ил Улаф Элане. - Тролля трудно убить стрелой - у него
слишком густая шерсть и толстая шкура, - но стрелы могут их немного
задержать, если повезет, конечно. Тролли гораздо, гораздо проворнее, чем
может показаться с виду, и у них очень длинные руки. Моргнуть не успеешь, а
тролль уже выдернет тебя из седла.

Повинуясь этикету, Элана повторила эти слова.

- И что же тогда делает тролль? - Лицо Бетуаны выражало живейшее
любопытство.

- Первым делом отрывает голову, а уж потом съедает остальное. Тролли
почему-то не едят человеческих голов.

На этой реплике Элана слегка поперхнулась.

- Мы не применяем лук на войне, - перевел Норкан напевную тамульскую речь
королевы. - Мы только охотимся с луком на добычу, которая предназначена для
еды.

- Что же, - отозвался Улаф с некоторым сомнением, - тролля, конечно, можно
съесть, если так уж захочется, но за вкус я не ручаюсь.

- Это я отказываюсь повторять, сэр Улаф! - воскликнула Элана.

- Спроси у нее, приемлемы ли для атанов дротики, - предложил Тиниен.

- Вполне приемлемы, - ответил Норкан уже от своего имени. - Я видел, как
атаны упражнялись с ними. Бетуана быстро заговорила с ним.

- Ее величество, - сказал наконец Норкан, - попросила меня перевести
вкратце. Солнце уже высоко, и она знает, что вам пора ехать. Оскайн
говорил, что вы намерены ехать дорогой, которая ведет в Лебас, город в
Тамуле. Атанское общество разделено на кланы, и у каждого клана свои земли.
В пути на восток вы будете пересекать земли разных кланов. Для одного клана
пересечь границу владений другого - тяжкое нарушение этикета, а здесь, в
Атане, таких нарушений избегают любой ценой.

- Интересно, с чего бы это? - пробормотал Стрейджен.

- Оскайн, - сказал Норкан, - как только доберешься до цивилизованных мест,
пошли мне десятка два императорских гонцов с быстрыми конями. Ее величество
хочет, чтобы связь с Материоном в эти трудные времена не прерывалась.

- Хорошая идея, - согласился Оскайн.

Затем Бетуана поднялась, возвышаясь над всеми присутствующими. Она нежно
обняла Элану, затем Миртаи, явственно давая понять, что им пора продолжать
свое путешествие на восток.

- Я навсегда сохраню в памяти эту встречу, дорогая Бетуана, - сказала
Элана.

- И я тоже, дорогая моя сестра-королева, - ответила Бетуана на почти
безупречном эленийском наречии.

Элана улыбнулась.

- Я уж гадала, как долго ты намерена скрывать, что знаешь наш язык,
Бетуана, - сказала она.

- Так ты знала? - удивилась Бетуана.

Элана кивнула.

- Очень трудно не выдать выражением лица или глаз, что понимаешь то, что
тебе сейчас переведут. Почему ты хранишь в секрете свое знание эленийского?

- Время, которое нужно переводчику, чтобы преобразовать твои слова в
человеческую речь, можно использовать для того, чтобы обдумать ответ, -
пожала плечами Бетуана.

- Весьма полезная тактика, - восхищенно признала Элана. - Жалко, что я не
могу применить ее в Эозии, ведь там все говорят по-эленийски.

- Завяжи уши, - посоветовал Улаф.

- Неужели он обязательно должен говорить такое? - пожаловалась Элана
Спархоку.

- Это всего лишь предложение, ваше величество, - пожал плечами Улаф. -
Притворитесь, что вы оглохли, и велите кому-нибудь выделывать пальцами
кренделя перед вашим носом - якобы он переводит.

Элана сердито уставилась на него.

- Что за чушь, Улаф! Ты хоть представляешь себе, как это все нелепо и
неудобно?

- Я же сказал, ваше величество, что это всего лишь предложение, - мягко
ответил Улаф. - Я не говорил, что оно окажется хорошим.


После официального прощания, которое опять-таки было устроено главным
образом ради Миртаи, королева и ее эскорт выехали из Атаны по восточной
дороге в Лебас. Как только город исчез из виду, Оскайн, который на сей раз
предпочел ехать верхом, предложил Спархоку, Стрейджену и Вэниону проехать
вперед, чтобы побеседовать с другими рыцарями. Они нашли своих друзей в
передних рядах отряда. Тиниен развлекал их изрядно приукрашенной и скорее
всего выдуманной историей любовного приключения.

- В чем дело? - спросил Келтэн, когда Спархок и его спутники присоединились
к ним.

- Минувшим вечером мы со Спархоком беседовали с Заластой и Сефренией, -
ответил Вэнион. - Мы решили, что надо бы поделиться плодами наших
размышлений - так, чтобы не слышала Элана.

- Звучит зловеще, - заметил светловолосый пандионец.

- Не совсем, - усмехнулся Вэнион. - Наши умозаключения пока еще туманны, а
тревожить королеву, покуда у нас нет полной уверенности, не стоит.

- Так нам, стало быть, есть о чем тревожиться, лорд Вэнион? - осведомился
Телэн.

- Всегда найдется о чем потревожиться, - заметил брату Халэд.

- Мы пришли к заключению, что наш противник - бог, - сообщил Вэнион. -
Уверен, что все вы более или менее уже сами об этом догадались.

- Неужели тебе и впрямь было так необходимо приглашать меня в это
путешествие? - жалобно спросил у Спархока Келтэн. - Я не очень-то умею
справляться с богами.

- А кто умеет-то?

- Ты, например. В Земохе ты потрудился неплохо.

- Наверное, мне просто повезло.

- Вот как мы рассуждали, - продолжал Вэнион. - Все вы снова видели эту тень
и облако. По крайней мере внешне они очень похожи на проявление чьей-то
божественной сути, а что касается армий из прошлого - ламорков и киргаев, -
воскресить их было бы не под силу смертному. Заласта сказал нам, что сам
однажды пытался это сделать и у него ничего не вышло. Уж если он не
справился, мы можем быть уверены, что это не удастся ни одному человеку в
мире.

- Логично, - согласился Бевьер.

- Благодарю тебя. Далее, какое-то время тому назад все тролли покинули
Талесию и появились здесь, в Атане. Мы более или менее сошлись на том, что
тролли не поступили бы так, если б им не приказал тот, кому они не могут не
подчиниться. Совокупно с явлением тени это прямо указывает на
Троллей-Богов. Сефрения не уверена в том, что они навечно заперты в
Беллиоме, так что нам пришлось примириться с тем, что они каким-то образом
могли выбраться на свободу.

- Что-то это не очень похоже на историю с хорошим концом, - кисло заметил
Телэн.

- Да, - согласился Тиниен, - история выходит мрачноватая.

Вэнион поднял руку.

- Дальше будет хуже, - заверил он. - Мы сошлись на том, что все эти
заговоры с явлением древних героев, разжиганием национализма и тому
подобным были бы не под силу одним Троллям-Богам. Непохоже, чтобы они имели
какое-то представление о политике, так что, я полагаю, нам стоит обдумать
возможность союза Троллей-Богов с кем-то еще. Некто - человек или
бессмертный - занимается политикой, а Тролли-Боги обеспечивают грубую силу.
Они повелевают троллями и воскрешают мертвецов.

- То есть их используют? - спросил Улаф.

- Похоже на то.

- Это чушь, лорд Вэнион, - откровенно заявил талесиец.

- Отчего же?

- А какой прок троллям от этого союза? С какой стати Тролли-Боги заключат с
кем-то соглашение, если от него нет прока их приверженцам? Тролли не могут
править миром, потому что никогда не смогут покинуть горы.

- Почему же нет? - спросил Берит.

- Из-за густой шерсти и толстой шкуры. Тролли могут жить только в холодных
краях. Если тролля выставить на два дня под летнее солнышко, он попросту
испустит дух. Их тела устроены так, чтобы сохранять тепло, а не избавляться
от него.

- И впрямь, лорд Вэнион, - согласился Оскайн, - в твоей теории имеется
значительный пробел.

- Я думаю, что мог бы найти объяснение этому, - сказал Стрейджен. - Наш
враг - или враги - стремится переустроить мир, верно?

- Да, по крайней мере, его вершину, - подтвердил Тиниен. - До сих пор я не
слыхал ни о ком, кто хотел бы перевернуть мир с ног на голову и поставить у
власти крестьян.

- Возможно, это еще впереди, - усмехнулся Стрейджен. - Итак, наш безымянный
друг желает изменить мир, но у него одного недостает силы перевернуть его
вверх тормашками. Ему нужно могущество Троллей-Богов, но что может он
пообещать троллям взамен их помощи? Чего хотят тролли превыше всего?

- Талесию, - мрачно ответил Улаф.

- Вот именно. Разве Тролли-Боги не ухватились бы за возможность уничтожить
в Талесии всех стириков и эленийцев и вернуть полуостров в полное
владычество троллей? Если кто-то стремится изгнать из мира младших богов
Стирикума или по крайней мере провозглашает такую цель - разве для
Троллей-Богов она не будет заманчива? Ведь это младшие боги первыми
прогнали их, из-за младших богов им пришлось прятаться. Это, конечно,
чистой воды предположения, но допустим, что наш приятель нашел способ
освободить Троллей-Богов из Беллиома. Затем он предложил им союз, посулив
очистить от эленийцев и стириков Талесию - а возможно, и все северное
побережье обоих континентов - в обмен на их помощь. Тролли получают север,
а наш приятель - остальной мир. Будь я троллем, такая сделка показалась бы
мне весьма соблазнительной .

- Пожалуй, он прав, - признал Улаф.

- Его объяснение отвечает и на мои сомнения относительно этой теории, -
подтвердил Бевьер. - Возможно, между нашим приятелем и Троллями-Богами нет
конкретного соглашения, но что-то между ними явно существует. Что же мы
тогда должны сделать?

- Разорвать этот союз, - ответил Спархок.

- Это не так-то легко, когда один из союзников неизвестен, - заметил
Келтэн.

- Зато нам хотя бы отчасти известен другой, так что можно сосредоточиться
на нем. Твоя теория, Вэнион, несколько сужает мои расчеты. Думаю, что мне
все же придется объявить войну троллям.

- Что-то я не понимаю, что здесь к чему, - признался Оскайн.

- Боги, ваше превосходительство, черпают силу из своих приверженцев и
почитателей, - пояснил Бевьер. - Чем больше их, тем сильнее бог. Если
Спархок начнет убивать троллей, Тролли-Боги тотчас почувствуют это. Если он
убьет достаточно много троллей, они откажутся от союза. У них не будет
иного выхода, если им хочется жить, а мы еще в Земохе обнаружили, что
Тролли-Боги очень любят жизнь. Они сломались мгновенно, когда Спархок
пригрозил им, что уничтожит Беллиом вместе с ними.

- Да, они тотчас проявили небывалую тягу к согласию, - подтвердил Спархок.

- Вас ожидает истинное удовольствие, господа, - заметил Улаф. - Война с
троллями - это очень, очень весело.

В этот вечер они стали лагерем на ночь на лугу близ буйного горного ручья,
который прорыл себе в горах глубокое ущелье. Внизу склоны ущелья густо
поросли лесами, выше они круто примыкали к гряде обрывистых утесов,
высившихся на добрую сотню футов над краем склонов. Хорошая оборонительная
позиция, заметил сам себе Спархок, разглядывая лагерь. Вечер в ущелье
наступил рано, и в сгущающихся сумерках пылали желтым пламенем костры, на
которых стряпали ужин; дым от костров, синеватый и колеблющийся, уносился с
ночным ветерком вниз по течению ручья.

- Могу я поговорить с тобой, принц Спархок? - Это был Заласта. В сумерках
отчетливо белело его стирикское одеяние.

- Конечно, мудрый.

- Боюсь, что я пришелся не по нраву твоей жене, - сказал маг. - Она
старается быть вежливой, но ее неприязнь ко мне очевидна. Может быть, я
чем-то оскорбил ее?

- Не думаю, Заласта.

Чуть заметная горькая усмешка тронула губы стирика.

- Значит, это то, что мои соплеменники называют "эленийский недуг".

- Сомневаюсь. Я сам воспитывал ее и сумел втолковать ей, что извечные
предрассудки эленийцев не имеют под собой оснований. Ее отношение к
стирикам происходит от моего, а рыцари церкви любят стириков - особенно
пандионцы, потому что нашей наставницей была Сефрения. Мы все обожаем ее.

- Да, - улыбнулся маг, - это я заметил. Мы и сами здесь не безгрешны. Наша
неприязнь к эленийцам почти так же лишена здравого смысла, как ваша
неприязнь к нам. Стало быть, нелюбовь твоей жены ко мне может происходить и
из иной причины.

- Вполне вероятно, мудрый, что виной всему твой акцент. Моя жена - сложная
натура. Она очень умна, но и ей случается поступать вопреки здравому
смыслу.

- В таком случае мне лучше не мозолить ей глаза. Отныне я поеду верхом. То,
что мы сидим рядом в карете, лишь усиливает ее неприязнь. Мне и прежде
доводилось делать общее дело с людьми, которые относились ко мне
неприязненно, и это мне не так уж и мешало. Как-нибудь на досуге я
постараюсь завоевать ее сердце. - Заласта коротко улыбнулся. - Я очень
хорошо умею завоевывать сердца, когда мне этого хочется. Он посмотрел в
глубь ущелья, где в надвигающейся темноте белели пенные перекаты горного
ручья.

- Принц Спархок, существует ли хоть малейшая возможность вернуть Беллиом? -
уже серьезно спросил он. - Боюсь, что без него мы находимся в весьма
невыгодном положении. Нам просто необходимо нечто до такой степени
могущественное, чтобы уравновесить наши силы с целой компанией богов. Волен
ли ты сказать мне, где именно ты бросил Беллиом в море? Возможно, я сумел
бы помочь тебе достать его.

- Я волен говорить об этом безо всяких ограничений, мудрый, - невесело
ответил Спархок. - В ограничениях нет нужды, потому что я ни малейшего
понятия не имею, где находится это море. Место выбирала Афраэль, и она же
устроила все так искусно, что мы не смогли узнать, где находимся. Можешь
задать этот вопрос ей, только я могу побиться об заклад, что она тебе не
ответит.

Заласта усмехнулся.

- Она все же чуточку своенравна, верно? - сказал он. - Но несмотря на это,
мы все любили ее.

- Да, верно, ты ведь вырос в одном селении с ней и Сефренией.

- Это так, и я горжусь тем, что могу называть их своими друзьями. Держаться
на равной ноге с Афраэль было и увлекательно, и очень нелегко. У нее весьма
живой ум. Она объяснила тебе причину, по которой желала сохранить в тайне
местонахождение Беллиома?

- Не слишком внятно, но мне думается, она сочла, что Беллиом чересчур
опасен, чтобы оставлять его на свободе. Он куда более вечен, чем сами боги,
и, видимо, намного могущественнее их. Я не стал бы и пытаться вообразить
себе, где и когда он зародился, но, похоже, это один из тех стихийных
духов, которые принимали участие в сотворении вселенной. - Спархок
улыбнулся. - Когда я узнал об этом, то изрядно перетрусил. Я носил в шести
дюймах от сердца то, что способно зажигать новые солнца. Мне кажется, я
могу понять, отчего Афраэль побаивается Беллиома. Она как-то сказала нам,
что боги не могут ясно видеть будущее, и она не знает, что может произойти,
если Беллиом попадет в дурные руки. Мы с ней уже нешуточно рисковали
уничтожить весь мир, только бы Беллиом не попал в руки Азеша. Афраэль
хотела спрятать Беллиом там, где бы никто не мог до него добраться.

- Она совершила ошибку, принц Спархок.

- На твоем месте я бы ей этого не говорил. Она может решить, что ты ее
критикуешь. Заласта улыбнулся.

- Афраэль знает меня и не сердится, когда мне вздумается покритиковать ее.
Если, как ты говоришь, Беллиом - одна из тех стихий, которые творили
вселенную, ему нужно позволить продолжать свой труд. Без этого вселенная
будет несовершенна.

Спархок пожал плечами.

- Афраэль сказала, что этот мир не будет существовать вечно. В назначенный
срок он разрушится, и тогда Беллиом обретет свободу. Человеческий разум
содрогается от одной этой мысли, но мне думается, что целые эпохи,
прошедшие с того мгновения, когда Беллиом попал в ловушку этого мира, и до
мгновения, когда наше солнце взорвется и мир погибнет в огне - не более чем
один миг для духа, заточенного в Беллиоме.

- У меня самого, принц Спархок, перехватывает дух при мысли о вечности и
бесконечности Беллиома, - признался Заласта.

- Думаю, мудрый, что нам придется смириться с тем, что Беллиом потерян для
нас навсегда, - сказал Спархок. - Согласен, положение у нас весьма
невыгодное, но помощи, похоже, нам ждать неоткуда. Боюсь, что придется
справляться собственными силами.

Заласта вздохнул.

- Вероятно, ты прав, принц Спархок, но нам жизненно необходим Беллиом. Наша
победа или поражение целиком зависят от этого камня. Думаю, нам стоит
обратиться к Сефрении. Нужно убедить ее потолковать с Афраэлью. Сефрения
имеет большое влияние на свою сестру.

- Я это уже заметил, - кивнул Спархок. - Какими были они обе в детстве?

Заласта помолчал, глядя в надвинувшуюся тьму.

- С рождением Афраэли наше селение переменилось, - проговорил он. - Мы
сразу поняли, что она не обычное дитя. Все младшие боги обожают ее. Среди
них она единственный ребенок, и за многие эры ее избаловали просто
немыслимо. - Заласта слабо усмехнулся. - Искусство быть ребенком она довела
до совершенства. Детей всегда любят, но Афраэль так искусно склоняет людей
полюбить ее, что может растопить наитвердейшее сердце. Боги всегда получают
то, что хотят, но Афраэль еще и вынуждает нас делать то, что ей хочется, из
любви к ней.

- Это я тоже заметил, - мрачно вставил Спархок.

- Сефрении было около девяти, когда на свет появилась ее сестра, и с того
мгновения, когда она впервые увидела Богиню-Дитя, она всю свою жизнь
посвятила служению ей. - При этих словах в голосе мага промелькнула
странная нотка боли. - У Афраэли почти не было младенчества, - продолжал
он. - Она родилась с умением говорить - во всяком случае, так казалось - и
невероятно скоро начала ходить. Ей неудобно было проходить через
младенчество, а потому она просто перешагнула через такие досадные мелочи,
как режущиеся зубки или наука ползания. Она хотела быть ребенком, а не
младенцем. Я был несколькими годами старше Сефрении и уже погрузился в
учебу, однако пристально наблюдал за ними обеими. Нечасто ведь
подворачивается возможность понаблюдать, как растет богиня.

- Весьма редко, - согласился Спархок. Заласта улыбнулся.

- Сефрения все время проводила со своей сестрой. Очевидно было с самого
начала, что между ними существует некая особая связь. Одна из странностей
Афраэли такова, что она принимает подчиненное положение, присущее ребенку.
Она богиня и могла бы повелевать, но не делает этого. Ей почти доставляет
удовольствие, когда ее распекают. Она послушна - когда ей это выгодно, но
порой становится совершенно невозможной - быть может, для того, чтобы
напомнить окружающим, кто она такая на самом деле. - Спархок вспомнил
стайку фей, опылявших цветы в дворцовом саду в Симмуре. - Сефрения была
здравомыслящим ребенком и казалась старше своих лет. Подозреваю, что
Афраэль еще до своего рождения готовила сестру к ее миссии. Сефрения стала
Афраэли самой настоящей матерью. Она заботилась о ней, кормила ее, купала -
что вызывало иногда ожесточенные споры между ними. Афраэль терпеть не может
купаний, да они ей на самом деле и ни к чему - она ведь может заставить
грязь исчезнуть, если пожелает. Не знаю, заметил ли ты, но на ногах у нее
всегда пятна травяного сока, даже когда травы вовсе нет. По каким-то
причинам, которых я постичь не в состоянии, ей нужны эти пятна. - Стирик
вздохнул. - Афраэли было около шести, когда Сефрении и в самом деле
пришлось заменить ей мать. Мы трое гуляли в лесу, когда толпа пьяных
эленийских крестьян напала на селение и перебила всех его жителей.

У Спархока перехватило дыхание.

- Это кое-что объясняет, - пробормотал он, - хотя и приводит к другим
необъяснимым вещам. Что подвигло Сефрению после такой трагедии взяться за
тяжкий труд обучения многих поколений пандионских рыцарей?

Заласта пожал плечами.

- Вероятно, так приказала ей Афраэль. Не заблуждайся на ее счет, принц
Спархок. Афраэль может притворяться ребенком, но на самом деле она отнюдь
не дитя. Она послушна, когда ей это выгодно, но не забывай, что
окончательные решения принимает всегда именно она, и неизменно получает то,
чего хочет.

- Что было после того, как уничтожили ваше селение? - спросил Спархок.

- Какое-то время мы бродили в лесу, а потом нас приняло другое стирикское
селение. Как только я удостоверился в том, что девочкам больше ничто не
угрожает, я отправился продолжать свои занятия. Я не виделся с ними много
лет, и когда мы встретились снова, Сефрения уже стала той прекрасной
женщиной, какой ты знаешь ее сейчас. Афраэль тем не менее оставалась
ребенком, ни на день не став