о помешаны на вежливости. Они вовсе не против того, чтобы
кто-нибудь резал благородных господ за плату. Им не по душе грубость. -
Кааладор покачал головой. - Вот почему тамульских воров так часто ловят и
обезглавливают. Им кажется невежливым удирать, когда их застукали.

- Невероятно, - пробормотал Телэн. - Стрейджен, это еще хуже, чем мы
думали. Если эти люди не разговаривают друг с другом, мы никогда не узнаем
от них ничего полезного.

- Я ведь предупреждал вас, друзья мои, чтобы вы в Материоне не надеялись на
слишком многое, - напомнил Кааладор.

- А что, прочие гильдии боятся убийц? - спросил Стрейджен.

- Еще как! - ответил Кааладор.

- Тогда с них и начнем. Как местные воры относятся к императору?

- С трепетом, само собой, и обожанием, которое граничит с откровенным
обожествлением.

- Отлично. Свяжись с гильдией убийц. Когда Телэн передаст тебе от меня
весточку, пусть головорезы схватят тех, кто возглавляет другие гильдии, и
доставят во дворец.

- Чегой-то ты там замышляешь, дружочек?

- Я поговорю с императором и попробую убедить его произнести речь перед
нашими Материонскими братьями, - пожал плечами Стрейджен.

- Ты, случаем, не спятил?

- Конечно нет. Тамульцы беспрекословно подчиняются традициям, и одна из
традиций состоит в том, что император может на время отменить любую
традицию.

- Ты понимаешь, к чему он клонит? - обратился Кааладор к Телэну.

- Я отстал от его мысли на последнем крутом повороте.

- Дай-ка я попробую пересказать твою идею своими словами, - сказал Кааладор
светловолосому талесийцу. - Ты намерен нарушить все известные обычаи
преступного мира в Материоне, приказав убийцам похитить главарей других
гильдий.

- Верно, - кивнул Стрейджен.

- Далее, ты собираешься доставить их всех в императорскую резиденцию, куда
вход им категорически запрещен.

- Верно.

- Затем ты хочешь упросить императора произнести речь перед людьми, о
существовании которых он даже не должен подозревать.

- Примерно это и было у меня на уме.

- И император должен приказать им презреть освященную веками традицию и
начать работать вместе?

- По-твоему, с этим будут какие-то трудности?

- Ну что ты, что ты. Я только хотел убедиться, что правильно понял тебя,
вот и все.

- Так значит, все в порядке, старина? - осведомился Стрейджен. - Тогда я
пойду поговорю с императором.

* * *

Сефрения вздохнула.

- Ты несносен, как ребенок, - сказала она. У Саллы глаза полезли на лоб.

- Как ты смеешь? - почти взвизгнул он. Лицо стирикского старейшины
побелело.

- Ты забываешься, старейшина Салла, - заметил разъяренному стирику Заласта.
- Советник Сефрения говорит от имени Тысячи. Или ты откажешься подчиниться
решению Тысячи? И богов, которых она представляет?

- Тысяча заблуждается! - вспыхнул Салла. - Не может быть никаких соглашений
между стириками и свиноедами!

- Это решать Тысяче, - твердым, как кремень, голосом сказал Заласта.

- Вспомните, что творят с нами эти эленийские варвары! - воскликнул Салла,
задыхаясь от бешенства.

- Ты всю жизнь прожил в стирикском квартале Материона, старейшина Салла, -
сказал Заласта. - Ты, наверное, ни разу в жизни и не видел эленийца.

- Я умею читать, Заласта.

- Счастлив это слышать. Впрочем, мы явились сюда не для того, чтобы
обсуждать решение Тысячи. Верховная жрица Афраэли известила тебя об этом
решении. Нравится оно тебе или нет, а тебе придется его исполнять.

Глаза Саллы наполнились слезами.

- Они убивают нас! - всхлипнул он.

- Для убитого, Салла, ты выглядишь просто великолепно, - заметила Сефрения.
- Скажи, это было очень больно?

- Ты знаешь, что я имею в виду, жрица.

- Ах, да, - сказала она, - вечное и утомительное стирикское стремление
присвоить себе чужую боль. Кто-то на другом конце земли протыкает ножом
стирика, а у тебя идет кровь. Ты сидишь здесь, в Материоне, в роскоши и
безопасности, жалеешь себя и втайне мучаешься от зависти, что тебе отказали
в праве стать невинной жертвой. Что же, Салла, если тебе так хочется
пожертвовать собой, я могу это устроить. - Лепет этого болвана вверг
Сефрению в состояние холодной ярости. - Тысяча приняла решение, - жестко
сказала она. - Я не обязана объяснять тебе почему, но все же объясню -
чтобы ты мог передать это объяснение своей общине. И тебе придется сделать
это, Салла. И быть при этом весьма убедительным, иначе мне придется тебя
сместить.

- Моя должность пожизненная! - заносчиво заявил он.

- Именно об этом я и говорю, - зловещим тоном пояснила Сефрения.

Салла уставился на нее.

- Ты не посмеешь! - выдохнул он.

- А ты проверь. - Сефрения давно уже мечтала сказать кому-нибудь эту фразу,
и теперь обнаружила, что это весьма приятно. - Суть дела вот в чем, Салла,
- можешь прервать меня, если я буду говорить слишком быстро для тебя.
Эленийцы - варвары, которые ищут повода прикончить всякого стирика,
попавшегося им на глаза. Если мы не поможем им в этом кризисе, мы поднесем
им искомый повод на бархатной подушечке. Мы поможем им, потому что если мы
этого не сделаем, они перебьют всех стириков в Эозии. А ведь мы не хотим,
чтобы это случилось, не так ли?

- Но...

- Салла, если я услышу от тебя еще одно "но", я тебя уничтожу. - Сефрения с
некоторым изумлением обнаружила, что вести себя по-эленийски очень даже
приятно. - Я передала тебе решение Тысячи, а Тысяча говорит от имени богов.
Предмет не подлежит обсуждению, так что прекрати ныть и изворачиваться. Ты
подчинишься или умрешь. Таков твой выбор, и выбирай побыстрее, потому что я
спешу.

Эти слова потрясли даже Заласту. - Твоя богиня жестока, советник Сефрения!
- выпалил Салла.

Сефрения ударила его прежде, чем успела подумать, что делает, - ее рука,
казалось, двигалась сама по себе. Она воспитывала много поколений
пандионцев и знала, как нужно блокировать плечо для удара. У нее вышло
гораздо большее, чем обычная оплеуха. Костяшки ее кулака с силой
впечатались в подбородок Саллы, и стирик с остекленевшими глазами отлетел
назад.

Сефрения начала выговаривать слова смертоносного заклинания, выплетая
пальцами соответствующие жесты.

"Я не сделаю этого, Сефрения!" - резко прозвенел в ее мыслях голос Афраэли.

"Знаю, - мысленно ответила Сефрения. - Я просто хочу привлечь его внимание,
вот и все".

Осознав, что она делает, Салла задохнулся. Затем он пронзительно завопил и
рухнул на колени, бессвязно лопоча и моля о милосердии.

- Ты исполнишь то, что я тебе повелела? - грозно спросила она.

- Да, высокая жрица! Да! Умоляю, не убивай меня!

- Я оборвала заклинание, но не отменила его. В любую минуту я могу его
завершить. Твое сердце в моем кулаке, Салла. Помни об этом всякий раз,
когда тебе вновь захочется оскорбить мою богиню. А теперь вставай и
выполняй то, что тебе приказано. Пойдем, Заласта. Меня уже тошнит от этого
нытья.

- Ты стала жестокой, Сефрения, - укоризненно сказал Заласта, когда они
вышли на узкие улочки стирикского квартала.

- Я только припугнула его, мой старый друг, - ответила Сефрения. - Афраэль
ни за что не стала бы отзываться на это заклинание. - Она осторожно
пощупала руку. - Ты случайно не знаешь, Заласта, где бы я могла найти
хорошего лекаря? Кажется, я вывихнула запястье.


- Они не слишком впечатляющи, верно? - заметил Улаф, когда он, Тиниен и
Кринг шагали по ухоженным лужайкам императорской резиденции, направляясь к
эленийскому замку.

- Воистину, - согласился Кринг. - Похоже, они все время думают только о
парадах. - Все трое возвращались со встречи с высшим командованием
имперской армии. - Да они только для парадов и годятся, - заключил доми. -
На них нельзя положиться.

- Придворные в мундирах! - взмахом руки Улаф отмел разом весь генеральный
штаб Тамульской империи.

- Согласен, - подхватил Тиниен. - Настоящая военная сила в Тамуле и во всей
Империи - это атаны. Правительство решает, а генеральный штаб попросту
передает его решения командирам атанов. Я начал сомневаться в надежности
имперской армии, еще когда они сказали, что должности в ней наследственные.
Не хотел бы я полагаться на них в случае нужды!

- Истинная правда, друг Тиниен, - согласился Кринг. - Их кавалерийский
генерал отвел меня в конюшни и показал то, что здесь именуется лошадьми. -
Кринга передернуло.

- Что, так плохо? - спросил Улаф.

- Ужасно, друг Улаф! Их лошади не годятся даже для пахоты! Никогда бы не
поверил, что коня можно так раскормить. Все, что быстрее шага, попросту
прикончит бедную скотинку.

- Стало быть, в этом мы сходимся? - спросил Тиниен. - Имперская армия
абсолютно бесполезна для нас?

- По-моему, Тиниен, ты им льстишь, - отозвался Улаф.

- Нам нужно составлять доклад с большой осторожностью, - пояснил
альсионский рыцарь. - Мы ведь не хотим оскорбить императора. Как насчет
"недостаточной подготовки"?

- Уж это точно, - согласился Кринг.

- "Незнание современной тактики и стратегии"?

- Не спорю, - проворчал Улаф.

- "Плохое снаряжение"?

- Это не совсем так, друг Тиниен, - покачал головой Кринг. - У них очень
хорошее снаряжение. Это лучшее оружие двенадцатого века, которое я
когда-либо видел.

- Ладно, - рассмеялся Тиниен, - тогда - "устаревшее вооружение"?

- С этим я могу согласиться, - уступил доми.

- Ты, конечно, не станешь употреблять слов "разжиревшие, ленивые, никуда не
годные болваны"? - осведомился Улаф.

- Это было бы слегка недипломатично, Улаф?

- Зато верно, - мрачно заметил генидианец.

Пондия Субат источал неодобрение. Эмбан и Вэнион отчетливо ощущали это,
хотя лицо и манеры первого министра оставались дипломатично бесстрастными.
Император Сарабиан, как и обещал, поговорил по душам со своим первым
министром, и теперь Пондия Субат готов был лезть из кожи, только бы
показать свою готовность к совместным действиям и скрыть свои истинные
чувства.

- Подробности весьма обыкновенны, лорды, - неодобрительным тоном говорил
он, - но, впрочем, подробности ежедневной деятельности правительства
неизбежно будут таковы, не так ли?

- Разумеется, Пондия, - пожал плечами Эмбан, - тем не менее, согласись, эти
обыденные подробности, сведенные вместе, выражают совокупную картину образа
правления. Из того, что я видел сегодня утром, я уже могу сделать некоторые
выводы.

- Вот как? - голос Субата прозвучал совершенно бесстрастно.

- Судя по всему, главенствующий принцип здешнего правительства - защита
императора, - продолжал Эмбан. - Мне знаком такой принцип, поскольку он
совпадает с тем, который управляет нашим мышлением в Чиреллосе. Церковное
правительство существует почти исключительно для того, чтобы защищать
архипрелата.

- Возможно, и так, ваша светлость, но вы должны признать, что существуют
определенные различия.

- О да, конечно, но то, что император Сарабиан не так могуществен, как
архипрелат Долмант, не так уж существенно изменяет основную картину. -
Глаза Субата слегка расширились, но он тотчас овладел собой. - Я понимаю,
что подобная идея чужда тебе, Пондия, - вкрадчиво продолжал Эмбан, - однако
архипрелат говорит от имени Бога, и это делает его могущественнейшим
человеком на земле. Конечно, это чисто эленийский взгляд на вещи, и вполне
вероятно, что он имеет очень мало общего с реальностью. Тем не менее, пока
мы все верим в это - это правда. Именно этим и занято наше церковное
правительство. Мы прилагаем изрядную долю усилий к обеспечению того, чтобы
все эленийцы продолжали искренне считать Долманта голосом Бога. Покуда
эленийцы верят в это, архипрелатству ничто не грозит. - Толстяк священник
ненадолго задумался. - Если ты не против выслушать одно мое наблюдение,
Пондия Субат, я сказал бы, что ваша главная проблема в Материоне коренится
в том факте, что у вас, тамульцев, светский склад ума. Ваша церковь имеет
весьма незначительное влияние, быть может, потому, что вы не можете
приучить себя к мысли, что какая-то власть может быть равной императорской
или даже выше ее. Вы изъяли элемент веры из своего национального характера.
Сам по себе скептицизм не так уж плох, но он склонен выходить из
повиновения. Стоит вам скептически отнестись к своему богу - или богам -
как скептицизм перехлестывает через край, и люди начинают подвергать
сомнению другие вещи - как, например, правоту правительства, мудрость
императора, справедливость налоговой системы и тому подобное. Иными
словами, император должен быть обожествлен, и тогда церковь и государство
станут единым целым. - Эмбан хохотнул с некоторым самоуничижением. -
Прости, Пондия Субат. Я вовсе не хотел читать проповеди. Боюсь, это
издержки моего ремесла. Суть в том, что и тамульцы, и эленийцы совершили
одну ошибку. Вы не сделали своего императора богом, а мы не сделали нашего
архипрелата императором. И мы, и вы обманули людей, поставив над ними
неполную власть. Они все-таки заслужили лучшего. Однако я вижу, что у тебя
много дел, а желудок настойчиво напоминает мне, что уже время обеда. Мы еще
поговорим с тобой - и очень скоро. Пойдем, лорд Вэнион?

- Эмбан, ты что же, и вправду считаешь так, как только что наговорил? -
шепотом спросил Вэнион, когда два эленийца покинули министерство.

- Пожалуй, что нет, - пожал плечами Эмбан, - но надо же нам как-то
расширить трещину в каменной скорлупе, которая окружает мозг Субата. Я
уверен, что предложение императора снести его голову с плеч слегка открыло
глаза Субату, но покуда он не начнет думать, вместо того чтобы трусить по
протоптанным дорожкам своих предвзятых мнений, нам не будет от него
никакого прока. Несмотря на его неприязнь к нам, он все же остается самым
важным человеком в правительстве, и я предпочел бы, чтобы он был на нашей
стороне. А теперь, Вэнион, не могли бы мы отвлечься от этой темы? Я
решительно проголодался.


- Все-таки он должен быть синий, - говорила Даная. Держа на руках Мурр, она
сидела на коленях у императора Сарабиана и смотрела ему в глаза.

- Для эленийца - несомненно, но... - В голосе императора звучало сомнение.

- Верно, - согласилась она. - К цвету кожи тамульца больше подойдет...

- Только не красный. Скорее уж алый, быть может даже...

- Нет. Коричневый слишком темный. Это же бал, а не...

- Мы не одеваемся в темное на похоронах. Мы носим...

- В самом деле? Как интересно. Почему вы...

- Это считается оскорбительным для...

- Мертвым все равно, Сарабиан. Они уже принадлежат другому миру.

- Можешь ты понять, о чем они говорят? - спросила Элана у Спархока.

- Более или менее. Они думают об одном и том же, так что им нет нужды
договаривать фразы. Император Сарабиан радостно рассмеялся.

- Ваше королевское высочество, - сказал он девочке, сидевшей у него на
коленях, - вы самый лучший собеседник из всех, кого я знаю.

- Благодарю, ваше императорское величество, - ответила она. - Вы тоже,
знаете ли, неплохи.

- Даная! - резко сказала Элана.

- Да ладно, мама. Мы с Сарабианом уже привыкли друг к другу.

- Могу ли я надеяться... - задумчиво начал Сарабиан.

- Боюсь, что нет, ваше величество, - ответила Даная. - Не хочу показаться
непочтительной, но наследный принц для меня слишком молод. Когда жена
старше мужа, люди неизбежно начинают сплетничать. Он, конечно, очень
славный малыш, но я уже решила, за кого я...

- Уже? В таком-то нежном возрасте?

- Это помогает избежать недоразумений в будущем. Когда девушки достигают
брачного возраста, они обычно глупеют. Лучше уж решить все заранее, когда
еще можешь соображать, - верно, мама? - Элана покраснела до кончиков ушей.
- Моя мама начала готовить западню для отца, когда была примерно моих лет,
- пояснила Даная тамульскому императору.

- Это правда, Элана? - спросил Сарабиан.

- В общем, да, но не стоит говорить об этом вслух.

- Он же был совсем не против попасть в западню, мама, - сказала Даная. - Во
всяком случае, после того, как привык к этой мысли. В конце концов, они
оказались замечательными родителями - если не считать того, что мама время
от времени вспоминает о своем титуле.

- Довольно, принцесса Даная, - официальным тоном предостерегла Элана.

- Теперь понимаешь, о чем я говорю? - усмехнулась Даная императору.

- Ваша дочь будет замечательно одаренной королевой, - поздравил Сарабиан
Спархока и Элану. - Элении повезло, что на ее троне подряд будут править
две такие женщины. Проблемой наследственной власти всегда были и остаются
плачевные проявления бездарности. Сильного короля или императора почти
неизбежно сменяет бессильное ничтожество.

- Какова процедура наследования здесь, в Империи? - спросила Элана. -
Насколько я помню, у тебя девять жен. Наследным принцем становится первенец
независимо от того, к какой расе принадлежит его мать?

- Разумеется, нет. Трон переходит старшему сыну старшей жены, а она всегда
тамулка, потому что первый брак наследный принц заключает с тамульской
принцессой. Меня самого женили в возрасте двух лет. С остальными женами я
сочетался браком сразу после коронации. У нас была общая свадьба - восемь
невест и один жених. Это помогает избежать ревности и споров о рангах. На
следующее утро я был совершенно без сил.

- Ты хочешь сказать, что...

- Ну да. Таков закон. Это еще один способ избежать упомянутых мной
недоразумений. И со всем этим нужно было управиться до восхода солнца.

- Как же они решили, кто будет первой? - с неподдельным интересом спросила
Элана.

- Понятия не имею. Может быть, бросали кости. По обе стороны длинного
коридора было по четыре спальни. Я должен был пройти по этому бесконечному
коридору и нанести визит каждой своей невесте. Именно эта процедура
прикончила моего деда. Он вступил на трон не в самом юном возрасте и
попросту не выдержал такого напряжения.

- Не могли бы мы переменить тему? - осведомился Спархок.

- Ханжа, - поддела его Элана.

- Интересно, - задумчиво сказала Даная, - Долмант разрешит мне иметь
нескольких мужей?

- Даже и не думай, - очень твердо сказал ей Спархок.

Пришли остальные, и все расселись вокруг большого стола, на котором был
накрыт обед из блюд, по большей части экзотических.

- Как вы нашли Субата, ваша светлость? - спросил Сарабиан у патриарха
Укеры.

- Мы пошли прямиком в его кабинет, ваше величество, и он оказался там.

- Эмбан! - укорила Сефрения толстяка церковника, который с подозрением
рассматривал непонятное мясное блюдо.

- Прошу прощения, ваше величество, - извинился Эмбан. - Ваш первый министр,
похоже, до сих пор не избавился от своей предвзятости.

- А, так вы это заметили, - сухо сказал Сарабиан.

- Еще как заметили, ваше величество, - отозвался Вэнион. - Впрочем, его
светлость слегка перевернул мысли Субата с ног на голову. Он объявил, что
мир нуждается в императоре-боге либо архипрелате-монархе. В нынешнем виде
обе эти должности выглядят слегка незавершенно.

- Сделать меня богом? Меня? Что за чушь, Эмбан! Мне довольно проблем с
одним правительством. Не хватало только связаться со жречеством.

- Я говорил это не всерьез, ваше величество, - пояснил Эмбан. - Мне просто
хотелось немного его встряхнуть. Ваш разговор открыл ему глаза, не мешало
бы сделать то же самое и с его мозгами.

- Что у тебя с рукой? - спросил Вэнион у своей возлюбленной. Сефрения как
раз завернула рукав, обнажив перебинтованное запястье.

- Я слегка повредила ее, - ответила она.

- О тупую стирикскую голову, - хихикнул Заласта.

- Сефрения! - Вэнион потрясенно воззрился на нее.

- Я применила свое пандионское обучение, дорогой, - улыбнулась она. - Жаль,
никто не сказал мне, что при ударе нужно блокировать запястье.

- Ты и вправду ударила кого-то? - Келтэн явно не верил собственным ушам.

- Именно так, сэр Келтэн, - ухмыляясь, заверил Заласта. - От ее удара он
пролетел половину комнаты. Она также угрожала убить его и зашла так далеко,
что начала произносить смертоносное заклинание. После этого он стал на
редкость сговорчив.

Все, как один, недоверчиво уставились на маленькую стирикскую женщину.

- О, прекратите, - сказала она и негромко рассмеялась. - Впрочем, это было
очень весело. Мне