операцию по овладению Харьковским \210\ промышленным районом, но и  угрожали
окружением крупной группировки наших войск, в том числе и 6-й армии -  самой
сильной и боеспособной в составе Юго-Западного фронта.
 Видели ли эту опасность Военные  советы  направления,  Юго-Западного  и
Южного фронтов? Судя по всему, нет. Не следует  забывать,  что  командование
9-й и 57-й армий,  в  полосах  которых  противник  нанес  удар,  расценивало
действия  противостоящих  вражеских  сил  как  оборонительные  и   исключало
возможность перехода их в  ближайшее  время  в  наступление  на  южном  фасе
барвенковского выступа. Из этого и следует, что и штаб Южного фронта, а  тем
более Юго-Западного направления не видели ни угрозы, ни ее масштабов.  Иначе
они не ограничились бы явно недостаточными для локализации прорыва мерами.
 Командующий войсками  Южного  фронта,  узнав  о  прорыве,  передал  5-й
кавалерийский корпус под командованием генерал-майора И. А. Плиева из своего
резерва в подчинение 9-й армии.  Одновременно  он  приказал  перебросить  из
района Лисичанска и также подчинить ей  же  стрелковую  дивизию  и  танковую
бригаду. В свою очередь главнокомандующий Юго-Западным направлением  передал
Южному фронту 2-й кавалерийский  корпус  из  своего  резерва.  При  этом  он
потребовал  организовать  разгром  прорвавшейся  группировки  противника   и
восстановить прежнее положение силами 2-го и 5-го кавалерийских корпусов,  а
также 14-й гвардейской стрелковой дивизии из резерва 57-й армии.
 Из этого видно, что к исходу дня 17 мая штаб Юго-Западного  направления
не имел представления о силах противника, наступавшего в полосе  9-й  армии.
Неясным оставались для него и цели наступления.
 Все это может показаться странным, особенно если  знаешь,  что  Ставка,
как уже говорилось, не раз обращала внимание Военного  совета  Юго-Западного
направления  на  славянско-краматорскую  группировку  противника.   Невольно
напрашивается  вопрос:  почему  же  командование  Юго-Западного  направления
сначала вообще не прислушалось к этим сигналам, а после удара врага в полосе
9-й армии не предприняло действенных мер против названной группировки?
 Причина была все в той же недооценке сил противника. Мы еще вернемся  к
этому вопросу. Пока же скажу,  что  именно  в  результате  такой  недооценки
наступающей с юга  группировке  врага  были  противопоставлены  сравнительно
малочисленные  войска,  причем  это  была  кавалерия,  которая  должна  была
действовать против танков. Основные же силы Юго-Западного фронта  продолжали
наступательную операцию, стремясь на запад.
 На рассвете того же  17  мая  наша  южная  ударная  группировка  начала
вводить в прорыв 21-й и 23-й танковые корпуса.  Ломая  сопротивление  врага,
они продвинулись  в  северо-западном  направлении  на  15  км.  На  6-10  км
продвинулись  в  тот  день  все   \202\   соединения   6-й   армии.   Группа
генерал-майора Л. В. Бобкина вела бои  за  Красноград.  Иначе  говоря,  наши
войска сами лезли в мешок, в пасть врагу.
 Согласно плану и боевому приказу, должна была наступать и  28-я  армия.
Но не успела. На полтора часа упредил ее противник. Главный удар он нанес на
Веселое и Муром, вспомогательный - также на Муром,  но  с  северо-запада.  В
составе вражеской группировки на этом  участке  были  две  танковые  и  одна
пехотная дивизии.
 Их  удар  оказался  настолько  сильным  и  неожиданным,  что  одна   из
стрелковых дивизий 28-й армии,  изготовившаяся  для  наступления,  вынуждена
была начать отход, открыв тыл своего  правого  соседа.  Все  же  наступление
врага было остановлено, и он понес большие потери.  Но  для  этого  пришлось
использовать всю  артиллерию  и  одну  из  кавалерийских  дивизий  подвижной
группы, предназначенной для действий в оперативной глубине. Она должна  была
соединиться западнее  Харькова  с  танковыми  корпусами  6-й  армий.  Однако
обстановка потребовала гораздо раньше ввести в бой часть сил этой группы,  и
она закрыла образовавшийся разрыв.
 В тот день и дивизиям правого фланга 38-й армии было приказано  упорной
обороной не допустить прорыва врага на Стар. Салтов. Противник  неоднократно
стремился преодолеть рубеж р. Большая Бабка в районе Непокрытая и  Песчаное.
Но все его попытки были отражены.
 А !вечером в разведывательный отдел армии были доставлены захваченные у
противника секретные документы. Из них  явствовало,  что  немецко-фашистское
командование  еще  11  мая,  накануне  начала  наступления,   приступило   к
подготовке удара силами 3-й и 23-й танковых и  71-й  пехотной  дивизий.  Они
должны были  наступать  в  юго-восточном  направлении  на  населенный  пункт
Савинцы и далее на Изюм. Иначе говоря,  враг  намеревался  нанести  удар  по
тылам 6-й армии и группы генерала Бобкина, захватить мосты  на  р.  Северный
Донец и таким  образом  перерезать  коммуникации  наших  войск  на  Изюмском
плацдарме. Приступить к осуществлению этого плана намечалось в период  между
15 и 20 мая.
 Командование 38-й армии еще ничего  не  знало  об  ударе  противника  в
полосе 9-й армии, поэтому  мы  посчитали  правильным,  что  упредили  врага.
Действительно, выходило, что 38-я армия  отвлекла  на  себя  силы  вражеской
группировки: сначала решительным наступлением, а теперь, после контрудара по
правофланговым дивизиям армии, сковыванием этой группировки. И то, и  другое
отвлекало последнюю от выполнения запланированного для нее  удара  по  тылам
наступающей 6-й армии.
 Обменявшись мнениями по этому поводу с членом  Военного  совета  Н.  Г.
Кудиновым и начальником штаба С. П. Ивановым, \203\ я  решил  активизировать
действия войск армии с целью дальнейшего сковывания группировки  противника.
А поскольку боевой приказ на 18 мая был уже отдан, то  приказал  разработать
дополнительные мероприятия и соответствующие распоряжения всем дивизиям.
 Иванов тотчас же приступил к  этому  делу,  а  я  связался  по  прямому
проводу с командным пунктом фронта. Меня соединили с командующим, но  вместо
него к аппарату подошел начальник штаба Он сказал, что командующий занят  и
не может сейчас вести: переговоры. Когда  же  я  кратко  сообщил  содержание
захваченных документов врага, начальник штаба попросил срочно  доставить  их
на командный пункт фронта.
 Из дальнейших его слов я и узнал наконец о  событиях,  происходивших  в
тот день в полосе Южного фронта. Он сказал,  что  там  противник  еще  утром
перешел в наступление  крупными  танковыми  массами  и  уже  успел  добиться
серьезного успеха на изюмском и барвенковском направлениях. Начальник  штаба
фронта выразил предположение, что захваченные нами документы раскрывают  еще
одно звено в общей цепи событий этого дня.
 В самом деле, не трудно было догадаться, что мы имели дело с намерением
гитлеровского  командования  нанести  двухсторонний   удар   под   основание
барвенковского выступа. Стало очевидным и то, что цель  противника  состояла
не только в срыве наступления армий Юго-Западного фронта, но и в  ликвидации
плацдарма вместе с находящимися на нем войсками. Позже с гало известно,  что
это и была тщательно  подготовленная  наступательная  операция  под  кодовым
наименованием "Фридерикус I".
 Штабу  Юго-Западного  направления  не  удалось  своевременно  разгадать
замысел врага. Он имел в своем распоряжении сведения о концентрации танковых
соединений противника к северу от барвенковского выступа и еще более крупных
сил - к югу. Но не придавал, как показано выше, большого значения  ни  одной
из этих группировок в отдельности. И тем более не видел опасной  взаимосвязи
между ними.
 К  вечеру  17  мая  все,  казалось,  прояснилось.   Резко   осложнилась
обстановка в полосе 9-й армии, а это таило в себе угрозу не только для 57-й,
но и для 6-й армий. К тому же окончательно  выявились  намерения  противника
нанести встречный удар с севера.
 Предпринятое в тот день  усиление  9-й  армии  ближайшими  резерв  вами
оказалось явно недостаточной мерой против  широкого  замысла  врага..  Нужны
были иные, более действенные решения.
 Главнокомандующий Юго-Западного направления в ночь на 19 мая  приказал:
6-й армии вывести из боя 23-й танковый корпус, перебросить его на  рубеж  р.
Берека и подчинить командующему 57-й армии 38-й  армии  срочно  подготовить
прочную оборону на левом фланге, в районе Савинцы 343-й стрелковой дивизии,
92-му   танковому.   батальону   и    батальону    противотанковых    ружей,
располагавшимся \204\ в резерве за левым флангом 38-й армии севернее  Изюма,
сосредоточиться за р. Северный Донец и занять оборону на южных  подступах  к
г. Изюм. Кроме того, Ставка Верховного Главнокомандования выделила из своего
резерва стрелковую дивизию и  две  танковые  бригады.  Она  также  разрешила
усилить  правое  крыло   Южного   фронта   переброской   одной   дивизии   с
ворошиловградского направления.
 С утра 18 мая противник возобновил наступление на правом  крыле  Южного
фронта. Из районов Барвенково и Долгенькая он наносил удар на север. Главные
силы танковых дивизий врага наступали на Изюм. 343-я стрелковая  дивизия  не
успела сосредоточиться в указанном ей районе. 5-й  же  кавалерийский  корпус
уступал врагу  в  оснащении  боевой  техникой.  В  итоге  войска  противника
прорвали оборону кавалеристов и к 10 часам овладели южной  частью  г.  Изюм.
Наши части отошли. В течение всего дня они вели оборонительные бои,  отразив
попытки врага прорваться на левый берег реки Северный Донец. Не сумев с ходу
осуществить это намерение, немецкие танковые дивизии повернули на запад.
 Там, на рубеже р. Берека, им должен был преградить путь  23-й  танковый
корпус. Это вытекало из вышеизложенного приказа, изданного главнокомандующим
Юго-Западным направлением  в  ночь  на  18  мая.  Но  6-я  армия  с  большим
опозданием получила распоряжение о выводе из боя  23-го  танкового  корпуса.
Поэтому он до полудня наступал в боевых порядках  армии.  А  когда  командир
корпуса начал выводить из  боя  свои  бригады,  они  уже  не  могли  вовремя
сосредоточиться на  рубеже  Береки  и  воспрепятствовать  танковому  корпусу
противника форсировать эту реку.
 Тем не менее наступление южной группировки Юго-Западного фронта не было
приостановлено. 6-я армия должна была продолжать продвижение на г. Мерефа, а
группа генерала Бобкина- овладеть Красноградом. Наступательные  задачи  были
поставлены и войскам северной ударной группировки.
 Было ясно,  что  немецко-фашистское  командование  попытается  ускорить
окончание операции против нашей северной группировки с целью высвобождения и
переброски на изюмское направление 3-й  и  23-й  танковых  дивизий.  Поэтому
командующий  фронтом  приказал   разгромить   вражеские   танковые   дивизии
наступлением 28-й армии в юго-западном направлении, а силами правого  фланга
38-й армии овладеть опорными пунктами врага в Непокрытой, Песчаном,  Большой
Бабке.
 Получив приказ, я принял решение уменьшить  полосу  наступления  армии.
Это позволило передвинуть к левому флангу  28-й  армии  226,  124-ю  и  81-ю
стрелковые  дивизии  и  уплотнить  их  боевые  порядки.  Им  предстояло   во
взаимодействии с танковыми бригадами  наступать  в  направлении  населенного
пункта Червона Роганка. Одновременно было решено сковать силы противника  на
левом фланге, где на 60-километровом фронте оборонялись 199-я \205\ и  304-я
стрелковые дивизии.  Каждая  из  них  получила  задачу  нанести  удар  двумя
усиленными полками и не допустить  переброски  сил  противника  на  активные
участки фронта. Одна дивизия наносила удар на Чугуев, другая - на Балаклею.
 План этот мы пытались осуществить в течение 18 мая,  однако  успеха  не
имели. Наши войска несколько раз переходили в наступление,  продвигались  на
1,5-2 км вперед, но подвергались массированным атакам  танков  и  авиации  и
вынуждены были отходить в исходное положение.
 Наступление на Чугуевском плацдарме также не достигло  цели.  Оно  было
отражено 44-й и 297-й пехотными дивизиями.  Немецко-фашистское  командование
стремилось любой ценой удержать этот  плацдарм,  намереваясь,  как  показали
дальнейшие    события,    воспользоваться    выгодными     позициями     для
подготовлявшегося летнего наступления.
 Что касается 38-й армии, то среди причин ее неуспеха в  первую  очередь
надо отметить  допущенные  нами  ошибки  и  просчеты.  Решение  наступать  в
26-километровой полосе было недостаточно обоснованным. Хотя  мы  располагали
некоторыми сведениями о противнике на переднем крае и в ближайшем тылу,  все
же должного вывода из факта усиления вражеской обороны не сделали.  Не  учли
те силы и средства, которые мог подбросить  противник  в  район  прорыва  из
глубины и с неатакованных участков фронта. Участок прорыва фронта противника
не обеспечили необходимым количеством сил и средств, не создали решительного
превосходства на важнейшем направлении,
 Ко  всему  этому  оперативное   построение   армии   было   неглубоким,
одноэшелонным при слабом резерве и наличии всего лишь около 19  орудий  и  5
танков на километр фронта наступления. При таких условиях вряд ли можно было
рассчитывать, что мы сумеем не  только  прорвать  вражескую  оборону,  но  и
осуществить глубокую операцию. Мы же, веря в  успех  наступления,  вероятно,
при   планировании   операции   самообольщались,   желаемое   принимали   за
действительность. И хотя прорыв войск в первые дни наступления был  высокий,
нам  удалось  прорвать  лишь  тактическую  зону   обороны.   Разгромить   же
подходившие резервы врага было нечем. Сказалось и то, что вражеские пехотные
части были усилены большими группами танков,  особенно  активно  действовала
фашистская авиация. В течение светлого времени дня противник наносил один за
другим удары с воздуха силами по 20-35 самолетов. Наша же авиация  почти  не
появлялась над полем боя.
 Из сказанного видно, что наступательные возможности дивизий 38-й  армии
были подорваны. Несмотря на это, было решено и 19 мая продолжать наступление
силами северной ударной группировки. Это  объяснялось  тем,  что  обстановка
требовала облегчить положение наших войск на барвенковском выступе.
 Дело в том, что оно продолжало  ухудшаться.  В  течение  18  мая  \206\
войска 9-й армии, ведя тяжелые оборонительные  бой,  отходили  на  восточный
берег реки  Северный  Донец.  Противник  стремительно  наступал  в  северном
направлении.  Становилась  явной  угроза  коммуникациям   наших   войск   на
плацдарме. В связи с этим главнокомандующий Юго-Западного направления  тогда
же приказал вывести из состава 6-й армии в свой резерв также  21-й  танковый
корпус и одну стрелковую дивизию, сосредоточив их к исходу 19 мая  в  центре
плацдарма.
 Таким образом, основные подвижные силы южной ударной  группировки  были
нацелены  на  ликвидацию  прорыва  противника   в   полосе   9-й   армии   и
восстановление положения. Для выполнения этой задачи привлекались и резервы,
прибывшие в район г. Изюм, и часть сил 57-й армии.
 Положение войск на плацдарме, однако, становилось все  хуже.  При  этом
6-я армия лишилась большей части оперативных резервов и не могла  обеспечить
решительного наступления на Мерефу.  Группа  генерала  Бобкина  не  овладела
Красноградом. Поэтому после тщательной оценки обстановки главнокомандующий и
принял решение, изложенное в приказе от 19 мая.
 Этим приказом соединениям 28-й, левого фланга  21-й  и  правого  фланга
38-й армий ставилась задача разгромить танковую группировку в составе 3-й  и
23-й танковых дивизий и других танковых частей противника. Согласно замыслу,
эту группировку предполагалось  окончательно  вывести  из  игры,  тем  самым
исключив в дальнейшем  всякую  угрозу  для  наших  войск  с  ее  стороны.  В
частности, считалось, что после удара она уже не сможет наступать из  района
Балаклеи в южном направлении и тем самым угрожать коммуникациям 6-й армии.
 Оперативная группа в  составе  левофланговых  дивизий  38-й  армии  под
командованием генерала  Шерстюка  и  одна  дивизия  из  созданной  тогда  же
фронтовой группы во главе с генерал-лейтенантом Ф.  Я.  Костенко  (в  состав
последней вошли группа генерала Бобкина и часть сил 6-й армии - от ее левого
фланга до  Змиева  включительно)  должны  были  встречными  ударами  нанести
поражение группировке врага на Чугуевском плацдарме.  Это  позволило  бы  им
сомкнуть свои  фланги  и  тем  самым  высвободить  две  дивизии  6-й  армии,
оборонявшие западный берег реки Северный Донец между  Балаклеей  и  Змиевым.
Главным силам  той  же  группы  генерала  Костенко,  состоявшим  из  четырех
стрелковых дивизий, усиленных двумя танковыми  бригадами,  и  правофланговым
соединениям 57-й армии предстояло обороняться на фронте Змиев  -  Караван  -
Красноград - Сахновщина - Благодатное - Верх. Самара.
 Наконец, приказ требовал разгромить танковую группу Клейста. Эта задача
ставилась группировке  войск  в  составе  трех  стрелковых  дивизий  и  2-го
кавалерийского корпуса 57-й армии, трех стрелковых дивизий,  21-го  и  23-го
танковых корпусов 6-й армии и \207\ соединений 9-й армии.  Войска  последней
должны были нанести удар с  востока,  остальные  соединения  -  с  запада  и
севера.
 Из  содержания  приказа  видно,   что   Военный   совет   Юго-Западного
направления  стремился:  концентрическими  ударами  возглавляемых  им  войск
нанести поражение вражеской группировке и восстановить  положение  на  южном
фасе Барвенковского плацдарма разгромить 3-ю и 23-ю танковые дивизии силами
северной ударной группировки очистить от чугуевской группы врага занятый ею
плацдарм на р. Северный Донец,  а  заодно  срезать  балаклеевский  выступ  и
расширить фланг изюмского выступа. Одновременно Военный совет не намеревался
прекращать  наступательную  операцию  по  разгрому  харьковской  группировки
противника.
 Ничего не скажешь, замысел  был  смелый,  и  представлялся  он  авторам
простым и реальным. На деле все обстояло далеко не так просто. Прежде  всего
необходимо было в ограниченное время произвести перегруппировку больших масс
войск, разбросанных на обширном пространстве. А мы, как я  уже  рассказывал,
тогда еще не умели делать это должным образом. Кроме того, в  предшествующие
восемь дней наступательных и  оборонительных  боев  войска  понесли  большие
потери,  были  сильно  измотаны.  Наконец,  главной   группировке   угрожало
окружение.
 Таким образом, в приказе не были учтены  реальные  условия,  в  которых
проходила борьба с противником. Силы врага, увы, по-прежнему преуменьшались,
а наши собственные преувеличивались. Противостоявшие нам гитлеровские войска
располагали  крупными  силами  танков   и   авиации   и   обладали   высокой
мобильностью,  маневренностью.  Они  бешено  рвались  вперед.  А  мы  словно
рассчитывали, что они останутся  на  уже  занятых  ими  позициях  на  период
перегруппировки наших войск.
 Судьба этого боевого приказа сложилась соответственно  его  содержанию:
не был осуществлен ни один пункт.  Противник  оказался  в  выигрыше.  Войска
Юго-Западного  фронта  потерпели  в  майских  боях  крупное  поражение.  Его
последствия тяжело сказывались в течение всей летне-осенней кампании 1942 г.
 Вот краткая хроника событий тех дней.
 19  и  20  мая.  Северная  ударная  группировка   пытается   продолжать
наступление, но безуспешно, так. как враг сильнее, чем предполагалось.  Зато
танковая группа противника наносит контрудар,  в  результате  которого  наши
войска со значительными потерями вынуждены отойти  в  исходное  положение  -
почти на те самые рубежи, с которых мы начали наступление 12 мая.
 В  эти  же  два  дня  не  менее  стремительно  развиваются  события  на
Барвенковском плацдарме.  Недостаточная  оперативность  в  работе  штабов  и
нечеткая постановка задач приводят к тому, что войска 6-й  армии  опаздывают
сосредоточиться на рубеже  Большая  Андреевка  -  Петровское.  Тем  временем
немецко-фашистское  командование,  усмотрев  в   активных   действиях   2-го
кавалерийского  \208\  корпуса  угрозу  своему