риторию.
Они захватили часть Карелии, Прибалтику, Белоруссию, большую часть  Украины,
в том числе  Донбасс,  Криворожье  и  Харьковский  промышленный  район,  ряд
северо-западных и западных областей Российской Федерации, почти  весь  Крым.
Фашисты блокировали Ленинград и Севастополь, стояли на ближних  подступах  к
Москве и Ростову-на-Дону. Над первым в  мире  социалистическим  государством
нависла смертельная опасность.
 На  всех  фронтах  шли  ожесточенные   кровопролитные   бои.   Наиболее
угрожающая обстановка  сложилась  на  тихвинском,  московском  и  ростовском
направлениях.
 Важнейшим, определяющим было московское стратегическое направление, где
немецко-фашистское  командование  сосредоточило  свои   главные   силы.   Не
достигнув в октябре своей цели - захвата советской столицы,- оно подготовило
в  середине  ноября  так  называемое  генеральное  наступление  на   Москву.
Намечалось путем двустороннего  глубокого  охвата  флангов  войск  Западного
фронта окружить их и овладеть столицей нашей Родины. Для осуществления этого
замысла севернее и южнее Москвы были созданы две мощные  группировки  войск.
Задача по охвату Москвы с севера  была  возложена  на  3-ю  и  4-ю  танковые
группы.
 На левом фланге Западного фронта, на тульском направлении, 2-я танковая
армия под командованием генерал-полковника Гудериана изготовилась для  удара
главными силами по Сталиногорску  (Новомосковск),  Кашире  и  Ногинску.  Там
немецко-фашистское командование предполагало сомкнуть фланги  своих  ударных
группировок в тылу Москвы. \97\
 Обеспечить правый фланг и тыл танковой армии Гудериана должна была  2-я
полевая армия в составе девяти дивизий, развернувшаяся против правого  крыла
Юго-Западного фронта в полосе Мцепск,  Обоянь.  Одновременно  с  выполнением
этой задачи ей предстояло выйти в район Воронежа, откуда она  могла  нанести
удар по флангу и тылу  войск  Юго-Западного  направления,  угрожать  охватом
главных сил Юго-Западпого и Южного фронтов.
 В предыдущих боях 2-я немецкая армия понесла чувствительные потери,  но
теперь она получила пополнение людьми и вооружением,  в  том  числе  большое
количество танков, и представляла собой грозную силу, действуя решительно  и
настойчиво.
 В ее составе были созданы три ударные группы. Первая, в которую входили
293-я и 262-я пехотные дивизии, наносила удар в стык  3-й  и  13-й  армий  и
должна была выйти на р. Дон в районе населенного пункта Лебедянь. Вторая - в
составе 134-й и 45-й пехотных дивизий - имела задачу овладеть городами  Елец
и Задонск. Дивизии обеих ударных групп были усилены танками, примерно по  10
на пехотный полк. Третья же, нацеленная на захват г. Касторное с  дальнейшим
выходом  на  г.  Воронеж,  имела  в  своем  составе  95-ю   пехотную,   16-ю
моторизованную и 9-ю танковую дивизии.
 Этой группировке противостояли 3-я, 13-я  и  правый  фланг  40-й  армии
Юго-Западного фронта.  Они  были  сильно  ослаблены,  особенно  первые  две,
которые в октябре, будучи в составе Брянского фронта, с тяжелыми боями вышли
из окружения. Только 11  ноября,  как  я  уже  отмечал,  они  были  переданы
Юго-Западному фронту. Но и после этого они не получили усиления, так  как  у
командующего войсками фронта не было резервов в этом районе.
 3-я  армия  имела  задачу  прикрыть  ефремовское,  а  13-я  -   елецкое
направления, чтобы не допустить  прорыва  противника  к  путям,  связывающим
Москву с южными районами страны.
 Первая из них под командованием генерал-майора Я. Г. Крейзера обороняла
фронт протяженностью около 100 км на рубеже  Узловая  -  Никитское  -  район
западнее  Ефремова.  Она  имела  в  своем  составе  четыре  стрелковые,  две
кавалерийские дивизии и две танковые бригады. Плотность обороны достигала 17
км на одну дивизию. Оперативное построение - в один эшелон.
 13-я армия, которой командовал генерал-майор А. М. Городнянский,  имела
160-километровую полосу (до 15 км на дивизию). В первом эшелоне у  нее  были
семь стрелковых дивизий, во  втором  -  две  стрелковые,  две  кавалерийские
дивизии и мотоциклетный полк.
 Дивизий в обеих армиях насчитывалось больше, чем во 2-й  немецкой.  Тем
не  менее  численное  и  особенно  огневое  превосходство  было  на  стороне
противника, ибо в наших стрелковых дивизиях оставалось тогда не  более,  чем
по 3 тыс. человек. \98\  Командование  Юго-Западного  фронта  направило  для
усиления правого фланга стрелковую дивизию, танковую бригаду, артиллерийский
полк, два  дивизиона  гвардейских  минометов  и  три  бронепоезда,  но  силы
по-прежнему оставались неравными. Кроме того,  и  подготовка  оборонительных
рубежей не была завершена, так как проводилась  она  в  ограниченные  сроки.
Наконец, войска были утомлены тяжелыми  боями  в  течение  всего  октября  и
начала ноября.
 2-я немецкая армия перешла  в  наступление  21  ноября.  Она  сразу  же
захватила города Ливны и Тим, вынудив 13-ю армию начать  отход.  40-я  армия
немедленно  контратаковала  своим  правым  флангом  9-ю  танковую   и   16-ю
моторизованную  дивизии  противника  и  сумела  остановить  их  движение  на
Касторное. Но и после этого 13-я армия под давлением превосходящих сил врага
продолжала отходить на восток.
 Особенно тяжело было нашей правофланговой 3-й армии.  Главный  удар  на
Богородицк, нанесенный 2-й танковой группой Гудериана, начавшей  наступление
еще 18 ноября, пришелся по стыку Западного и Юго-Западного  фронтов.  Разрыв
между ними достиг 85 км. 23 ноября войска 3-й армии оставили г.  Ефремов  и,
теснимые превосходящими силами противника, начали отходить на восток.
 В этот момент я и попал в  3-ю  армию.  Главнокомандующий  Юго-Западным
направлением маршал С. К. Тимошенко, срочно возвратившийся на свой командный
пункт в Воронеж из-под Ростова, где он руководил боевыми  действиями  Южного
фронта, поручил  мне  выяснить  обстоятельства  оставления  Ефремова  нашими
войсками, а также помочь в подготовке и  осуществлении  контрудара  с  целью
овладения этим городом.
 Генерал-майор Я. Г. Крейзер после малоприятного  разговора  по  прямому
проводу с командующим был задумчив и искал выхода из  создавшегося  тяжелого
положения на обоих флангах армии. Как показали дальнейшие события, он  сумел
мобилизовать войска, удержать занимаемые рубежи  и  затем  нанести  удар  по
противнику.
 II
 В те последние дни ноября 1941  г.  мы  вновь  отступали  под  натиском
противника, но теперь все было  не  так,  как  прежде.  Конечно,  Советскому
государству серьезная опасность еще угрожала, но все же два  обстоятельства,
как мне кажется, уже тогда предвещали неминуемый провал  немецко-фашистского
наступления на Москву.
 Первое  из  них  состояло  в  том,  что  силы  врага  были  надломлены.
Развязывая войну против Страны Советов, Гитлер  сказал,  что  через  две-три
недели будет в Москве. Этим хвастливым заявлением он хотел подчеркнуть,  что
война с Советским Союзом \99\ будет, как  и  со  странами  Западной  Европы,
молниеносной и закончится победой  Германии  в  результате  одной  кампании.
Однако эти расчеты были перечеркнуты все возраставшим сопротивлением Красной
Армии.
 Захватчики несли огромные потери в  людях  и  технике.  С  22  июня  по
октябрь 1941 г. включительно, даже по данным генерала  Гальдера,  сухопутные
силы вермахта потеряли на советско-германском  фронте  убитыми,  ранеными  и
пропавшими без вести 665907 солдат и офицеров{37}, что составляло  не  менее
пятой части всех германских войск, сосредоточенных на Восточном фронте.
 Немецко-фашистская армия постепенно теряла те преимущества, которые она
получила в результате  внезапного  нападения.  Ей  становилось  все  труднее
развертывать крупные  наступательные  операции  одновременно  на  всех  трех
оперативно-стратегических направлениях, как это было  в  первые  полтора-два
месяца войны. Поэтому начиная наступление  на  Москву  гитлеровцы  вынуждены
были стянуть на это направление за счет фланговых группировок почти половину
всех своих войск, действовавших на советско-германском фронте.
 Немецко-фашистское командование, все  еще  ослепленное  успехами  своих
войск  в  летние  месяцы  и  считавшее,  что  Красная   Армия   разбита,   а
сопротивление оказывают лишь ее  остатки,  избежавшие  окружения,  полагало,
что, предприняв  крупными  силами  наступление  на  советскую  столицу,  оно
осуществит стратегические цели,  поставленные  на  1941  г.  Именно  поэтому
Гитлер 2 октября в обращении к войскам  назвал  это  наступление  "последней
решающей битвой этого года".
 Октябрьское сражение под  Москвой,  однако,  не  принесло  гитлеровской
Германии ожидаемого успеха. В грозный для Родины час Красная  Армия  и  весь
советский народ, руководимые Коммунистической партией,  проявили  героизм  в
борьбе за свободу и независимость. Тяжелые испытания первых месяцев войны не
сломили боевого духа наших воинов, не поколебали стойкости народа.  Во  всей
полноте  проявились  замечательные  качества  советских  людей:  бесстрашие,
мужество, доблесть,  беспредельная  преданность  Родине  и  Коммунистической
партии.
 В результате враг был остановлен на подступах к Москве.  Стал  очевиден
окончательный провал плана "молниеносной войны".
 Теперь о втором обстоятельстве, наложившем отпечаток на  характер  боев
под Москвой, в том числе и на правом крыле Юго-Западного фронта, в последние
дни ноября 1941 г. Оно заключалось в том, что, упорно обороняясь, а  в  ряде
мест и отступая под натиском бешено рвавшегося к Москве противника,  Красная
\100\
 Армия  готовилась  к   контрнаступлению,   и   уже   имела   специально
предназначенные для этого мощные резервы.
 Разумеется, и цифры потерь немецко-фашистской армии, и сведения о силах
Красной Армии  не  являлись  тогда  всеобщим  достоянием.  Даже  тому  звену
советских командиров, к которому принадлежал и я, они не  были  известны  во
всей полноте. Однако о потерях вермахта, вполне  понятно,  весьма  наглядное
представление имел весь личный состав войск, участвовавших непрерывно в боях
и сражениях с первых дней войны  и  в  обороне  Москвы.  И  то,  что  где-то
недалеко стоят наготове силы, способные в нужный момент нанести мощный  удар
по противнику, знал,  чувствовал  умом  и  сердцем  каждый  боец,  командир,
политработник.
 Все мы тогда особенно радовались военному параду, который  состоялся  7
ноября, как обычно, на Красной площади в Москве. А накануне, как мы знали, в
столице было  проведено  -  тоже  традиционное  -  торжественное  заседание,
посвященное  24-й  годовщине  Октября.   Здесь,   в   докладе   председателя
Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина, прозвучала  суровая  правда
об итогах четырех месяцев войны,  о  больших  потерях,  понесенных  нами,  о
тяжелом положении страны. Но,  говоря  о  военных  неудачах  Красной  Армии,
Сталин назвал их временными.  И  это  тоже  была  правда,  подтвержденная  в
дальнейшем историей.
 Огромное значение для последующей борьбы  с  врагом  имел  сделанный  в
докладе  Сталина  на  основе   всестороннего   анализа   военно-политической
обстановки  вывод  о  неизбежности  разгрома  фашистской   Германии   и   ее
сателлитов.  Призвав   ответить   на   беспримерные   зверства   гитлеровцев
истребительной войной, его устами Коммунистическая партия Советского Союза с
величайшей убежденностью заявляла:
 - Наше дело правое, победа будет за нами!
 Да, все предвещало перемены в ходе ожесточенной кровопролитной  борьбы,
развернувшейся под Москвой.
 Но вернемся к рассказу о действиях правофланговых  армий  Юго-Западного
фронта. Должен заметить, что, являясь оборонительными, они  в  то  же  время
были тесно связаны с подготовкой мощного контрнаступления  советских  войск,
имевшего целью отбросить фашистов прочь от  столицы.  Задача  правого  крыла
Юго-Западного фронта в конце оборонительного периода битвы под Москвой в том
и состояла, чтобы путем отвлечения на себя немецкой 2-й армии  не  допустить
ее переброски непосредственно в состав группировок, наступавших на Москву, и
тем самым не только  ослабить  силу  их  натиска,  но  содействовать  успеху
подготовляемого контрнаступления.
 Эту задачу и выполняли 3-я и 13-я армии даже в те последние  ноябрьские
дни, когда противник продолжал оттеснять их к Дону. \101\
 Собственно, большую часть территории, занятой противником в тот период,
например, в полосе 3-й  армии,  советские  войска  оставили  еще  до  начала
активных действий 2-й немецкой армии. Это произошло, как  отмечено  выше,  в
результате наступления группировки Гудериана,  пытавшейся  обойти  Москву  с
юга. Но вот после захвата Ефремова  и  соответствующей  перегруппировки  сил
112-я, 167-я пехотные и основные силы 18-й танковой дивизии были брошены для
развития прорыва на сталиногорском направлении. Теперь против частей нашей 3
и армии действовали лишь войска 2-й полевой армии. В то же время командующий
фронтом усилил 3-ю армию 212-й стрелковой и  52-й  кавалерийской  дивизиями.
Иначе говоря, противник все еще сохранял превосходство в силах и  средствах,
по оно несколько уменьшилось, что и сказалось сразу на ходе боевых действий.
 Используя благоприятно сложившуюся обстановку, командарм  генерал-майор
Я. Г. Крейзер и штаб армии, возглавляемый  генерал-майором  А.  С.  Жадовым,
разработали и осуществили план контрудара на правом фланге силами упомянутых
212-й стрелковой и 52-й кавалерийской дивизий. Они достигли  успеха,  причем
212-я стрелковая дивизия овладела населенным пунктом Михайловское. На  левом
фланге армии, в районе Ефремова, были введены в бой 150-я и  121-я  танковые
бригады. Им не удалось  добиться  заметного  успеха,  однако  и  они  своими
активными действиями затормозили наступление противника.
 В результате в полосе 3-й армии  в  условиях  25-километрового  разрыва
между ней и 13-й армией, а также промежутков в 3-8км  между  дивизиями  темп
наступления врага составлял не больше 5 км в сутки. Да и те доставались  ему
дорогой ценой. Изматывая противника, советские войска оказывали ожесточенное
сопротивление, часто переходили в контратаки, не раз выбивали гитлеровцев из
захваченных ими населенных пунктов.
 Иначе говоря, на правом крыле Юго-Западного фронта происходило тогда то
же самое, что и во всех войсках, оборонявших Москву.
 Помню, 27 ноября мы с огромной радостью и  гордостью  читали  передовую
статью  "Правды".  В  ней  говорилось:  "Мужественное  сопротивление  частей
Красной Армии задержало разбег фашистских полчищ. Они вынуждены  перейти  на
медленный шаг. Они не мчатся вперед, как бывало, а ползут,  обильной  кровью
поливая каждый свой шаг. Но они все  же  ползут!  Значит,  надо  удесятерить
стойкость защитников Москвы, не допустить слабых мест в обороне, помня завет
Родины: "Ни шагу назад!""
 В том, что фашисты уже ползли,  не  было  ни  малейшего  преувеличения.
Более того, дело шло к тому, что они вот-вот покажут нам свои  спины.  Но  и
призыв "не допустить слабых мест в обороне" тоже имел все основания, С этими
двумя  особенностями  \102\  обстановки  того  времени  мне  непосредственно
пришлось столкнуться 29 ноября.
 Быть может, поэтому я так хорошо запомнил тот хмурый и  холодный  день.
Начался он с неприятного сообщения разведки.  Она  доложила,  что  противник
нацелил удар силами 262-й  пехотной  дивизии  в  разрыв  между  3-й  и  13-й
армиями, явно намереваясь охватить левый фланг первой  из  них.  Озабоченные
этой угрозой, мы обдумывали в штабе армии возможности принятия контрмер.
 И тут пришла  радостная,  долгожданная  весть:  войска  Южного  фронта,
разгромив в районе Ростова-на-Дону 49-й горнострелковый корпус,  дивизию  СС
"Викинг" и 16-ю танковую дивизию противника, уничтожили свыше 7 тыс.  солдат
и офицеров, захватили большие трофеи и продвинулись от исходных  рубежей  на
00 км. Это было первое в сводках Совинформбюро сообщение "В последний  час",
оповещавшее о победе войск Красной Армии.
 Немного забегая вперед, отмечу, что через  несколько  дней  последовало
еще одно сообщение "В последний час".  Вот  его  содержание:  освобожден  от
немецко-фашистских  захватчиков  г.  Ростов,  разгромлена  танковая   группа
Клейста, немецкие войска в беспорядке отступили  в  сторону  Таганрога.  Это
означало,    что    одна    из     оперативно-стратегических     группировок
немецко-фашистских войск на советско-германском фронте - группа армий "Юг" -
понесла крупные потери, потеряла свою  подвижную  ударную  силу.  Инициатива
боевых действий на южном участке фронта перешла в руки частей Красной Армии.
 Уже  первые  вести  об  успехе  наших  войск  на  юге  были   настолько
обнадеживающими, что и мы, сражавшиеся на правом крыле Юго-Западного фронта,
еще больше воспрянули духом. Для гитлеровцев нанесенный им на юге удар  стал
первым звеном в цепи ожидавших их поражений.  Это  признал  впоследствии,  в
частности, Гудериан. "Ростов,- писал он,- был началом  наших  бед  это  был
первый предостерегающий сигнал"{38}.
 Не знаю, в какой мере понимал это Гудериан тогда, в конце  ноября  1941
г., ибо приведенное признание сделано им после войны. Что же  касается  нас,
советских людей, то в  событиях  на  юге  мы  действительно  увидели  начало
неминуемого разгрома фашистской армии, и это укрепило наш дух и  удесятерило
силы для борьбы с врагом.
 Думаю, радостные вести с юга в немалой степени способствовали тому, что
мы тогда стали смелее действовать во всей полосе 3-й армии.
 Для прикрытия ее левого  фланга  была  выдвинута  в  район  населенного
пункта Никольское 150-я танковая бригада.  Одновременно  командование  армии
решило предпринять активные \103\ действия и на правом фланге,  откуда,  как
донесла разведка, противник ушел на север, оставив лишь прикрытие. И  вот  1
декабря 212-я 269-я стрелковые и 52-я кавалерийская дивизии внезапно нанесли
здесь контрудар и вышли на рубеж Шаховское - Софьинка - Куркино.
 Теперь  стало  известно,  что  этим  соединениям  противостояли  те  же
немецко-фашистские дивизии, но уже основательно поколоченные, малочисленные,
выдохшиеся. Попадавшие в плен  солдаты  врага  все  чаще  заявляли:  "Гитлер
капут". Они чувствовали  себя  обманутыми  и  разочарованными,  так  как  не
получили обещанную им легкую победу и быстрый конец войны.
 III
 Все явственнее становились признаки подготовки  мощного  контрудара  по
врагу.  Я  знал,  что  в  конце  ноября  справа  от  3-й  армии,  на   стыке
Юго-Западного фронта с Западным, появились крупные резервы Ставки Верховного
Главнокомандования.  Часть  этих  войск  была  тогда  же  введена  в  бой  и
контрударами  остановила  продвижение  противника  в  районе  Каширы.  Я  не
сомневался,  что  назревали  важные  события  и,  конечно,  мечтал   активно
участвовать в них.
 Это желание осуществилось. 2 декабря в штаб 3-й армии,  находившийся  в
с. Воскресенском, прибыла адресованная мне телеграмма. Из нее,  а  также  из
состоявшегося в тот же день разговора по телефону с маршалом С. К. Тимошенко
я узнал, что назначен командующим  подвижной  группой  войск  13-й  армии  и
должен немедленно выехать к месту ее формирования.
 Группа предназначалась для участия  в  подготовлявшейся  уже  несколько
дней наступательной операции на  правом  крыле  Юго-Западного  фронта.  Цель
операции - разгром елецкой группировки противника и выход в  район  Верховье
для создания угрозы флангу 2-й танковой армии Гудериана.
 Как мне позднее стало известно,  Ставка  Верховного  Главнокомандования
приказала  командованию  Калининского  и   Западного   фронтов   подготовить
наступательные  операции  и  нанести  одновременные  удары   на   нескольких
направлениях  с   задачей   разгромить   ударные   группировки   противника,
пытавшегося двухсторонним охватом овладеть Москвой, и снять непосредственную
угрозу  нашей  столице.  С  выполнением   этой   задачи   была   связана   и
наступательная операция,  подготовлявшаяся  на  правом  крыле  Юго-Западного
фронта.
 Планом фронтовой операции предусматривалось