ал: наступление не может начаться в назначенный
срок.
 Штаб  армии  под  руководством  неутомимого  С.  П.  Иванова  и   штабы
соединений работали с предельным напряжением. Но ни в этот день, ни  в  ночь
на 2 сентября не удалось сосредоточить \318\ войска в исходных  районах  для
атаки. А тут еще выявились и дополнительные задержки, вызванные  опозданиями
с доставкой горючего...
 В ночь на 2 сентября прибыло боевое распоряжение штаба фронта. Из  него
следовало, что начало наступления 1-й гвардейской армии,  ранее  назначенное
на 5 часов 2 сентября 18, переносится на 10 час. 30 мин. того  же  дня{120}.
Но что могли  дать  в  данном  случае  лишние  пять  с  половиной  часов?  К
сожалению, они ничего не меняли.
 Так размышлял я в  ту  ночь.  В  голову  приходили  мысли  одна  другой
противоречивее.  Конечно,  в  сложившихся  условиях  можно   было   доказать
необходимость отсрочки наступления  на  несколько  дней.  А  там  успели  бы
сосредоточиться также 24-я и 66-я армии, наступление которых было  назначено
на 5 сентября{121}.
 Но против такой продолжительной отсрочки говорил другой, более  сильный
довод: происходившее тогда дальнейшее ухудшение обстановки под Сталинградом.
1 сентября противник вышел в район  разъезда  Басаргине,  создав  тем  самым
угрозу тылу 62-й армии. В тот же день левофланговые соединения этой армии  и
соседние части 64-й  армии  начали  отходить  на  внутренний  оборонительный
обвод. Борьба с врагом, по-прежнему  обладавшим  огромным  превосходством  в
силах и средствах, переместилась непосредственно к стенам Сталинграда.
 Вот почему, не имея возможности начать наступление немедленно и в то же
время понимая, что ждать подхода 24-й и 66-й армий нельзя, я послал Военному
совету фронта телеграмму следующего содержания: "Части, входящие в состав  1
гвардейской армии, из-за отсутствия горючего и растяжки в исходное положение
к утру 2.9 не вышли. 7 танковый корпус и гвардейские минометные  части  М-30
также  стоят  без  горючего.  Отдел  снабжения  горючим   фронта   и   армии
бездействуют. Намеченную атаку в 10.30 провести не могу. Принимаю все меры к
быстрой подаче горючего для вывода частей в исходное положение, с тем  чтобы
во второй половине дня перейти в наступление,  но  не  уверен  в  готовности
частей. Если позволит обстановка,  прошу  перенести  атаку  на  утро  3.9.42
г."{122}.
 Все убеждает меня и теперь, что  в  сложившихся  условиях  отсрочка  на
сутки была действительно неизбежна. Более того, Г. К. Жуков,  ознакомившийся
на  месте  с  положением  дел,  вероятно,  раньше  меня  пришел  к  мысли  о
необходимости хоть ненадолго отложить наступление. Этому, полагаю,  мы  были
обязаны и вышеупомянутой отсрочкой на пять с половиной часов. \319\ Наконец,
когда Г. К. Жукову  в  штабе  фронта  показали  мою  телеграмму  с  просьбой
перенести атаку на утро  3  сентября,  он  тут  же  написал  на  ней:  "Я  с
Москаленко согласен".
 Спустя   несколько   часов   оп   в    своем    донесении    Верховному
Главнокомандующему писал: "1-я  гвардейская  армия  начинает  свои  действия
только с 5 часов утра  3.9.42  г.  Сегодня,  2  сентября,  армия  перейти  в
наступлениие не смогла, так как части не сумели выйти в исходное  положение,
подвезти  боеприпасы,  горючее  и  организовать  бой.  Чтобы  не   допустить
неорганизованного ввода войск в бой и чтобы не понести  от  этого  напрасных
потерь, после личной проверки на месте перенес  наступление  на  о  часов  3
сентября"{124}.
 Кстати, в том же донесении Г. К. Жуков сообщал в Ставку: "Имеем данные,
что противник перебрасывает к району переправ дополнительно четыре  пехотные
дивизии,  из  них  две  из  прежнего   района   действий   1-й   гвардейской
армии..."{125}
 Мне тоже было известно о переброске упоминаемых двух немецких  дивизий.
Это действительно были те самые войска,  которые  отступали  в  августе  под
натиском нашей армии в северной части малой  излучины  Дона.  Следовательно,
нам удалось сковать их в том районе примерно  на  10  дней.  Срок,  конечно,
немалый в условиях, когда наступавшая на Сталинград группировка  обладала  и
без того огромным превосходством сил и средств. Но, думается, он  мог  стать
большим в случае  продолжения  активных  действий  на  плацдарме  после  его
передачи войскам 21-й армии.
 Как  бы  там  ни  было,  теперь   приходилось   считаться   с   фактом:
немецко-фашистское командование дополнительно вводило  несколько  дивизий  в
сражение на ближних подступах к Сталинграду.  Это  с  еще  большей  остротой
требовало от нас сделать все возможное,  чтобы  облегчить  положение  войск,
оборонявшихся на внутреннем обводе. \320\

ГЛАВА X. НАСТУПЛЕНИЕ В МЕЖДУРЕЧЬЕ ДОНА И ВОЛГИ

I
 Весь день 2 сентября штабы завершали подготовку  наступления.  Отсрочка
позволила закончить сосредоточение главных сил армии,  предоставить  войскам
краткий отдых перед атакой. Радовало прибытие  7-го  танкового  корпуса  под
командованием  генерал-майора  танковых  войск  П.  А.  Ротмистрова.   После
изнурительного марша корпус к  исходу  2  сентября  сосредоточился  в  балке
Родниковская. Это и был его исходный район для наступления. Отсюда танкистам
генерала Ротмистрова предстояло уже на следующее утро пойти в атаку.
 К сожалению, и в этот день не  были  получены  артиллерийские  средства
усиления. В результате в  армии  не  было,  например,  ни  одного  зенитного
орудия. Легко представить, что это означало,  если  вспомнить  о  господстве
противника в воздухе и широком применении им авиации как для поддержки своих
наступающих войск, так и для отражения наших контрударов.
 Многократное численное превосходство вражеской авиации дало себя  знать
уже в дни подготовки к наступлению. Так как необходимо было  спешить  и  был
дорог  каждый  час,  то  и  сосредоточение  войск  в  исходные  районы   для
наступления  частично  проводилось  в  светлое  время  суток.   В   условиях
совершенно открытой местности для фашистских летчиков не составило  большого
труда обнаружить выдвижение войск 1-й гвардейской армии.
 Так немецко-фашистское командование узнало состав сил  1-й  гвардейской
армии  и  легко  разгадало  наши  намерения,   в   том   числе   направление
подготовляемого  главного   удара.   Противник   изготовился   к   отражению
наступления, что само собой исключало внезапность наших действий, и в то  же
время многократными ударами с воздуха стремился помешать  организованному  и
быстрому сосредоточению войск армии. \321\
 Силу подготовляемого нами удара, несомненно, ослабляли и те  изменения,
которые незадолго до наступления произошли в полосе  соседней  4-й  танковой
армии. Ее левофланговые дивизии, которые должны были наступать  одновременно
с нами для обеспечения безопасности правого фланга  1-й  гвардейской  армии,
предприняли активные действия 2 сентября. Будучи контратакованы  противником
и понеся значительные потери, они отступили.
 В результате  стык  с  4-й  танковой  армией  оказался  необеспеченным.
Следовательно,  и  переходить  в  наступление  там  мы  не  могли.  Пришлось
поставить двум правофланговым дивизиям задачи не на активные  действия,  как
предусматривалось боевым приказом фронта, а на  оборону  участка  фронта  от
стыка с 4-й танковой армией до железнодорожной линии. Дивизии должны были  с
места отразить возможное наступление противника в северном направлении.  Это
решение было утверждено заместителем Верховного Главнокомандующего генералом
армии Г. К. Жуковым.
 Так волею обстоятельств ударная группировка армии  уменьшилась  на  две
дивизии. Кроме того, одной дивизии и танковой бригаде было приказано  прочно
оборонять рубеж на левом фланге, с тем чтобы не допустить активных  действий
врага вдоль Волги на Камышин.
 3 сентября в 7 час. 30 мин. 1-я гвардейская армия перешла в наступление
на фронте Кузьмичи - высота 139,7 с задачей прорвать оборону  противостоящих
войск, уничтожить их и соединиться с частями 62-й армии.
 Наступлению предшествовала получасовая артиллерийская  подготовка.  Она
была слабой и не дала необходимого  эффекта.  поэтому  сразу  же  завязались
упорные кровопролитные бои.  Преодолевая  ожесточенное  сопротивление,  наши
части сбили боевое охранение врага, затем уничтожили его передовые  части  и
группы автоматчиков, окопавшихся под танками, подбитыми в  предыдущих  боях.
Только после этого войска 1-й гвардейской армии смогли начать продвижение  к
главной полосе вражеской обороны.
 Противостоявший враг создал  мощную  огневую  систему  и  действовал  с
большим  упорством.  Так  как  немецко-фашистскому   командованию   в   силу
вышеизложенных причин  стали  известны  силы  атакующих  и  места  нанесения
ударов, то  на  соответствующих  направлениях  оно  заблаговременно  создало
опорные пункты. Туда же  были  нацелены  действия  всей  вражеской  авиации,
подтянуты резервы пехоты, танков, артиллерии, минометов.
 Перед началом атаки войск 1-й гвардейской  армии  противник  провел  по
всему фронту артиллерийскую и минометную  контрподготовку,  он  с  переходом
наших частей в наступление бросил \322\ против них авиацию. Она  действовала
группами по 20-30 самолетов непосредственно против наступавших подразделений
пехоты и танков, а также огневых позиций артиллерии. К атакованным  участкам
начали выдвигаться вражеские танки и мотопехота.
 Обстановка, таким образом, далеко не  благоприятствовала  атакующим.  В
первые же  часы  боя  на  действиях  наступавших  войск  сказалось  огромное
превосходство противника в силах и средствах.
 В результате к исходу 3 сентября 24-я стрелковая дивизия полковника  Ф.
А. Прохорова и сводная бригада 16-го  танкового  корпуса  (командир  корпуса
генерал-майор  танковых  войск  М.  И.   Павелкин)   смогли   достичь   лишь
северо-западной и северо-восточной окраин Кузьмичей. Ни  овладеть  полностью
этим  селом,  превращенным  противником  в   крупный   опорный   пункт,   ни
продвинуться дальше на юг им не удалось.
 Примерно такими  же  были  в  тот  день  итоги  боевых  действий  116-й
стрелковой дивизии полковника  И.  М.  Макарова  и  7-го  танкового  корпуса
генерал-майора танковых  войск  П.  Л.  Ротмистрова.  Совместно  наступая  в
направлении высоты 139,7, на гребне которой  враг  также  оборудовал  мощный
опорный пункт, они продвинулись только на  ее  северные  и  северо-восточные
скаты.
 Все же к  концу  дня  первые  результаты  наступления  \323\  выглядели
обнадеживающе. Преодолевая ожесточенное сопротивление и медленно продвигаясь
в южном направлении, соединения  1-й  гвардейской  армии  постепенно  сужали
коридор, занятый войсками противника и отделявший нас от частей 62-й  армии.
До начала наступления ширина этого коридора составляла не менее 8  км,  а  к
исходу 3 сентября, например, между Кузьмичами и высотой 143,6,  удерживаемой
частями 62-й армии, - 5,5 км, и еще меньше  между  высотами  139,7  и  145,1
(последняя также была занята войсками 62-й армии) - около 3 км.
 Казалось, еще одно усилие, и  мы  соединимся  с  С2-й  армией,  отсечем
вражескую группировку, прорвавшуюся к Волге севернее Сталинграда. Однако все
попытки добиться этого были безрезультатны.
 Здесь уместно отметить, что немецко-фашистское  командование  придавало
очень большое, можно сказать - огромное значение факту выхода своих войск  к
Волге. Он широко использовался фашистской пропагандой. Более  того,  как  ни
мал был захваченный гитлеровцами клочок волжского берега,  они  тешили  себя
мыслью, что, овладев им,  будто  бы  приблизились  к  осуществлению  главной
стратегической цели своей летней кампании 1942 г.
 Известно, что и позднее, когда под Сталинградом угроза  гибели  нависла
над 6-й немецкой армией, Гитлер в своей ставке  истерически  кричал:  "Я  но
оставлю Волгу, я не уйду с Волги"{126}. Даже \324\ в тот период командование
6-й немецкой армии по  приказу  Гитлера  пыталось  "удержать  оборону  вдоль
Волги"{127}. Вполне попятно, что оно с еще  большим  рвением  делало  это  и
начале сентября.  Ведь  тогда  фашистские  войска  продолжали  наступать  на
Сталинград и имели огромное превосходство в силах и средствах.
 II
 Именно невыгодным соотношением сил, особенно господством  противника  в
воздухе, можно объяснить результаты  наступления  1-й  гвардейской  армии  3
сентября. Мы  нанесли  противнику  чувствительный  удар  и  продвинулись  на
несколько километров, но соединиться с 62-й армией не смогли.
 Враг был еще очень силен. Он оказался в состоянии надежно прикрыться от
удара из района севернее Сталинграда и одновременно  крупными  силами  вновь
перейти в наступление против 62-й и 64-й армий, непосредственно  оборонявших
город. Только против первой из них он  сосредоточил  восемь  дивизий  с  400
танками. При поддержке крупных  сил  авиации  эта  группировка  наступала  в
полосе Культстан, Елхи в двух направлениях - на Городище, Александровку и на
Воропоново, Купоросное. Южнее  возобновила  активные  действия  против  64-й
армии 4-я танковая армия противника.
 Новый  яростный  натиск  танковых   и   моторизованных   войск   врага,
поддерживаемых массированными ударами авиации, привел к ухудшению  положения
62-й и 64-й армий. Развитие  событий  вновь  и  вновь  настойчиво  требовало
нанесения новых ударов из  района  севернее  Сталинграда,  с  тем  чтобы  по
крайней мере отвлечь от города часть  сил  противника.  Для  этого,  однако,
нужны были  более  значительные  силы,  чем  те,  которыми  располагала  1-я
гвардейская  армия.  Несомненно,  именно  такой   оценкой   обстановки   под
Сталинградом руководствовался Верховный Главнокомандующий, когда  потребовал
ускорить ввод в сражение 24-й и 66-й армий.
 Дело в том, что еще в ночь на 3 сентября генерал армии Г.  К.  Жуков  в
донесении, посланном с командного  пункта  1-й  гвардейской  армии,  сообщил
Верховному Главнокомандующему следующее: "... Наступление 24  и  66-й  армий
назначаю на 5-6 сентября, сейчас идет  детальная  отработка  всем  командным
составом, вовсю заняты материальным обеспечением операции. Начинаем наносить
удар с севера на юг во фланг и тыл противника четырьмя армиями с тем,  чтобы
смять фланги противника перед сталинградским обводом и выйти на рубеж р.  р.
Россошка,    Червленая.    Дальнейшие    действия    в    зависимости     от
обстановки..."{128} \325\
 В тот момент в Ставке, по-видимому, не вызвали возражений сроки ввода в
сражение 24-й и 66-й армий, названные Г. К. Жуковым.  Но  в  течение  дня  3
сентября обстановка в полосе 62-й и 64-й армий вновь обострилась, и  поздним
вечером  на  имя  генерала  армии  Г.  К.  Жукова  была  получена  следующая
телеграмма из Москвы:
 "Положение  со  Сталинградом  ухудшилось.  Противник  находится  в  3-х
верстах от Сталинграда. Сталинград могут  взять  сегодня  или  завтра,  если
северная группа войск не окажет немедленной помощи.
 Потребуйте от командующих войсками, стоящими к северу  и  северо-западу
от Сталинграда, немедленно ударить  по  противнику  и  прийти  на  помощь  к
сталинградцам.   Недопустимо   никакое   промедление.   Промедление   теперь
равносильно преступлению. Всю авиацию бросьте на помощь Сталинграду. В самом
Сталинграде авиации осталось очень мало.
 Получение и принятые меры сообщите незамедлительно.
 3.9.1942 г. 22 часа 30 минут. И. Сталин"{129}.
 1-я гвардейская армия уже вела наступление речь, следовательно, шла  о
том, чтобы ускорить нанесение удара силами 24-й и 66-й армий.  К  сожалению,
это оказалось невозможно. Получив подтверждение того, что  войска  названных
двух армий могли сосредоточиться  в  исходных  районах  для  наступления  не
раньше 5 сентября, Верховный Главнокомандующий в разговоре по телефону с  Г.
К. Жуковым в ночь на 4  сентября  приказал:  "Если  противник  начнет  общее
наступление на город,  немедля  атакуйте  его,  не  дожидаясь  окончательной
готовности войск"{130}.
 Так  как  переговоры  по  данному  вопросу   со   Ставкой   велись   ее
представителями в основном с командного пункта 4-й гвардейской армии, то  их
содержание в общих чертах было мне известно. И я понимал, что в  сложившихся
условиях 1-й гвардейской армии неизбежно  придется  и  завтра,  4  сентября,
атаковать в одиночку ослабленными в предшествующих боях войсками.
 Выполняя приказ Ставки и командования фронта,  войска  1-й  гвардейской
армии в течение ночи на 4 сентября  готовились  продолжать  наступление.  Им
были поставлены те же задачи, что и накануне. Кроме того, было решено ввести
в бой на левом фланге, в районе русла Сухой Мечетки, находившиеся во  втором
эшелоне 38-ю гвардейскую  стрелковую  дивизию  полковника  А.  А.  Онуфриева
совместно со сводной  бригадой  4-го  танкового  корпуса  (командир  корпуса
генерал-лейтенант танковых войск В. А. Мишулин) и в центре - 84-ю стрелковую
дивизию генерал-майора П. И. Фоменко. Начало наступления - 6 час.  30  мин.,
перед наступлением получасовой артналет на вражеские позиции. \326\
 Но ровно в 6 часов  одновременно  с  артиллерийской  подготовкой  армии
заговорила  артиллерия  противника.  Полтора  часа,  до  7  час.  30   мин.,
продолжалась его артиллерийская контрподготовка,  имевшая  целью  расстроить
боевые порядки  советских  войск  и  помешать  их  переходу  в  наступление.
Одновременно вражеская авиация  произвела  массированный  налет,  в  котором
участвовало около 300 самолетов.
 Нечего и говорить, дивизии первого эшелона понесли за эти полтора  часа
немалые  потери.  Но  врагу  удалось   лишь   ненадолго   задержать   начало
наступления.
 В 8 час. 30 мин.  войска  1-й  гвардейской  армии  пошли  в  атаку.  Их
встретила сплошная завеса огня, созданная вражеской артиллерией  с  земли  и
авиацией, действовавшей группами по 100 самолетов, с воздуха.
 Некоторое представление о характере боев, происходивших в  тот  день  в
полосе наступления 1-й гвардейской армии, дает запись переговоров по прямому
проводу, состоявшихся 4 сентября 1942 г. в 14 час. 50 мин. между начальником
штаба Юго-Восточного фронта генерал-майором Г.  Ф.  Захаровым  и  работником
Генерального штаба полковником И. И. Бойко. Она гласит:
 Захаров: Товарищ Бойко, прошу вас информировать меня хотя  бы  коротко,
что происходит у Москаленко?
 Бойко: Кратко информирую о  Москаленко  на  14.00.  Москаленко  с  6.30
(неточность, фактически с 8 час. 30  мин.-  К.М.}  возобновил  атаку  своими
частями с прежними задачами. Авиация противника крупными группами, до  сотни
самолетов одновременно, беспрерывно воздействует по боевым порядкам 24,  116
и 84 сд и не дает пехоте подняться. В связи с этим к 14.00 части имели очень
незначительное продвижение, в частности,  в  районе  Кузьмичи.  Командование
армии при участии тов. Жукова принимает меры к более надежному  прикрытию  с
воздуха боевых порядков наступающих частей  и  усилению  воздействия  против
авиации противника с целью обеспечения продвижения пехоты и танков..."{131}
 К сожалению, принятые меры все же не обеспечивали надежного прикрытия с
воздуха. Это объяснялось тем, что в пашем распоряжении было мало  самолетов/
и авиация неприятеля обладала  многократным  численным  превосходством.  Гак
обстояло  дело  и  в  отношении  артиллерии.  Противник   выдвинул   сильный
противотанковый заслон. В то же  время  он  непрерывно  подбрасывал  большие
группы танков с мотопехотой и неоднократно  переходил  в  контратаки.  Такой
характер  боев  в  полосе  наступления  1-й  гвардейской  армии  отметили  и
наблюдатели одной из частей 62-й армии,  находившиеся  на  высотах  145,1  и
143,6. \327\
 "По данным наблюдателей из этого района,- сообщил в тот день генерал Г.
Ф. Захаров во время переговоров по прямому проводу  с  Генеральным  штабом,-
противник весь день  штурмует  район  высоты  139,7,  Кузьмичи  и  севернее.
По-видимому, по  нашим  частям,  которые  наступают  с  севера.  Я  приказал
Шумилову выслать роту танков с автоматчиками на север, любой ценой пробиться
к своим частям, связаться с ними и провести их на юг"{132}.