4-й танковой армии. Потерявшие же с ней связь остатки правофланговых  321-й,
205-й и 343-й стрелковых дивизий передавались в 1-ю гвардейскую армию.
 К утру 16 августа, когда 1-я гвардейская армия получила задачу удержать
плацдарм в северной части малой излучины  Дона,  там  находились  лишь  40-я
гвардейская, а также крайне  ослабленные,  насчитывавшие  всего  по  700-800
человек, 321, 205-я и 343-я стрелковые дивизии. 38-я гвардейская  стрелковая
дивизия только что  выдвинулась  на  участок  Ново-Григорьевская,  устье  р.
Иловля, где она должна была оборонять левый берег Дона. Что  касается  41-й,
то она была еще на марше.
 Как это  подчас  бывало  в  таких  случаях,  у  вновь  прибывшей  армии
оказалось  немало  трудностей  со  снабжением.  В   особенности   беспокоили
выявившиеся сразу  же  неувязки  в  обеспечении  боеприпасами.  Сохранилась,
например, такая телеграмма, посланная мной \299\ в те дни генерал-полковнику
А. И. Еременко: "Артобеспечение Юго-Восточного и Сталинградского фронтов  не
отпускает для 1-й гвардейской армии огнеприпасов. Части вступили и  вступают
в бой, не имея огнеприпасов. Прошу  приказать  заместителю  командующего  по
артиллерии Сталинградского фронта обеспечить нас всеми видами боеприпасов по
нашим заявкам"{110}.
 Словом, пришлось одновременно принимать прибывающие  войска,  буквально
на  ходу  сколачивать  их  и  тут  же  выводить  на  позиции,  всеми  силами
противиться растаскиванию дивизий  и,  так  сказать,  выяснять  отношения  с
различными фронтовыми службами обеспечения.  Сложный  и  нелегкий  получился
комплекс.  Но  уйти  от  него  было  некуда,  ведь  с  ним   непосредственно
связывалось выполнение поставленной армии задачи.
 Чуть забегая вперед, отмечу, что  командование  и  штаб  армии  не  зря
трудились  над  "развязыванием"  неувязок.  Наши  обращения   к   Верховному
Главнокомандующему и в штаб фронта были  не  безрезультатными.  Взамен  двух
соединений, переданных 4-й танковой армии, несколько дней  спустя  в  состав
1-й гвардейской армии прибыли 4-я гвардейская  и  23-я  стрелковые  дивизии.
Правда, они были не полностью укомплектованы личным составом и  материальной
частью. И все же с их прибытием наши силы возросли.
 Но это было позднее. 16 августа приходилось думать о том, как силами по
существу  одной  лишь  40-й  гвардейской   стрелковой   \300\   дивизии   до
сосредоточения двух других - 38-й и  41-й  удержать  северо-восточную  часть
плацдарма на правом берегу Дона. С целью выполнения  этой  задачи  я  принял
решение занять оборону на фронте Перекопская - Перекопка - Сиротинская.
 Положение было напряженное, и оборону приходилось  занимать  в  спешном
порядке. К этому нужно добавить все, что уже было  сказано  о  незаконченном
формировании. Однако 40-я гвардейская стрелковая дивизия  под  командованием
генерал-майора А. И. Пастревича  сразу  же  проявила  себя  с  самой  лучшей
стороны.
 Гвардейцы, вчерашние авиадесантники,  давно  и  с  нетерпением  ожидали
возможности встретиться лицом  к  лицу  и  сразиться  с  врагом.  Охваченные
высоким чувством любви к  Родине  и  ненавистью  к  захватчикам,  солдаты  и
офицеры дивизии рвались в бой. И в первых  же  схватках  с  противником  они
проявили величайшее самопожертвование и подлинный героизм.
 V
 До сих пор с глубоким волнением вспоминаю беспримерный подвиг 16 воинов
гвардейцев из дивизии генерала Пастревича.
 Это произошло вблизи населенного пункта Дубовый, в 5 км к северо-западу
от станицы Сиротинской. Здесь на высоте 180,9 занимали  оборону  15  бойцов.
Шестнадцатый - командир, младший лейтенант В. Д. Кочетков. Им было приказано
удерживать высоту до подхода подкреплений. \301\
 А в это время враг возобновил наступление.  Небольшой  передовой  отряд
противника вознамерился овладеть высотой. Встретив отпор и неся  потери,  он
отступил. Но после этого против горстки бойцов была брошена  уже  рота.  Она
понесла еще большие потери, но также не смогла взять высоту.
 Разъяренные сопротивлением гитлеровцы до наступления  темноты  вновь  и
вновь атаковали, но по-прежнему безрезультатно.  И  хотя  защитников  высоты
поубавилось,  младший  лейтенант  Кочетков  и  его   бойцы   продолжали   ее
удерживать. Тогда, дождавшись рассвета, враг атаковал их силами пехоты с  12
танками.
 Дорого заплатил противник за эту высоту.  Все  ее  склоны  были  усеяны
трупами солдат и офицеров, прежде чем танки  после  многочасового  неравного
боя приблизились к вершине. К тому времени оставалось в живых  лишь  четверо
героев. Они уже подожгли два фашистских танка. Патроны  кончились,  но  ведь
были  еще  ручные  гранаты.  И  бесстрашные  гвардейцы  ценою  своих  жизней
подорвали еще четыре вражеских танка...
 Подоспевшее подкрепление отбросило противника  с  высоты  180,9.  Вновь
прибывшие воины увидели здесь шесть  горящих  танков  и  большое  количество
убитых гитлеровцев. Подробности  боя  и  гибели  своих  товарищей  рассказал
умиравший от ран младший лейтенант В. Д. Кочетков.
 Командование армии высоко оценило доблесть и мужество воинов-гвардейцев
В. Д. Кочеткова, П. И. Бурдова,  И.  И.  Гущина,  Н.  В.  Докучаева,  В.  А.
Чиркова, М. А. Шуктомова, П. А. Бурдина, А. С. Двоеглазова, И. И. Касьянова,
В. А. Меркурьева, \302\ А. И. Пуховкина, М. И. Степаненко, Г.  А.  Унжакова,
И.  Н.  Федосимова,  И  М.  Федотовского,  Г.  Ф.  Штефана.  Все  они   были
представлены к высоким наградам. Указом Верховного Совета СССР первые  шесть
из них были посмертно награждены орденом Ленина, остальные десять -  орденом
Красного Знамени.
 17  августа,  в  день,  когда  совершили  свой  подвиг  16  гвардейцев,
противник возобновил  наступление  силами  376-й  и  100-й  легкой  пехотных
дивизий при поддержке до 100 танков. Главный удар  наносился  в  направлении
Ново-Григорьевской. К 14  часам  враг  овладел  высотой  238  и  населенными
пунктами Яблонский и Шохин. Возникла угроза переправам у Ново-Григорьевской.
 Но к этому времени наших сил на правом берегу прибавилось. Сюда  успела
переправиться  38-я  гвардейская  стрелковая   дивизия   под   командованием
полковника А. А. Онуфриева. Она с ходу вступила в  бой.  Теперь  уже  силами
двух гвардейских стрелковых дивизий мы нанесли контрудар. Противник  пытался
удержаться в захваченных пунктах, но в ожесточенном бою был  выбит  из  них,
потеряв за день до 1400 солдат и офицеров, 8 танков.
 В последующие дни противник непрерывно атаковал наши позиции  по  всему
переднему краю. Однако успеха нигде не имел. Не помогла ему на  этот  раз  и
поддержка авиации, которая ожесточенно бомбила боевые порядки  обороняющихся
и переправы через Дон.
 Хотя  теперь  снабжение   боеприпасами   улучшилось,   мы   по-прежнему
испытывали в них нужду. Справедливости ради следует \303\ отметить, что  это
лишь отчасти объяснялось недостатками в работе фронтовых служб  обеспечения.
Не в меньшей степени  нехватка  боеприпасов  была  следствием  интенсивности
боев, требовавшей огромного расхода снарядов и патронов.
 Особенно это  дало  себя  знать  во  время  оборонительных  боев  17-19
августа, когда враг атаковал на узких участках фронта силами до полка пехоты
с 50 танками. Помню, 19 августа я даже  вынужден  был  послать  командующему
фронтом  такую  телеграмму:  "Снарядов  нет.  Патронов  нет.  Части  дерутся
штыками"{111}. После этого дело снабжения намного улучшилось.
 Гвардейцы же действительно при отражении атак врага нередко  подпускали
его цепи на близкую дистанцию и уничтожали в рукопашных схватках.  И  теперь
уже можно признаться, что они это делали и  при  нехватке,  и  при  изобилии
боеприпасов. Так что суть дела была, разумеется, в том, что гвардейцы хорошо
знали силу своего штыкового удара, которого враг не мог выдержать.
 VI
 Начиная с 19 августа атаки противника стали ослабевать. Теперь он  реже
пытался наступать, причем силами не более батальона, и уже  только  с  10-15
танками. Причины этого были нам известны.
 Одна из них состояла в том, что противостоящий враг был  обескровлен  в
боях последних дней. Это подтвердили пленные,  захваченные  частями  38-й  и
40-й гвардейских стрелковых дивизий в ходе контратак. От них мы узнали,  что
потери противника столь велики, что он уже не в состоянии наступать на  этом
участке и переходит к обороне. Пленные солдаты и офицеры из 673-го пехотного
полка 376-й пехотной дивизии заявили, что их часть, переброшенная в июне  из
Франции, к настоящему  времени  потеряла  до  половины  личного  состава.  В
частности, в саперном батальоне, использовавшемся в боях как пехотная часть,
оставалось менее 200 человек.
 Другая причина заключалась, вероятно,  в  том,  что  немецко-фашистское
командование, видя безрезультатность попыток форсировать Дон  в  полосе  1-й
гвардейской армии,  переключило  свое  внимание  на  участок,  расположенный
южнее. Там после ожесточенных боев противнику силами 389-й и 384-й  пехотных
дивизий удалось оттеснить малочисленные части 4-й танковой армии. Форсировав
Дон, он овладел плацдармом на левом берегу, в районе Песковатки, Вертячего.
 Было  ясно:  противник  готовит  следующий  удар  с  целью   выхода   к
Сталинграду. \304\
 Оценив обстановку, командующий фронтом решил  при  отражении  удара  не
ограничиваться  упорной   обороной.   Он   счел   необходимым   одновременно
предпринять наступательные  действия  на  флангах  ударной  группировки  6-й
немецкой армии для  отвлечения  части  ее  сил.  К  выполнению  этой  задачи
привлекались 63, 21, 1-я гвардейская и 62-я армии.
 Две первые должны были каждая двумя дивизиями наступать в юго-восточном
направлении и в случае успеха продвинуться  к  Манойлину.  62-й  армии  было
приказано форсировать  Дон  на  участке  Вертячий,  Песковатка  силами  двух
стрелковых дивизий и двух танковых бригад, выйти на рубеж р. Большая Голубая
и там закрепиться. 1-й гвардейской армии ставилась задача:  тремя  дивизиями
во взаимодействии с 21-й и 62-й армиями разгромить противостоящие  вражеские
войска, обеспечивавшие левый фланг ударной группировки 6-й  немецкой  армии.
Далее армия должна была достичь рубежа Логовский - Венцы  -  Верхне-Голубая.
Частью сил армии было  приказано  оборонять  левый  берег  Дона  на  участке
Стародонской, устье р. Иловля.
 Таким  образом,  непосредственно  против  флангов   вражеской   ударной
группировки, рвавшейся к Сталинграду с запада  и  имевшей  в  своем  составе
десять дивизий, должны были действовать пять дивизий 1-й гвардейской и  62-й
армий. Уже одно  наличие  у  противника  почти  двойного  превосходства  сил
показывает, что командующий фронтом поставил нереальную задачу. С учетом  же
развития событий в тот момент намеченные цели наших наступательных  действий
являлись еще менее достижимыми.
 События развивались так. Еще 16 августа противнику удалось  форсировать
Дон частью сил в полосе 4-й танковой армии, вблизи населенного пункта Нижний
Акатов. В  последующие  дни,  по  20  августа,  враг,  тесня  обороняющихся,
расширил  плацдарм  к  северу  до   устья   р.   Паншинка   и   к   югу   до
Нижне-Гниловского.
 62-я армия совместно с 4-й танковой армией направила свои усилия на то,
чтобы восстановить положение на этом участке. Это ей не  удалось.  Однако  и
перейти  в  наступление  ни  в  ночь  на  19  августа,  как  того   требовал
вышеизложенный приказ командования фронта,  ни  в  последующие  дни  она  не
смогла.
 63-я и 21-я армии нанесли удар в назначенный  срок-20  августа.  Но  их
наступление в связи с необходимостью в самом его начале форсировать Дон  шло
медленнее, чем намечалось планом операции. Они овладели плацдармом на правом
берегу Дона,  нанесли  противнику  немалые  потери.  Однако  выделенных  для
наступления сил даже после ввода в сражение 3-го гвардейского кавалерийского
корпуса было недостаточно для достижения намеченных целей.
 В ходе боевых действий с 20 по 27 августа  они  смогли  выполнить  лишь
задачу первых двух дней наступления, да и то не полностью. \305\
 Эти обстоятельства не укрылись от внимания  современных  исследователей
оборонительного периода Сталинградской битвы. В частности, в труде  "Великая
победа  на  Волге"  отмечается,  что  неучастие  62-й  армии   в   нанесении
намеченного удара и неполный успех 63-й и 21-й армий  привели  к  тому,  что
наступление 1-й гвардейской армии оказалось изолированным{112}.
 Так оно и было. Ведь замысел наступления,  намеченного  штабом  фронта,
как раз в том и состоял, чтобы нанести удары по обоим флангам наступавшей на
Сталинград группировки 6-й  немецкой  армии.  Следовательно,  наступательные
действия 62-й армии были весьма важной  составной  частью  плана.  Неучастие
этой армии в наступлении привело к тому, что главная идея плана  -  удар  по
сходящимся направлениям - не  могла  быть  осуществлена.  Значительная  роль
отводилась также 63-й и 21-й армиям.  Их  наступление  должно  было  отвлечь
часть вражеских сил, противостоявших 1-й гвардейской армии. И  эта  цель  не
была достигнута.
 Оказавшись действительно  изолированным,  наступление  1-й  гвардейской
армии, кроме того, велось без средств усиления. Обещанные фронтом  танки,  а
также реактивные установки - 12  дивизионов  М-8  и  три  полка  М-13  -  не
прибыли.
 При таких условиях 1-я гвардейская армия в 6 часов 22 августа перешла в
наступление, 38-я гвардейская стрелковая дивизия наносила удар в направлении
Ближней Перекопки. Справа от нее действовала прибывшая несколько дней  назад
41-я гвардейская \306\ стрелковая дивизия  полковника  Н.  П.  Иванова.  Она
наступала на Перекопку. Слева от 38-й  наносила  удар  на  Сиротинскую  40-я
гвардейская стрелковая  дивизия.  4-я  гвардейская  стрелковая  дивизия  под
командованием генерал-майора Г. П. Лиленкова прочно  обороняла  левый  берег
Дона от станицы Стародонской до устья р. Иловля. Наконец, прибывшая накануне
23-я стрелковая дивизия  (командир  полковник  П.  П.  Вахрамеев)  составила
резерв армии. Ей было приказано расположиться в районе Ново-Григорьевской  и
быть  в  готовности  к  наступлению  вслед  за  38-й  и  40-й   гвардейскими
стрелковыми дивизиями.
 Противник  по  всему  фронту  оказал  ожесточенное  сопротивление.   Но
гвардейцы стремительным напором в сочетании со шквальным  ружейно-пулеметным
огнем при поддержке артиллерии взламывали вражескую  оборону.  В  первые  же
часы боя все дивизии  сравнительно  быстро  прорвали  ее  передний  край.  К
середине дня они продвинулись на 2-3 км.
 Наибольшее сопротивление врага мы встретили в районе Сиротинской, где в
боях, помимо войск 11-го немецкого армейского корпуса, участвовали  и  части
22-й танковой дивизии. Впрочем, танки были брошены и против 38-й гвардейской
дивизии. Здесь противник предпринимал одну за  другой  контратаки.  Одна  из
них, например, была проведена силами до батальона пехоты с 15 танками. Как и
другие контратаки, она была отбита огнем артиллерии и минометов  с  большими
потерями для врага. \307\
 Однако противотанковых средств у нас не хватало. Танков мы  имели  тоже
меньше, чем противник. Все это облегчало его положение. Маневрируя  танками,
он мог снова л снова контратаковать то на одном, то на другом  участке,  что
также замедляло темпы нашего продвижения вперед.
 В  боях  под  Сиротинской   это   сказалось   в   наибольшей   степени.
Немецко-фашистское командование  перебросило  туда  крупные  подкрепления  с
большим  числом  танков.  Боевые  порядки  наступающих  непрерывно   бомбила
вражеская  авиация.  В  результате  40-я  гвардейская  стрелковая   дивизия,
атаковавшая станицу с севера и запада, не смогла овладеть ею.
 25  августа  мы  предприняли   попытку   выбить   из   нее   противника
одновременным ударом с запада и юга. К участию в этой  попытке  привлекли  и
4-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Два ее усиленных батальона  должны  были
форсировать Дон южнее Сиротинской и оттуда наступать на станицу.  Имелось  в
виду, что после овладения ею на правый берег переправится и вся эта дивизия.
 Но и таким путем не удалось достичь цели.
 Не  смогла  взять  Сиротинскую  также  и  38-я  гвардейская  стрелковая
дивизия, нанесшая 28 августа удар с запада. Правда,  она  достигла  большего
успеха, чем другие, и завязала в тот день бои за населенные пункты Зимовский
и Хмелевский.
 VII
 28 августа закончилась наступательная операция 1-й  гвардейской  армии.
Одними лишь своими силами мы,  естественно,  не  могли  развить  наступление
дальше, в тыл ударной группировки 6-й немецкой армии.  Однако,  несмотря  на
неблагоприятные условия, войска армии добились определенного успеха.
 В результате их действий была очищена от противника вся северная  часть
малой излучины Дона. Продвинувшись на 20-30 км, войска армии достигли рубежа
Логовский -  Осинки  -  Сиротинская.  Боевые  действия  гвардейских  дивизий
воспрепятствовали переброске войск  для  усиления  ударной  группировки  6-й
немецкой армии. Больше того, наступление в  северной  части  малой  излучины
Дона отвлекло часть сил противника от переправ в полосе 4-й танковой  армии.
То были части не только 22-й танковой, о которой уже упоминалось, но и  60-й
моторизованной дивизии врага. Вместе с ними оказались скованными здесь 376-я
и 100-я легкая пехотные дивизии.
 Исключительно большое влияние оказало наступление 1-й гвардейской армии
на политико-моральное  состояние  войск,  защищавших  Сталинград.  Ведь  она
наступала  и  успешно  громила  врага  в  тяжелейшие   дни,   когда   войска
Юго-Восточного и левого крыла Сталинградского фронтов отходили,  а  бои  шли
уже не только на \308\ среднем и внутреннем оборонительных обводах, но и  на
северной окраине города.
 В свою очередь гвардейцев, теснивших гитлеровцев в северной части малой
излучины Дона, вдохновляла мысль о том, что своими ударами по  врагу  они  в
какой-то мере помогали тем, кто противостоял главным силам  противника.  Еще
больше воодушевила личный состав всех соединений и частей армии полученная в
дни наступления телеграмма Военного совета Сталинградского фронта. В ней,  в
частности, говорилось: "Войска 1-й  гвардейской  армии  героически  дерутся.
Военный совет гордится гвардейцами..."{113}
 Гвардейцы шли в  бой  с  чувством  безграничной  преданности  Родине  и
Коммунистической партии. Только в те несколько дней августа, о которых здесь
рассказывается, в одной лишь 40-й гвардейской стрелковой дивизии было подано
400 заявлений о приеме в  партию.  Такие  заявления  ежедневно  поступали  в
каждой дивизии, каждом полку, батальоне. Желание тысяч и тысяч воинов  армии
стать коммунистом, комсомольцем в этот грозный для  социалистической  Родины
час было отражением их твердой, непоколебимой веры в победу  над  врагом,  в
его разгром под Сталинградом. \309\
 И они, несомненно, внесли значительный вклад в осуществление этой цели,
изматывая и обескровливая  противостоящие  фашистские  войска.  Только  40-й
гвардейской стрелковой дивизией за шесть дней боев было уничтожено до 6 тыс.
солдат и офицеров противника, 42 танка, несколько артиллерийских батарей, 15
минометов, сбито четыре самолета. Отважно сражались и воины 41-й гвардейской
стрелковой дивизии. Список потерь, нанесенных ими врагу  за  22-26  августа,
включал до 1,5 тыс. солдат и офицеров,  50  танков.  Среди  захваченных  ими
трофеев были 34 артиллерийских орудия, 30 пулеметов, восемь автомашин, много
винтовок в автоматов{114}.
 Крупные потери вновь понес противник в  районе  высоты  180,9,  где  за
несколько дней до этого совершили свой подвиг 16 гвардейцев. На этот  раз  в
бою за высоту  участвовали  более  значительные  силы  -  119-й  гвардейский
стрелковый  полк  противостоял  не  менее  чем   полку   вражеской   пехоты,
поддерживаемому  танками.   Гитлеровцы   непрерывно   атаковали.   Вероятно,
немецко-фашистскому командованию хотелось во что бы  то  ни  стало  овладеть
господствующей над местностью высотой, и оно  посылало  в  бой  батальон  за
батальоном. Но успеха не добилось. Зато потеряло