы не  хотим
быть вместе с немцами и поэтому перешли на вашу сторону"{228}.
   В архиве  Министерства  обороны  СССР  сохранилось  множество  подобных
документов. В одном из них зафиксировано,  например,  что  на  Станиславском
направлении только в мае 1944 г., т. е. сразу после  смены  немецких  частей
венгерскими, перешли на сторону Красной Армии 570 хонведов{229}. В этом, как
и в вышеприведенных фактах, отразилось принявшее в то время  широкий  размах
антифашистское  движение  в  Венгрии  и  в  ее  армии,  подробно   описанное
впоследствии в исторической литературе{230}.
   Да и сам факт оккупации Венгрии войсками вермахта по существу  означал,
что  это  государство  из  сателлита  фашистской  Германии  превратилось   в
порабощенную гитлеровцами страну. На волоске держался и союз правителей ряда
других европейских стран с германским фашизмом.
   Несомненно, на всем этом и основывался вывод Ставки о  том,  что  новое
поражение гитлеровских войск неминуемо повлечет за собой развал  фашистского
блока.
   Как известно, именно таков и был один из важнейших итогов летне-осенней
кампании Красной Армии в  1944  г.  Что  же  касается  венгерских  войск  на
советско-германском фронте, то  значительная  их  часть  отказалась  воевать
против  Красной  Армии.  В  частности,  начала  вскоре   разваливаться   1-я
венгерская армия, ее командование сдалось в плен советским войскам. \368\
   Итак, нашему замыслу нанесения удара  в  стыке  немецкой  и  венгерской
армий не суждено было осуществиться. И тем не менее 38-й армии предстояло не
только наступать,  но  и  выполнять  одну  из  основных  задач  готовившейся
операции. Об этом сказал мне И. С. Конев по возвращении из  Москвы.  Ставка,
как я узнал от него, сначала настаивала на том, чтобы  нанести  один  мощный
удар  -  на  львовском  направлении,  однако  при  вторичном  обсуждении  по
предложению командующего фронтом было принято решение наступать одновременно
и в направлении Равы-Русской.
   Вот как описывает это заседание Ставки  присутствовавший  на  нем  член
Военного совета фронта К. В. Крайнюков: "... Мы были в кремлевском  кабинете
Верховного Главнокомандующего. Здесь собрались члены Политбюро ЦК  ВКП(б)  и
ГКО, представители Ставки и Генштаба. И. В. Сталин предоставил слово маршалу
Коневу, предложив в пределах 45-20 минут изложить идею плана.  И.  С.  Конев
объяснил замысел предстоящей операции, показав на  карте,  как  наши  войска
двумя мощными ударами на львовском и рава-русском направлениях должны  будут
рассечь группу  немецко-фашистских  армий  "Северная  Украина",  окружить  и
уничтожить противника в районе Броды.
   - А почему два удара?- зажигая трубку и  разгоняя  рукой  сизый  дымок,
спросил Верховный Главнокомандующий. - Может быть,  два  удара  и  не  стоит
наносить? Пусть вместо двух ударов будет один мощный, сокрушительный удар на
львовском направлении. Как вы думаете?
   И. С. Конев доложил, что один удар,  пусть  даже  очень  мощный,  будет
выталкивать  противника,  а  не   уничтожать   его,   и   немецко-фашистское
командование  получит  больше  возможностей  для  маневра   резервами,   для
парирования нашего удара.
   - Прошу вас, товарищ Сталин, - заявил И. С. Конев, -  взять  за  основу
наш оперативный план и утвердить его. Фронт - крупное войсковое  объединение
и в состоянии нанести мощные удары на двух направлениях.  А  два  достаточно
мощных удара сулят нам больше оперативных выгод.
   Я заметил, что Сталин, продолжая ходить по кабинету, спокойно  выслушал
доводы командующего. Потом он подошел близко к Ивану Степановичу.
   - Вы очень упрямы, Конев, - негромко, с характерным  акцентом  произнес
И. В. Сталин, и, пряча усмешку в усы, добавил: - Что ж, может быть,  это  не
так уж и плохо.
   При обсуждении нашего оперативного  плана  Верховный  Главнокомандующий
отнюдь не навязывал своего мнения, а, наоборот, согласился со всеми доводами
Конева, предложив в  рабочем  порядке  уточнить  детали  и  на  другой  день
завершить рассмотрение плана...
   Утвердив план  операции,  Верховный  Главнокомандующий  сообщил  нам  о
первых удачах в наступлении Белорусских фронтов. \369\
   Пожелав 1-му Украинскому фронту успехов, И, В. Сталин сказал:
   - Имейте в виду, Конев, операция должна пройти  безупречно  и  принести
желаемый результат"{231}.
   К тому времени Ставка Верховного Главнокомандования завершила  огромную
работу по планированию и подготовке летне-осенней кампании.
   Наступательные операции, проведенные Красной Армией зимой и весной 1944
г. против вражеских группировок под Ленинградом и  на  Украине,  значительно
улучшили стратегическую  обстановку.  Советские  войска  нанесли  противнику
тяжелое поражение, после чего временно перешли на всем фронте  к  обороне  и
развернули подготовку к летним наступательным операциям.
   Величественны были политические цели предстоящего наступления. Они были
сформулированы  в  первомайском  приказе  Верховного  Главнокомандующего   и
состояли прежде всего в том, чтобы "очистить от фашистских  захватчиков  всю
нашу землю и восстановить государственные границы Советского Союза  по  всей
линии,  от  Черного  моря  до  Баренцева  моря.  Но  наши  задачи  не  могут
ограничиться изгнанием вражеских войск из  пределов  нашей  Родины...  Чтобы
избавить нашу страну и союзные с нами страны от опасности порабощения, нужно
преследовать  раненого  немецкого  зверя  по  пятам  и  добить  его  в   его
собственной берлоге. Преследуя же врага, мы  должны  вызволить  из  немецкой
неволи наших братьев поляков, чехословаков и другие союзные  с  нами  народы
Западной Европы, находящиеся под пятой гитлеровской  Германии"{232}.  Ставка
Верховного  Главнокомандования  наметила  планы   решительного   наступления
Красной Армии на всем советско-германском фронте. Формой  его  было  избрано
последовательное нанесение ударов на разных направлениях.
   Общее представление о замысле Ставки можно получить из посланий  И.  В.
Сталина Ф. Рузвельту и У. Черчиллю.
   Так, 6 июня 1944 г. союзникам сообщалось: "Летнее наступление советских
войск, организованное согласно уговору на Тегеранской конференции,  начнется
к середине июня на  одном  из  важных  участков  фронта.  Общее  наступление
советских войск будет развертываться этапами путем  последовательного  ввода
армий  в  наступательные  операции.  В  конце  июня   и   в   течение   июля
наступательные  операции   превратятся   в   общее   наступление   советских
войск"{233}.
   В послании  от  9  июня  говорилось:  "Подготовка  летнего  наступления
советских войск заканчивается. Завтра, 10 июня, \370\ открывается первый тур
нашего летнего наступления на Ленинградском фронте"{234}.
   21 июня глава Советского правительства информировал союзников: "...  Не
позднее чем через неделю начнется второй тур летнего  наступления  советских
войск (речь шла о Белорусской операции.-К. М.).  В  этом  наступлении  будет
принимать участие 130 дивизий, включая сюда и бронетанковые дивизии. Я и мои
коллеги рассчитываем на  серьезный  успех.  Надеюсь,  что  наше  наступление
окажет существенную  поддержку  операциям  союзных  войск  во  Франции  и  в
Италии"{235}. И еще  одно  послание  -  от  27  июня:  "Относительно  нашего
наступления можно сказать, что мы не будем давать немцам передышку, а  будем
продолжать расширять фронт  наших  наступательных  операций,  усиливая  мощь
нашего натиска на немецкие армии"{236}.
   Отмечу,  что  идея  последовательного  нанесения  ударов  на  различных
направлениях была одним из новых достижений советского  военного  искусства.
Ее рождение  связано  с  боевыми  действиями  наших  войск  на  юго-западном
направлении  в  первой  половине  1944   г.   Если   проследить   за   ходом
наступательных операций  1,  2,  3  и  4-го  Украинских  фронтов,  то  легко
заметить,  что  они  как  раз  и  представляли  собой  ряд   последовательно
нанесенных ударов, объединенных общим замыслом и единым руководством  Ставки
Верховного Главнокомандования и ее представителей Маршалов Советского  Союза
Г. К. Жукова и А. М. Василевского.
   Вот как это происходило.
   Житомирско-Бердичевская наступательная операция 1-го Украинского фронта
началась 24 декабря  1943  г.,  Кировоградская  2-го  Украинского  фронта  -
несколько дней спустя, 5 января 1944 г. Завершились они почти  одновременно:
первая - 15 января, вторая - два  дня  спустя.  И  на  первый  взгляд  может
показаться, что они лишь проводились одновременно, но не были связаны единым
замыслом. Это впечатление рассеивает проводившаяся непосредственно вслед  за
ними, с  24  января  по  17  февраля,  Корсунь-Шевченковская  наступательная
операция левого крыла 1-го и правого крыла 2-го Украинских фронтов.
   В те же дни - с 27 января по  11  февраля  осуществлялась  Ровно-Луцкая
наступательная операция правого крыла 1-го Украинского фронта, а с 30 января
по 29 февраля - Никопольско-Криворожская наступательная операция 3-го и 4-го
Украинских фронтов.
   Итак, в первой половине января наступали войска двух, а в  феврале  уже
всех четырех Украинских фронтов. При этом масштабы  наступления  значительно
были расширены, а сами эти \371\ операции представляли  собой  звенья  одной
цепи, оперативно связанные между собой, несмотря на отделявшее их расстояние
и время. Еще не заканчивалась одна операция, как начиналась другая.
   Такой метод полностью  оправдал  себя.  Он  позволял  сковывать  войска
противника почти на всем фронте, резко затруднив для него  создание  крупных
резервов и маневрирование ими. И хотя вражеское командование все же пыталось
оперировать резервами, они были вынуждены метаться с одного  участка  фронта
на другой, повсюду опаздывая. Когда же в результате  этого  к  началу  марта
вражеские  резервы  оказались  разбросаны  и  связаны,  войска  первых  трех
Украинских фронтов перешли в наступление всеми силами одновременно. Это была
вершина блестяще осуществленного единого  замысла  по  разгрому  и  изгнанию
противника  из  пределов  Правобережной  Украины  и  выходу  к  западным   и
юго-западным государственным границам.
   И вот теперь Ставка Верховного Главнокомандования решила проверенный на
практике группой фронтов метод последовательного нанесения ударов  применить
в масштабах всего советско-германского фронта в летне-осенней кампании  1944
г. План кампании разрабатывался заблаговременно, в период весенних боев.
   12 апреля Государственный Комитет Обороны признал крайне невыгодным для
нас начертание линии фронта на смоленско-минском направлении. Там,  севернее
р. Припять, на территории Белоруссии, образовался выступ, который вдавался в
нашу сторону. Он представлял собой основу вражеской  обороны  и  ограничивал
действия наших войск на флангах. Удерживая этот  "белорусский  балкон",  как
называло его немецко-фашистское командование, оно прикрывало прямые  пути  к
Берлину с востока и обеспечивало более устойчивое положение  своих  войск  в
Прибалтике и Западной Украине.
   Чтобы создать необходимые условия для наступления Красной Армии,  нужно
было прежде всего срезать этот выступ. Кроме того, здесь, в полосе Западного
фронта, вражеские войска были ближе всего к Москве.
   Ставка Верховного Главнокомандования в связи с этим приняла  решение  о
необходимости разгрома белорусской группировки противника. Так  определилось
направление  главного  удара.  Для   дезориентации   врага   Ставка   решила
демонстрировать ложное  сосредоточение  войск  северо-восточнее  Кишинева  в
полосе  3-го  Украинского  фронта,  а  в  то  же  время   скрытно   провести
перегруппировку для создания решающего превосходства в силах и средствах  на
центральном участке советско-германского фронта.
   К концу мая план наступления  Красной  Армии  в  1944  г.  окончательно
сложился.  Оно  должно  было  начаться  на   Карельском   перешейке.   Затем
планировалось нанести главный удар  в  кампании,  осуществляемый  на  первом
этапе силами 1-го Прибалтийского и трех Белорусских фронтов, а на  втором  -
также \372\ и войсками 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов с севера, а  левого
крыла 1-го Белорусского фронта и 1-го Украинского фронта  -  с  юга.  Полоса
наступления расширялась от Чудского озера до Карпат.
   II
   Войска нашего фронта должны  были  разгромить  группу  армий  "Северная
Украина".  План  операции,  в  котором  исключался  удар  на   Станиславском
направлении, был утвержден на заседании Ставки.
   Вкратце рассказав об этом заседании, И. С. Конев также сказал мне,  что
принял  решение  наступать   на   рава-русском   направлении   силами   двух
общевойсковых  -  3-й  гвардейской  и   13-й,   одной   танковой   армий   и
конно-механизированной группы, а на львовском нанести войсками  60-й,  нашей
38-й, двух  танковых  армий,  конно-механизированной  группы,  а  также  5-й
гвардейской армии генерала А. С.  Жадова,  находившейся  во  втором  эшелоне
фронта.
   Признаться, я был в недоумении.
   - 38-я - на Львов с востока?
   Иван Степанович объяснил: 38-я армия рокируется в район к северо-западу
от Тернополя, откуда она и  будет  наступать  на  Львов  в  составе  главной
ударной группировки фронта. Теперь все было  ясно,  но  легче  от  этого  не
стало. Ведь нам предстояло не более и не менее как передвинуться на  170-200
км к северу с переправой через  Днестр  почти  всей  армии.  Но  командующий
фронтом  "утешил"  меня:  одновременно  должны  были  перегруппироваться   в
соответствии с новым замыслом операции и почти все другие армии.
   Дело в  том,  что  по  окончании  весенних  военных  действий  основная
группировка фронта оказалась к югу  от  Тернополя.  Там  находилась  большая
часть войск 60-й, 1-я  гвардейская,  38-я,  18-я  общевойсковые  и  все  три
танковые армии.
   Следовательно,  для  осуществления  плана  предстоящей   наступательной
операции потребовалось произвести крупные перемещения, а именно:
   3-я гвардейская  армия  должна  была  уплотнить  свои  боевые  порядки.
Высвободившуюся таким образом часть ее полосы слева предстояло  занять  13-й
армии. В свою очередь она переда