Ожесточенные бои на этом участке продолжались  весь  день  4  сентября.
Противнику, пытавшемуся контратаками отбросить войска 1-й гвардейской  армии
на север, не удалось этого добиться. Но и мы не смогли продвинуться  на  юг,
так как вражеское командование противопоставило нашим войскам крупные  силы,
которые оно начало перебрасывать из-под Сталинграда.
 Последнее   обстоятельство    и    являлось    важнейшим    результатом
наступательных действий 1-й гвардейской армии в течение 3 и 4 сентября. Враг
почувствовал реальную угрозу с севера и был вынужден направлять сюда одну за
другой пехотные, танковые и артиллерийские  части,  ранее  предназначавшиеся
для наступления  против  62-й  и  64-й  армий.  Так  началось  осуществление
указания Ставки Верховного Главнокомандования об отвлечении от города  части
сил противника.
 Уже одно это делает полностью оправданным ввод 1-й гвардейской армии  в
сражение к северу от Сталинграда до подхода 24-й и 66-й  армий.  И  можно  с
очень большой долей вероятности предположить, что при  ином  решении  Ставки
или в случаи отсутствия возможности нанести удар  с  севера  в  течение  3-4
сентября противник мог уже тогда овладеть Сталинградом. Конечно, это  в  еще
большей степени относится ко всему периоду наступательных действий советских
войск из района севернее Сталинграда. Но, несомненно, в  указанные  два  дня
было положено начало тому отвлечению вражеских сил от города,  которое,  как
мы увидим далее, основательно спутало карты командования 6-й немецкой армии.
 III
 4 сентября наконец начали подходить войска 24-й и 66-й армий. Первая из
них сосредоточивалась справа от 1-й гвардейской армии, вторая - слева.
 В тот день на командном пункте армии побывал  командующий  66-й  армией
генерал-лейтенант Р. Я.  Малиновский.  Встреча  была  совсем  не  похожа  на
предыдущую, состоявшуюся в ночь под Новый, 1942 год. Тогда,  под  Харьковом,
за праздничным \328\ столом мы поднимали тосты за  полный  разгром  врага  в
наступающем году. Многое произошло с тех  пор,  и  было  понятно:  противник
сильнее и опаснее, чем представлялось раньше, для его  разгрома  потребуется
еще много сил и жертв.
 Родион Яковлевич прибыл, чтобы ознакомиться с обстановкой на фронте,  в
частности на том участке, который передавался 66-й армии. В свою очередь  он
информировал меня о сосредоточении ее войск,  выразив  сожаление  но  поводу
того, что оно проходило недостаточно быстро.
 - Опаздываем,- озабоченно говорил мне  Р.  Я.  Малиновский.-  Завтра  в
наступление, а дивизии растянулись на марше.  Жаль,  не  сможет  66-я  армия
завтрашний совместный с вами удар  нанести  всеми  своими  силами.  Придется
вводить их в бой но частям, по мере сосредоточения.
 Вскоре выяснилось, что так обстояло дело и в 24  и  армии.  Причем  там
опоздание оказалось еще большим, и поэтому некоторые стрелковые дивизии этой
армии на следующий день вступали  в  бой  сразу  же  после  продолжительного
марша.
 Короче говоря, в назначенный срок -5 сентября  в  6  час.  30  мин.-1-я
гвардейская армия перешла в наступление вновь  в  одиночку.  Перед  этим,  в
течение ночи, мы подтянули огневые средства и провели несколько частных атак
с целью улучшить позиции, но  успеха  не  имели.  Тогда  же  разведкой  было
установлено,  что  противник  продолжал  усиливать   оборону,   перебрасывая
резервы. На удары он отвечал мощным огнем и сильными контратаками,  вынуждая
отходить на исходные позиции. Еще более упорное сопротивление встретили  мы,
перейдя в наступление утром. Теперь на атакующих обрушилась  еще  и  авиация
противника.
 Слева от 1-й гвардейской армии в 9 часов  начали  наступать  соединения
66-й, а справа в 15 часов - войска 4-й танковой и 24-й армий...
 И в этот и в последующие дни противник оказывал  исключительно  упорное
сопротивление. Оно явно возросло по сравнению  с  предыдущими  двумя  днями,
когда удар наносила одна лишь 1-я гвардейская армия.  Это  было  результатом
продолжавшейся  переброски  вражеских  сил   с   целью   уплотнения   войск,
противостоящих нашему наступлению.
 Воины 1-й гвардейской армии, в том числе приданных частей и соединений,
проявляя чудеса беззаветной храбрости и самопожертвования  во  имя  разгрома
врага, буквально прогрызали вражескую оборону. "За  семь  дней  ожесточенных
боев (все происходило неподалеку от совхоза Котлубань), - вспоминает главный
маршал  бронетанковых  войск  П.  А.  Ротмистров,  командовавший  тогда  7-м
танковым корпусом, который входил в состав 1-й гвардейской  армии,  -  части
корпуса продвинулись всего на четыре \329\ километра. Эти немногие километры
и для нас и для врага были поистине полем смерти.
 В боях весь личный состав  корпуса  сражался  самоотверженно,  не  щадя
себя. Например, командир  1-й  мотострелковой  роты  62-й  танковой  бригады
капитан Бондаренко  первым  с  группой  бойцов  ворвался  на  передний  край
вражеской обороны.  В  короткой  рукопашной  схватке  они  истребили  расчет
противотанкового  орудия,  затем  захваченное  орудие  повернули  в  сторону
противника и открыли огонь по контратакующим немцам.  В  течение  часа  рота
вела неравный бой. В этом сражении капитан Бондаренко погиб"{133}.
 Мы  продвигались  вперед  медленно,  неся  большие   потери   от   огня
артиллерии, минометов врага  и  главным  образом  от  налетов  его  авиации,
по-прежнему господствовавшей в воздухе. Но и удары Красной  Армии  причинили
противнику серьезный урон. Так, в 7-м танковом корпусе за дни боев с 3 по 10
сентября насчитывалось около 400 убитых  и  раненых.  Фашисты  же  в  полосе
наступления этого корпуса оставили на  поле  боя  почти  тысячу  одних  лишь
убитых  солдат  и  офицеров.  Корпус  уничтожил  50  вражеских  танков,   69
артиллерийских орудий и минометов, свыше 100 автомашин и т. д.{134}
 Так геройски, самоотверженно сражались воины и остальных соединений 1-й
гвардейской, а также других армий левого крыла Сталинградского фронта.
 Каков же был общий итог этого наступления? Прежде чем  ответить,  нужно
хотя бы вкратце коснуться стоявших перед  войсками  фронта  задач.  Это  тем
более необходимо, что в различных послевоенных советских публикациях  данный
вопрос освещается по-разному.
 В некоторых из них он изложен в соответствии  с  решением  командующего
фронтом. Согласно этому  решению  ставились  следующие  задачи  армиям:  4-й
танковой -  наступать  левым  флангом  в  направлении  Вертячего,  отбросить
противника за Дон и выйти на рубеж оз. Песчаное-Мариновка 24-й-нанести удар
в направлении Карповка и, разгромив противостоящего  врага,  достичь  рубежа
Мариновка - Новый путь 1-й гвардейской во взаимодействии с 24-й - наступать
на  разъезд  Басаргине,  в  дальнейшем  выйти  на   рубеж   Новый   путь   -
Верхне-Царипынский 66-й - ударом в направлении Орловки отсечь  прорвавшуюся
к Волге группировку противника и уничтожить ее.
 Взглянув на карту, можно увидеть, что в  целом  выполнение  этих  задач
привело бы к выходу 4-й танковой, 24-й и 1-й гвардейской армий на линию  оз.
Песчаное - Мариновка - Новый путь - Верхне-Царицынский. А так как  это  было
возможно  лишь  при  \330\  условии  разгрома  главных  сил  наступавшей  на
Сталинград вражеской ударной группировки, то невольно возникает вопрос: была
ли такая задача реальна  при  сложившемся  тогда  соотношении  сил  на  этом
участке  фронта?  Полагаю,  что  не  может  быть  двух  мнений.   Противнику
принадлежало огромное превосходство в силах и  средствах,  в  особенности  в
артиллерии, танках и авиации{135}. В таких условиях измотанным в  предыдущих
боях и понесшим большие потери 4-й танковой  и  1-й  гвардейской  армиям,  а
также не успевшей полностью сосредоточиться 24-й армии эта задача была не по
плечу.
 И все же приказом фронта армиям левого  крыла  ставилась  именно  такая
задача. Приказ  разрабатывался  за  несколько  дней  до  назначенного  срока
наступления четырех армий из района севернее Сталинграда  и  носил  на  себе
отпечаток явной переоценки их сил и возможностей. Такой грех издавна водился
за штабом Сталинградского, ранее Юго-Западного, фронта. Сказался  он  и  при
постановке армиям левого крыла фронта задач на наступление.
 В нескольких словах о работе штаба фронта в  описываемый  период  можно
сказать, что он руководил боевой деятельностью  войск  без  учета  реальной,
быстро менявшейся обстановки. Разрабатываемые им  документы,  предварительно
не согласованные с командующими армиями, подчас не имели прочной основы.  Не
став  гибким  и  высокоавторитетным  органом,  штаб  фронта  оказался  не  в
состоянии обеспечить твердое руководство войсками.
 Этот крупнейший недостаток был подмечен генералом армии Г.  К.  Жуковым
сразу  после  прибытия  в  район  Сталинграда.  Как  заместитель  Верховного
Главнокомандующего он потребовал укрепить руководство штаба фронта.  И  это,
бесспорно, оказало в дальнейшем положительное влияние на ход боевых действий
советских войск к северу от Сталинграда.
 Однако вернемся к реальным условиям наступления четырех армий и  к  его
действительной цели. К сказанному об обстановке тех дней в междуречье Дона и
Волги к северу от Сталинграда и о состоянии 1-й гвардейской и  левофланговых
частей 4-й танковой армии добавлю, что 24-я и 66-я армии не успели не только
полностью сосредоточить силы и средства в своих полосах  наступления,  но  и
должным  образом  сориентироваться  на  незнакомой  местности,  организовать
взаимодействие и управление, изучить противостоящие вражеские  войска  и  их
систему обороны. \331\
 Скажем прямо, все это называется неготовностью. Но была ли  возможность
отложить наступление до сосредоточения всех подходивших войск, с  тем  чтобы
изготовиться лучше и нанести удар всеми силами одновременно? Нет. Враг вновь
усилил натиск на город, и помощь  его  непосредственным  защитникам  -  62-й
армии под командованием  генерал-лейтенанта  В.  И.  Чуйкова  -  нужна  была
сейчас, а не через несколько дней.
 Между тем было ясно, что от исхода сражения за этот город, где враг  на
узком участке сосредоточил свои главные усилия,  будет  зависеть  дальнейший
ход борьбы на  советско-германском  фронте.  История  полностью  подтвердила
такую оценку значения битвы за  Сталинград.  Она  также  показала,  что  для
разгрома мощной сталинградской группировки противника нужны были  совместные
действия  войск  нескольких  фронтов,  осуществляемые  в  невиданных   ранее
масштабах. Но в дни,  о  которых  идет  речь,  идея  крупной  наступательной
операции в районе Сталинграда, способной стать поворотным пунктом  в  войне,
еще только зарождалась в Ставке и  Генеральном  штабе.  Должно  было  пройти
некоторое  время,  прежде  чем  эта  идея  сначала  стала  четким,  детально
разработанным планом, который затем был осуществлен и вошел в  историю  войн
как одна из самых блестящих ее страниц.
 IV
 А пока жестокая  действительность  диктовала,  как  и  не  раз  прежде,
неизбежную необходимость идти на врага теми силами, какие имелись  в  данный
момент, ибо самым  важным  тогда  было  не  допустить  падения  Сталинграда,
отвлечь от него силы врага.  Именно  так  оценивала  положение  Ставка.  Вот
почему при переговорах с генералом армии Г. К. Жуковым  по  прямому  проводу
Верховный  Главнокомандующий,  как  отмечено  выше,   потребовал   атаковать
противника  из  района  севернее  Сталинграда,  не  дожидаясь  окончательной
готовности сосредоточиваемых там войск. При этом И.  В.  Сталин  подчеркнул:
"Ваша главная задача: отвлечь силы немцев от Сталинграда  и,  если  удастся,
ликвидировать немецкий коридор, разделяющий Сталинградский  и  Юго-Восточный
фронты"{136}.
 Следовательно, на мой взгляд, о задачах,  которые  ставились  в  начале
сентября армиям левого крыла Сталинградского фронта, нельзя судить только по
решению командующего фронтом. Нужно  учитывать  и  изменения  в  обстановке,
происшедшие в период между принятием этого решения  и  началом  наступления.
Необходимо  также  считаться  с  тем,  что  вследствие  резкого   обострения
обстановки Ставка потребовала - и не могла не потребовать!  -  ввода  в  бой
неполностью готовых войск и в связи с этим \332\ фактически  изменила  самую
идею наступательной операции, ограничив ее в основном задачей отвлечения сил
противника от города.
 Эти важные обстоятельства, к сожалению, ускользнули от внимания авторов
ряда исследований, посвященных битве под Сталинградом. В результате осталась
по существу нераскрытой одна из блестящих страниц эпопеи города на  Волге  -
удар левого крыла Сталинградского фронта в первой половине сентября 1942  г.
Более того, в некоторых публикациях бросается  в  глаза  стремление  оценить
результаты этого удара, исходя из вышеупомянутой идеи выхода  4-й  танковой,
24-й и 1-й гвардейской армий на рубеж оз. Песчаное - Мариновка - Новый  путь
- Верхне-Царицынский. Так поступили, например, составители уже упоминавшейся
книги "Великая победа на Волге". Как и следовало ожидать, это привело  их  к
глубоко ошибочному заключению о том, что наступление названных армий "успеха
не имело"{137}.
 Чтобы  внести  ясность  в  этот  вопрос,  позволю  себе  обратиться   к
документу, на который я  уже  указывал  в  одной  из  своих  статей.  Это  -
донесение Верховному Главнокомандующему, написанное генералом  армии  Г.  К.
Жуковым, лично следившим за ходом боевых действий севернее Сталинграда.  Вот
его полный текст:
 "Москва, тов. Сталину.
 1.  Ваши  обе  директивы  об  ускорении  продвижения  северной   группы
получили.
 2. Начатое наступление 1, 24 и 66 армий мы не прекращаем и проводим его
настойчиво. В проводимом наступлении, как об этом мы вам доносили, участвуют
все наличные силы и средства.
 Соединение со сталинградцами не  удалось  осуществить  потому,  что  мы
оказались  слабее  противника  в  артиллерийском  отношении  и  в  отношении
авиации. Наша первая гв. армия, начавшая наступление  первой,  не  имела  ни
одного артиллерийского полка усиления, ни одного полка ПТО, ни ПВО.
 Обстановка под Сталинградом заставила нас ввести в дело 24 и  66  армии
5.9, не ожидая их полного  сосредоточения  и  подхода  артиллерии  усиления.
Стрелковые дивизии вступали в бой прямо с пятидесятикилометрового марша.
 Такое вступление в бой армий по частям и без средств усиления  не  дало
нам возможности прорвать оборону противника и соединиться со сталинградцами,
но зато наш быстрый удар заставил противника повернуть  от  Сталинграда  его
главные  силы  против   нашей   группировки,   чем   облегчилось   положение
Сталинграда, который без этого удара был бы  взят  противником  (подчеркнуто
мной.- К. М.).
 3. Никаких других и не известных Ставке задач мы перед собой не ставим.
\333\
 Новую операцию мы имеем в виду готовить на 17.9, с чем вам  должен  был
доложить топ. Василевский. Эта операция и  сроки  ее  проведения  связаны  с
подходом новых дивизий, приведением в  порядок  танковых  частей,  усилением
артиллерией и подвозом боеприпасов.
 4. Сегодняшний день наши наступающие части, так же как и  в  предыдущие
дни, продвинулись незначительно и имеют большие потери  от  огня  и  авиации
противника, но мы не считаем возможным останавливать  наступление,  так  как
это развяжет руки противнику для действия против Сталинграда.
 Мы считаем обязательным для себя даже  в  тяжелых  условиях  продолжать
наступление, перемалывать противника, который не меньше нас несет потери,  и
одновременно будем готовить более организованный и сильный удар.
 15. Боем  установлено,  что  против  северной  группы  в  первой  линии
действуют шесть дивизий: три пехотные, две мотодивизии и одна танковая.
 Во второй линии против северной группы сосредоточено в резерве не менее
двух пехотных дивизий и до 150-200 танков.
 Жуков Маленков 12.9.1942 г."{138}
 Как участник боев, о которых идет речь, считаю себя обязанным полностью
подтвердить оценку хода и  результатов  наступления,  данную  в  приведенном
донесении.
 Войскам левого крыла Сталинградского фронта  действительно  не  удалось
прорвать оборону противника и соединиться  с  62-й  армией.  Но  они  смогли
осуществить главную задачу  наступления  -  отвлечь  на  себя  крупные  силы
противника: восемь отборных дивизий, значительную часть артиллерии, танков и
авиации. Тем самым была резко ослаблена его ударная группировка,  нацеленная
на овладение Сталинградом.
 Таким образом, срыв фашистских планов захвата Сталинграда  -  результат
общих усилий советских  войск  -  и  непосредственно  оборонявших  город,  и
наносивших удары с севера по врагу. Этим  и  определялся  успех  наступления
армий левого крыла Сталинградского фронта, в том числе и 1-й гвардейской. Он
достался дорогой ценой: за него отдали жизнь тысячи героев. Пусть же  и  над
ними сияет в веках слава победителей в Сталинградской битве!
 Наступление войск левого крыла  Сталинградского  фронта,  начавшееся  3
сентября, прекратилось 11 сентября, и почти сразу же противник усилил натиск
на  позиции  соединений   Юго-Восточного   \334\   фронта,   непосредственно
оборонявших город. Здесь нельзя не увидеть взаимосвязи.  Войска  противника,
прибывшие с других направлений под Сталинград, теперь  целиком  направлялись
для усиления ударной группировки, наступавшей на город, в  то  время  как  в
предшествовавшие дни часть их немецко-фашистскому  командованию  приходилось
выделять для парирования наших ударов с севера.
 Видимо,  относительная  слабость  и  непродолжительность  этих   ударов
привела фашистское командование к заключению о  том,  что  у  Красной  Армии
больше нет сил для проведения операций стратегического масштаба. Гитлер  так
и заявил 12 сентября на совещании в своей ставке в Виннице. Он добавил,  что
советские войска на грани истощения и что их сопротивление под  Сталинградом
имеет лишь "местное значение".
 По странному  совпадению  в  тот  же  самый  день  в  Москве  в  Ставке
Верховного Главнокомандования родилась идея  и  вскоре  началась  разработка
плана будущей грандиозной Сталинградской  наступательной  операции,  которой
предстояло стать поворотным пунктом всей второй мировой войны.  Так  история
заранее обрекла на провал прогнозы и планы фашистского командования.
 Позволю себе коснуться вкратце  истории  рождения  идеи  наступательной
операции крупного масштаба в районе Сталинграда,  так  как  показанные  выше
действия левого крыла Сталинградского фронта по крайней мере  косвенно  были
связаны с обороной города. Впрочем, уместнее привести рассказ Г. К.  Жукова,
одного из участников разработки плана операции "Уран".
 12 сентября  он  и  А.  М.  Василевский  были  вызваны  для  доклада  к
Верховному   Главнокомандующему.   "Я    повторил,-    вспоминает    Георгий
Константинович,- то же, о чем докладывал по телефону, и, кроме того, сказал,
что 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии,  участвовавшие  в  наступлении  5-11
сентября, показали себя боеспособными объединениями. Основная их слабость  -
отсутствие в армиях качественных средств усиления, мало гаубичной артиллерии
и  танковых  частей,  необходимых  для  непосредственной  поддержки  пехоты.
Местность на участке Сталинградского фронта крайне невыгодна для наступления
наших войск - открытая, изрезанная глубокими оврагами, где противник  хорошо
укрывается  от  огня.  Заняв  ряд  командных   высот,   он   имеет   дальнее
артиллерийское наблюдение и возможность во всех  направлениях  маневрировать
огнем.  Кроме  того,   у   противника   есть   возможности   вести   дальний
артиллерийский огонь и из района  Кузьмичи  -  Акатовка  -  совхоз  "Опытное
поле". При этих условиях 24-я, 1-я гвардейская и 66-я армии  Сталинградского
фронта прорвать фронт обороны противника не могут.
 -  Что  нужно  Сталинградскому  фронту,  чтобы  ликвидировать   коридор
противника и соединиться с Юго-Восточным фронтом? - спросил Сталин. \335\
 - Минимум еще одну полнокровную общевойсковую армию,  танковый  корпус,
три танковые бригады и не менее  400  с