ые   вскоре   пленные   сообщили,   что   она   совершила
изнурительный марш и на рассвете 9 сентября была введена  в  бой  с  задачей
отбросить прорвавшиеся части Красной Армии к северу и восстановить положение
западнее и юго-западнее г. Кросно.
   Но это было только начало. Вскоре переброска сил и  средств  противника
приняла еще большие размеры. В связи с этим  целесообразно  рассмотреть  еще
один важный вопрос.
   Явилось ли начало Дуклинской наступательной операции неожиданностью для
вражеского командования  и  как  отразилась  на  темпах  нашего  наступления
переброска резервов? Из  всего  сказанного  выше  явствует:  да,  бесспорно,
тактическая внезапность была достигнута. \449\
   Тот факт, что противник не ожидал нашего наступления, подтвердила также
разведка боем, проведенная накануне наступления во всей  полосе  нашей  38-й
армии и с целью  маскировки  одновременно  во  всей  полосе  60-й  армии.  В
известной степени этому способствовала и кратковременность подготовки,  хотя
во многом другом она, разумеется, сказалась отрицательно.
   Внезапность нашего удара подтвердили  и  пленные,  захваченные  в  ходе
боев. Вот, например, показание  обер-ефрейтора  3-й  роты  337-го  пехотного
полка 208-й пехотной дивизии:
   "Между солдатами все время шли  разговоры  о  том,  что  русские  будут
наступать. Ночью было  очень  неспокойно,  все  время  стреляли  пулеметы  и
орудия.  Настроение  солдат  было  напряженным.  Но,  очевидно,  для  нашего
командования сегодняшнее наступление русских оказалось неожиданным. Я  думаю
так потому, что никаких серьезных мер за последние дни не  было  предпринято
для отражения  этого  наступления...  Артиллерийская  подготовка  совершенно
ошеломила нас. Я до сих пор не понимаю,  как  мы  остались  живы.  Из  окопа
нельзя было поднять головы.  Я  сказал  солдатам  из  моего  отделения,  что
единственный выход для нас - это остаться в окопе, пока не придут русские, и
сдаться им в плен. Один молодой парень не послушал меня и попытался убежать.
Наверное, он был убит. Все остальные сдались в плен"{263}.
   Не берусь утверждать столь же уверенно, что наш  удар  был  неожиданным
также и в оперативном масштабе. Дело  в  том,  что  фашистское  командование
держало свои резервы севернее и южнее Карпат в состоянии высокой готовности.
Это и понятно. Ибо в результате разгрома  немецко-фашистской  группировки  в
Румынии и успешного продвижения наших войск  к  восточным  границам  Венгрии
можно было ожидать и наступления Красной Армии через Карпаты с целью  выхода
на Венгерскую равнину. Кроме того, резервы были наготове еще и  потому,  что
они могли срочно потребоваться для подавления Словацкого восстания.
   Могут вызывать сомнение лишь действия 75-й пехотной  дивизии,  которая,
находясь во втором эшелоне в полосе 4-го Украинского фронта в районе  Турка,
еще 4 сентября начала выдвигаться к северо-западу от этого  города.  Но  это
обстоятельство не дает основания полагать, что фашистское командование имело
данные о предстоявшем наступлении 38-й армии  и  что  в  связи  с  этим  оно
подтягивало названную дивизию в полосу нашего удара. Ибо за первые  три  дня
марша она продвинулась всего на 60 км и лишь 8 сентября,  уже  после  начала
нашего наступления, была по тревоге брошена в район прорыва.
   Это  позволяет  думать,  что  первоначально  она  предназначалась   для
использования в борьбе с восставшим словацким \450\  народом.  Но  не  будем
исходить из предположений. Обратимся к фактам.
   75-я  пехотная  дивизия,  возможно,  и  понадобилась   бы   фашистскому
командованию для боев с повстанцами. Точно так же трудно было бы ему снять с
внутреннего фронта в Словакии и перебросить в полосу наступления нашей  38-й
армии части 68-й и 208-й пехотных дивизий, не говоря уже о  других  войсках,
если бы...
   Выше уже рассказывалось о предполагавшемся участии  Восточно-Словацкого
корпуса в Карпатско-Дуклинской наступательной операции. Поскольку  заверения
полковника Тальского были учтены командующим фронтом  при  разработке  плана
наступления, следовательно, действия названного корпуса  являлись  одним  из
важных звеньев замысла операции. Ведь речь шла не более и  не  менее  как  о
том,  что  словацкие  дивизии  ударят   в   тыл   противнику   и,   захватив
оборонительные  сооружения  на  перевалах,  окажут  существенное  содействие
вступлению наших войск в Словакию.
   Что же произошло в действительности?
   Когда  гитлеровцы  обрушились   на   словацких   повстанцев,   командир
Восточно-Словацкого корпуса генерал Малар, забыв свой долг, бросил войска на
произвол судьбы и уехал в  Братиславу.  Более  того,  он  потребовал,  чтобы
дивизии оставались в казармах, не поддерживая восстание  и  не  предпринимая
намеченного наступления к перевалам. Полковник Тальский не пожелал взять  на
себя командование корпусом и также уехал, не оставив никаких указаний.
   Все это тотчас же стало известно  гитлеровскому  командованию,  и  оно,
предприняв наступление на дезорганизованные  словацкие  дивизии,  разоружило
их.
   Первое известие о трагедии Восточно-Словацкого корпуса доставили в штаб
фронта руководители партизанских отрядов. Поначалу трудно  было  поверить  в
случившееся. Но вскоре сообщение полностью подтвердилось. Что можно  сказать
о поведении командования корпуса? Впоследствии генерал Л. Свобода, президент
Чехословацкой   Социалистической   Республики   и   бывший   командир   1-го
Чехословацкого армейского корпуса в СССР, квалифицировал  их  действия,  как
предательство{264}. Трудно с этим не согласиться.
   Так  вражескому  командованию  удалось  устранить  из  нашего   замысла
наступательной операции одно  из  важных  звеньев,  от  которого  во  многом
зависел  успех  операции.  Разоружив  Восточно-Словацкий  корпус,  противник
получил  также   возможность   беспрепятственно   перебрасывать   в   полосу
наступления 38-й армии свои войска, причем  из  числа  и  уже  действовавших
против повстанцев, и еще только подтягиваемых в район восстания. \451\
   Резкое изменение обстановки, происшедшее вечером 8-го и  в  ночь  на  9
сентября, не было известно в тот момент ни командующему фронтом, ни мне. Да,
в сущности, лишь очень благоприятное стечение обстоятельств могло помочь нам
ночью в горах установить перегруппировку вражеских войск и  его  мероприятия
по организации сопротивления на промежуточном рубеже.
   Но обстоятельства  не  благоприятствовали  нам  в  этом  смысле,  и  об
увеличении сил противника мы узнали уже в ходе наступления 9 сентября.
   В  этом  отношении  характерны  действия  101-го  стрелкового   корпуса
генерала Бондарева, продвинувшегося 8 сентября глубже других  корпусов.  Его
70-я гвардейская и 193-я стрелковые дивизии прорвали оборону на  глубину  12
км. Встретив к вечеру сопротивление на высотах южнее  Хоркувки  и  Махнувки,
командир корпуса предположил, что если гитлеровцы сами не  уйдут  ночью,  то
будут легко сбиты утром следующего дня, а потому и не ввел  дивизию  второго
эшелона. То  была  ошибка.  К  утру  же  обстановка  еще  более  ухудшилась,
сопротивление не только не ослабло,  но  и  значительно  возросло,  так  как
вступили в бой резервы врага.
   Отсутствие сведений  о  прибытии  последних  привело  к  тому,  что  их
появление не было учтено накануне при постановке армии задач на 9  сентября.
Они  были  сформулированы  \452\  следующим  образом:  решительно  продолжая
наступление главными силами стрелковых корпусов, обеспечить  ввод  подвижной
группы в прорыв и наращивание удара вторым эшелоном, т. е. 1-м Чехословацким
армейским корпусом.
   Итак, важнейшей задачей  второго  дня  наступления,  кроме  продвижения
стрелковых корпусов, являлся ввод в  сражение  кавалерийского,  танкового  и
чехословацкого корпусов.
   Но только первый из них, да и то  вначале,  действовал  успешно.  После
настойчивых атак при поддержке части сил 183-й стрелковой дивизии  он  сумел
прорваться вдоль дороги к дер. Кобыляны. Казалось, корпус проник  в  глубину
обороны противника. Однако вблизи упомянутой деревни он был остановлен огнем
и контратаками.
   Танковый же корпус, как уже сказано, плохо разведал маршруты  движения,
и теперь это сказалось. Он задержался на переправах через р.  Ясюльку  и  не
смог обогнать пехоту.
   Не лучшим образом действовал и 1-й Чехословацкий армейский корпус.  Его
командир генерал Кратохвил еще накануне вечером, когда  противник  обстрелял
шедшую впереди 3-ю бригаду, отправился в  следовавшую  за  ней  1-ю  бригаду
генерала Л. Свободы и изменил ее  маршрут.  При  этом  им  не  была  должным
образом проанализирована  обстановка.  Не  дал  он  и  необходимых  указаний
командиру 3-й бригады. В  результате  бригады,  вступив  в  бой,  поменялись
местами, не предусмотренными планом, что не могло не  повлиять  отрицательно
на ввод корпуса в сражение. Генерал Кратохвил не смог  организовать  должным
образом разведку и охранение, не увязал  действия  корпуса  с  соседями,  от
которых мог получить не только поддержку, но и сведения о противнике.
   В  итоге  9  сентября  3-я  бригада,  подвергшаяся  в  районе  Вроцанка
внезапному удару артиллерии и минометов врага,  понесла  потери.  В  трудном
положении  оказалась  1-я  бригада.  В  то  время  как  она   готовилась   к
наступлению, ее войска подверглись нападению  частей  вновь  прибывшей  75-й
пехотной  дивизии  противника,  поддержанной  большим  количеством   танков.
Последние несколько потеснили бригаду в районе Махнувка. И  лишь  дальнейшие
ее решительные действия позволили восстановить положение.
   Видную роль в отражении вражеских контратак здесь  сыграла  артиллерия,
поставленная на  прямую  наводку.  Своевременную  помощь  1-й  чехословацкой
бригаде оказали находившиеся поблизости от нее 111-я танковая бригада  25-го
танкового  корпуса  и  дивизион  капитана  Н.  Я.  Перевозчикова  из  623-го
артиллерийского полка 183-й стрелковой дивизии.
   Решительно и смело действовал капитан  Перевозчиков.  Возглавив  группу
своих разведчиков,  он  договорился  с  танкистами  о  совместной  поддержке
чехословацкой пехоты. И вскоре танк с десантом на броне под сильным огнем на
большой скорости прорвался к пехотинцам, ведущим бой. Отважная группа  \453\
Перевозчикова  отбросила  вражескую  пехоту,  уже  было  успевшую  захватить
огневые позиции одной из батарей. Отбив три орудия  и  несколько  пулеметов,
разведчики во главе с командиром дивизиона  открыли  огонь  по  отступающему
врагу и нанесли ему значительные потери{265}.
   Отразив контратаки противника,  1-я  и  3-я  чехословацкие  бригады  во
второй половине дня с упорными боями продвинулись вперед на  2-3  км,  заняв
населенные пункты Бубрка и Вроцанка. Участником этих боев был и Мартин Дзур,
ныне министр национальной обороны ЧССР.
   9  сентября  в  наступление  перешел  также  107-й  стрелковый   корпус
генерал-лейтенанта Д. В. Гордеева. Он входил в состав 1-й гвардейской  армии
4-го Украинского фронта. Корпус имел задачу ударом  в  направлении  Команьча
содействовать наступлению 38-й армии. Он успешно  форсировал  р.  Сан  у  г.
Санок, но продвинуться смог только на 4-5 км. Каждую высоту ему  приходилось
брать с упорными боями.
   В тот день все силы 38-й армии втянулись в сражение, которое  принимало
все более упорный и напряженный характер. К врагу продолжали прибывать новые
силы, и он непрерывно \454\ наносил контрудары. Атаки наших войск  следовали
одна за другой. Но так как бои постепенно перемещались в горы,  удобные  для
обороны, то трудности наступления возрастали. За день войска продвинулись на
2-6 км.
   Резкого перелома боев в нашу пользу не произошло ни на  флангах,  ни  в
районе действий ударной группировки армии. И это несмотря на ввод в сражение
подвижной группы и второго эшелона.  Более  того,  темп  наступления  падал.
Соотношение сил менялось в пользу противника. К тому же по мере  продвижения
вперед фронт армии растягивался.
   Много сил приходилось выделять для надежного прикрытия правого фланга.
   Двухдневные бои показали неспособность  командиров  25-го  танкового  и
1-го Чехословацкого армейского корпусов генералов  Аникушкина  и  Кратохвила
руководить войсками. Поэтому в ночь на 10  сентября  приказами  командующего
фронтом И. С. Конева они были отстранены от командования.  Командиром  25-го
танкового  корпуса  был  назначен   полковник   В.   Г.   Петровский,   1-го
Чехословацкого армейского корпуса - генерал Л. Свобода.
   В связи с этим вспоминается мне ночь на 10 сентября, Мы с И. С. Коневым
стояли у карты боевых действий армии. Когда  я  доложил  об  обстановке,  он
спросил, каково мое мнение о кандидатуре генерала Л.  Свободы  на  должность
командира 1-го Чехословацкого армейского корпуса. Вопрос был вызван тем, что
командующий фронтом еще мало знал его.
   Мне же ответить было легко. Я помнил умелые и продуманные  действия  Л.
Свободы в качестве командира отдельного батальона в боевых действиях в марте
1943 г. под Харьковом. Хорошо  знал  и  о  том,  что  он  успешно  руководил
бригадой при освобождении Киева, а затем  в  районе  Белой  Церкви.  Высокие
награды Советского правительства, которыми был отмечен генерал  Л.  Свобода,
также подтверждали, что он полностью  заслуживает  назначения  на  должность
командира корпуса.
   Иван Степанович выслушал, задумался ненадолго. И тут же попросил срочно
соединить его по телефону с Верховным Главнокомандующим, Когда И. В.  Сталин
ответил, командующий \455\ фронтом доложил  мотивы  назначения  генерала  Л.
Свободы командиром корпуса. Верховный одобрил это решение.
   И немедленно был издан следующий приказ:
   "1.  Командира  1  чак   бригадного   генерала   Кратохвила,   как   не
справившегося с командованием  корпусом,  не  умеющего  организовать  бой  и
твердо руководить войсками, освободить от занимаемой должности и отправить в
распоряжение Ставки  ВГК.  В  командование  корпусом  с  6.00  10.9.1944  г.
вступить командиру 1 чех. бригады - бригадному генералу Свободе.
   2. Командиру корпуса генералу  Свободе  приказываю  навести  порядок  в
корпусе, взять твердо  управление  войсками  корпуса  в  руки  и  решительно
выполнить боевую задачу.
   3. Исполнение донести.
   Конев. 2.15 10.9.1944 г."{266}
   Генерал  Людвик  Свобода,  впоследствии  выдающийся  государственный  и
военный  деятель,  президент  Чехословацкой   Социалистической   Республики,
показал высокие способности и на посту командира корпуса.
   V
   В  ходе  двухдневных  боев  войска  38-й  армии  не   смогли   прорвать
тактическую  зону  обороны,  уничтожить  противостоящие  войска  и   развить
стремительное наступление к перевалам Карпат. Экстренной переброской войск с
других  участков  фронта  врагу  ценой  больших  усилий  и   жертв   удалось
затормозить продвижение нашей армии. Мы не  перерезали  дорогу  Ясло-Змигруд
Новы-Дукля, и ближайшая цель вражеского командования  теперь  заключалась  в
том, чтобы не допустить к ней советские  и  чехословацкие  войска.  Ибо  это
шоссе служило единственной  рокадной  коммуникацией,  связывавшей  фланговые
группировки  1-й  танковой  армии  противника,  и  являлось  единственным  и
наиболее удобным путем для маневра и снабжения войск всем необходимым.
   Тот факт, что для гитлеровцев потеря шоссе означала бы резкое ухудшение
их положения и что для нас перехват его  стал  бы  выигрышем,  предопределил
характер сражения на подступах к нему.  Подступы,  да  и  само  шоссе  стали
ареной ожесточенных и кровопролитных боев.
   Ввиду изменившегося  соотношения  сил  я  вынужден  был  отказаться  от
постановки глубоких задач на 10 сентября, определив их на  глубину  4-8  км.
52-му, 101-му и 1-му Чехословацкому корпусам было приказано овладеть  в  тот
день рубежом шоссе, а 67-му стрелковому корпусу - г. Кросно. Не  ставя  1-му
гвардейскому \456\ кавалерийскому и 25-му танковому корпусам задачу  прорыва
в глубину вражеской  обороны,  я  потребовал  от  них  наступать  вместе  со
стрелковыми войсками.
   Такое решение диктовалось усилившейся угрозой на нашем  правом  фланге.
Туда,  как  мы  уже  знали,  командование  1-й  танковой  армии   противника
перебросило из Словакии части 78-й пехотной дивизии  и  армейский  штурмовой
полк, а из полосы 60-й армии - 544-ю пехотную  дивизию.  Оттуда  и  исходила
теперь угроза срыва нашей наступательной операции.
   Командующий фронтом утвердил мое решение. В связи с усилением вражеской
группировки и ее возросшим сопротивлением он приказал перебросить из  своего
резерва 4-й гвардейский танковый корпус генерал-лейтенанта П. П. Полубоярова
на правый фланг полосы наступления 38-й армии.
   Утром 10 сентября после 30-минутной артиллерийской  подготовки  ударная
группировка армии возобновила наступление. Но на всех направлениях противник
встретил  нас  сильным  огневым  сопротивлением  и  контратаками.   Особенно
ожесточенными были они на правом фланге армии, на участке 52-го  стрелкового
корпуса.
   Только в первой половине дня он отразил 15  контратак.  Каждая  из  них
предпринималась  силой  до  полка  пехоты  при  поддержке  10-12  танков   и
самоходных орудий. Для их отражения пришлось  перебросить  на  правый  фланг
часть  артиллерии,  в   том   числе   1663-й   истребительно-противотанковый
артиллерийский полк и все три полка 37-й легкой  артиллерийской  бригады,  а
также гвардейские 12-й танковый и 349-й тяжелый самоходный полки.
   Тревожное это было утро. Легче стало к полудню, когда на правом  фланге
сосредоточился 4-й гвардейский танковый корпус. Хотя он имел всего  лишь  59
танков и 9 самоходных орудий, но его  прибытие  гарантировало  от  возможных
неожиданностей.  Теперь  я  мог  сосредоточить  свое  внимание  на   главном
направлении, в частности на районе Кобыляны.
   Кобыляны и несколько других  населенных  пунктов  расположены  в  узкой
долине меж двух хребтов, вершины которых цепью тянутся на запад.  В  том  же
направлении течет небольшая речка Ленки. Ближайшие склоны  голые,  а  дальше
горы до самых вершин покрыты лесом. Много глубоких, обрывистых  оврагов,  на
дне которых бегут ручьи.
   Прелестное место, особенно для отдыха! Великолепные виды с вершин! Увы,
нам было не до прогулок. В моей памяти эти места остались такими, какими они
были в сентябре 1944 г. Моросящий дождь, туман, словно мокрая вата, нависшая
над долинами и ущельями. Глинистая почва, раскисшая от дождей и  чрезвычайно
затруднявшая движение транспорта и людей. Крутые склоны, с которых то и дело
соскальзываешь. Вязкая почва, огромными комьями  прилипающая  к  обуви  и  к
колесам. \457\
   Здесь и в мирной  обстановке  с  непривычки  так  просто  не  пройдешь,
особенно к населенным пунктам Баня и Лазы, расположенным на высоких  склонах
гор. Нашей же ударной группировке пришлось взбираться туда под огнем  врага.
Ей, если считать по прямой, нужно было продвинуться с боями по вышеописанной
местности не менее чем на 5-б км, чтобы достичь шоссе Змигруд Новы-Дукля.
   Какие нужны слова, чтобы описать мужество и самоотверженность советских
и чехословацких воинов, наступавших  через  хребет!  Войска  101-го  и  1-го
Чехословацкого  корпусов  с  приданными  частями  кавалеристов  и  танкистов
настойчиво продвигались вперед. Отразив несколько сильных контратак и нанеся
врагу тяжелые потери, они теснили его все дальше.
   Вот уже 101-й стрелковый корпус овладел населенным пунктом  Сулистрова.
Теперь  он  наступал  вдоль  дороги  на  Дроганову,  Глойсце.  Оба   селения
расположены в узкой долине, по которой течет р. Ивелька с  притоками.  Мосты
отступавшие  фашисты  за  собой  взрывали.  Но  не  это  нам  мешало,   ведь
приходилось форсировать и не такие реки.
   Главная трудность была в ином. Выбить противника из селения можно  было
действиями со  скатов  близлежащих  гор.  Но  для  этого  следовало  сначала
захватить вершины, высившиеся по обе стороны населенного пункта.  Взбираться
же на них с пулеметами