резко обострилась.
 Напомню, что еще к середине июля противник,  разорвав  фронт  советских
войск и оттеснив их в ходе боев в большой излучине Дона частью  к  северу  и
частью к югу, достиг линии  р.  Чир.  Здесь  17  июня  он  встретил  сильное
сопротивление передовых отрядов 62-й армии. Действуя при активной  поддержке
авиации, передовые  отряды  в  труднейших  условиях  в  течение  шести  дней
сдерживали натиск превосходящих сил врага.
 К исходу 22 июля вражеским  войскам  удалось  выйти  к  переднему  краю
главной полосы обороны  62-й  армии,  простиравшейся,  как  упоминалось,  от
Клетской до Суровикино. Несколько часов спустя враг нанес удар на ее  правом
фланге в районе Клетской.
 Наступавшая на Сталинград  6-я  немецкая  армия  имела  тогда  в  своем
составе восемнадцать дивизий, в том числе три танковые и две моторизованные.
Она насчитывала почти четверть миллиона солдат и офицеров, имела до 7,5 тыс.
орудий и минометов,  около  740  танков,  располагала  мощной  поддержкой  с
воздуха (до 1200 боевых самолетов). \267\
 Противостоявшие им советские войска 62-й и правого фланга 64-й армий на
фронте Клетская - Суворовский  имели  восемь  стрелковых  дивизий,  танковую
бригаду, семь отдельных танковых батальонов и два батальона пехотных училищ.
Соотношение  в  людях  было  1,5:1,  в  артиллерии-2,6:1,  в  танках-2:1,  в
самолетах-3,6:1 в пользу врага.  На  направлении  главного  удара-к  югу  от
Клетской - немецко-фашистское командование создало еще большее превосходство
сил. Оборонявшиеся там правофланговые соединения 62-й армии - 192-я, 184-я и
33-я гвардейская стрелковые дивизии - уступали  сосредоточенным  против  них
войскам неприятеля как в численности личного состава (в 4-5 раз),  так  и  в
количестве  орудий  и  минометов  (в  9-10  раз).  Противник  здесь  имел  и
абсолютное превосходство в танках и авиации.
 С утра 23 июля правофланговый полк 33-й гвардейской стрелковой  дивизии
был атакован 113-й пехотной  и  16-й  танковой  дивизиями  врага.  Несколько
позднее противник нанес удар и на правом фланге  192-й  стрелковой  дивизии.
Используя многократное превосходство в силах и средствах,  в  особенности  в
авиации, вражеские войска прорвали  главную  полосу  обороны  62-й  армии  К
исходу дня они продвинулись в глубину до 20 км.
 С утра 24 июля гитлеровцы на этом  направлении  дополнительно  ввели  в
сражение свежую моторизованную  дивизию.  Совместно  с  60-й  моторизованной
дивизией они прорвались в район Верхне-Бузиновка, где разгромили штабы 192-й
и 184-й стрелковых дивизий.
 Контрудар, предпринятый силами 62-й армии, успеха  не  имел.  Задержать
продвижение противника не удалось.
 К исходу дня  обе  группировки  врага  прорвались  к  р.  Дон  в  район
Каменский. Оказались окруженными части 184-й  и  192-й  стрелковых  дивизий,
40-я танковая бригада и отдельный танковый батальон.
 В штабе фронта, куда к  этому  времени  прибыл  начальник  Генерального
штаба генерал-полковник А. М. Василевский, по его  инициативе  было  принято
решение  нанести  контрудар  с   целью   разгрома   вражеской   группировки,
прорвавшейся к  Дону,  и  восстановления  положения  в  полосе  62-й  армии.
Осуществить  контрудар  должны  были  1-я  и  одновременно  с  ней  начавшая
формирование 4-я танковые армии.
 К утру 24 июля соединения и части формирующейся 1-й танковой армии были
еще разбросаны  на  значительном  пространстве.  13-й  танковый  корпус  под
командованием  полковника  Т.  И.   Танасчишина,   не   успевший   завершить
укомплектование своих бригад, вел бои  на  западном  берегу  Дона  в  районе
Манойлина. Три его бригады -163, 166-я и 169-я - имели всего  123  танка,  в
том числе Т-34-74, Т-70-49.
 У 28-го танкового  корпуса  полковника  Г.  С.  Родина  танков  имелось
больше-178 (88-Т-34, 60 - Т-70  и  З0-Т-60).  Но  \268\  получены  они  были
буквально накануне выдвижения в район  Калача.  Тогда  же  прибыл  и  личный
состав. Словом, корпус только-только начал формироваться.
 Далее, 158-я тяжелая танковая бригада (командир полковник А. В. Егоров)
еще не была полностью оснащена боевыми машинами.  Она  получала  их  на  ст.
Кривомузгинская, куда  прибыл  эшелон  с  танками  КВ.  Что  касается  131-й
стрелковой дивизии, то  она  в  это  время  вела  оборонительные  работы  на
восточном берегу Дона севернее Калача.
 Ко всему этому надо добавить, что к утру 25 июля противник  оказался  в
непосредственной близости к  району  формирования  1-й  танковой  армии.  Ее
войска сосредоточивались на восточном берегу  Дона,  севернее  Калача,  а  к
западному берегу подошли вражеские дивизии. Они приблизились к  переправе  и
обрушили на нее артиллерийский и минометный огонь.
 Я привожу здесь данные об обстановке, сложившейся к утру  25  июля,  по
очень простой причине: именно в  это  утро,  согласно  приказу  командования
фронта, наносился контрудар, в котором 1-й танковой армии отводилась главная
роль. Ей предписывалось переправиться через Дон в районе Калача и  наступать
в направлении населенного пункта Майоровского. Ближайшая задача - уничтожить
противостоящего врага и к исходу дня  овладеть  рубежом  Верхне-Бузиновка  -
Манойлин. В последующем мы должны были развивать наступление  в  направлении
Перелазовского и там  соединиться  с  4-й  танковой  армией.  Ее  войска  не
успевали  сосредоточиться  на  исходных  позициях  к  25  июля,  поэтому  им
предписывалось  начать  боевые  действия  27  июля,   наступая   из   района
Трехостровской в направлении Перелазовского.
 Сказанное означает,  что  контрудар  наносился  неодновременно,  причем
силами двух танковых армий, еще не закончивших формирование и не  получивших
всех предназначенных для них средств усиления.  Насколько  оправданным  было
такое решение представителя Ставки? Этот  вопрос  фигурирует  в  целом  ряде
военно-исторических исследований  и  воспоминаний.  Ответы  на  него  даются
разные. Некоторые авторы считают, что это решение было  ошибочным.  Полагаю,
что мне как бывшему командующему 1-й танковой  армией,  выполнявшей  главную
роль в нанесении контрудара, также следует ответить на этот вопрос.
 Прежде всего замечу, что авторы, которые исходят из того, что 1-я и 4-я
танковые  армии  не  были  готовы  к  контрудару,   поскольку   еще   только
формировались, высказывают мнение, что ввиду  этого  следовало  подождать  с
контрударом.
 Сторонникам подобной точки зрения уже ответил Маршал  Советского  Союза
А. М. Василевский. В статье, опубликованной несколько лет назад,  он  писал:
"Будучи одним из наиболее ответственных инициаторов  этого  события,  лицом,
которое вело все переговоры с Верховным Главнокомандующим по этому  вопросу,
\269\  а  также  непосредственным  очевидцем  всей  серьезности  создавшейся
обстановки, я считал и считаю, что решение  на  проведение  контрудара  даже
далеко не полностью готовой к боевым действиям  1-й  танковой  армии  в  тех
условиях было единственно правильным и что оно, как показал  дальнейший  ход
событий, с учетом контрудара  столь  же  неготовой  4-й  танковой  армии,  в
значительной степени себя оправдало.
 Необходимость контрудара наличными силами 1-й танковой армии вызывалась
тем, что противник, прорвав оборону  правофланговых  дивизий  62-й  армии  и
окружив здесь две  наши  стрелковые  дивизии  и  танковую  бригаду,  выходом
крупных сил в район Верхне-Бузиновка, Сухановский создал непосредственную  и
серьезную угрозу не только переправам через Дон, но и всем  войскам  62-й  и
левого фланга  64-й  армий,  оборонявшимся  в  большой  излучине  Дона.  Для
ликвидации этой серьезной  опасности,  нависшей  над  войсками  62-й  армии,
требовались немедленные контрмеры. Других войск, кроме 1-й  и  4-й  танковых
армий, не было... Поэтому пришлось  пойти  на  немедленный,  хотя  и  не  на
одновременный контрудар танковыми армиями... Последующие  события  показали,
что  благодаря   активным   действиям   и   упорному   сопротивлению   войск
Сталинградского фронта в целом главная  группировка  войск  немецкой  армии,
вместо захвата Сталинграда с ходу, вынуждена была втянуться в  затяжные  бои
на восточном берегу Дона.  В  связи  с  этой  задержкой  в  наступлении  6-й
немецкой армии немецко-фашистскому командованию пришлось повернуть свою  4-ю
танковую армию с кавказского на сталинградское направление"{91}.
 В одной из своих статей я уже говорил, что полностью  согласен  с  этим
высказыванием А. М. Василевского.  Добавлю,  что  именно  контрудары  силами
танковых армий, пусть еще неготовых, помешали противнику  с  ходу  захватить
Сталинград.  Таким  образом,  на  мой  взгляд,  не  может  быть  и  речи  об
ошибочности  принятого  в  то  время  решения.  Тем  же,  кто   видит   лишь
неготовность к контрудару, хотелось бы напомнить, что эта сторона дела  была
хорошо известна и принимавшим решение, и выполнявшим  его.  Вот  об  этом  и
пойдет речь.
 III
 В то время все мы радовались появлению у нас танковых  армий  -  мощной
ударной силы в руках фронтового командования. Что касается меня, то я  давно
мечтал о создании таких объединений. И то, что мне было доверено  возглавить
одну из первых танковых армий, вызывало чувство ответственности и стремление
использовать эту ударную силу наиболее эффективным образом. \270\
 Уже 22 июля, во время разговора с командующим  фронтом,  я  понял,  что
осуществить это намерение будет нелегко. Слишком малым был срок,  отведенный
для формирования и сколачивания 1-й танковой армии. Однако ее командование и
штаб, прибыв в  район  Калача,  приложили  все  силы  к  обеспечению  боевой
готовности частей и соединений в назначенный срок - к 24 часам 26 июля.
 Но и этот срок, урезанный на двое суток  по  сравнению  с  указанным  в
приказе Ставки, был вновь сокращен почти наполовину. 23 июля, когда  мы  еще
только  начали  формирование   армии,   последовал   вышеупомянутый   приказ
командования фронта о нанесении контрудара утром 25 июля, т. е.  менее,  чем
через двое суток.
 Получив приказ, я сразу же собрал офицеров штаба армии. Ознакомив их  с
полученной задачей и приняв  предварительное  решение,  приказал  немедленно
отправиться  на  железнодорожные  станции,  встретить  прибывающие  части  и
вывести их в исходные районы для  наступления.  Начальник  штаба  с  группой
офицеров приступил  к  разработке  плана  наступательной  операции,  а  я  с
начальниками родов  войск  уехал  для  рекогносцировки  местности  и  выбора
наблюдательных пунктов.
 Весь этот и следующий дни были чрезвычайно напряженными. Офицеры  штаба
армии, не зная отдыха, занимались обеспечением своевременного сосредоточения
войск в указанные районы.
 24 июля мною было  отдано  боевое  распоряжение,  в  котором  ставились
задачи войскам армии.
 28-му танковому корпусу  было  приказано  перейти  с  утра  25  июля  в
решительное наступление, разгромить  противника  в  районе  Малонабатовской,
Осиновский,  Ложки  и  затем   преследовать   его   до   Ново-Григорьевской,
Логовского. После этого сосредоточить свои главные  силы  в  районе  Ближняя
Перекопка, Сиротинская. 13-му танковому корпусу предписывалось  наступать  в
направлении  Евсеевский,  Верхне-Бузиновка,  Клетская,   нанести   поражение
вражеским  войскам  в  районе  Муховин,  Майоровский,  Евсеевский  и   затем
преследовать их до рубежа р. Дон.
 131-я стрелковая дивизия участвовала силами одного  полка  в  нанесении
контрудара. Два остальных обороняли восточный берег Дона от Голубинского  до
Калача. 158-я тяжелая танковая бригада, которая вместе  с  батальоном  131-й
стрелковой дивизии составила резерв армии, должна была  двигаться  вслед  за
28-м танковым корпусом.
 Боевое распоряжение требовало в течение ночи на 25 июля довести  задачи
до исполнителей, заправить  танки  горючим  и  боеприпасами,  вывести  их  в
исходное положение для атаки.
 Добавлю, что согласно директиве штаба фронта слева во взаимодействии  с
13-м танковым корпусом должна была нанести удар частью сил  62-я  армия.  Из
района Серафимовича в южном \271\ направлении, в тыл группировке противника,
предстояло наступать трем дивизиям 21-й армии.
 Вечером, накануне  нанесения  контрудара,  к  нам  на  командный  пункт
приехали генерал-полковник А.  М.  Василевский  и  генерал-лейтенант  В.  Н.
Гордов. Ознакомившись с состоянием армии  и  ходом  подготовки  к  нанесению
контрудара, А. М.  Василевский  разъяснил  порядок  выполнения  поставленной
задачи. Он также  подчеркнул  ответственность,  возложенную  на  войска  1-й
танковой  армии,  сказал,  что  за  действиями  армии  наблюдает   Верховное
Главнокомандование. Попрощавшись и пожелав нам успеха, представитель  Ставки
и командующий войсками фронта уехали в Сталинград.
 Проводив  их,  я  занялся  организацией  переправы  войск  через   Дон.
Обстановка  была  сложная.  Армия  должна  была  вступить  в  бой  в  крайне
невыгодных условиях. Ее главным силам,  находившимся  на  восточном  берегу,
предстояло переправляться через Дон  под  непрерывным  воздействием  авиации
врага, а на западном берегу с ходу вступить в бой.
 IV
 То, что этой ночью представлялось нелегким делом, еще более усложнилось
утром. Первым начал переправляться 482-й стрелковый  полк  131-й  стрелковой
дивизии, а за ним 56, 55, 39-я танковые и 32-я мотострелковая  бригады.  1-й
батальон  482-го  стрелкового  полка  занял   свой   рубеж,   обеспечивающий
переправу, и его выдвижение осталось незамеченным вражескими  наблюдателями.
Следовавший за ним 3-й батальон на западном берегу в  2,5  км  от  переправы
подвергся на марше нападению 15  танков  противника  и  мотопехоты  на  семи
машинах.
 Батальон  быстро  развернулся  и  вступил  в  бой.  Но   он   не   имел
противотанковых средств и нес потери.
 Выручили его из беды  передовые  подразделения  56-й  танковой  бригады
полковника В. В. Лебедева, входившей в состав 28-го танкового  корпуса.  Они
тоже только что  переправились  на  западный  берег  и  двигались  к  своему
исходному рубежу. Встретив врага, наши танкисты с ходу атаковали его.  Танки
противника были сначала остановлены, а затем отброшены от переправы.
 Так начали войска 1-й танковой армии сосредоточение в  исходном  районе
для наступления.
 В связи с вышесказанным не могу не заметить, что  в  ряде  послевоенных
исследований подчас встречаются существенные неточности в  описании  событий
тех дней. Так, авторы второго  тома  "Истории  Великой  Отечественной  войны
Советского Союза 1941- 1945" утверждают, что  противник,  атаковав  23  июля
правый фланг 62-й армии, якобы "через три дня" сумел  "прорвать  оборону  на
этом участке" после чего его "подвижные части вышли к Дону \272\  в  районе
Каменского..."{92}  Выходит,  что  этот  прорыв  неприятельских  поиск   был
осуществлен лишь 26 июля.
 В действительности он произошел уже 24 июля. Именно тогда  гитлеровские
танковые соединения, глубоко обойдя основные силы 62-й армии,  прорвались  к
Дону в районе Каменского.
 Обстановка на сталинградском направлении стала крайне сложной.
 Выход 14-го танкового корпуса и других соединений 6-й немецкой армии  к
Калачу мог поставить под угрозу окружения  62-ю  армию  и  часть  сил  64-й.
Главная же опасность заключалась в том,  что  противник  силами  этой  своей
группировки стремился форсировать Дон у Калача и, наступая дальше на восток,
с ходу захватить Сталинград. Его передовые части у Голубинского  и  Березова
вели обстрел противоположного берега Дона. Утром 25 июля они находились  уже
в 2,5-3 км от Калача, и мост у этого города обстреливали огнем артиллерии  и
минометов.
 Вот почему 1-я танковая армия начала наступление силами 28-го танкового
корпуса  не  в  районе  Каменского,  как,   по-видимому,   полагают   авторы
вышеупомянутого труда, а непосредственно у Калача. Это  произошло  утром  25
июля, и наш контрудар совпал с  возобновлением  противником  наступления  по
овладению переправами.
 Все это подтверждает и Маршал Советского Союза А. М.  Василевский.  Его
свидетельство особенно ценно потому, что в то время  он  был  представителем
Ставки на Сталинградском фронте  и  являлся  одним  из  главных  инициаторов
контрудара 1-й танковой армии. а также участвовал в  определении  времени  и
места начала этой наступательной операции. И вот что он  засвидетельствовал:
"Сосредоточенные в ночь на 25  июля  на  западном  берегу  Дона  войска  1-й
танковой армии с рассветом приступили к нанесению контрудара по  противнику,
который  тоже  возобновил  наступление  с  целью   захватить   переправы   у
Калача"{93}.
 Добавлю, что, возобновив наступление, враг к утру  25  июля  почти  уже
достиг своей ближайшей цели -  переправы  у  Калача.  Неприятелю  оставалось
преодолеть последние два-три километра. Но  ему  это  не  удалось,  так  как
именно в этот  момент  по  наступающему  противнику  нанесла  контрудар  1-я
танковая армия. Завязалось встречное сражение с танками и  мотопехотой.  Оно
проходило в крайне невыгодных для нас условиях. К  уже  упомянутым  причинам
нужно добавить превосходство наземных сил противника и полное господство его
авиации  в  воздухе.  В  первый  день   боя   она   совершила   более   1000
самолето-вылетов на \273\  боевые  порядки  1-й  танковой  армии.  Вражеская
авиация действовала группами по два-три десятка самолетов, появлявшихся  над
нами через каждые 20-25 минут. Им, к сожалению, ничего  не  противопоставила
наша 8-я воздушная армия, занятая, видимо, на других направлениях.
 Несмотря на все свои  преимущества,  враг  не  сумел  добиться  успеха.
Напротив, в упорных боях, продолжавшихся в течение всего дня,  войска  28-го
танкового корпуса, ломая сопротивление неприятеля, отбросили его на  6-8  км
от Калача.
 К исходу дня бои прекратились  на  всем  фронте.  Обе  стороны  понесли
большие потери. Что касается противника, то он вынужден  был  отказаться  от
наступления и перешел к жесткой  обороне,  используя  для  борьбы  с  нашими
танками даже средства ПВО.  Мы  же  произвели  перегруппировку  и  пополнили
боеприпасы.
 Оставив на своем наблюдательном пункте заместителя по  бронетанковым  и
механизированным войскам Н. А. Новикова и члена Военного совета В.М. Лайока,
я прибыл к Г. С. Родину в 28-й танковый корпус. С утра 26  июля  его  войска
возобновили наступление. Атака началась на рассвете, в 3 часа, до  появления
авиации противника. Мы рассчитывали, что удар будет не только стремительным,
но и внезапным.
 Однако оказалось, что к его отражению вражеские войска  готовились  всю
ночь.  Они  заняли  выгодные  рубежи,  зарыли  в  землю   танки,   подтянули
противотанковую артиллерию. Применили против наших  танков  88  мм  зенитные
пушки. Атака, проведенная  на  рассвете  частями  28-го  танкового  корпуса,
успеха не имела. Мы смогли лишь сбить боевое  охранение  и  передовые  части
противника. Сломить сопротивление его главных сил,  оборонявшихся  в  районе
населенного пункта Ложки и совхоза "10 лет Октября", не удалось.
 Вторая атака, предпринятая в 15 часов, также была отражена противником.
И только третий удар, нанесенный в 19 часов, принес  успех.  Тараном  из  36
танков была пробита брешь на левом фланге вражеской обороны.  Это  позволило
продвинуться вперед силами всего 28-го танкового корпуса, разгромить врага и
захватить его опорные пункты в населенном пункте Ложки и в совхозе  "10  лет
Октября".
 Все это произошло в течение  короткой  паузы  между  бомбовыми  ударами
авиации противника, представлявшей для нас главную угрозу.
 Но  вот  пауза  окончилась.  Налетевшие  вражеские  самолеты   вынудили
приостановить дальнейшее продвижение на север. В результате нам  не  удалось
преследовать противника, который поспешно  отступал,  оставив  на  поле  боя
сотни  трупов  солдат  и  офицеров,   12   орудий   крупного   калибра,   10
противотанковых пушек и несколько бронетранспортеров. Среди трофеев оказался
склад боеприпасов, устроенный гитлеровцами в Ложках. \274\
 В этот день войска 28-го танк