Идея  глубоко  эшелонированной   противотанковой   обороны,   рожденная
советским  военным  искусством  и  блестяще  примененная  в  Курской  битве,
обеспечила  тогда  осуществление   целей   и   задач,   поставленных   нашим
командованием.
   Ныне же именно Модель, который вместе с Манштейном  возглавлял  ударные
группировки  войск,  участвовавших  в  операции  "Цитадель"   и   безнадежно
увязавших в нашей обороне под Курском,  тщился  под  Львовом  взять  реванш,
позаимствовав те самые методы  Красной  Армии,  которые  привели  к  провалу
наступления немецко-фашистских войск летом 1943 г. Из этой затеи  ничего  не
вышло, хотя фашистскому командованию, развернувшему еще в  апреле  усиленные
работы по  сооружению  укреплений,  до  некоторой  степени  удалось  создать
глубоко эшелонированную и хорошо подготовленную оборону.
   К началу наступления 1-го  Украинского  фронта  противостоявшие  войска
подготовили  оборонительные  рубежи  общей  глубиной  до  240  км.  Основное
внимание было обращено на инженерное  оборудование  и  обеспечение  войсками
трех  полос,  глубина  которых  составляла  40-50  км.  Кроме  того,  города
Грубешув, Рава-Русская, Львов, Галич, Станислав и другие были  превращены  в
мощные узлы обороны.
   Особенно сильно был укреплен Львов. Вокруг него были построены  внешний
и внутренний оборонительные обводы, прикрывавшие город с севера,  востока  и
юго-востока.
   Главная полоса обороны  глубиной  до  6  км  была  обильно  оборудована
инженерными сооружениями, в том числе дзотами. Она имела к  началу  операции
три-четыре сплошные траншеи полного профиля, соединенные  ходами  сообщения,
которые одновременно являлись отсечными позициями. \383\
   Чтобы получить хотя бы общее представление о вражеской обороне, следует
учесть  особенности  местности  к  западу  от  рубежа,  занимаемого   нашими
войсками.
   Она изобилует возвышенностями и глубокими  оврагами.  Высота  отдельных
холмов достигает 300 м. К югу от линии  Тернополь,  Николаев  ее  пересекают
многочисленные притоки Днестра. Наиболее значительные из них Стрыпа, Золотая
Липа,  Гнилая  Липа,  текущие  в  меридиональном  направлении.   Ширина   их
составляет до 50 м, глубина - до 3 м.  Берега  крутые,  обрывистые,  широкие
поймы заболочены.  Реки  в  сочетании  с  окружающим  рельефом  представляют
серьезные  препятствия,  ограничивающие   действия   подвижных   соединений,
наступающих с востока на запад.
   Таким образом, характер местности  благоприятствовал  созданию  прочной
обороны.
   Кроме того, нужно иметь в виду, что грунтовых дорог на территорий,  где
развернулись   боевые   действия   войск   фронта,   было   достаточно,    а
улучшенных-меньше, причем особенно не хватало сквозных маршрутов. К тому  же
железнодорожная сеть в районе действий  противника  была  более  развитой  и
полностью обеспечивала все потребности групп войск "Северная Украина".
   Перед  1-м  Украинским  фронтом  оборонялись   немецко-фашистские   1-я
танковая и  главные  силы  4-й  танковой,  а  также  1-й  венгерской  армии,
объединенные в  группу  армий  "Северная  Украина".  Вражеское  командование
сосредоточило основные усилия на  львовском  и  Станиславском  направлениях.
Слабее обеспечивалось  рава-русское  направление.  Основная  масса  пехотных
дивизий находилась в первом  эшелоне,  второй  эшелон  составляли  танковые,
моторизованные и несколько пехотных дивизий. Они располагались в 15-30 км от
переднего края, что соответствовало намерению врага вести упорную борьбу  за
тактическую зону обороны.
   Отсутствие  глубоких  оперативных  резервов  ограничивало  командование
противника в широком маневре имевшимися силами и средствами.
   Особенность обстановки, в частности, для нашей  38-й  армии,  как  я  и
предполагал, состояла прежде всего в ограниченности времени между  прибытием
на новый, совершенно незнакомый, участок и началом наступления.
   Оказавшись в полосе, где до того находился левый фланг 60-й  армии,  мы
располагали недостаточными сведениями об  обороне  противника,  которую  нам
предстояло прорывать, о противостоящих силах  врага,  его  системе  огня  на
переднем  крае  и  особенно  в  глубине.  Средствами  авиации  для  вскрытия
группировки противника даже в пределах тактической зоны мы не располагали, а
времени для организации серьезной наземной разведки у нас не было.  Все  это
крайне осложняло задачу армии. \384\
   Причем  даже  те  несколько  дней,   которые   оставались   до   начала
наступления, мы не могли использовать для этой цели. Причина  тому  простая:
распоряжением Ставки, подписанным заместителем Верховного Главнокомандующего
Маршалом  Советского  Союза  Г.  К.  Жуковым   и   заместителем   начальника
Генерального штаба генералом А. И. Антоновым и датированным 29 мая 1944г., в
целях  обеспечения  скрытности  проводимых   фронтовых   мероприятий   вновь
прибывшим в ту или иную полосу войскам  запрещалось,  в  частности,  ведение
всех  видов  наземной  разведки.   Не   дозволялись   новым   частям   также
ознакомительные облеты территории, какие-либо  изменения  в  режиме  ведения
огня,  в  том  числе  даже  с  целью  пристрелки  артиллерии  и   минометов.
Ограничивалось проведение командирских рекогносцировок.
   Начальник разведки армии полковник С. И. Черных хорошо знал свое  дело,
но  и  он  оказался  бессильным  помочь  своему  командованию   и   что-либо
предпринять в сложившихся условиях. Словом, мы почувствовали  себя  в  новом
районе так, словно нам набросили повязку на глаза.
   Хочу подчеркнуть, что не имею в виду бросить упрек в адрес  тех  войск,
которые сменила наша 38-я армия. Дело в ином.  Опыт  показал,  что  разведка
должна вестись систематически и особенно активно в  период,  непосредственно
предшествующий операции. Ибо противник, тем более  настороженный,  ожидающий
удара, использует каждый день и час  для  совершенствования  своих  позиций,
наращивания сил и средств для обороны.
   Кроме того, нельзя  считать  достаточными  разведывательные  данные  об
обороне противника в целом на участке того или иного  объединения  или  даже
соединения.  Когда  мы  говорим,  что  знаем  врага,  это  значит:  части  и
подразделения осведомлены и о местности, на которой вот-вот начнется бой,  и
о противостоящих непосредственно им войсках. Это  значит,  каждому  стрелку,
пулеметчику, артиллеристу известно, откуда и из какого оружия по его позиции
ведет огонь противник, а взводный и ротный командиры достоверно знают,  куда
направить основные усилия в  атаке,  в  какой  последовательности  и  какими
средствами уничтожать вражеские огневые точки.
   Таких сведений войска 38-й армии, только что прибывшие в новую  полосу,
естественно, не имели. А вот противник, как уже  отмечено  выше,  располагал
известными данными о новой группировке войск 1-го Украинского фронта. Помимо
главной тому причины - крупной перегруппировки, которая  уже  в  силу  своих
масштабов не могла ускользнуть от внимания врага, были и другие.
   Имелись факты нарушения режима маскировки тыловыми и  другими  частями.
Штабы, в том числе и нашей  38-й  армии,  недостаточно  контролировали  марш
войск и переправу через р. Днестр. У нас, например,  были  случаи  нарушения
графика движения колонн. Так, общий ход марша был задержан в ночь  \385\  на
29 июня в результате скрещения двигавшихся на север  частей  121-й  и  305-й
стрелковых дивизий. Несколько часов спустя нарушили график 70-я  гвардейская
и 211-я стрелковые дивизии. Вследствие этого они достигли районов дневок уже
в светлое время суток  и  могли  быть  замечены  разведкой  противника.  Так
получилось на следующий день в 121-й и 305-й стрелковых дивизиях.
   Офицеры штаба армии, облетавшие на самолетах У-2 маршрут войск с  целью
проверки  соблюдения  дисциплины  марша  и  маскировки  в  районах   дневок,
установили, что в ряде случаев части располагались с обозами на опушках  рощ
и были хорошо видны с воздуха. Кроме того, места  их  расположения  выдавали
костры. Еще больше таких случаев было выявлено в  тыловых  частях  в  первые
два-три дня марша.
   Факты нарушения режима марша и маскировки были, разумеется,  пресечены.
Но  все  же  они  имели  место  почти  во  всей  полосе  фронта,   поскольку
перегруппировка  охватила  подавляющую  часть  его   войск.   И   это   тоже
способствовало ее обнаружению разведкой противника.
   Говоря о фактах демаскировки, нельзя не вспомнить об  одном  неприятном
эпизоде. Он произошел 10 июля, когда командный состав войск армии, приданных
и поддерживающих соединений после розыгрыша на картах предстоявшей  операции
разъезжался по своим местам. Командир 8-го штурмового  авиационного  корпуса
генерал-лейтенант В. В. Нанейшвили улетел на У-2, но в пути самолет  потерял
ориентировку, был поврежден огнем противника и приземлился в ничейной полосе
между двумя траншеями - нашей и вражеской, отделенными расстоянием не  более
400 м.
   Наши солдаты увидели, как из самолета выскочили и залегли в неровностях
местности два человека. Приметили также, что один из них был в  генеральской
форме. Видели это и  гитлеровцы  из  противоположной  траншеи.  Они  тут  же
открыли огонь. Наши воины, стремясь спасти своих, ответили тем же.
   В одно мгновение завязался жаркий бой. С обеих сторон в нем участвовало
сначала почти по батальону пехоты и несколько  артиллерийских  и  минометных
батарей. Затем к фашистам прибыло подкрепление. В  связи  с  этим  по  моему
приказанию был введен в бой еще один батальон. Генерал Нанейшвили и  летчик,
наконец, добрались в свою траншею невредимыми{246}.
   Я хорошо знал генерала Нанейшвили. Опытный  организатор  и  летчик,  он
всегда умел устанавливать взаимопонимание с общевойсковыми командирами и  со
знанием дела содействовал полевым войскам в  успешном  проведении  операций.
Сейчас он на заслуженном отдыхе, и я часто вспоминаю его добрым словом.
   Что  же  касается  инцидента,  о  котором  здесь  рассказано,  то   он,
разумеется, приведен мною исключительно для того, чтобы показать, как случай
способствовал усилению настороженности \386\ врага, хорошо понимавшего,  что
генералы на переднем крае бывают неспроста.
   Конечно,  не  следует  представлять  себе  дело  таким  образом,  будто
вражеское   командование    располагало    исчерпывающими    сведениями    о
перегруппировке войск фронта. Напротив, оно  узнавало  немногое  и  часто  с
опозданием. Так, наша 38-я армия к 7 июля уже находилась в новой  полосе,  а
противник лишь на следующий день обнаружил ее уход с прежних позиций.
   Но все же движение  крупных  войсковых  масс  и  их  сосредоточение  на
определенных участках не укрылись от его внимания. Это позволило  вражескому
командованию сделать вывод, что наступление наших войск  -  дело  ближайшего
времени, и принять дополнительные меры противодействия.
   Судя  по  захваченным  впоследствии  документам,  штаб   группы   армий
"Северная Украина" еще в первых числах июля имел данные о готовящихся ударах
на  рава-русском  и  львовском  направлениях.  Немецко-фашистская   разведка
вскрыла расположение и состав  всех  общевойсковых  армий,  действовавших  в
первом эшелоне, места  сосредоточения  конно-механизированных  групп  и  3-й
гвардейской танковой армии. Но  вместе  с  тем  противник  стремился  скрыть
наличие у него сведений о перегруппировке. По-видимому, с этой целью колонны
передвигавшихся войск преднамеренно не  подвергались  на  марше  воздействию
вражеской авиации. Модель имел иной план, с помощью которого он  рассчитывал
сорвать наше наступление.
   О его замысле мы узнали 10 июля. В тот день командующий фронтом  И.  С.
Конев, выступая перед руководящим составом нашей  армии,  предупредил,  что,
согласно добытым фронтовой разведкой данным, на ряде участков возможен отвод
войск противника с занимаемых ими позиций  на  один  из  рубежей  в  глубине
обороны с целью избежать потерь от нашей артиллерийской подготовки.
   Сообщение было не из приятных. Оно означало, что  противник  располагал
какими-то конкретными сведениями о нашей подготовке к наступлению. И если он
собирался отводить войска \387\ лишь на некоторых  участках,  следовательно,
ему было известно, где именно таится угроза. Враг явно пытался обмануть нас.
Наиболее вероятным  было  предположение,  что  отвод  его  войск  в  глубину
приурочен к последнему моменту перед началом нашего наступления.
   Стал ясен и расчет вражеского командования на то, что  мы,  не  заметив
его маневра, обрушим огонь своих орудий  и  минометов  на...  пустое  место.
Снаряды вспашут оставленные позиции, и наша артиллерийская подготовка  будет
сорвана, вследствие чего  мы  не  сумеем  прорвать  глубоко  эшелонированную
оборону.
   Читатель легко представит себе  всю  серьезность  этого  вопроса,  если
учтет, что на участках прорыва мы сосредоточили на каждом километре фронта в
среднем по 181 орудию, не считая 45-мм пушек и 82-мм минометов.
   Мощный удар предстояло нанести и с воздуха.  И  в  случае,  если  врагу
удастся добиться того, что мы сбросим накопленные нами запасы снарядов,  мин
и авиабомб на позиции, оставленные его войсками, то  это  может  значительно
облегчить ему задачу отражения нашего наступления.
   Почти все наши штабы и войска впервые встретились с  такой  опасностью.
Поэтому  были  особенно   тщательно   разработаны   и   осуществлены   меры,
направленные на срыв замысла  противника.  Прежде  всего  мы  резко  усилили
наблюдение, с тем чтобы задуманный врагом маневр был своевременно замечен.
   Сложность этой задачи  состояла  в  том,  что  установить  отвод  войск
противника в глубину обороны  мы  могли  лишь  путем  хорошо  организованной
неослабной разведки. Между тем проведение разведывательных мероприятий,  как
отмечено выше, вновь прибывшим соединениям было запрещено.
   Выход все же нашли.
   До прибытия 38-й армии в новую полосу  намеченный  ей  участок  прорыва
занимала находившаяся в обороне 140-я стрелковая дивизия 60-й армии.  Теперь
она была включена в состав нашей армии, но должна была передать свой участок
частям четырех вновь прибывших  стрелковых  дивизий,  которым  и  предстояло
прорывать здесь вражескую оборону. Так вот, чтобы не раскрывать их появления
на переднем крае до предусмотренной планом смены,  было  решено  разведку  и
усиленное  наблюдение  за  противником  с  целью   установления   возможного
преднамеренного отхода  с  первой  траншеи  возложить  на  140-ю  стрелковую
дивизию.
   Ее  командир  генерал-майор  А.  Я.  Киселев  прекрасно   справился   с
ответственнейшей задачей. Он расширил сеть  наблюдательных  пунктов,  в  том
числе и офицерских, организовал поисковые группы разведчиков,  действовавшие
почти непрерывно в темное время суток,  подслушивание  и  разведку  боем.  В
результате скрытный отход вражеских войск с переднего края  для  организации
сопротивления в глубине был полностью исключен. \388\
   Усиленную разведку и наблюдение 140-я стрелковая дивизия вела вплоть до
последнего часа своего пребывания на этом участке.
   Смена войск началась в ночь на 12 июля. Сначала в боевые порядки  140-й
стрелковой дивизии было введено  по  одному  стрелковому  батальону  четырех
упомянутых дивизий в пределах намеченных  для  них  разгранлиний.  Командиры
батальонов и рот сразу  же  расположились  в  траншее  и  на  наблюдательных
пунктах для изучения исходных позиций  для  наступления,  переднего  края  и
системы огня  обороны  противника,  а  также  разработки  плана  предстоящих
действий своих подразделений.
   Следующей ночью 140-я стрелковая  дивизия  окончательно  передала  свои
позиции, проведя непосредственно перед этим разведку боем силами  стрелковой
роты  в  полосе  каждой  сменившей  дивизии.  Это  делалось   затем,   чтобы
удостовериться, не оставил ли противник  своих  позиций  на  переднем  крае,
попытаться вскрыть его огневую систему и скрыть произведенную смену войск.
   На следующий день мы планировали  наступление  передовыми  батальонами,
усиленными танками и артиллерией, но уже из состава сменивших дивизий.
   Теперь на участке прорыва заняли исходное положение  в  полном  составе
70-я гвардейская, 211, 121 и 304-я стрелковые дивизии, которыми  командовали
генерал-майор И. А. Гусев, подполковник И.  П.  Елин,  генерал-майор  И.  И.
Ладыгин и полковник А. С. Галъцев. Они и взяли на себя дальнейшее наблюдение
за противником.
   Таким  образом,  было  сделано  немало  для  того,  чтобы   не   прошел
незамеченным возможный преднамеренный отвод вражеских войск.
   Однако, как показали  дальнейшие  события,  не  в  нем  заключались  те
неожиданности, с которыми встретилась наша 38-я армия  после  начала  своего
наступления. Решающее воздействие на ход операции в нашей полосе, по крайней
мере вначале,  оказали  отмеченные  выше  факторы  -  раскрытие  противником
подготовки войск фронта к наступательной операции и трудности,  связанные  с
перегруппировкой на совершенно незнакомую  местность  непосредственно  перед
нанесением удара.
   Авторы многочисленных военно-исторических исследований и воспоминаний о
Львовско-Сандомирской наступательной операции не рассматривают и  критически
не оценивают  последствий  ошибок,  допущенных  в  подготовительный  период.
Почему эта  операция  не  явилась  внезапной  для  противника  не  только  в
оперативном, но и, особенно, в тактическом масштабах? В  силу  каких  причин
вражеское командование знало, на каких направлениях и когда  будут  нанесены
удары наших войск, каков общий состав ударной  группировки  фронта?  На  эти
вопросы наша литература пока не дала ответа. \389\
   Между тем он необходим. И отнюдь  не  для  того,  чтобы  задним  числом
бросить в чей-либо адрес упрек. Нет, это нужно для обобщения  опыта  Великой
Отечественной войны, для выяснения сущности упущений, которым не должно быть
места.
   Во  всех  крупных  фронтовых  и  межфронтовых  операциях  1944  г.  при
нанесении  ударов  достигалась  в  той  или  иной  степени  оперативная  или
тактическая внезапность. И это являлось прежде всего результатом  слаженной,
хорошо спланированной и осуществленной работы в подготовительный период.
   От внезапности удара в значительной мере  зависит  успех  в  выполнении
наступательной задачи.  Это  один  из  важнейших  и  определяющих  элементов
военных действий. И его отсутствие неизбежно  ведет  к  большому  напряжению
сил, привлечению дополнительных  войск,  потере  времени  и,  следовательно,
невыполнению намеченного плана. Фактор внезапности возникает не сам по себе,
а  в  результате  глубоко   продуманного   замысла   предстоящей   операции,
правильного выбора направления главного удара, боевой выучки войск, скрытого
сосредоточения превосходящих сил, глубокого изучения противостоящего врага и
др.
   Строгое соблюдение перечисленных элементов  в  подготовительный  период
закладывает фундамент успешного осуществления плана, дает в руки наступающих
такие преимущества, которые в более короткое время и с меньшей затратой  сил
и  средств  приводят  к  достижению  поставленной  цели.  Стройная   система
намеченных перед Львовско-Сандомирской операцией мероприятий  была  нарушена
изменением идеи замысла, что повлекло за собой крупное перемещение войск.  В
тот период в условиях ограниченного времени  командованием  фронта  и  нами,
командармами, были допущены ошибки.
   Ведь главное - скрытно подтянуть  войска  и  укрыть  их  от  наблюдения
противника, дислоцируя  в  районах  сосредоточения  на  предельно  возможном
удалении от участка прорыва. При этом в выжидательных и исходных районах они
должны находиться минимальное время или проходить их с ходу перед  вводом  в
бой. Таким образом, если они  и  будут  обнаружены  врагом,  то  у  него  не
останется времени для принятия  контрмер.  Используя  эти  и  многие  другие
возможности,  можно  было  перед  началом   Львовско-Сандомирской   операции
уменьшить число войск,  участвовавш