тоненькое позвякивание. Мурр, уютно устроившаяся на руках своей маленькой
хозяйки, прижала уши и зашипела.

- У кошечки отменный музыкальный вкус, - заметил Бевьер, моргнув от
особенно дикого пассажа "музыки".

- Я и забыла об этом, - виновато сказала Сефрения Вэниону. - Постарайся не
обращать внимания, дорогой.

- Я и стараюсь, - отозвался он со страдальческой гримасой.

- Помнишь огриху, о которой я тебе рассказывал? - спросил Улаф у Спархока.
- Ту, что влюбилась в одного бедолагу у нас в Талесии?

- Смутно.

- Когда она пела ему серенады, это звучало примерно так же.

- Он, кажется, ушел в монастырь, чтобы укрыться от ее ухаживаний?

- Точно.

- Мудрое решение.

- Это наша национальная слабость, - пояснил Оскайн. - Тамульский язык и сам
по себе очень мелодичен, поэтому приятная музыка кажется слишком обычной,
даже обыденной - и наши композиторы стремятся добиться противоположного
эффекта.

- Я бы сказала, что они достигли невообразимого успеха, - заметила
баронесса Мелидира. - Звук такой, точно в железной клетке разом терзают
дюжину свиней.

- Я передам ваши замечания сочинителю, баронесса, - заверил ее Оскайн. -
Могу поклясться, что он будет весьма польщен.

- Нет, это я была бы весьма польщена, ваше превосходительство, если бы его
сочинение было покороче.

Огромные двери, которыми завершался бесконечный коридор, были покрыты
чеканным золотом. Они распахнулись настежь, открывая громадный зал с
куполообразным потолком. Поскольку купол был выше окружающих зданий, зал
освещался через хрустальные окна в дюйм толщиной, располагавшиеся на
потолке. Солнечный свет струился в эти окна, зажигая слепящим пламенем
стены и пол тронного зала императора Сарабиана. Размеры зала подавляли
воображение, и полосы перламутровой белизны то и дело рассекались алыми и
золотыми пятнами. Массивные драпировки из красного бархата висели вдоль
сияющих стен, оттеняя выложенные золотом колонны. Широкий алый ковер
тянулся от самых дверей к подножию трона, и зал был заполнен придворными
тамульцами и эленийцами.

Новый залп фанфар возвестил о прибытии гостей, и рыцари церкви и пелои
военным строем окружили королеву Элану и ее свиту. Церемониальным шагом они
прошли по широкому ковру к трону его императорского величества, Сарабиана
Тамульского.

Голову повелителя половины мира венчала массивная корона из золота,
усыпанного алмазами, алая мантия, распахнутая впереди, была украшена
широкой каймой из тесно сплетенной золотой нити. Блиставшее белизной
одеяние было перехвачено на талии широким золотым поясом. Несмотря на всю
пышность тронного зала и одеяний, сам Сарабиан Тамульский был человеком
самой заурядной внешности. Кожа у него была намного бледнее, чем у атанов,
главным образом, подумал Спархок, потому, что император редко бывал на
свежем воздухе. Сарабиан был среднего роста, обычного телосложения, с ничем
не примечательным лицом. Глаза у него, однако, оказались куда живей и
умнее, чем ожидал увидеть Спархок. Когда Элана вошла в тронный зал,
император с некоторым колебанием поднялся с трона.

- Поразительно! - прошептал явно потрясенный Оскайн. - Император никогда не
встает навстречу своим гостям.

- Кто эти дамы рядом с ним? - шепотом спросила Элана.

- Его жены, - ответил Оскайн, - тамульские императрицы. Их девять.

- Чудовищно! - задохнулся Бевьер.

- Политическая необходимость, сэр рыцарь, - пояснил Оскайн. - У обычного
человека может быть только одна жена, но у императора их должно быть девять
- по числу королевств, входящих в Империю. Император не вправе никому
отдавать предпочтения.

- Кажется, одна из императриц забыла завершить свой туалет, - критически
заметила баронесса Мелидира, разглядывая одну из жен императора, загорелую
молодую женщину, которая была обнажена до пояса и ничем не проявляла, что
полуодетость вызывает у нее хоть какое-то беспокойство. Юбка, облегавшая ее
бедра, была ярко-алого цвета, в волосах краснел живой цветок.

Оскайн хихикнул.

- Это наша Элисун, - пояснил он с улыбкой. - Она с острова Валезия, и эта
одежда - или, вернее, ее отсутствие - традиционна для островитян. Элисун
очень простая девочка, и мы все ее обожаем. Обычные законы, касающиеся
супружеской верности, никогда не применяются к императрицам валезийского
происхождения. Верность и неверность - понятия, непостижимые для
валезийцев. Они не знают, что такое грех.

Бевьер шепотом ахнул.

- Неужели никто не пытался наставить их на путь истинный? - спросил Эмбан.

- Пытались, ваша светлость, и еще как! - ухмыльнулся Оскайн. - Духовные
лица из эленийских королевств с запада Империи десятками прибывают на
Валезию, дабы убедить островитян, что их любимое времяпрепровождение -
позор и грех. Вначале проповедники полны религиозного пыла, но это, как
правило, длится недолго. Валезийские девушки очень красивы и весьма
дружелюбны. Почти всегда обращенными оказываются эленийцы. В валезийской
религии, судя по всему, существует только одна заповедь: "Будь счастлив".

- Бывают заповеди и похуже, - вздохнул Эмбан.

- Ваша светлость! - воскликнул Бевьер.

- Пора бы тебе повзрослеть, Бевьер, - сказал Эмбан. - Порой я думаю, что
наша Святая Матерь чересчур ревностно относится к некоторым сторонам
человеческого бытия.

Бевьер покраснел, и его лицо застыло в неодобрительной гримасе.

Придворные в тронном зале, явно по команде императора, дружно простерлись
ниц перед проходившей Эланой. Частая практика сделала их такими искусными,
что упасть на колени, удариться лбом о пол и снова выпрямиться они
ухитрялись без малейшей заминки.

Элана, облаченная в царственно-синее одеяние, остановилась перед троном и
исполнила изящный реверанс. Выражение ее лица ясно говорило, что она ни за
какие блага в мире не станет простираться ниц.

Император поклонился в ответ, и по толпе придворных пробежали изумленные
ахи и шепотки. Императорский поклон был вполне достойным, хотя и немного
чопорным. Сарабиан явно упражнялся в этом искусстве, но оно было ему мало
знакомо. Затем он откашлялся и заговорил по-тамульски, то и дело замолкая,
чтобы придворный переводчик успел перевести его слова на эленийский.

- Не смотри куда не следует, - прошептала Элана Спархоку. Лицо ее при этом
оставалось торжественно-бесстрастным, губы едва двигались.

- Я и не смотрел на нее, - запротестовал он.

- В самом деле?

Императрица Элисун притягивала к себе внимание всех, без исключения,
рыцарей церкви и пелоев и явно наслаждалась этим. Ее темные глаза блестели,
а в улыбке таилась некоторая толика лукавства. Она стояла неподалеку от
своего царственного супруга и глубоко дышала - видимо, это было упражнение,
принятое среди ее соплеменников. Во взгляде, которым она одаряла своих
многочисленных обожателей, были вызов и оценивающее выражение. Именно такое
выражение Спархоку доводилось видеть на лице Эланы, когда она выбирала
наряды или драгоценности. Спархок заключил, что императрица Элисун, похоже,
еще доставит им немало хлопот.

Речь императора Сарабиана изобиловала церемониальными банальностями. Его
сердце полнилось. Он таял от счастья. Он был потрясен красотой Эланы. Он
был поражен той честью, которую она оказала ему, откликнувшись на его
приглашение. Он полагал ее наряд прекрасным.

Элана, искушеннейший в мире оратор, мгновенно отбросив речь, которую
готовила со времени отъезда из Чиреллоса, разразилась ответной речью. Она
нашла Материон прекрасным. Она известила Сарабиана, что отныне ее жизнь
достигла своего венца (жизнь Эланы, судя по всему, достигала своего венца с
каждой новой речью). Она восхвалила невыразимую красоту императорских жен
(ни словом, впрочем, не обмолвившись о более чем очевидных достоинствах
императрицы Элисун). Она также таяла от радости - похоже, здесь это было в
обычае. Она многословно поблагодарила императора за его щедрое
гостеприимство. Говорить о погоде она не стала.

Император Сарабиан явно вздохнул с облегчением. Видимо, он пуще смерти
опасался, что Элана случайно скажет что-нибудь этакое, на что ему придется
отвечать, не посоветовавшись с правительством.

Он поблагодарил Элану за выраженную ею благодарность.

Она поблагодарила его за благодарность, выраженную в ответ на ее
благодарность.

После чего оба замолчали, глядя друг на друга. Благодарить за благодарность
в ответ на выраженную прежде благодарность было бы уже до крайности нелепо.

Тогда чиновник, на лице которого отражалась преувеличенная скука,
многозначительно откашлялся. Ростом он был выше среднего тамульца, и лицо
его не выражало ни тени того, что он думал на самом деле.

С огромным облегчением император Сарабиан представил гостям своего первого
министра - Пондию Субата.

- Странное имечко, - пробормотал Улаф, когда слова императора были
переведены на эленийский. - Интересно, как зовут его близкие друзья - может
быть, Понди?

- "Пондия" - это его дворянский титул, сэр Улаф, - пояснил Оскайн, - что-то
вроде виконта, хотя и не совсем. Будьте осторожны с ним, господа мои. Он
вам определенно не друг. К тому же он делает вид, что не понимает
эленийского, хотя я сильно подозреваю, что его невежество на сей счет
преувеличено. Субат яростно сопротивлялся идее пригласить в Материон принца
Спархока. Он считал, что это унизит достоинство императора. Мне также
сообщили, что от решения императора обращаться с королевой Эланой как с
равной нашего первого министра едва не хватил удар.

- Он опасен? - шепотом спросил Спархок.

- Не уверен, ваше высочество. Он фанатически предан императору, и я понятия
не имею, куда эта преданность может его завести.

Пондия Субат между тем произнес несколько фраз.

- Он говорит, что вы, вне сомнения, утомлены тяготами путешествия, -
перевел Оскайн. - Он умоляет вас воспользоваться гостеприимством
императора, дабы отдохнуть и освежиться. Это чистой воды повод закончить
разговор раньше, чем кто-нибудь скажет такое, на что императору придется
отвечать без подсказки Субата.

- Идея неплоха, - заметила Элана. - До сих пор дела шли недурно. Может
быть, на сегодня с нас хватит?

- Следую по стопам вашего величества, - отозвался Оскайн с напыщенным
поклоном.

Элана сделала вид, что не заметила этого.

Последовал новый обмен потоками словесной воды между их величествами, а
затем первый министр вывел гостей из тронного зала. Прямо напротив двери в
зал они поднялись по лестнице и длинным коридором прошли прямо в дальнюю
часть дворца, избавясь таким образом от сомнительного удовольствия вновь
одолевать бесконечный спиральный коридор.

Пондия Субат через переводчика обращал внимание гостей на попадавшиеся по
пути диковины и достопримечательности. Тон его был нарочито небрежным,
словно он говорил о сущих пустяках. Первый министр нисколько не церемонился
в своем старании поставить на место этих эленийских варваров. Если он и не
фыркал презрительно им в лицо, то был весьма близок к этому. Он провел их
по крытой галерее к сияющему эленийскому замку и там оставил на попечение
посла Оскайна.

- И что же, такое отношение к нам преобладает в Материоне? - спросил Эмбан
у Оскайна.

- Отнюдь нет, - ответил тот. - Субат возглавляет при дворе весьма
немногочисленную группу. Это сверхконсерваторы, которые за последние
пятьсот лет не произвели на свет ни единой новой идеи.

- Как же он мог стать первым министром, если у него так мало сторонников? -
спросил Тиниен.

- Тамульская политика - дело в высшей степени мутное, сэр Тиниен. Мы
исполняем приказы императора, а он ни в коей мере не обязан принимать во
внимание наши советы и мнения. Отец Субата был очень близким другом отца
императора Сарабиана, и назначение Субата на должность первого министра
было скорее данью сыновней почтительности, чем признанием выдающихся
заслуг. Субат, впрочем, неплохой первый министр - если только не случается
чего-то необычного. Тогда он вконец теряет самообладание. Протекция - один
из главных недостатков нашей системы правления. У главы нашей церкви в
жизни не было ни единой набожной мысли. Он даже не знает имен наших богов.

- Погоди минутку, - ошеломленно проговорил Эмбан. - Ты что же, хочешь
сказать, что церковные посты раздаются императором?

- Разумеется. Это же власть, в конце концов, а тамульские императоры
предпочитают не выпускать из своих рук никакой власти.

Они вошли в главный зал замка, который, если не считать сверкающего повсюду
перламутра, в точности походил на главный зал любого эленийского замка.

- Слуги здесь эленийцы, - сказал Оскайн, - и вы без труда сможете объяснить
им, что вам нужно. Полагаю, вы не будете против, если я вас сейчас покину.
Мне нужно отчитаться перед его императорским величеством. - Оскайн скорчил
гримасу. - По правде говоря, я не предвкушаю это событие с радостью. Субат
будет торчать рядом с императором и подвергать сомнению каждое мое слово.

Оскайн отвесил поклон Элане и удалился.

- Похоже, нам здесь придется нелегко, - заметил Тиниен. - Все эти
формальности не дадут нам приблизиться к императору, а если мы не сможем
рассказать ему о наших открытиях, вряд ли он даст нам свободу передвижений,
в которой мы так нуждаемся.

- А враждебность первого министра только ухудшит дело, - добавил Бевьер. -
Выходит, что мы проехали полмира, спеша на помощь тамульцам, только ради
того, чтобы очутиться в этой роскошной темнице.

- Давайте немного осмотримся, прежде чем начинать беспокоиться, -
посоветовал Эмбан. - Оскайн знает, что делает, и к тому же он видел почти
все, что видели мы. Полагаю, мы можем рассчитывать, что он втолкует
Сарабиану всю важность нынешнего положения.

- Если ваше величество в нас пока не нуждаетесь, - обратился Стрейджен к
Элане, - мы с Телэном отправились бы повидаться с местными ворами. Если
бессмысленные формальности свяжут нас здесь по рукам и ногам, нам
понадобится помощь в сборе информации.

- Как ты думаешь общаться с ними? - осведомился Халэд.

- Материон весьма космополитичный город, Халэд. Кааладор назвал мне имена
нескольких эленийцев, которые имеют вес в местных воровских кругах.

- Делай все, что нужно, Стрейджен, - сказала Элана, - только постарайся не
устраивать международных конфликтов.

- Положитесь на меня, ваше величество, - ухмыльнулся он.


Королевские покои в замке располагались в верхнем этаже донжона. Замок,
конечно, был задуман как чистой воды архитектурная игрушка, но поскольку он
был достоверной копией эленийской крепости, строители бессознательно
повторили и оборонительные сооружения, значения которых сами не понимали.
Бевьер был очень доволен этим обстоятельством.

- Я бы мог защищать этот замок, - объявил он. - Дайте мне пару чанов со
смолой и кое-какие машины, и я мог бы несколько лет выдерживать здесь
осаду.

- Будем надеяться, Бевьер, что до этого не дойдет, - отозвалась Элана.

Позже вечером, когда Спархок и его домочадцы пожелали остальным доброй ночи
и удалилсь в королевские покои, принц-консорт удобно растянулся в кресле у
окна, а дамы принялись за все те мелочи, которыми они обычно занимаются
перед тем, как отправиться в постель. Одни из этих мелких церемоний имели
практическое обоснование, другие были вовсе непостижимы.

- Прости, Спархок, - говорила Элана, - но меня это очень беспокоит. Если
императрица Элисун и впрямь так любвеобильна, как намекал Оскайн, она может
причинить нам немало хлопот. Взять, к примеру, Келтэна. Можешь ты поверить,
что он отвергнет ее щедрые посулы, на которые она, говорят, такая мастерица
- особенно при ее-то манере одеваться?

- Я поговорю с ним, - пообещал Спархок.

- Хорошей оплеухой, - посоветовала Миртаи. - Если Келтэн чем-то отвлечен,
привлечь его внимание бывает порой трудновато.

- Она просто вульгарна! - фыркнула баронесса Мелидира.

- Но она очень красива, баронесса, - вставила Алиэн, - и вовсе не
выставляет напоказ свое тело. Конечно, она знает, каково оно, только мне
кажется, ей просто нравится делиться им с другими. Она скорее щедра, чем
вульгарна.

- Не могли бы мы поговорить о чем-нибудь еще? - с мукой в голосе
осведомился Спархок.

В дверь едва слышно постучали, и Миртаи пошла взглянуть, кто пришел. Как
всегда, атана, открывая дверь, держала руку на рукояти кинжала.

Это был Оскайн, закутанный в плащ с капюшоном. Его сопровождал человек,
одетый точно так же. Оба торопливо шагнули в комнату.

- Закрой дверь, атана! - требовательно прошипел посол. Его лицо, обычно
бесстрастное, выражало потрясение, в глазах был непонятный испуг.

- Что с тобой стряслось, Оскайн? - напрямик спросила она.

- Пожалуйста, атана Миртаи, закрой дверь. Если кто-нибудь узнает, что мы с
моим другом здесь, весь дворец обрушится на наши головы.

Миртаи закрыла дверь и заперла ее на засов.

Спархока вдруг осенило, и он поднялся.

- Добро пожаловать, ваше императорское величество! - приветствовал он
закутанного в плащ спутника Оскайна.

Император Сарабиан откинул капюшон.

- Как, черт побери, ты мог узнать меня, Спархок? - спросил он на хорошем
эленийском языке с легким акцентом. - Я же знаю, что ты не мог увидеть
моего лица.

- Нет, ваше величество, - ответил Спархок, - но я видел лицо посла Оскайна.
Он был похож на человека, который держит в руках живую змею.

- Как только меня не называли, - рассмеялся Сарабиан, - но вот змеей - ни
разу!

- Ваше величество весьма искусны, - похвалила его Элана, сделав легкий
реверанс. - Я не разглядела на вашем лице ни единого намека на то, что вы
понимаете эленийский. По лицу королевы Бетуаны я это поняла, но вот вы ни
единой мелочью не выдали себя.

- Бетуана говорит по-эленийски? - удивился Сарабиан. - Поразительно. - Он
сбросил с плеч свой плащ. - По правде говоря, ваше величество, я говорю на
всех языках Империи - тамульском, эленийском, стирикском, тэганском,
арджунском и даже жутком наречии жителей Кинезги. Это один из самых главных
государственных секретов. Я храню это в тайне даже от собственного
правительства - просто так, на всякий случай. - Император явно веселился. -
Полагаю, все вы пришли к выводу, что я не слишком умен?

- Вы совершенно нас одурачили, ваше величество, - заверила его Мелидира.

Сарабиан просиял.

- Славная девочка, - сказал он. - Я обожаю дурачить людей. Для такой
скрытности есть множество причин, друзья мои, но они по большей части
политические и не слишком приятные. Может быть, перейдем к делу? Мое
отсутствие очень скоро будет замечено.

- Мы, как говорится, полностью к услугам вашего величества, - сказала
Элана.

- Я никогда не понимал этого выражения, Элана, - признался он. - Ты,
кстати, не возражаешь, если мы будем называть друг друга по имени? Все эти
"величества" чересчур неудобны. О чем бишь я? Ах, да - "полностью к
услугам". Звучит так, словно кто-то сейчас опрометью помчится выносить
мусор. - Слова слетали с губ Сарабиана, словно язык был не в силах удержать
рвущиеся наружу мысли. - Причина этого визита, друзья мои, в том, что я
здесь, в Материоне, - пленник традиций и обычаев. Моя роль строго
определена, и если я выйду за некие границы, это вызовет землетрясения
отсюда и до Даконийского пролива. Мне-то наплевать на эти землетрясения, но
наш враг тоже может их почуять, а мы ведь не хотим встревожить его раньше
времени.

- Это верно, - согласился Спархок.

- И нечего на меня так таращиться, Оскайн, - сказал император своему послу.
- Я не говорил тебе, что бодрствую, покуда все вы были свято уверены в моей
сладкой дреме, потому что раньше тебе не обязательно было это знать. Теперь
ты знаешь, так и плюнь на это, дружище. Министр иностранных дел должен
уметь справляться с мелкими неожиданностями.

- Мне просто понадобится время, чтобы переменить кое-какие мои взгляды,
ваше величество.

- Ты считал меня идиотом, верно?

- Ну...

- Вы и должны были так думать - ты, Субат, другие министры. Это было
главной моей защитой - и главным развлечением. По правде говоря, старина, я
некоторым образом гений, - Сарабиан улыбнулся Элане. - Что, звучит
нескромно? И тем не менее