изовал противостоящие друг другу силы на  юге  советско-германского
фронта, их состояние и возможное усиление в ближайшее  время.  В  заключение
докладчик сказал, что наши  войска  располагают  большими  преимуществами  и
поэтому должны упредить намерения противостоящего врага, разгромить его силы
и выйти на рубеж среднего течения реки Днепр{63}.
 Основываясь на опыте наступления 6-й армии в  январе  и  38-й  армии  в
марте, я высказал сомнение в возможности осуществления таких широких планов,
напомнил о  неукомплектованности  дивизий  личным  составом  и  вооружением,
слабой  обученности  прибывшего  пополнения,  отсутствии  подвижных  ударных
соединений.  О  том  же  говорили  другие   командармы.   Отмечались   также
недостаточная  подготовка  командного  состава  низшего  и  среднего  звена,
отсутствие необходимого количества танков непосредственной поддержки пехоты,
слабость вторых эшелонов и резервов в проводимых  наступательных  операциях.
\177\
 Члены Военного совета, настроенные оптимистически, постарались рассеять
сомнения командармов. Они  заверили,  что  операций  на  намечаемую  большую
глубину будут планироваться  последовательно,  дивизии  получат  недостающее
пополнение и вооружение, для обучения личного состава отводится  необходимое
время.  Нам  обещали,  что   танков   будет   достаточно   не   только   для
непосредственной поддержки пехоты, но и для создания подвижных ударных групп
с целью развития успеха наступления. Наконец, член  Военного  совета  Н.  С.
Хрущев заявил, что Верховный Главнокомандующий И.  В.  Сталин  сам  поставил
перед войсками фронта эту задачу и  что  уже  одно  это  является  гарантией
успеха.
 Должен  сказать,  что  это   сообщение,   впоследствии,   впрочем,   не
подтвердившееся,  прозвучало  тогда  весьма  обнадеживающе.  Мы  сочли,  что
возложенная на нас задача связана с широкими  планами  Ставки  и,  возможно,
имеет особо важное значение для  всей  предстоящей  весенне-летней  кампании
Красной  Армии.  В  этом  случае,  как  мы  понимали.  Ставка  должна   была
позаботиться  о  необходимом  усилении  армий,  выделенных  для  участия   в
наступательной операции в районе Харькова.
 II
 Успокоенные относительно предстоящих операций, мы  с  Н.  Г.  Кудиновым
сразу же после заседания поспешили возвратиться на командный пункт армии.
 Там нас ждал бурный  водоворот  событий.  Ведь  в  те  дни  38-я  армия
продолжала вести напряженные бои, не дававшие, к  нашей  величайшей  досаде,
ожидаемого результата. Дивизии наступали, но осуществить  прорыв  не  могли.
Более того, вновь подтвердилась истина, что выталкивание противника  никогда
не приводит к решительной победе,  а  чаще  всего  таит  в  себе  неприятные
сюрпризы. Горькую пилюлю пришлось проглотить  и  нам.  Я  имею  в  виду  уже
упоминавшийся контрудар, который фашистские войска нанесли по правому флангу
38-й армии, поставив под  угрозу  все  территориальные  успехи,  которых  мы
добились  в  ходе  наступления.  Ликвидация  последствий  этого   контрудара
потребовала немалых усилий и заставила ввести в бой резервы.
 На этом, собственно, и окончилась наступательная  операция,  начатая  в
марте. Однако бои местного значения продолжались и впоследствии, вплоть до 9
апреля, когда противнику удалось оттеснить наши войска за р. Большая Бабка и
закрепиться в населенном пункте Песчаное, который  до  этого  несколько  раз
переходил из рук в руки.
 Бои местного значения доставляли нам серьезные неприятности. Противник,
подтянувший на наш участок фронта часть сил пяти пехотных и  одной  танковой
дивизий, не хотел примириться \178\ с захватом плацдарма на западном  берегу
Северного Донца. Враг прилагал максимум усилий, чтобы сбросить нас  с  этого
клочка земли. Днем и ночью предпринимались контратаки пехоты  при  поддержке
танков, причем в самых неожиданных направлениях.  Мы  их  успешно  отражали,
причиняли врагу серьезный урон, но и сами несли немалые потери.
 Так обстояло дело на нашем участке фронта. На других же царило затишье,
прерываемое отдельными огневыми налетами. Поэтому там можно было  заниматься
обучением красноармейцев и командиров, их подготовкой к  предстоявшей  новой
наступательной операции. Нам же вместо этого приходилось держать  войска  на
переднем крае.
 Тем не менее мы тоже делали все возможное. И вдруг выяснилось, что 38-й
армии ставилась задача на оборону.
 10 апреля, на следующий же день после того как  утихли  бои  на  правом
фланге армии, была издана директива войскам  Юго-Западного  фронта.  Она,  в
частности,  предписывала  армии  передать  вновь  сформированному   полевому
управлению 28-й армии четыре  стрелковые  дивизии  с  их  полосами  обороны,
мотострелковую бригаду, кавалерийский корпус и почти  все  имевшиеся  у  нас
средства усиления. Это значило, что мы лишались как раз того участка фронта,
расположенного между населенными пунктами  Огурцово  и  Печенеги,  где  наша
армия в марте  наступала  и,  преодолев  упорное  сопротивление  противника,
овладела так называемым Старосалтовским плацдармом  в  междуречье  Северного
Донца и Большой Бабки.
 Взамен этого 38-й  армии  передавались  из  6-й  армии  две  стрелковые
дивизии с  их  полосами  обороны  (Бригадировка,  Щуровка,  Меловая,  Нижний
Бишкин) и ставились следующие задачи: "Прочно оборонять занимаемый  рубеж  и
особенно  направление  Чугуев  -  Купянск  и  Балаклея  -  Изюм.  С   начала
наступления 28-й и 6-й  армий  активизировать  оборону  с  целью  сковывания
противостоящих сил противника"{64}.
 Я был в полнейшем недоумении. Ведь командование и штаб  38-й  армии  за
месяц наступательных боев не только хорошо узнали сильные и  слабые  стороны
своих войск, но и изучили противостоящего врага и его  систему  обороны.  Мы
приобрели некоторый опыт организации наступательных действий на этом участке
фронта, блокировки опорных пунктов противника. Ни одним из этих  преимуществ
не обладал штаб 28-й армии.  Между  тем  именно  ему  предстояло  руководить
нанесением главного удара в этой полосе и осуществлением  прорыва  вражеской
обороны на широком фронте. На мой взгляд, это  не  облегчало,  а  затрудняло
выполнение общей задачи.  Представлялось  целесообразным  использовать  38-ю
армию  не  только  для  сковывания  войск  противника  \179\  на  Чугуевском
плацдарме, но и для нанесения удара частью сил в тыл чугуевско-балаклеевской
группировки противника. Свои соображения я изложил в донесении штабу фронта.
 Тем временем согласно той же директиве от 10  апреля  в  полосе  фронта
начались перегруппировка и сосредоточение сил для предстоящей наступательной
операции. 38-я же армия, передав 28-й значительную часть своих  войск  с  их
участками, приступила к основательному  переоборудованию  переднего  края  и
созданию промежуточного рубежа обороны. Первое  необходимо  было  для  того,
чтобы к моменту, когда растает снег и спадет талая вода, войска на  переднем
крае не остались бы  по  существу  на  открытой  необорудованной  местности,
второе - для придания обороне  должной  глубины.  На  переднем  крае  войска
спешно  зарывались  в  землю,  укрепляли  позиции.  Усилиями  81-й  дивизии,
находившейся в резерве армии на рубеже Нов. Бурлук - Юрченково -  Лелюковно,
не по дням,  а  по  часам  вырастала  промежуточная  позиция  для  прикрытия
важнейшего в обороне армии направления Чугуев, Купянск.
 Неоценимую помощь в строительстве оборонительных  рубежей  оказало  нам
местное население. Женщины, старики, подростки выходили  на  окопные  работы
целыми селами и трудились от зари до зари. Мы поддерживали  тесную  связь  с
местными органами власти и в свою очередь оказывали им всевозможную  помощь,
например в полевых  работах,  а  затем  в  эвакуации  на  восток  населения,
промышленного оборудования, колхозного скота и другого имущества.
 В Купянске тогда находились харьковские  обком  партии  и  облисполком.
Помню, они расположились рядом с командным  пунктом  армии.  Здесь  я  вновь
встретился с первым секретарем обкома  партии  А.  А.  Епишевым,  с  которым
познакомился еще в марте 1942 г. Мне было известно,  что  в  свое  время  он
состоял в кадрах Красной Армии  и  окончил  Бронетанковую  академию.  Будучи
направлен на Харьковский тракторный  завод,  он  работал  там  парторгом  ЦК
партии, а затем был избран секретарем обкома. На этом посту  его  и  застала
война.
 Осенью 1941 г. он руководил эвакуацией крупнейших заводов, учреждений и
материальных ценностей Харькова и области. Одновременно  возглавил  народное
ополчение, участвовавшее в обороне города, создал подпольные обком и райкомы
партии для развертывания партизанского  движения  в  тылу  врага.  Они  вели
активную борьбу с оккупантами, о чем свидетельствовали сводки Совинформбюро,
часто сообщавшие о действиях партизан Харьковщины.
 То  обстоятельство,  что  секретарем  обкома  был  не   только   весьма
деятельный, но и  разносторонне  подготовленный,  растущий  руководитель,  в
немалой степени помогло в налаживании наших контактов  с  местными  органами
власти в Купянске. Забегая вперед, отмечу  также,  что  работники  обкома  и
облисполкома оставались  \180\  на  своем  посту  до  последнего  момента  и
отходили  на  восток  с  последними  частями  Красной  Армии.   Председатель
облисполкома П. Г. Свинаренко погиб в Купянске  во  время  налета  вражеской
авиации.
 Штаб армии в эти дни работал с не меньшим  напряжением,  чем  в  период
наступления. Он руководил оборонительными  мероприятиями,  обучением  войск,
изучал  и  обобщал  опыт   проведенной   операции.   Надо   отдать   должное
организаторским способностям начальника штаба полковника С. П. Иванова,  его
неиссякаемой энергии и умению проникать в существо  происходящих  событий  и
явлений, находить главное звено и видеть перспективу  развития.  Изо  дня  в
день  сколачиваемый  им  штаб  постепенно  становился  действенным   органом
управления, руководившим всей многогранной жизнью и деятельностью войск.
 Мы уже почти смирились с переходом  армии  к  обороне,  как  все  вновь
переменилось.
 Началось с того, что  к  нам  прибыл  Маршал  Советского  Союза  С.  К.
Тимошенко. Считалось, что цель его приезда - проверка состояния  обороны  на
участке армии и ознакомление с  поведением  противника.  Но  вот  мы  с  ним
проехали вдоль переднего края от Базалеевки до Балаклеи.  Позади  остался  и
осмотр промежуточного рубежа. Уже Семен Константинович  одобрил  проделанную
войсками армии оборонительную работу, а все  казалось,  что  главное,  из-за
чего он приехал, еще не сказано.
 Так оно и было. Это выяснилось перед самым его отъездом.
 - Не надоело сидеть  в  обороне?  -  улыбаясь,  спросил  он,  когда  мы
вернулись на командный пункт армии. И, не дав  мне  ответить,  продолжал:  -
Знаю, надоело, и не одному тебе. Все мы предпочитаем наступление...
 Я полагал,  что  Семен  Константинович  собирается  объяснить  значение
поставленной 38-й армии задачи на оборону, и уже приготовился  сказать,  что
оно мне вполне понятно. Но маршал Тимошенко предостерегающе поднял руку:
 - Помолчи. Не перебивай, слушай внимательно. -  Откинувшись  на  спинку
стула, он говорил медленно, как бы взвешивая каждое слово.- Все время  думаю
о  предстоящем  наступлении.   Беспокоит   меня   ударная   группировка   на
Старосалтовском  плацдарме,   руководимая   штабом   28-й   армии.   Ударная
группировка должна стремиться только вперед, не оглядываясь на свои  фланги.
Сможет ли? Справа ее действия прикроет Гордов. Фронт у 28-й  армии  широкий,
штаб  молодой,  не  сколочен,  не  имеет  опыта   руководства   войсками   в
наступлении. Кто-то другой  должен  обеспечивать  ее  слева.  Он  же  должен
нанести удар в южном направлении  и  отрезать  Чугуевскую  группу  врага  от
Харькова.
 По мере того, как он говорил, становилось все яснее, что  речь  идет  о
привлечении 38-й  армии  к  участию  в  наступательной  операции.  Мелькнула
догадка:  произведенная  только  что   \181\   главнокомандующим   проверка,
вероятно, и имела целью выявить состояние армии и возможность  использования
ее в предстоящем наступлении.
 - Кто же будет слева? - продолжал маршал С.  К.  Тимошенко,-Ясно,  38-я
армия.  Решено,  принимай  у  28-й  армии   часть   полосы   наступления   и
подготавливай  войска.  Участок  фронта  от  Балаклеи   на   запад   передай
Городнянскому.
 Как бы сбросив тяжкий груз с плеч, главнокомандующий  повеселел.  Почти
сразу же после этого он уехал на свой командный пункт. На следующий день, 28
апреля, я получил оперативную директиву, согласно которой  нам  передавалась
половина Старосалтовского плацдарма.  38-я  армия  получила  три  стрелковые
дивизии с полосами обороны, три танковые бригады и артиллерийские полки  РГК
на усиление.
 Работа в штабе армии закипела.  Оставалось  мало  дней,  а  забот  было
много. Оперативное управление фронта оказывало повседневную помощь.
 Директива фронта от  28  апреля  содержала  уточненный  план  операции.
Прорыв обороны противника намечался, как и  раньше,  на  двух  участках.  Но
северная ударная группировка, наступавшая в районе Волчанск, Большая  Бабка,
была расширена. В ее состав теперь входили не  только  вновь  сформированная
28-я армия под командованием генерал-лейтенанта Д. И. Рябышева и  часть  сил
21-й армии, но и соединения 38-й армии. \182\
 В районе Верхний Бишкин, Мироновка должна была наступать южная  ударная
группировка. Она включала 6-ю армию под командованием генерал-лейтенанта  А.
М. Городнянского и выделенную из  ее  состава  армейскую  группу.  Последнюю
возглавил генерал-майор Л. В. Бобкин, который,  как  я  отмечал,  командовал
оперативной группой 38-й армии в мартовском наступлении.
 III
 Насколько реальным, осуществимым был на этот  раз  план  наступательной
операции войск Юго-Западного фронта? Позволю себе подробнее коснуться  этого
вопроса.
 Известно,  что   все   члены   Ставки   Верховного   Главнокомандования
придерживались единого взгляда относительно действий Красной Армии весной  и
в начале лета 1942 г. Это должна была быть активная стратегическая  оборона,
вытекающая   из   острой   нехватки   подготовленных   резервов   войск    и
материально-технических средств. Однако в  отношении  методов  осуществления
стратегической  обороны  имелось  несколько   мнений.   С   одной   стороны,
предлагалось ограничиться обороной, измотать и обескровить врага,  а  затем,
после накопления  резервов,  перейти  в  наступление.  Другая  точка  зрения
сводилась к тому,  что  наряду  с  обороной  следует  провести  ряд  частных
наступательных  операций  под  Ленинградом,  у  Демянска,  на  смоленском  и
льговско-курском направлениях, а также под Харьковом и в Крыму. \183\
 В то же время в Военном совете Юго-Западного фронта рассматривался план
действий войск весной  и  летом  1942  г.  Маршал  Советского  Союза  С.  К.
Тимошенко, Н. С. Хрущев, генерал И. X. Баграмян считали, что наши войска  на
юге в состоянии  разгромить  противостоящую  группировку  врага,  освободить
Харьков и этим создать условия для изгнания захватчиков из  Донбасса.  После
совещания, о котором уже шла речь, мы, командармы, тоже прониклись таким  же
убеждением.
 Несколько  забегая  вперед,  перечислю  силы,  которые  участвовали   в
Харьковской наступательной операции.
 Для прорыва обороны противника на участках, общая протяженность которых
составляла 91 км, предназначались 22 стрелковые дивизии, поддерживаемые 2860
орудиями и минометами, 560 танками. Это значило, что на  стрелковую  дивизию
приходилось примерно 4 км участка прорыва и что на каждый километр мы  имели
31 орудие и миномет, а также 6 танков непосредственной поддержки пехоты.
 Кроме того, в прорыв должны были вводиться два  танковых  корпуса,  три
кавалерийские дивизии и мотострелковая бригада. Наконец, еще две  стрелковые
дивизии - 277-я и 343-я, а также 2-й кавалерийский корпус  и  три  отдельных
танковых батальона (в каждом 32 танка)  оставались  в  резерве  командующего
Юго-Западным фронтом.
 Южному фронту не ставились задачи на активные действия. Он  должен  был
организовать  прочную   оборону   и   обеспечить   наступательные   действия
Юго-Западного фронта,  а  также  выделить  из  своего  состава  на  усиление
последнего  три  стрелковые  дивизий,  пять  танковых  бригад,  четырнадцать
артиллерийских полков РГК и 233 самолета.
 Задача наступающих войск состояла в нанесении противнику  двустороннего
удара по сходящимся направлениям из районов  севернее  и  южнее  Харькова  с
последующим    соединением    ударных    группировок    западнее     города.
Предусматривалось, что на первом, трехдневном этапе мы прорвем оборону врага
на глубину 20- 30 км, разгромим ближайшие резервы и обеспечим ввод в  прорыв
подвижных групп. На втором этапе, продолжительность которого не должна  была
превышать трех-четырех, суток, требовалось разгромить оперативные резервы  и
завершить  окружение  группировки  противника.   Одновременно   часть   этой
группировки в районе городов Чугуев, Балаклея намечалось отсечь и уничтожить
силами 38-й армии и правого фланга 6-й армии.
 Главный удар наносила  6-я  армия  на  26-километровом  фронте.  Восемь
стрелковых дивизий и четыре танковые бригады при поддержке 14 артиллерийских
полков РГК должны были прорвать оборону и  обеспечить  ввод  в  прорыв  двух
танковых корпусов, составлявших подвижную  группу.  В  дальнейшем  армия  во
взаимодействии с подвижной группой должна была развить удар \184\ на Харьков
с юга навстречу войскам 28-й армии для окружения всей группировки врага (см.
схему на стр. 143).
 Слева от 6-й  армии  находилась  полоса  наступления  армейской  группы
генерала Бобкина, состоявшей из двух стрелковых  дивизий  и  одной  танковой
бригады. На эту группу возлагалась задача прорвать оборону и обеспечить ввод
в прорыв 6-го кавалерийского корпуса.  Последний  же  к  исходу  пятого  дня
операции должен был овладеть Красноградом и обеспечить войска 6-й  армии  от
контрударов с запада.
 Второй удар наносила на 15-километровом фронте 28-я армия силами  шести
стрелковых  дивизий  и  четырех  танковых  бригад   при   поддержке   девяти
артиллерийских полков РГК. Ей надлежало  прорвать  оборону  противника  и  к
исходу  третьего  дня   обеспечить   ввод   в   прорыв   3-го   гвардейского
кавалерийского корпуса и мотострелковой бригады.  Этим  двум  соединениям  в
свою очередь предстояло обойти  Харьков  с  севера  и  соединиться  западнее
города с танковыми корпусами 6-й армии.
 Наступление 28-й армии от возможных контрударов противника обеспечивали
с севера и северо-запада-21-я армия, с юга и юго-запада -  38-я.  Первой  из
них была поставлена задача прорвать оборону  противника  на  14-километровом
участке. К исходу третьего дня наступления войска обеих  армий  должны  были
закрепиться на достигнутых рубежах и надежно обеспечить  маневр  соединений,
окружающих Харьков.
 38-я армия тогда имела в своем составе 81, 124, 199, 226, 300-ю я 304-ю
стрелковые дивизии, 13, 36-ю и 133-ю  танковые  бригады.  Она  была  усилена
шестью артиллерийскими полками  РГК  и  шестью  инженерными  батальонами.  В
прорыве обороны противника участвовали четыре стрелковые дивизии и  все  три
танковые бригады. Нам предстояло нанести  удар  на  26-километровом  участке
Драгуновка, Большая Бабка. К исходу третьего дня нужно было овладеть рубежом
Лебединка - Зарожное - Пятницкое. В дальнейшем, при развитии наступления  на
Рогань, Терновая и с выходом ударной группировки в  район  Введенка,  Чугуев
войскам 38-й армии вместе с тремя усиленными  полками  6-й  армии  надлежало
завершить  окружение,  разгромить  чугуевскую   группировку   противника   и
подготовиться к наступлению на Харьков с востока.
 Ознакомившись с этими данными о составе сил и средств,  Привлекаемых  к
наступлению, я испытал чувство огромной радости. Впервые  с  начала  Великой
Отечественной войны мне предстояло участвовать в наступательной опера