Чтобы
помешать их осуществлению, нашей группе войск было приказано наступать не  в
юго-западном, а в  западном  направлении  -  на  Измалково.  Характер  этого
изменения можно представить наглядно, если иметь в виду, что раньше, как уже
отмечалось,  наша  полоса   наступления   слева   была   ограничена   линией
Талица-Елецкая,  Аргамачи,  Александровка,  Казаки,  а  теперь   эта   линия
проходила несколько севернее - по линии Пищулино,  Мульчино,  Горки,  Нижняя
Любовша.
 Одновременно на усиление группы прибыла 57-я  бригада  войск  НКВД  под
командованием комбрига Соколова. Она  была  переброшена  из-под  Харькова  и
состояла в основном из пограничников.
 V
 Теперь  в  состав  группы  входили  три  стрелковых  и  два   подвижных
соединения.  Казалось  бы,  она  представляла  собой  внушительную  силу  по
численности. Но это было далеко не так. Части группы перешли  в  наступление
непосредственно после многодневного отхода с боями под натиском  противника.
Вполне  понятно,  что  они  имели  большой  некомплект  личного  состава   и
вооружения. И это, как мы увидим далее, очень скоро дало себя знать. \113\
 После обстрела советской артиллерией вражеских позиций в районе г. Елец
 Согласно  боевому  приказу  мною  были  поставлены   следующие   задачи
соединениям группы: развивая наступление, преодолеть к исходу дня  рубеж  р.
Варгол  и  овладеть  населенными  пунктами  Злобино,  Арсепьево,  Тетерннка,
Мягкая.  132-я  стрелковая  дивизия  наступлением  на  север   должна   была
обеспечивать фланг и тыл группы. 57-ю бригаду войск НКВД  решил  перебросить
автомашинами и  санным  транспортом  в  образовавшийся  разрыв  между  132-й
стрелковой и 55-й кавалерийской дивизиями. Отсюда ей предстояло наступать  в
направлении Слободка, Плоское, к концу дня овладеть  Злобино  и  разъединить
смежные фланги немецко-фашистских дивизий.
 Бои в то время велись в основном за населенные пункты. После  того  как
мы сломили сопротивление врага, он начал предавать огню все вокруг,  угонять
скот,  грабить  население.  Поэтому  в  своем  приказе  я   требовал   вести
наступление как можно энергичнее, отрезать пути отхода  противника,  срывать
его попытки жечь наши села{42}. Особенно успешно выполняла эту  задачу  наша
кавалерия. \114\
 Она оказалась незаменимой на покрытых  снегом  просторах  Среднерусской
возвышенности. Быстро передвигаясь по заснеженным полям, кавалерийские части
обходили населенные пункты и блокировали пути отхода противника на запад.
 Фашисты вначале не верили в прочность блокировки путей отхода,  надеясь
легко  прорваться  на  запад.  Когда  же  несколько   вражеских   гарнизонов
поплатились за это, противник  растерял  всю  свою  самонадеянность.  Теперь
стоило гитлеровцам лишь обнаружить какое-либо наше  обходное  движение,  как
они поспешно отступали на запад.
 Не могу выразить словами глубину чувств, которые овладели  нами,  когда
мы впервые  после  долгих  месяцев  неудач  и  отступления  заставили  врага
повернуть назад, на запад.
 Он все еще был очень силен, ненавистный  враг,  принесший  нам  столько
непомерного горя и тяжелых утрат. Он был еще уверен в  своей  непобедимости.
Да и не только он. Так считали тогда и во всей Европе, и в Америке. Там даже
многие руководящие  деятели  сомневались  в  возможности  нанести  поражение
немецкой армии. Их можно понять, ведь они принимали в  расчет  только  армии
западных государств. Что же касается Красной Армии, то они  не  менее  самих
гитлеровцев были убеждены в ее неспособности противостоять вермахту.
 Но именно наша Красная Армия и явилась той силой, которая была способна
развеять миф о непобедимости немецко-фашистской армии. Как раз в те  дни,  о
которых я сейчас рассказываю, к нам пришли необыкновенно радостные  вести  с
Западного и Калининского фронтов,  где  в  ходе  контрнаступления  советских
войск были уже достигнуты первые крупные успехи.
 Радуясь этому вместе со всеми воинами группы, я был особенно счастлив и
тем, что среди  соединений  и  объединений,  громивших  врага  под  Москвой,
оказалась и вновь сформированная 5-я армия.  Да,  родная  Пятая,  с  которой
связано столько воспоминаний,- невыносимо тяжких и в то же время  вызывающих
чувство гордости и благоговения перед беспримерным  мужеством  и  героизмом,
перед железной стойкостью и самопожертвованием ее воинов, павших и живых.  И
я с радостным волнением думал о том, что героическая  5-я  армия,  сыгравшая
столь значительную роль в первые дни и месяцы войны, уже не  обороняется,  а
наступает. Наносит мощные удары по врагу.  Заставляет  его  откатываться  на
запад.
 Было приятно узнать, что 5-й армией командует генерал-майор  артиллерии
Леонид  Александрович  Говоров.  Когда-то  мы  служили  в  51-й  Перекопской
стрелковой дивизии. Позднее встречались в Артиллерийской академии им. Ф.  Э.
Дзержинского:  он  был  там  преподавателем,  а  я  -  слушателем.  Особенно
сблизились мы во время войны  с  белофиннами  в  1939-1940  гг.,  когда  нам
довелось  опять  служить  вместе.  Помню,  он  уже  тогда,  возглавляя  штаб
артиллерии 7-й армии, показал себя талантливым военачальником. \115\
 Это ему принадлежала идея поставить на прямую паводку для  стрельбы  по
дотам как  можно  больше  орудий,  в  том  числе  и  крупного  калибра.  Его
деятельность способствовала успешному прорыву линии Маннергейма. Хотя Леонид
Александрович  внешне  мог  показаться  несколько  замкнутым  и  угрюмым,  в
действительности это был человек большой души, верный товарищ.
 Вспомнилась и последняя встреча. Она произошла уже  осенью  1941  г.  в
штабе  Юго-Западного  фронта,  который  тогда  находился  в   Харькове.   По
упоминавшемуся выше приказанию маршала Тимошенко я в ожидании  назначения  в
войска  выполнял  отдельные  его  задания.  Обстановка  у  нас  в  то  время
продолжала ухудшаться: враг рвался к Харькову и Донбассу. Тогда-то и  послал
Верховный  Главнокомандующий  генерала  Л.  А.  Говорова   в   Харьков   для
организации противотанковой обороны на широком фронте. Но было уже поздно  -
фашистские  танки  успели  прорваться  в  Донбасс.  Леониду   Александровичу
оставалось лишь одно - возвратиться в Москву. Однако оказалось, что  к  тому
времени противник перерезал шоссейную дорогу, ведущую из Харькова в столицу.
Говорову  потребовалось  выяснить  маршрут,  по  которому  еще  можно   было
добраться до Москвы. Для этого он и зашел в штаб фронта.
 Мы оба обрадовались неожиданной встрече. Леонид Александрович рассказал
о цели своего приезда в Харьков, о постигшей  его  здесь  неудаче.  Спросил,
известно ли что-нибудь о судьбе моих родственников.  Ведь  он  знал,  что  я
родом   из   той   части   Донбасса,   которая   была    уже    оккупирована
немецко-фашистскими войсками и где фашисты свирепствовали вовсю...
 Мы расстались, чтобы увидеться вновь лишь после  войны.  Но  мне  часто
приходилось слышать об успехах войск, которыми  он  руководил  при  разгроме
гитлеровцев под Москвой, а затем при обороне блокированного Ленинграда.
 Первой такой весточкой и было сообщение, из которого я  узнал,  что  он
командует 5-й армией. Невольно вспомнился  генерал  Потапов.  Я  считал  его
погибшим и потому с грустью подумал: "Нет тебя с нами, Михаил Иванович, и не
можешь ты порадоваться тому, как хорошо воюет твоя 5-я армия.  И  притом  не
отступает, а идет вперед, на запад, громя врага".
 Шла вперед и группа войск 13-й армии.
 10 декабря мы вели наступление по всему фронту. Никакие  попытки  врага
остановить наше наступление успеха не имели.  К  исходу  дня  был  достигнут
рубеж Кабачек - Григоровка - Климентьево - Плоское -  Становая.  Группировку
врага, отходившую на Казаки, мы обошли, разгромив  ее  левый  фланг.  То  же
самое  произошло  и  с  другим  ее  флангом.   Там   действовала   фронтовая
конно-механизированная группа генерала Костенко.  Она  вышла  на  тылы  всей
елецкой группировки противника и перерезала ее коммуникации, проходившие  по
шоссейной дороге Ливны - Елец. \116\
 Гитлеровцы вынуждены  были  отступать  в  северо-западном  направлении,
вдоль железной дороги Елец - Верховье.
 Этими действиями войска правого крыла Юго-Западного  фронта  создали  в
своей полосе благоприятные  условия  для  окружения  и  завершения  разгрома
врага. Таким образом, прошло всего  лишь  несколько  дней  с  начала  нашего
наступления, а уже была поставлена в тяжелое положение  ударная  группировка
2-й немецкой армии, обеспечивавшая  правый  фланг  войск,  устремившихся  на
Москву. Выполнявшую такую же роль в отношении их левого фланга 9-ю  немецкую
армию постигла не лучшая судьба. Она  была  тогда  же  разгромлена  войсками
Калининского фронта под командованием генерала И. С. Конева,  перешедшими  в
контрнаступление. Потерпев поражение в районе  Калинина,  части  этой  армии
начали отступать в южном направлении.
 То, что произошло с самой ударной группировкой, наступавшей на  Москву,
хорошо известно. Поэтому  лишь  отмечу,  что  войска  Западного  фронта  под
командованием генерала Г.  К.  Жукова,  перейдя  в  контрнаступление  против
фланговых подвижных ударных клиньев врага, стремившегося обойти нашу столицу
с востока, сначала остановили их движение вперед. Нанеся противнику  крупный
урон,  соединения  Западного  фронта  сломили  его  сопротивление  и  начали
отбрасывать фашистов от подступов к Москве.
 Так  начался   на   московском   стратегическом   направлении   разгром
немецко-фашистских войск, впервые встретивших такой сокрушительный  ответный
удар.
 Тем  временем  и  на  правом  фланге   Юго-Западного   фронта   события
развивались стремительно.  Командующий  войсками  фронта  Маршал  Советского
Союза С.  К.  Тимошенко  поставил  войскам  дополнительные  задачи,  которые
сводились к следующему: усилить темпы наступления, перейти в  преследование,
замкнуть кольцо окружения в районе Измалково  и  завершить  разгром  елецкой
группировки противника. Это был второй этап Елецкой наступательной операции,
начавшийся 11 декабря.
 VI
 Частям нашей подвижной группы были  поставлены  задачи  на  решительное
преследование  отходящих  войск  противника.  Я  обратил   особое   внимание
командного состава группы на увеличение темпов преследования и использование
для  передвижения  войск  всего  наличного  автомобильного  и  конно-санного
транспорта, в том числе транспорта местного населения. Командиры  соединений
и частей обязаны были лично руководить  преследованием,  отрезая  противнику
пути отхода и не позволяя ему уйти безнаказанно. \117\
 Хочу подчеркнуть, что весь  личный  состав  понимал,  какого  огромного
напряжения сил требовала задача успешного окружения и разгрома  отступающего
врага.  Поэтому  красноармейцы,  командиры  и  политработники  утроили  свои
усилия, направленные на уничтожение ненавистных оккупантов.
 И вот началось преследование врага. Все соединения и  части  стремились
достичь высоких темпов преследования еще и потому,  что  фашисты,  отступая,
по-прежнему уничтожали все, что могли. Во многих случаях нам удавалось этому
помешать, но, к сожалению,  не  всегда.  Вот  что  сообщалось,  например,  в
оперативной сводке 57-й бригады войск НКВД  12  декабря  1941  г.:  "262  пд
поспешно отступает во всей полосе бригады на запад и северо-запад, сжигая на
своем  пути  села  и  грабя  местное  население.  Сожжены  Озерки,  Каменка,
Каменка-Ремера  и  Лаухино.  Горят:  Круглое,  Новоселки,  Колодец   и   др.
села"{43}.
 Должен, кстати, заметить, что при преследовании противника  наступающие
войска  стремились  быстрее  овладеть  населенными  пунктами  и   освободить
советских людей из немецко-фашистского плена, но при этом  нередко  в  своих
действиях допускали существенную ошибку: вместо обхода значительными  силами
(а это  действительно  было  весьма  нелегким  делом  в  условиях  глубокого
снежного покрова) чаще наступали вдоль дорог и атаковали населенные пункты в
лоб. Это приводило к тому,  что  враг,  превращая  села  в  опорные  пункты,
организовывал сопротивление на их окраинах, а при отступлении - все разрушал
и  сжигал.  Там  же,  где  крупными  силами  применялись  глубокие  обходные
движения, враг уничтожался или бежал без оглядки  на  запад,  бросая  обозы,
технику и вооружение. К сожалению, так действовали не  все  подразделения  и
части. Не так получилось, например, в районе Измалково  в  результате  плохо
продуманного решения командующего 13-й армией.
 В боевом приказе 13-й  армии  от  10  декабря  1941  г.,  в  частности,
говорилось: "... 4. Группе генерала Москаленко (132 сд, 307 сд, 55  кд,  150
тбр, 57 бригада войск НКВД) решительно и энергично преследовать  противника,
обходя его опорные пункты сопротивления и выходя на пути его отхода. 132  сд
и 57 бригадой наносить удар в направлении Грунин Варгол, Ключики по флангу и
тылу 262 пд, отбрасывая ее под удары частей ЗА. 55 кд,  150  тбр  и  307  сд
наступать в направлении Сергеевка, Измалково и  к  исходу  дня  11.12.41  г.
овладеть  рубежом  Мокрые  Семенки,   Измалково,   став   на   пути   отхода
противника"{44}.
 На местности это выглядело  так:  первые  два  соединения  должны  были
наносить удар в северо-западном направлении, а  три  остальные  -  строго  в
западном. Между ними образовывался  разрыв,  \118\  который  постепенно  все
более расширялся. Сила ударов подвижной  группы  ослаблялась  тем,  что  они
наносились в расходящихся направлениях.
 Мои возражения против распыления сил не были учтены при принятии  этого
решения. Я также высказался за то, чтобы, учитывая обозначившийся  в  полосе
наступления группы успех, усилить ее резервами армии. Это,  на  мой  взгляд,
позволило бы ускорить темп обходного маневра, быстрее окружить и  разгромить
главные силы  противника.  Однако  и  данное  предложение  не  было  принято
командованием армии.  В  то  же  время  находившаяся  в  его  резерве  143-я
стрелковая дивизия получила приказ двигаться за 148-й  стрелковой  дивизией,
выполнявшей задачу, которая отнюдь не содействовала общему замыслу операции.
Эта дивизия наступала южнее Измалково в западном направлении и таким образом
выталкивала группировку противника на запад, в то время как остальные войска
13-й армии, а также группа Костенко стремились ее окружить.
 Нет необходимости доказывать, насколько целесообразно было использовать
резервную дивизию на заходящем правом фланге армии, которым она вклинилась в
стык двух немецко-фашистских армейских корпусов. Можно лишь  с  уверенностью
сказать, что это способствовало бы  более  надежному  окружению  и  разгрому
группировки врага.
 Командование армии поступило наоборот. Оно не только не усилило, по еще
и ослабило подвижную группу, так как тогда же изъяло из ее подчинения  307-ю
стрелковую дивизию.
 Здесь я и подхожу к тому, что произошло в районе Измалково.
 Выведя  из  состава  подвижной   группы   307-ю   стрелковую   дивизию,
командование   армии    использовало    ее    для    овладения    Измалково.
Нецелесообразность принятого решения показал дальнейший ход  событий:  307-я
стрелковая дивизия и вместе с ней 150-я танковая бригада увязли  в  боях  за
Измалково. Вследствие этого ослабленная  подвижная  группа  оказалась  не  в
состоянии окружить в этом районе противника достаточно плотным кольцом, и он
успел вывести войска из образовавшегося "мешка". Между тем следовало сначала
окружить группировку  врага,  а  затем,  в  ходе  ее  разгрома,  освобождать
Измалково. И это было  вполне  осуществимо.  Для  этого  нужно  было,  чтобы
командование армии оставило хотя  бы  307-ю  стрелковую  дивизию  в  составе
подвижной группы. Я уже не говорю об усилении группы резервной дивизией, что
могло   способствовать   дальнейшему   развитию   наметившегося   успеха   в
преследовании противника.
 Но и при таких условиях враг был  обречен.  И  то,  что  мы  не  смогли
осуществить в районе Измалково, вскоре произошло к  северо-западу  от  него.
Причем теперь наряду с нашей группой в окружении и  уничтожении  группировки
противника участвовали и более крупные силы. \119\
 В  связи  с  успешным  продвижением  фронтовой   конно-механизированной
группы, которая к исходу 12 декабря наступала на г. Верховье,  расположенный
на железнодорожной линии Елец  -  Орел,  маршал  С.  К.  Тимошенко  поставил
войскам, участвовавшим в операции, ряд дополнительных задач.
 Наша подвижная группа непосредственно перед этим в течение двух дней  -
11 и 12 декабря продолжала преследование, обойдя Измалково с севера. За  это
время мы преодолели рубеж р. Варгол и достигли берега другой реки - Семенек.
Теперь, согласно приказу командующего фронтом,  группа  должна  была  силами
55-й  кавалерийской  дивизии  и  57-й  бригады  войск  НКВД  ускорить   темп
наступления  на  рубеж  Хомутово  -  Верховье.  Ей   ставилась   задача   во
взаимодействии с 5-м кавалерийским корпусом под командованием генерал-майора
В. Д. Крюченкина и 1-й гвардейской стрелковой дивизией, входившими в  состав
фронтовой группы, участвовать в окружении и разгроме группировки  врага.  На
войска 13-й армии возлагалась задача  образовать  внешний  фронт  окружения,
внутренний же должна была создать группа генерал-лейтенанта Ф. Я. Костенко.
 К моменту подхода 5-го кавалерийского корпуса и нашей группы  к  району
окружения (Измалково - Успенское - Россошное) у  противника  оставались  два
пути отхода - на запад и северо-запад. Первый из них отрезал 5-й  кавкорпус,
занявший Шатилово, Россошное, Орево, второй - наша группа, вышедшая на рубеж
Лесные Локотцы - Шараповка - Малиновка.
 Таким  образом,  к  утру  14  декабря  кольцо   окружения   замкнулось.
Деморализованные и дезорганизованные вражеские войска заметались в  огненном
"мешке".
 Они предпринимали отчаянные попытки вырваться из  него.  Одна  из  атак
неожиданно принесла им некоторый успех. Направив  свои  усилия  против  5-го
кавалерийского корпуса, окруженные отбросили его на рубеж Верхняя Любовша  -
Горки и овладели населенными пунктами Россошное и Шатилово.
 Части кавалерийского корпуса оказались в тяжелом положении, тем  более,
что на их  коммуникации  вышли  отдельные  группы  отступавшего  противника.
Несмотря на все это, кавалеристы  стойко  удерживали  занимаемые  рубежи,  в
конном и пешем строю отбивая контратаки фашистов.
 В этот момент на помощь корпусу была направлена наша подвижная  группа.
Исключительно успешно действовала 55-я кавалерийская дивизия.  К  исходу  14
декабря она совместно с 57-й бригадой войск НКВД овладела населенным пунктом
Шатилово и во взаимодействии с частями 1-й гвардейской стрелковой дивизии  -
Россошным.
 Здесь я впервые встретился с командиром этой дивизии генерал-майором И.
П. Руссияновым, с которым впоследствии  неоднократно  сталкивался  в  боевой
обстановке. Он произвел на меня \120\  впечатление  храброго,  мужественного
военачальника, обаятельного человека. Это он уже в самом  начале  войны  так
умело организовал боевые действия дивизии, что она одной из первых в Красной
Армии была удостоена почетного наименования гвардейской.
 Что касается событий 14  и  15  декабря  1941  г.  в  районе  окружения
группировки противника, то они впоследствии завершились полным ее разгромом.
 Вот как впоследствии описывал эти события бывший командир 445-го  полка
134-й пехотной дивизии генерал-майор Вильгельм Кунце:  "14  декабря  134  пд
двинулась тремя полковыми колоннами на запад в район Россошное, где  генерал
Метц отдал приказ на выход из окружения в районе Верх. Любовша... 446 и  445
гш должны были прорываться в районе Верх.  Любовша,  а  439  пп  -  в  6  км
севернее. В 18 часов в полной темноте при 20o мороза и снежном покрове в  40
см начался прорыв-
 Несмотря на двухкратную атаку, прорваться через р. Любовша не смогли, и
командир 134 пд приказал прекратить  бой,  а  на  следующее  утро  повторить
атаку... В ночь на 15 декабря в своей машине на дороге застрелился  командир
дивизии  генерал-лейтенант  фон  Кохенгаузен{44}.