ь его мысли? - спросил Вэнион.
   - В этом она не уверена. Ей еще не доводилось  проверять  пределы  своего
дара. Нынешний поход к посольству - своего рода испытание. Мы надеемся,  что
она сумеет проникнуть мыслями за стены и вызнать имена тех, кто  прячется  в
посольстве. Если нет - я найду способ провести ее внутрь. Нам  с  Кааладором
нужна информация и имена - как  можно  больше  имен.  Подготовка  крупнейшей
бойни в истории человечества - дело весьма сложное, и  нам  бы  не  хотелось
проделывать его дважды.

ГЛАВА 24

   - Это всего лишь отвлекающий маневр, - говорил на следующее утро Улаф. Он
отложил одну  из  депеш,  которые  принес  с  собой  император  Сарабиан.  -
Оборотни, вампиры и вурдалаки - всего лишь иллюзии, так что  они  никому  не
могут причинить вреда, а эти нападения на атанские гарнизоны  не  более  чем
самоубийственные выходки, которые призваны поддерживать смятение в  Империи.
Наши противники не придумали ничего нового.
   - Он прав, - согласился Спархок.  -  Все  эти  происшествия  не  новы,  и
единственная их цель - связать руки атанским гарнизонам.
   - К несчастью, своего они добились, - заметил  Бевьер.  -  Пока  все  это
продолжается, мы не можем намного сократить гарнизоны, чтобы послать  помощь
Бетуане.
   - Но лорд Вэнион  предложил  взять  по  роте  из  крупных  гарнизонов,  -
возразил Сарабиан. - Это хоть какой-то выход.
   - Верно, ваше величество, - согласился Бевьер, - только  будет  ли  этого
достаточно?
   - Должно быть достаточно, - сказал Вэнион. - Больше мы сейчас выделить не
можем. В конце концов, мы говорим об атанах, а когда дело  касается  атанов,
количество их не имеет значения. Один атан  сам  по  себе  заменит  половину
армии.
   Стрейджен знаком поманил Спархока, и они  отошли  к  длинному  столу,  на
котором был накрыт завтрак. Светловолосый вор принялся  придирчиво  выбирать
печенье.
   - Сработало, - сказал он едва слышно. - Ксанетия должна видеть  человека,
чтобы пробраться в его мысли, но Берит  отыскал  рядом  с  посольством  дом,
который к тому же немного выше самого  посольства.  Мы  сняли  для  Ксанетии
уютную комнатку с видом на  кабинет  посла.  Сейчас  она  добывает  для  нас
информацию - и имена.
   - Почему мы скрываем это от остальных?
   - Потому что мы с Кааладором хотим использовать эту информацию для  того,
чтобы поставить новый  мировой  рекорд,  о  котором  я  говорил  вам  вчера.
Сарабиан еще не дал на это своего согласия, так что незачем  беспокоить  его
тем, о чем знать ему совсем необязательно - по крайней  мере,  до  тех  пор,
пока мы не уложим все трупы в штабеля.

***

   На следующий день принцесса Даная заболела. Понять, что это  за  болезнь,
было невозможно.  Ни  жара,  ни  кашля,  ни  хрипов  -  только  беспричинная
слабость. Принцесса потеряла аппетит, и ее трудно было добудиться.
   - То же самое, что было в прошлом месяце, - уверяла Миртаи  встревоженных
родителей. - Ей нужно укрепляющее, только и всего.
   Спархок, однако, знал, что Миртаи ошибается. В прошлом месяце Даная вовсе
не была больна. Богиня-Дитя небрежно отзывалась  о  своей  способности  быть
одновременно в двух местах, но ее отец знал, что, когда ее  внимание  прочно
приковано к тому, что происходит  в  одном  месте,  в  другом  она  попросту
впадает в спячку. Однако нынешнее недомогание было совсем другим.
   - Может быть, и вправду дашь ей укрепляющее, Элана? - предложил.он. - А я
пойду поговорю с Сефренией - быть может, она придумает что-нибудь еще.
   Сефрения с невеселым видом сидела в своей комнате. Она смотрела  в  окно,
хотя с первого взгляда было ясно, что пейзаж за окном для нее все равно  что
не существовал.
   - У нас проблема, матушка, - сказал Спархок, прикрывая за собой дверь.  -
Даная больна.
   Сефрения резко обернулась к нему, глаза ее изумленно расширились.
   - Что за чушь, Спархок! Она  никогда  не  болеет.  Она  просто  не  может
заболеть.
   - Я и сам так думал, но тем  не  менее  она  больна.  Ничего  осязаемого,
никаких явных признаков, но она определенно нездорова.
   Сефрения стремительно поднялась.
   - Мне нужно взглянуть на нее, -  сказала  она.  -  Может  быть,  я  сумею
выспросить у нее, в чем дело. Она одна?
   - Нет. С ней Элана. Не думаю,  что  она  согласится  уйти.  Это  осложнит
дело?
   - Об этом я позабочусь. Давай скорее  выясним,  что  стряслось,  пока  не
стало еще хуже.
   Явная  обеспокоенность  Сефрении  еще  больше  встревожила  Спархока.   С
растущим страхом он последовал за ней в королевские покои. В одном  Сефрения
была безусловно права. Афраэль никоим образом не была восприимчива к людским
хворям, так что  это  не  могла  быть  обыкновенная  простуда  или  одна  из
бесчисленных детских болезней, которые подхватывают  и  от  которых  успешно
излечиваются обычные дети. Спархок с  самого  начала  отверг  мысль,  что  у
божества может случиться насморк.
   Сефрения была напряжена и сосредоточена. Она начала бормотать  стирикское
заклинание еще до того, как вошла в комнату Данаи.
   - Благодарение Богу, Сефрения, ты здесь! - воскликнула Элана,  привставая
из кресла, которое было придвинуто к постели девочки. - Я так...
   Сефрения выпустила заклинание, причудливо щелкнув пальцами, и глаза Эланы
остекленели. Она так и застыла, полупривстав из кресла, с протянутой рукой.
   Сефрения подошла к кровати, присела на край и взяла девочку на руки.
   - Афраэль, - сказала она, - проснись. Это я, Сефрения.
   Богиня-Дитя открыла глаза и безутешно зарыдала.
   - Что с тобой? - спросила Сефрения, крепче прижимая ее к себе  и  бережно
укачивая.
   - Они убивают моих детей, Сефрения! - прорыдала Афраэль. - По всей Эозии!
Эленийцы убивают моих детей! Я хочу умереть!
   - Мы должны немедленно отправиться в Сарсос, - сказала Сефрения  Спархоку
и Вэниону, как только  они  оказались  втроем.  -  Мне  нужно  поговорить  с
Тысячей.
   - Я понимаю, что это разбивает ей сердце, - сказал Вэнион, - но ведь  она
не может на самом деле умереть, правда?
   - Может, Вэнион. Младшие боги так тесно связаны со  своими  почитателями,
что от этого зависит сама их жизнь.  Пожалуйста,  Спархок,  попроси  Беллиом
сейчас же доставить нас в Сарсос.
   Спархок мрачно кивнул и, вынув шкатулку, коснулся кольцом крышки.
   - Откройся! - произнес он куда резче, чем хотел бы.
   Крышка со щелчком открылась.
   - Голубая Роза, -  сказал  Спархок,  -  у  нас  беда.  Богиня-Дитя  тяжко
захворала оттого, что в далекой Эозии убивают ее детей.  Мы  должны  немедля
прибыть в Сарсос, дабы Сефрения могла испросить совета  у  Тысячи  Стирикума
касательно ее исцеления.
   - Я исполню все, как ты велишь, Анакха, - прозвучал голос Беллиома из уст
Вэниона. В лице магистра появилась смутная неуверенность. - Пристойно ли мне
сказать, что я испытываю сочувствие к тебе  и  подруге  твоей  из-за  недуга
единственного вашего дитя?
   - Я от всего сердца благодарю тебя за доброту, Голубая Роза.
   - Сие не только лишь доброта, Анакха. Дважды касалась меня  нежная  длань
Богини-Дитя, и даже я не защищен от хитроумных чар ее касания.  Ради  любви,
всеми нами к ней питаемую, поспешим же в Сарсос, дабы могла она исцелиться.
   Мир всколыхнулся, померк - и все трое увидели, что стоят перед отделанным
мрамором чертогом Совета в Сарсосе. Осень здесь началась раньше, и березовая
роща на окраине города была словно охвачена золотым пламенем.
   - Подождите меня здесь, - сказала Сефрения Спархоку и Вэниону. - Не будем
дразнить горячие головы новым явлением эленийцев в зале Совета.
   Спархок кивнул и открыл шкатулку, чтобы спрятать Беллиом.
   - Нет, Анакха, - проговорил  Беллиом,  вновь  говоря  устами  Вэниона.  -
Должен я знать, что будет отвечено на просьбу Сефрении.
   - Как пожелаешь, Голубая Роза, - вежливо ответил Спархок.
   Сефрения вошла в чертог.
   - Здесь похолоднее, - заметил Вэнион, кутаясь в плащ.
   - Да, - согласился Спархок, - Сарсос куда севернее Материона.
   - Тему погоды можно считать исчерпанной. Не волнуйся,  Спархок.  Сефрения
обладает большим влиянием на Совет Тысячи. Уверен, они согласятся ей помочь.
   Они ждали, и время тянулось невыносимо.
   Прошло не меньше получаса, когда Спархок вдруг ощутил,  как  по  Беллиому
прошла сильная дрожь, даже судорога.
   - Ступай со мною, Анакха! - Голос Вэниона прозвучал отрывисто и резко.
   - В чем дело?
   -  Пристрастие  стириков  к   бесконечным   разговорам   будит   во   мне
недовольство. Должен я  обратиться  через  Тысячу  к  самим  младшим  богам.
Болтуны сии проговорят до самой смерти Афраэли! - Страстность,  прозвучавшая
в голосе Вэниона, поразила Спархока.
   Он поспешил  за  своим  магистром,  который  размашистым,  совершенно  не
свойственным ему шагом не вошел, а ворвался в здание. Бронзовые  двери  залы
Совета были, по всей видимости, заперты, и это стало  очевидно  по  скрежету
разорванного металла, когда Вэнион резко распахнул створки.
   Сефрения  стояла  перед  Советом,  умоляя  о  помощи.  Прервав  себя   на
полуслове,  она  пораженно,  не  веря  собственным  глазам,  воззрилась   на
вломившегося в залу Вэниона.
   - Мы не допустим сюда эленийцев! - завопил по-стирикски на дальней скамье
один из советников, вскочив и замахав руками.
   И тут в зале воцарилась мертвая тишина. Вэнион начал расти,  стремительно
увеличиваясь в размерах, и его громадную фигуру очертил, становясь все ярче,
ослепительно-синий ореол. Вспышки молний хлестали из этого сияния, и раскаты
грома оглушительным эхом отбивались от выложенных мрамором  стен.  В  глазах
Сефрении, устремленных на Вэниона, появился благоговейный страх.
   Повинуясь беззвучным словам, которые только он  один  и  мог  расслышать,
Спархок высоко поднял ослепительно сверкавшую Сапфирную Розу.
   - Узрите Беллиом! - прорычал он. - И внемлите его мощному гласу!
   - Внемлите словам моим, о Тысяча Стирикума! - Голос великана, который миг
назад был Вэнионом, был оглушающ и необъятен. Такому голосу  вняли  бы  сами
горы, волны и бури застыли бы, едва услышав его. - Буду я говорить с  вашими
богами!  Слишком  ничтожны  вы,  погрязшие  в  нескончаемой  болтовне,  дабы
доверять вам сие важнейшее дело!
   Спархок моргнул. Похоже, дипломатия не была сильной стороной Беллиома.
   Один из облаченных в белое советников вскочил.
   - Возмутительно! - заорал он, негодующе брызжа слюной. - Мы не  станем...
- И вдруг исчез, а на его месте возник смущенного  вида  персонаж,  которого
явно отвлекли в разгар купания. Нагой и мокрый, он ошеломленно воззрился  на
окруженного синим ореолом великана и сверкающий камень в руке Спархока.
   - Ну, знаете ли... - возмущенно начал он.
   - Сетрас! - резко проговорил необъятный голос. - Как глубока любовь  твоя
к родственнице твоей Афраэли?
   - Это уже вовсе не по правилам! - возмутился юный бог.
   - Как глубока любовь твоя к ней? - настаивал неумолимый голос.
   - Конечно, я ее обожаю. Все мы ее обожаем, но...
   - Что бы отдал ты, дабы спасти ее жизнь?
   - Все, что она  попросит,  конечно,  но  разве  ее  жизни  может  грозить
опасность?
   - Ведомо ли тебе, что  Заласта  Стирик  -  предатель?  Со  скамей  Совета
донеслись изумленные вскрики.
   - Афраэль говорила об этом, - ответил  бог,  -  но  мы  решили,  что  она
преувеличивает. Ты же знаешь, какая она.
   - Истинно говорила тебе Афраэль, Сетрас.  В  сей  самый  миг  приспешники
Заласты убивают в далекой Эозии детей Афраэли. С каждой смертью умаляется  и
слабеет сама Афраэль, и, ежели не прекратится сие, скоро ее не станет.
   Бог по имени Сетрас оцепенел, глаза его вдруг вспыхнули.
   - Чудовищно!
   - Что отдашь ты, дабы она жила?
   - Свою собственную жизнь, ежели будет на то нужда, - торжественно ответил
Сетрас.
   - Согласишься ли ты одолжить ей собственных своих почитателей?
   Сетрас воззрился на сияющий Беллиом, и его лицо исказилось страданием.
   - Поторопись, Сетрас! С каждым мигом жизнь Афраэли убывает.
   Бог глубоко вздохнул.
   - А другого выхода нет? - жалобно спросил он.
   - Нет. Жизнь Богини-Дитя поддерживается одной лишь  любовью.  Дай  ей  на
время любовь детей своих, дабы могла она исцелиться.
   Сетрас выпрямился.
   - Я сделаю это! - объявил он. - Сделаю, хоть и ранит это  мое  сердце!  -
Выражение решимости промелькнуло на лице  божества.  -  И  заверяю  тебя,  о
Творец  Миров,  что  не  только  мои  дети  поддержат  своей  любовью  жизнь
возлюбленной родственницы нашей. Все мы, равно поделимся с нею.
   - Так решено! - Беллиому, похоже, очень нравилось это выражение.
   -  Э-э...  -  начал  Сетрас  слегка  обеспокоенно,   снова   выпадая   из
архаического стиля речи. - Но ведь она потом отдаст их?
   - Ручаюсь тебе в том своим  словом,  Божественный  Сетрас!  -  с  улыбкой
заверила его Сефрения.
   Юный бог явно вздохнул с облегчением, но тут же глаза его сузились.
   - Анакха! - решительно окликнул он.
   - Слушаю тебя, божественный.
   - Надобно позаботиться о том, чтобы защитить уцелевших детей Афраэли. Как
лучше сего достигнуть?
   - Скажи им, чтобы укрылись в орденских замках Церкви Чиреллоса, -  сказал
Спархок. - Там им не будет грозить никакая опасность.
   - Кто повелевает сими рыцарями?
   - Архипрелат Долмант, я полагаю, - с  сомнением  ответил  Спархок.  -  Он
представляет высшую власть в Церкви.
   - Я поговорю с ним. Где мне искать его?
   - В Базилике, Божественный, в городе Чиреллосе.
   - Я отправлюсь туда, дабы обсудить с ним сие дело.
   Спархока  едва  не  хватил  удар  при  мысли  о  теологических  тонкостях
подобного заявления. Затем он пристальнее взглянул на Сефрению. Она все  так
же смотрела на Вэниона с благоговейным  ужасом.  Затем  так  явственно,  что
Спархок почти услышал щелчок, Сефрения приняла  решение.  Ее  лицо,  все  ее
существо говорили об этом яснее всяких слов.

***

   - Улаф, - раздраженно сказал Келтэн, - не отвлекайся.  Ты  вторую  неделю
витаешь в облаках. Отчего это ты стал такой рассеянный?
   - Мне не нравятся сообщения, которые мы  получаем  из  Атана,  -  ответил
рослый генидианец, устраивая у себя на коленях Данаю, Ролло  и  Мурр.  Из-за
болезни принцесса десять дней провела безвыходно в своей  комнате  и  только
сегодня снова присоединилась к ним. Она упоенно предавалась своему  любимому
занятию - путешествовать по коленям взрослых. Спархок знал, что  его  друзья
по большей части не замечают этого, бессознательно отвечая на немые  просьбы
принцессы взять ее на руки. На самом же деле Афраэль, с кошкой и  игрушечным
медвежонком перебираясь с одних колен на другие, трудолюбиво восстанавливала
связь с теми, кто во время ее болезни мог хоть на йоту ускользнуть из-под ее
влияния. Как обычно, процесс сопровождался обилием поцелуев, но эти  поцелуи
отнюдь не были лишь непринужденным выражением ее любви и  симпатии.  Афраэль
могла  одним  прикосновением  полностью  изменить  настроение  и   намерения
человека; поцелуем же она была способна  в  один  миг  целиком  и  полностью
завладеть его душой. Когда бы Спархоку ни  доводилось  о  чем-то  спорить  с
дочерью, он неизменно следил за тем, чтобы их разделял по меньшей мере  стол
или кресло.
   - Дела идут совсем не так, как я  ожидал,  -  угрюмо  продолжал  Улаф.  -
Тролли научились прятаться от стрел и арбалетных болтов.
   - Даже тролль иногда способен чему-то  научиться,  -  философски  заметил
Телэн. Мальчик уже полностью оправился после падения с  клена,  хотя  иногда
все еще жаловался на головные боли.
   - Нет, - возразил Улаф. - В  этом-то  и  все  дело.  Тролли  не  способны
учиться, может быть потому, что не хотят - или не могут - учиться  их  боги.
Тролли, которые живут в наши дни, знают ровно столько, сколько  знал  первый
тролль - не больше и не  меньше.  Это  проделки  Киргона.  Если  он  изменит
троллей настолько, что они  станут  способны  учиться,  человечеству  грозят
крупные неприятности.
   - Но ведь это же еще не все, а, Улаф? - проницательно осведомился Бевьер.
- У тебя на лице вот уже несколько дней то самое "теологическое  выражение".
Ты воюешь с какой-то неприятной нравственной дилеммой?
   Улаф вздохнул.
   - Моя идея наверняка выведет из  равновесия  всех,  но  давайте  хотя  бы
обсудим ее достоинства, прежде чем ударяться в драку.
   - Начало многообещающее,  -  пробормотал  Стрейджен.  -  Будь  так  добр,
излагай свою идею помягче.
   - Это у меня вряд ли получится, Стрейджен. Депеши Бетуаны становятся  все
отчаяннее. Тролли больше не выходят на открытую местность. Конные  атаны  не
могут достать их копьями, а стрелы и  арбалетные  болты  попадают  больше  в
деревья, чем в троллей. Они даже поджигают траву, чтобы прятаться за  дымом.
Бетуана вот-вот призовет всех своих соотечественников вернуться домой, а без
атанов мы останемся безоружными.
   - Сэр Улаф, - сказал Оскайн,  -  полагаю,  что  это  мрачное  предисловие
должно  подготовить  нас  к  ужасному  продолжению.  По-моему,  мы  все  уже
достаточно подготовлены. Продолжай и ужасни нас.
   - Мы должны отнять троллей у Киргона, - сказал Улаф, рассеянно  почесывая
за ухом Мурр. - Нельзя, чтобы он и дальше обучал их основам  тактики,  и  уж
совсем нельзя допустить, чтобы они научились действовать сообща.
   - И как же ты собираешься отнять у бога совершенно неуправляемых  бестий?
- осведомился Стрейджен.
   - Я подумывал о том, чтобы поручить это дело их же собственным  богам.  В
конце концов,  Тролли-Боги  в  нашем  распоряжении.  Гвериг  заключил  их  в
Беллиом, а Спархок носит Беллиом за пазухой. Я  полагаю,  что  Кхвай  и  его
собратья согласятся на что угодно, если мы пообещаем им свободу.
   - Ты спятил? - воскликнул Стрейджен. - Мы не  можем  их  освободить!  Это
немыслимо! - От волнения он  выронил  пару  золотых  монет,  которые  теперь
всегда носил с собой.
   - Я был бы более чем счастлив услышать другие предложения -  если  они  у
кого-то есть. Опасность, грозящая Атану,  сама  по  себе  серьезна,  но  чем
дольше Киргон повелевает троллями, тем большему они от него  выучатся.  Рано
или поздно они вернутся в Талесию. К чему нам  обученное  войско  троллей  у
ворот Эмсата? Если мы обратимся к Троллям-Богам, у нас будет хотя  бы  малое
преимущество. В наших руках ключ к их свободе. Зато у нас  нет  ничего,  что
хотел бы получить  Киргон,  -  кроме,  разумеется,  самого  Беллиома.  Я  бы
предпочел иметь дело с Троллями-Богами.
   - А почему бы Спархоку  не  отправиться  в  северный  Атан  и  с  помощью
Беллиома попросту уничтожить троллей?
   Спархок покачал головой.
   - Беллиом на это не пойдет, Стрейджен. Он не станет стирать с лица  земли
целый вид живых существ. Я это точно знаю.
   - У тебя кольца. Заставь его подчиниться твоему приказу.
   - Нет, этого  я  не  сделаю.  Беллиом  не  раб.  Если  мы  с  ним  должны
действовать сообща, пускай это будет по доброй воле.
   - Спархок, мы не можем освободить Троллей-Богов. Может быть, я и вор,  но
я все же талесиец. Я не намерен сидеть в  сторонке  и  любоваться  тем,  как
тролли захватывают весь полуостров.
   - Мы ведь еще даже не говорили с Троллями-Богами,  Стрейджен,  -  заметил
Улаф. - Почему бы не узнать, что они могут  сказать,  прежде  чем  принимать
решение? Нам нужно что-то делать, неважно что - но очень  быстро.  Иначе  мы
увидим, как колонны атанов  покидают  свои  казармы,  чтобы  отправиться  по
домам.
   Даная соскользнула с колен Улафа и подняла монеты Стрейджена.
   - Ты уронил вот это, милорд Стрейджен, - сладким голоском  сообщила  она.
Затем нахмурилась. - Мне это только кажется, или на самом деле одна  из  них
чуточку полегче другой?
   Стрейджен слегка затравленно воззрился на нее.

***

   Немного погодя Вэнион и Спархок провожали Сефрению до дверей ее  комнаты.
Они дошли до дверей и остановились.
   - О, что за чушь! - взорвалась вдруг Сефрения,  мгновенно  разъяряясь.  -
Вэнион, немедленно уложи свои вещи и возвращайся к себе!
   Вэнион ошеломленно моргнул.
   - Я...
   - Заткнись! - цыкнула