жный берег
Днестра до полка пехоты и овладел населенными пунктами Михальче  и  Колянки,
расположенными в 20  км  севернее  Городенки.  Затем  он  днем  неоднократно
предпринимал попытки переправить  туда  же  минометы  и  артиллерию,  однако
безуспешно. Навстречу врагу  двинулась  часть  сил  находившейся  поблизости
305-й стрелковой дивизии с приданными 10 танками. В тот же день она прямо  с
марша вступила в бой и очистила названные  населенные  пункты  от  вражеских
войск. Уцелевшие гитлеровцы бежали в лес на берегу Днестра, но на  следующее
утро были частью ликвидированы, а частью взяты в плен.
   Надо полагать, что намерения вражеского командования состояли не в том,
чтобы такими сравнительно небольшими  силами  угрожать  штабу  и  управлению
нашей армии, расположенным в Городенке. Тем более, что в районе этого города
находились четыре наши стрелковые дивизии и несколько артиллерийских частей,
прибывших на усиление. Наивно было также надеяться.  что  действиями  одного
полка можно отвлечь от левого фланга армии ее резервы, в частности прибывший
к нам на усиление 17-й гвардейский стрелковый корпус в составе трех дивизий.
Намерения противника явно заключались в том, чтобы дезориентировать нас. Это
подтвердилось несколько дней спустя, когда  такой  же  отряд,  форсировавший
Прут, атаковал ст. Матыевце восточнее Коломыи, т. е. на левом фланге  армии.
Там   вражеская   диверсия   также   закончилась   гибелью   переправившихся
подразделений. Нетрудно было найти объяснение подобной  тактики  противника,
рассчитанной на наше предполагаемое легковерие. Я знал, что в конце марта  в
командовании противостоявших вражеских войск произошли изменения.  Манштейна
сменил Модель, авансом при назначении на  эту  должность  получивший  звание
генерал-фельдмаршала. И вот  он,  вполне  обоснованно  полагая,  что  методы
руководства войсками,  применявшиеся  его  предшественником,  обанкротились,
пустил в ход свои собственные, которые, однако, были нисколько не лучше.
   Напомню, что Манштейн неоднократно  был  бит  Красной  Армией,  хотя  и
считался в гитлеровской Германии удачливым военачальником. Его,  если  можно
так выразиться, стиль  руководства  войсками  также  был  авантюристическим.
Взять хотя бы январские события 1944 г., когда он нанес  контрудар  по  38-й
армии из района  восточное  Винницы,  применив  ночные  массированные  атаки
танков. Нельзя сказать, чтобы наши войска были  тогда  вполне  готовы  к  их
отражению,  вследствие  чего  обстановка  поначалу  весьма  обострилась.  Но
авантюристичность затеи Манштейна в том  и  состояла,  что  он  не  учитывал
соотношения сил в целом. Поэтому немедленное принятие необходимых мер  \342\
командованием фронта и армии разрядило  обстановку,  и  враг  не  только  не
достиг поставленной цели, но и понес огромные потери.
   Примененный  Моделем  метод  оказался   еще   менее   эффективным.   Он
представлял собой прописную истину, прочно усвоенную  и  применяемую  в  бою
нашими ротными командирами. Наш командный состав имел за  плечами  огромный,
добытый нелегкой ценой боевой  опыт  Великой  Отечественной  войны.  Поэтому
шитые белыми нитками планы вражеского командования не  могли  ввести  нас  в
заблуждение.
   Мы постарались воспользоваться тем, что немецкий командующий недооценил
противостоящую сторону, ибо, как мне было известно по личному  опыту,  такая
недооценка не могла не привести к неприятным последствиям.
   Однако как бы  ни  ошибался  враг,  его  действия  всегда  представляют
опасность. И стоит нам при всей продуманности наших действий в целом хоть  в
чем-то допустить оплошность, как за это приходится расплачиваться.
   Так  получилось  с  размещением  штаба  армии  в  Городенках.   Крупный
населенный пункт был, конечно, неподходящим местом для этого.  И  результаты
не  замедлили  сказаться.  Противник,  массированно  применявший  в  те  дни
авиацию, видимо, засек радиосредствами командный пункт  38-й  армии.  И  под
вечер 24 апреля 32 самолета "Ю-87" и "Ю-88" обрушили бомбовый удар на  район
расположения нашего штаба  и  полевой  военный  госпиталь.  Я  в  это  время
находился на втором этаже небольшого здания, которое буквально закачалось от
разрывов бомб. Прямых попаданий в дом не было, но двери и окна  вылетели.  В
результате налета, продолжавшегося 20 минут,  было  убито  15  и  ранено  12
человек. В числе погибших был  начальник  тыла  армии  генерал-майор  С.  Т.
Васильев. Пострадали и многие раненые, находившиеся в госпитале.
   Командный пункт армии был немедленно перемещен в более безопасное место
- небольшой населенный пункт Окно, расположенный в 10 км к югу от Городенки.
Там он работал без помех.
   К этому моменту относится еще одна запомнившаяся мне встреча с Леонидом
Ильичом  Брежневым.  Тогда  он  был,  как  уже  сказано  выше,   начальником
политотдела 18-й армии. В то время ее  управление  прибыло  на  наш  участок
фронта, и ему предстояло принять часть полосы 38-й армии. Для ознакомления с
обстановкой и приехал  к  нам  Л.  И.  Брежнев.  Узнав  о  наших  потерях  в
результате бомбежки, он выразил искреннее соболезнование. От него мы узнали,
каким ожесточенным бомбежкам подвергалась 18-я армия на  "малой  земле"  под
Новороссийском. Беседа коснулась и предстоящих действий этой армии слева  от
нас. Леонид Ильич высказал уверенность, что принятие ею  части  полосы  38-й
армии облегчит нашему штабу управление  войсками  при  дальнейшем  отражении
контрудара противника. Мы, со своей стороны, ознакомили гостя с обстановкой,
подробно \343\ охарактеризовали дивизии, передаваемые 18-й армии. Поговорили
и о перспективе предстоящих действий в Карпатах.  Пообедав  с  нами,  Леонид
Ильич уехал в свою армию, произведя на меня и всех  членов  Военного  совета
самое хорошее впечатление. Жизнерадостный и общительный,  он  сумел  отвлечь
всех нас от  неприятного  эпизода,  связанного  с  бомбежкой  нашего  штаба.
Вдумчивым политическим деятелем, обладающим большим,  разносторонним  опытом
партийной и военной работы, показал себя Л. И. Брежнев и в дальнейших боевых
действиях. Позже я еще несколько раз виделся с ним на фронте и храню  теплое
воспоминание об этих встречах на войне с душевным, простым человеком.
   Бомбежкой нашего штаба  вражескому  командованию  не  удалось  нарушить
управление войсками 38-й армии. Как мы видели, не оправдала себя  и  попытка
действиями разведки перед всем фронтом армии и отдельными диверсиями  ввести
нас в заблуждение относительно его намерений и заставить разбросать резервы.
Не укрылась от нашего внимания и производимая противником перегруппировка  и
сосредоточение наиболее боеспособных частей на нашем левом фланге.
   Мы располагали проверенными сведениями о том, что в полосе  38-й  армии
находились 6, 11, 7-я танковые, 101, 367, 371-я пехотные дивизии,  отдельные
части и боевые группы некоторых других,  в  том  числе  танковый  полк  10-й
танковой дивизии СС, усиленный двумя тяжелыми танковыми батальонами  резерва
главного командования, а также  венгерские  18,  21,  24-я  пехотные  и  2-я
танковая дивизия, 1-я горнострелковая бригада.
   Вражеская группировка насчитывала до 350 танков, взаимодействовавших  с
крупными силами бомбардировочной авиации.
   Предпринимая   контрудары,   противник   не    рассчитывал    встретить
значительную  группировку  наших  войск  на  правом  берегу  р.   Днестр   и
намеревался ударами с плацдармов у Петрова и Нижнего  сразу  выйти  в  район
Городенка.  По  мере  того,  как  враг  понял  свою  ошибку,  его   действия
характеризовались осторожностью и методичностью при расширении плацдармов.
   Перед началом боевых действий вражеские войска проводили разведку  боем
на всех направлениях, резко повысили активность в  ночное  время,  применяли
действия мелких групп (взвод, рота) с сильной поддержкой огнем артиллерии  и
особенно шестиствольных минометов.
   Авиация вела усиленную разведку переднего края, коммуникаций и мостовых
переправ через Днестр, а в период активных действий  бомбардировку  группами
от 12 до 40  самолетов,  повторяя  удары  в  тех  местах,  где  наши  войска
оказывали упорное сопротивление.
   После неудачных попыток прорваться  к  Городенке  противник  предпринял
наступление с целью овладеть населенным пунктом  Обертын.  Остановленный  на
подступах к нему, он еще раз изменил направление главного  удара  и  перенес
центр боев на юго-запад. \344\
   Наши силы также возросли. Кроме 17-го гвардейского стрелкового  корпуса
генерал-майора  А.  И.  Гастиловича,   на   усиление   армии   прибыли   две
истребительно-противотанковые  бригады,   два   гвардейских   минометных   и
несколько артиллерийских, в том числе истребительно-противотанковых полков.
   Впрочем,  корпус  генерала  Гастиловича  недолго   находился   в   моем
подчинении. Он, как и 11-й стрелковый корпус, вскоре  вошел  в  состав  18-й
армии, полевое управление которой по приказу командующего фронтом также было
переброшено в междуречье Днестра и Прута. Теперь эта армия стала нашим левым
соседом.
   Получила пополнение и наша  1-я  танковая  армия.  К  ней  на  усиление
прибыли танковые и самоходно-артиллерийские части, имевшие на вооружении 213
бронеединиц. Кстати, 25 апреля, как раз накануне новой попытки врага достичь
своей цели, этой армии было присвоено почетное наименование  гвардейской,  с
чем я от души поздравил ее командующего генерал-лейтенанта М. Е. Катукова.
   Мы  были  лучше  подготовлены   к   борьбе   с   противником,   которая
возобновилась  26  апреля.  В   тот   день,   завершив   перегруппировку   и
сосредоточение сил, враг двумя пехотными дивизиями со 120-130 танками  нанес
удар на стыке 18-й и 38-й армий, стремясь наступлением на Коломыю и Черновцы
обойти Городенку с юга, отрезать  и  разгромить  наши  войска  в  междуречье
Днестра и Прута.
   Так  наши  предположения   о   действительных   намерениях   противника
подтвердились. И поскольку удара мы ждали именно на этом направлении,  то  и
приняли необходимые меры к  его  отражению.  В  результате  все  атаки  были
успешно отбиты.
   На следующий день на том же участке последовал еще более  мощный  удар.
Вражеские силы, участвовавшие в наступлении, были дополнены двумя  пехотными
дивизиями  с  танками.  Атаке  предшествовали  авиационная  подготовка  (560
самолето-вылетов) и массированный удар артиллерии на  узком  участке  фронта
шириной 4-6 км.
   III
   В ходе боев, продолжавшихся о неослабевающей  силой  до  конца  апреля,
атаки вражеских войск сменялись нашими контратаками.  К  1  мая  враг  начал
выдыхаться. Фронт его наступления изо дня в день сокращался, количество атак
уменьшалось. А к 5 мая они и  вообще  прекратились  почти  по  всему  фронту
армии. На переднем крае противника  была  отмечена  смена  немецких  частей,
отводившихся на отдых и пополнение, венгерскими.
   Таким образом, Станиславский выступ остался в  наших  руках.  Вражеский
план восстановления единого фронта, разрезанного \345\  у  Карпат,  потерпел
провал. Причем эта попытка дорого обошлась противнику.
   Основу нашей  обороны  составляла  устойчивая  система  противотанковых
средств. Противнику лишь на первом этапе наступления удалось потеснить  наши
части, в дальнейшем же он почти  не  продвигался  вперед.  Так,  если  всего
вражеские войска на отдельных направлениях с 17 апреля до 5 мая продвинулись
на 20-30 км, то большая часть этого расстояния была ими пройдена  на  первом
этапе наступления - с 17 по 20 апреля. За последние же десять дней  -  с  26
апреля до 5 мая - их продвижение составило всего лишь 3-6 км,  да  и  то  на
отдельных участках.
   Такое значительное  различие  объяснялось  тем,  что  на  первом  этапе
наступления противника не была полностью сосредоточена вся имевшаяся  у  нас
артиллерия, особенно противотанковая. Часть ее  отстала  при  передислокации
через Днестр. Например, 269-й истребительный противотанковый  артиллерийский
полк прибыл только к исходу 17 апреля, а 32-я истребительная противотанковая
артиллерийская бригада -  к  вечеру  следующего  дня.  Когда  же  артиллерия
подтянулась, то создала "подкову"  на  направлении  главного  удара  танков,
завлекла их в огневой "мешок" и 20 апреля, как упоминалось выше, нанесла  им
тяжелые потери. Всего  за  период  наступления  противника  было  подбито  и
сожжено 148 его танков и штурмовых орудий. Враг потерял только убитыми около
7 тыс. солдат и офицеров.
   Самоотверженно боролись с врагом  артиллеристы.  Приведу  хотя  бы  два
примера.
   Батареи 269-го истребительно-противотанкового полка, занимавшие оборону
на южной окраине населенного пункта Олеша, были атакованы танками и  пехотой
противника. Враг стремился прорваться на восток.  Но  отважные  артиллеристы
преградили  ему  путь.  Особо  отличилась  первая  батарея  капитана  А.  И.
Хроменкова. Ее личный состав во главе с  командиром  мужественно  вступил  в
борьбу с превосходящими силами противника. Наводчик старший  сержант  И.  А.
Синцов, подпустив вражеский танк на 200 м, с первого же выстрела поджег его,
а затем уничтожил экипаж и 14 пехотинцев. В  это  время  умолкли  два  наших
соседних орудия. На одном из них был выведен из строя  весь  расчет,  другое
было разбито снарядом, и возле него остался невредимым лишь наводчик сержант
В. П. Моисеев. Не растерявшись, он кинулся к уцелевшей пушке. Заняв место  у
ее панорамы, сержант Моисеев меткими  выстрелами  уничтожил  два  фашистских
"тигра"{208}.
   Геройски действовала и седьмая батарея  829-го  артиллерийского  полка,
которой командовал старший лейтенант А. Я. Шех. Ее орудия  располагались  на
скатах высоты 359,0 и прикрывали важную дорогу, ведущую в крупный населенный
пункт Обертын. \346\
   В течение двух дней пехота и танки противника  пытались  овладеть  этой
высотой. Они предприняли более десяти атак, но  безуспешно.  Не  помогли  ни
бомбовые удары авиации по высоте, ни интенсивные огневые налеты артиллерии и
шестиствольных минометов. Батарея лейтенанта Шеха стояла на  своих  позициях
прочно. Она подбила несколько танков, уничтожила  свыше  роты  пехоты.  Пали
смертью храбрых командир батареи и часть орудийных расчетов, но противник не
прошел{209}.
   Высокую   оценку   получили   действия   9-й   гвардейской    и    32-й
истребительно-противотанковых бригад, совершивших  коллективный  подвиг  при
отражении вражеского наступления. Первая  из  них  была  награждена  орденом
Ленина, вторая - преобразована в 11-ю гвардейскую.
   Не достигнув поставленной цели, войска противника перешли с  5  мая  на
Станиславском направлении к обороне.
   Как раз в те дни, когда мы  отражали  вражеское  наступление  в  районе
Станиславского  выступа,  к  нам  приехал  писатель  Константин   Михайлович
Симонов. Мы познакомились еще  под  Сталинградом,  когда  я  командовал  1-й
гвардейской армией. Момент тогда был неподходящий для продолжительных бесед,
но все же наш гость побывал в  войсках  и  на  переднем  крае,  беседовал  с
бойцами, командирами и политработниками. Вскоре после той встречи К. Симонов
написал правдивую яркую повесть "Дни и ночи", в которой,  наряду  с  показом
тяжелых кровопролитных боев, отразил, на мой взгляд,  главное  -  величайшую
убежденность воинов Сталинграда в конечном разгроме врага.
   И вот теперь Константин Михайлович приехал к  нам,  когда  мы,  оставив
позади  тысячи  километров  освобожденной  родной  земли,  были  уже  вблизи
заветных полосатых столбов западной границы. На этот раз мы  имели  дело  со
смертельно  раненным,  обреченным  врагом.  Но,  отчаянно  пытаясь  уйти  от
окончательного поражения, противник именно здесь, на нашем  участке  фронта,
искал в тот момент хотя бы временного успеха. И потому в  нашей  полосе  шли
жестокие бои. Вероятно, это и привело сюда писателя, всегда  устремлявшегося
туда, где было трудно,  где  в  тяжкой  борьбе  особенно  ярко  раскрывались
духовные черты человека.
   В этот его приезд нам удалось больше встречаться и беседовать.  Правда,
урывками,  когда  это  позволяла  обстановка.  Помню,  находясь  с  нами  на
наблюдательном пункте, он подметил, что противник  часто  менял  направления
своих ударов, а продвижения не имел и  лишь  нес  все  возраставшие  потери.
Искреннее     восхищение     вызвала     у     него     быстрота     маневра
истребительно-противотанковых частей, превосходившая все, что он  видел  под
Сталинградом.
   Да и как могло быть иначе! \347\
   Ведь там, у Волги, вся наша артиллерия была на конной  тяге.  И  вообще
тогда у нас катастрофически не  хватало  технических  средств  борьбы  -  не
только артиллерии, самолетов, танков, но даже автоматов. Вот  почему,  глядя
на отличную технику" которой была оснащена теперь Красная Армия, можно  было
сказать, что после Сталинграда прошла целая эпоха. И это  было  именно  так,
хотя времени прошло не так уж много - примерно  год  и  восемь  месяцев.  Но
изменилась не только военная техника, иным стало содержание жизни и действий
советского воина. Под Сталинградом он давал себе клятву:  "Ни  шагу  назад!"
Ныне же он шел вперед, освобождая родную землю и со всем пылом души готовясь
принести свободу народам всей Европы.
   Обо всем этом и говорили мы с Константином Михайловичем. Я  верил,  что
ему будет по силам  создать  крупные  художественные  произведения  о  наших
воинах, о мощи нашего социалистического государства,  о  героической  эпопее
Великой Отечественной войны.
   От  нас  он  уехал,  когда  наступило  затишье.  Разумеется,  оно  было
временным.
   Шел май 1944 г.  Сорвав  попытку  врага  восстановить  непосредственную
связь со своими войсками, действовавшими  в  Румынии,  войска  левого  крыла
фронта перешли к обороне. В течение нескольких дней  обе  стороны  вели  бои
местного значения для улучшения позиций на переднем крае. Вражеская  авиация
группами  по  25-30  самолетов   бомбила   боевые   порядки   наших   войск.
Одновременно, как уже говорилось, немецко-фашистские  дивизии  выводились  в
тыл, а их сменяли венгерские войска.
   Мы также отводили часть войск для  доукомплектования,  выдвигая  на  их
участки  дивизии  второго  эшелона.  Были  выделены  силы  и  средства   для
обеспечения стыков с соседними армиями, а  также  между  корпусами.  Оборона
строилась по принципу батальонных  узлов  с  траншеями  вдоль  всего  фронта
армии, отсечными позициями и ходами сообщения, тянувшимися вплоть до второго
рубежа. Совершенствовалась система огня, создавались противотанковые опорные
пункты, устанавливались противотанковые минные поля.
   Все это делалось в соответствии с директивой фронта от 4  мая  и  имело
целью исключить какие бы то ни было неожиданности. Давно нам не  приходилось
столь тщательно готовиться к отражению возможных попыток  врага  возобновить
наступление. Нам пригодился богатый  опыт  создания  непреодолимой  обороны,
образцом  которой  являлась  Курская  битва.  Мы  обогатили  его   успешными
оборонительными боями прошедшей зимой и теперь широко внедряли в практику. И
хотя нам было известно, что долго находиться в обороне не придется, все, что
относилось к ней, делалось прочно, на совесть. Этому же научил  опыт  войны.
Он властно диктовал: даже в наступлении и тем  более  в  предшествующий  ему
период будь всегда готов и к обороне. \348\
   К наступлению мы, разумеется, также готовились.  Разнообразным  задачам
армии на ближайшее время  вполне  соответствовал  и  разработанный  нами  на
основании  директивы  Ставки  Верховного   Главнокомандования   и   указаний
командующего  фронтом  десятидневный  план  боевой   подготовки   частей   и
соединений. Осуществлялся он во всех корпусах и дивизиях.
   Одновременно  мы  начали  забрасывать   в   тыл   к   фашистам   группы
саперов-истребителей танков. Результат их боевой работы  в  связи  с  уходом
вражеских танковых дивизий в  глубокий  тыл  на  доукомплектование  и  отдых
оказался значительно скромнее, чем в январе-февра