и все преимущества замысла генерала Н. Ф. Ватутина были очевидны.
   Сильный  удар  правым  крылом  фронта   позволял   захлестнуть   войска
противника, перерезать его коммуникации. Если в августе 1943 г. при разгроме
белгородско-харьковской  группировки  немецко-фашистских  войск  Воронежский
фронт наносил по ней лобовой удар, то теперь нам  представилась  возможность
ударить в обход вражеской группировки,  по  самому  слабому  ее  месту.  Это
диктовалось конкретно сложившейся обстановкой.
   Ни мне, ни члену Военного совета армии А.  А.  Епишеву  не  нужно  было
разъяснять преимущества такого плана. Поэтому мы и направили все свои усилия
на то, чтобы успешно выполнить возложенную на 38-ю армию часть общей  задачи
войск фронта.
   Сделать же нужно было немало. Помимо перечисленных задач,  поставленных
армии 23 февраля, четыре дня  спустя  нам  было  приказано  одновременно  со
сковыванием противника и подготовкой наступления демонстрировать  подготовку
к наступлению большого масштаба.  Этим  мы  должны  были  убедить  вражеское
командование, что главный удар фронта готовится именно здесь,  на  винницком
направлении, а не на правом крыле фронта. С  этой  целью  38-я  армия  с  28
февраля  должна  была  во   всей   своей   полосе   вести   разведку   боем,
рекогносцировку местности группами командного состава, пристрелку артиллерии
и осуществить ряд других демонстрационных мероприятий.
   Легко понять, что данная задача основательно осложнила действия  армии.
Ведь мы действительно  готовили  наступление,  хотя  и  частью  сил.  А  это
требовало скрытности, маскировки. \274\
   Нам  же  было  приказано  сделать  все,  чтобы  противник   поверил   в
готовящееся  на  нашем  участке   наступление   и,   следовательно,   принял
необходимые контрмеры. Как  сочетать  выполнение  этих  двух,  казалось  бы,
взаимоисключающих задач?  С  таким  вопросом  ко  мне  сразу  же  обратились
генерал-лейтенант  В.  С.  Голубовский,  генерал-майор  П.  В.  Котелков   и
генерал-майор Д. И. Кислицын, командовавшие  101,  106  и  67-м  стрелковыми
корпусами. Особенно недоумевал Д. И. Кислицын.
   В связи с этим мне вспомнилась подобная же ситуация в декабре  1942  г.
Как я уже рассказывал в своей первой книге, 6-я  армия  Воронежского  фронта
должна была тогда наступать вместе с Юго-Западным фронтом на  Среднем  Дону.
40-я  же  армия,  которой  я  тогда  командовал,  готовилась  к   проведению
Острогожско-Россошанской операции. Нам предстояло перейти в  наступление  со
сторожевского плацдарма. И здесь же мы  по  приказу  фронта  для  сковывания
противника  в  целях   содействия   6-й   армии   и   Юго-Западному   фронту
демонстрировали подготовку наступления. Все  получилось  как  нельзя  лучше.
Сначала  вражеское  командование,  ожидая   наступления   со   сторожевского
плацдарма, не перебросило резервы в полосу наступления Юго-Западного  фронта
и 6-й армии. Когда же последние успешно  решили  поставленные  задачи,  40-я
армия  внезапно  для  противника  прорвала  его  оборону   на   сторожевском
плацдарме,  окружила  и  совместно  с   3-й   танковой   ликвидировала   всю
острогожско-россошанскую группировку вражеских войск.
   - Задача, конечно, не из легких, - к  такому  выводу  пришли  командиры
корпусов,  после  того   как   я   познакомил   их   с   опытом   подготовки
Острогожско-Россошанской операции, - но вполне осуществимая.
   III
   Так  началось  в  новых  условиях  осуществление  опыта  прошлой  зимы.
Командиры корпусов и дивизий получили ясное представление о  стоявших  перед
ними задачах и приступили к их выполнению.
   Мне не забыть встречи с Н. Ф. Ватутиным, происшедшей  несколько  позже,
незадолго до  трагического  случая,  когда  он  был  тяжело  ранен.  Николай
Федорович хорошо понимал, что я предпочел бы быть среди тех, кто готовился к
предстоящим боям в составе ударной  группировки  фронта.  Поэтому  он  особо
подчеркнул, что успех всей фронтовой операции в значительной степени зависел
от выполнения задач, возложенных на 38-ю армию.
   - Пойми, - говорил он,  -  мы  идем  на  риск,  сосредоточивая  ударную
группировку на правом крыле фронта, в то время как главные  силы  противника
находятся у нас на левом крыле. Но риск будет полностью оправдан, если  38-я
и находящаяся у нее \275\ в тылу  1-я  танковая  армия  обеспечат  отражение
возможного вражеского контрудара в северном и северо-восточном направлениях.
А в том, что они это сделают, не сомневаюсь. В свою очередь,  успех  ударной
группировки откроет для 38-й и 1-й танковой армий возможность сыграть важную
роль в наступлении на втором этапе операции.
   Николай Федорович точно предугадал ход событий.
   Но вернемся к периоду подготовки операции. Напомню, что  еще  в  начале
февраля  38-я  армия  приступила  к  совершенствованию  своей  обороны.   Мы
укрепляли ее инженерными сооружениями, ставили  минно-взрывные  заграждения,
вели разведку и внимательно  следили  за  всеми  передвижениями  противника.
Количество  установленных  нами  мин  достигло  45   тыс.{164}   Среди   них
насчитывалось 29 тыс. противотанковых. Это было вызвано  тем,  что,  как  мы
знали, наибольшую опасность представляли сосредоточенные против нас танковые
дивизии врага.
   Позиции противника представляли собой полевую  оборону,  состоявшую  из
двух линий траншей в сочетании с опорными пунктами в главной полосе.  Второй
оборонительный рубеж проходил по линии Кордылевка, Прилука-Старая, Вахновка,
Липовец  и  далее  по  р.  Соб.  Имелись  сведения,  что  гитлеровцы   ведут
оборонительные работы и на правом берегу Южного Буга.
   Благодаря   постоянным   наблюдениям   мы   знали,   что,   хотя    все
противостоявшие части  противника  в  январских  боях  понесли  значительные
потери, к концу февраля они получили пополнение личного состава,  вооружения
и техники. В ротах насчитывалось уже по 80-100 солдат и офицеров. В  обороне
следовало ожидать не только упорства гитлеровцев, но и их активных действий.
   Непосредственно перед фронтом й8-й армии враг оборонялся  силами  101-й
горнострелковой и 254-й пехотной дивизий, остатками 223-й пехотной  дивизии,
сведенными в два отдельных отряда, одним полком и  разведывательным  отрядом
168-й пехотной дивизии. Однако позади  них  находились  крупные  резервы,  в
составе которых наряду с 4-й горнострелковой дивизией и офицерским  штрафным
батальоном были 6-я танковая дивизия (в г. Брацлав)  и  полк  25-й  танковой
дивизии (в Калиновке). До 50 танков врага действовало в районе Липовца  и  к
северо-западу от него. Кстати, борьба с танками противника велась нами  и  в
период затишья в боевых действиях на фронте армии.  Пусть  это  не  удивляет
читателя. Дело в том, что все наши стрелковые дивизии  и  инженерно-саперные
части, не ограничиваясь оборонительными работами и установкой мин, постоянно
готовили группы саперов - охотников за танками и засылали  их  во  вражеский
тыл. Например, на 19 февраля действовало 7, а к концу того же месяца еще  50
таких групп.  Они  \276\  смело  проникали  в  расположение  врага,  скрытно
подбирались к фашистским танкам и подрывали их.
   В  соединениях  армии  регулярно  проводились  занятия  с   рядовым   и
офицерским составом по боевой и политической подготовке,  совершенствовалось
сколачивание  подразделений  после  распределения  пополнения,  В   качестве
пополнения в  состав  армии  в  феврале  прибыло  свыше  24  тыс.  бойцов  и
командиров{165}.
   На  некоторых  участках  фронта  армии  дивизии  производили  улучшение
позиций, последовательно выдвигая вперед линию боевого  охранения,  а  затем
передний край главной полосы обороны.
   Несколько слов о саперах - истребителях танков.
   В прошедшей войне бронетанковые войска являлись наиболее маневренной  и
-  вместе  с  артиллерией  -   ударной   силой   сухопутных   войск.   Тесно
взаимодействуя с другими родами  войск  и  авиацией,  они  определяли  исход
операции или сколько-нибудь крупного боя.
   Наиболее эффективно вела борьбу  с  вражескими  танками,  особенно  при
массированном их применении, разумеется, артиллерия. Пехота широко применяла
и другие средства подрыва или поджога танков противника, в том числе бутылки
с зажигательной  смесью,  связки  ручных  гранат,  противотанковые  гранаты,
противотанковые ружья. В каждом стрелковом подразделении имелись истребители
танков. В первый период войны они были вооружены лишь гранатами и,  находясь
в стрелковых окопах, при приближении атакующих танков вели с ними борьбу,  в
то время как остальные бойцы отсекали пехоту от танков.
   В  дальнейшем  истребители  танков  взводов  и  рот  действовали  более
организованно  и  активно.   Они   заблаговременно   проходили   специальную
подготовку, во время боя сводились в группы и уже не ожидали атаки танков  в
своих окопах, а передвигались туда, где последние  атаковали.  Это  особенно
ярко проявилось в Курской битве. Когда 5 июля начались  массированные  атаки
вражеских танков, то истребители танков в масштабах батальонов, а  иногда  и
полков перебрасывались с неатакованных участков на те, где танки  противника
шли в атаку, т. е. истребители шли навстречу  танкам  и  подрывали  их.  Они
имели при себе противотанковые гранаты или противотанковые мины и из  окопов
подводили их под танки с помощью шестов.  Танки,  поврежденные  на  переднем
крае или в ближайшем тылу, которые противник мог легко восстановить и  снова
бросить в бой, наши саперы обычно в ночное время подрывали  взрывчаткой  или
противотанковыми минами.
   В январе-феврале 1944 г. в полосе 38-й армии была применена  еще  более
эффективная форма борьбы с вражескими танками. \277\
   Были сформированы группы саперов - истребителей  танков.  В  их  состав
входили наиболее смелые, решительные и инициативные бойцы, обладавшие к тому
же большой  физической  силой,  выносливостью  и  боевым  опытом,  прошедшие
специальную подготовку. Каждая группа из 3-4  человек  имела  на  вооружении
автоматы,  противотанковые   мины,   ручные   и   противотанковые   гранаты.
Пробравшись  в  тыл  врага,  она  действовала  там  в  течение  трех  суток,
преимущественно ночью, и после выполнения задания возвращалась обратно,
   Главными объектами нападения этих  групп  являлись  вражеские  танки  в
районах сосредоточения, на исходных позициях, в пунктах заправки и т. п.,  а
также перемещавшиеся в  глубине  обороны  противника  или  подбитые,  но  не
уничтоженные за передним краем. Для  этого  группы  саперов  -  истребителей
танков; устанавливали противотанковые мины на дорогах, где \278\ происходило
интенсивное движение вражеской техники, подкладывали их под  танки  с  таким
расчетом, чтобы они подрывались при попытке тронуться  с  места,  устраивали
засады.
   Это была наиболее активная  форма  борьбы  с  вражескими  танками.  Она
позволяла уничтожать их до перехода в наступление и в самых неожиданных  для
противника  местах.  Был   случай,   когда   саперы   подложили   мины   под
остановившийся у трактира танк быстрее, чем экипаж успел  выпить  по  кружке
пива. Выйдя из помещения, вражеские танкисты в сумерках ничего не  заметили,
и тронувшийся с места танк подорвался.
   Эффект от массового применения групп истребителей  превзошел  все  наши
ожидания. Например, в конце января 1944 г. противник у  себя  в  тылу  понес
большие потери в танках, что в  значительной  степени  способствовало  срыву
готовившегося удара на север, о чем речь шла в предыдущей главе.
   В  этом  отношении  весьма  показательна  приведенная   на   стр.   277
схема{166}.  На  ней  показаны  маршруты  движения  истребителей  танков   и
уничтоженная ими в течение трех суток  вражеская  техника.  Это  был  вклад,
который внесли в  борьбу  с  противником  в  те  дни  воины  15-й  штурмовой
инженерно-саперной бригады и саперных  батальонов  стрелковых  дивизий  38-й
армии. Если же учесть, что группы саперов - истребителей  танков  засылались
нами во вражеский тыл вплоть до перехода 38-й армии в наступление  11  марта
1944 г.,  то  показанное  на  схеме  количество  уничтоженной  бронетанковой
техники противника следует значительно увеличить.
   Если читатель одновременно посмотрит еще  одну  схему,  приведенную  на
стр. 257 и показывающую уничтоженную технику противника на этом  же  участке
фронта с 24  января  по  1  февраля  1944  г.;  то  станет  понятно,  почему
вражескому командованию не удалось осуществить поставленной цели  и  оказать
помощь  окруженным  в  районе  Корсунь-Шевченковский.  Оно  вынуждено   было
перебросить танковые дивизии из полосы 38-й  армии  в  район,  расположенный
южнее окруженной группировки. Однако, как известно, и здесь  им  не  удалось
пробиться к окруженным и оказать им помощь.
   После получения директивы фронта  от  27  февраля  началось  проведение
мероприятий  по  дезинформации  противника.  Цель  плана,  к   осуществлению
которого мы  приступили  уже  на  следующий  день,  состояла  в  том,  чтобы
немецко-фашистское командование поверило, будто  бы  в  центре  и  на  левом
фланге нашей полосы  сосредоточиваются  3-я  гвардейская  танковая  армия  и
стрелковый корпус.
   Там и подготавливался  мнимый  район  размещения  войск.  Производились
ремонт мостов, расчистка дорог  и  посадочных  площадок  для  истребительной
авиации.  Вновь  расставили  на  \279\   местности   400   макетов   танков.
Демонстрировали сосредоточение стрелковых  дивизий,  пристрелку  всех  видов
артиллерии и усиленное движение транспорта, активизировали действия разведки
и рекогносцировку местности командным составом. По указанию  члена  Военного
совета А. А. Епишева и начальника политотдела  Д.  И.  Ортенберга  армейская
газета, которая подчас разведкой подбрасывалась врагу,  в  своих  материалах
делала прозрачные намеки на ведущуюся подготовку к наступлению на Немиров.
   Проводились   и   другие   подобные   мероприятия,   рассчитанные    на
дезинформацию противника.
   Всем этим мы  намеревались  привлечь  внимание  основных  сил  танковой
группировки  противника  к   погребищенскому   направлению.   Соответственно
расставили  мы  радиостанции  3-й  гвардейской  танковой  армии,  своим   же
собственным запретили вести передачи, усилив нагрузку  на  проводную  связь.
Наконец, войскам был отдан ложный приказ на наступление, выдан  двухсуточный
сухой паек, пополнен носимый  запас  боеприпасов  и  произведено  уплотнение
боевых порядков дивизий{167}.
   Непосредственным    результатом    перечисленных    мероприятий    было
совершенствование противником занимаемых рубежей, активизация его  воздушной
разведки над передним краем и в глубине  нашей  обороны,  перегруппировка  с
целью создания тактических и оперативных резервов. В частности, 6-я немецкая
танковая дивизия была переброшена в г. Немиров.
   К тому времени мы завершили и подготовку к наступлению на левом фланге.
   Соответственно полученной задаче мною  было  принято  решение  прорвать
оборону противника на  участке  совхоз  Синарна,  ст.  Оратов  и,  разгромив
противостоящие войска, развивать наступление в  западном  направлении  -  на
Брацлав  с  последующим  форсированием  Южного  Буга  и  обходом   винницкой
группировки с юга.
   У разграничительной линии с 40-й армией мы сосредоточили  главные  силы
армии - 67-й и 106-й стрелковые корпуса. Они имели по три стрелковые дивизии
каждый. Для развития успеха после прорыва обороны противника и для  разгрома
его резервов планировался ввод в  бой  8-го  гвардейского  механизированного
корпуса  1-й  танковой  армии.  74-й  стрелковый  корпус  должен  был  двумя
дивизиями прикрывать полосу обороны справа, а 101-й стрелковый корпус  также
двумя дивизиями -  нанести  вспомогательный  удар  и  обеспечивать  действия
ударной группировки армии от возможных неожиданностей справа.
   Как видно из рассказанного выше, 38-я армия занимала выгодное положение
и располагала превосходством в силах и средствах. Поэтому мы верили в  успех
предстоявшей операции \280\ и, с  нетерпением  ожидая  назначенного  для  ее
начала дня, внимательно следили за событиями на правом крыле фронта.
   Там в это время положение осложнилось. Несмотря на  мероприятия  фронта
по дезинформации противника, немецко-фашистскому командованию,  по-видимому,
удалось добыть сведения о готовящемся ударе.
   Наибольшую опасность гитлеровцы усматривали на своем левом  фланге,  на
тернопольском направлении.  Действовавший  на  этом  участке  правофланговый
корпус 60-й армии после освобождения Шепетовки очистил  от  вражеских  войск
Изяслав и форсировал р. Горынь. В период  подготовки  Проскурово-Черновицкой
операции он продолжал успешно продвигаться  вперед  в  излучине,  образуемой
этой рекой. Выйдя на рубеж Шумек, Ямполь, его дивизии  в  нескольких  местах
перерезали железную дорогу Шепетовка-Тернополь  и  овладели  плацдармами  на
правом берегу р. Горынь.
   Поскольку на данном направлении у  противника  не  было  ни  инженерных
сооружений, ни сколько-нибудь значительных сил,  генерал  Н.  Ф.  Ватутин  и
поставил 60-й армии задачу нанести здесь удар главными силами в юго-западном
и южном направлениях. Там же планировался и затем  был  осуществлен  ввод  в
прорыв 4-й и 3-й гвардейской танковых армий.
   Но еще до этого угроза обхода фланга всех вражеских  войск  на  Украине
вынудила  немецко-фашистское  командование  осуществить  перегруппировку.  С
целью не допустить продвижения ударной группировки 1-го Украинского фронта в
глубину своей обороны  оно  перебросило  на  тернопольское  и  проскуровское
направления шесть танковых дивизий, в том числе 1, 11, 16, 17-ю  и  танковую
дивизию СС "Адольф Гитлер" из района Умани, 7-ю - из района Луцка.
   Туда же прибыли из Германии 68-я и 357-я пехотные дивизии. В результате
такой перегруппировки  улучшились  условия  для  действий  2-го  Украинского
фронта, но зато  увеличились  трудности  для  наступления  1-го  Украинского
фронта.
   В  такой  обстановке  приближался  день  начала  Проскурово-Черновицкой
операции. Подготовка к ней была  проведена  войсками  фронта  в  максимально
короткие сроки. Это диктовалось усилившейся распутицей. Кроме  того,  каждый
день отсрочки  увеличивал  передышку  для  врага,  позволял  ему  продолжать
пополнение войск и укрепление обороны. Поэтому весь командный состав,  штабы
и тыловые  учреждения  фронта,  работая  с  большим  напряжением  и  высокой
организованностью, своевременно завершили подготовку.
   Только нашему  командующему  фронтом  Николаю  Федоровичу  Ватутину  не
довелось довести до конца начатое им дело. 29 февраля  он  был  ранен  и  15
апреле скончался. Это была тяжелая  утрата.  В  его  лице  наше  государство
потеряло одного из талантливых полководцев. И для меня лично  смерть  Н.  Ф.
Ватутина \281\ явилась огромной потерей. Весь последний год я служил под его
непосредственным руководством, и он стал для меня не только начальником,  но
и добрым наставником, искренним другом.
   IV
   1 марта в командование войсками фронта вступил Маршал Советского  Союза
Г.  К.  Жуков.  Два  дня   спустя   он   письменно   докладывал   Верховному
Главнокомандующему:
   "Перегруппировка войск 60, 1 гв.  А,  4  ТА  и  3  гв.  ТА  в  основном
закончена. Не подошло для Баданова{168} 70 танков и одна  мех.  бригада.  Не
удалось создать положенных запасов горючего,, но для первых 2-3 дней  ГСМ  с
натяжкой хватит, остальные: на подходе (ожидается прибытие 6-7 марта).
   47 ск и 102 ск, сосредотачиваемые в резерв  фронта  в  районе  Славута,
Барановка, закончат сосредоточение не ранее 9-10 марта.
   Учитывая, что  с  каждым  днем  проходимость  дорог  ухудшается,  решил
выполнение задачи  начать  4.3.44  г.  с  8-9  часов.  Пухов  (13  А)  будет
действовать 4.3  только  левофланговой  287  сд,  остальными  частями  будет
обороняться. Журавлев (18 А) на своем правом  фланге  для  взаимодействия  с
Гречко (1 гв. А) начнет наступление с утра  5.3.44  г.  Москален