Страницы: -
1 -
2 -
3 -
4 -
5 -
6 -
7 -
8 -
9 -
10 -
11 -
12 -
13 -
14 -
15 -
16 -
17 -
18 -
19 -
20 -
21 -
22 -
23 -
24 -
25 -
26 -
27 -
28 -
29 -
30 -
31 -
32 -
33 -
34 -
35 -
36 -
37 -
38 -
39 -
40 -
41 -
42 -
43 -
44 -
45 -
46 -
47 -
48 -
49 -
50 -
51 -
52 -
53 -
54 -
55 -
56 -
57 -
58 -
59 -
60 -
61 -
62 -
63 -
64 -
65 -
66 -
67 -
68 -
69 -
70 -
71 -
72 -
73 -
74 -
75 -
76 -
77 -
78 -
79 -
80 -
81 -
82 -
83 -
84 -
85 -
86 -
87 -
88 -
89 -
90 -
91 -
92 -
93 -
94 -
95 -
96 -
97 -
98 -
99 -
100 -
101 -
102 -
103 -
104 -
105 -
106 -
107 -
108 -
109 -
110 -
111 -
112 -
113 -
114 -
115 -
116 -
117 -
118 -
119 -
120 -
121 -
122 -
123 -
124 -
125 -
126 -
127 -
128 -
129 -
130 -
131 -
132 -
133 -
134 -
135 -
136 -
137 -
138 -
139 -
140 -
141 -
142 -
143 -
144 -
145 -
146 -
147 -
148 -
149 -
и что-то съели или
выпили.
- Я не ученый, молодой господин, так что можешь не спрашивать меня, что
возможно, а что невозможно. Быть может, причиной этого свечения был какой-то
минерал или, скажем, водоросль. Довольно искусное объяснение воображаемого
явления.
- Но ведь эти люди прошлой ночью и впрямь светились, ваше
превосходительство, - напомнил Келтэн.
- Да, и я изо всех сил стараюсь об этом забыть. - Итайн оглянулся через
плечо. Сефрения отказалась даже слушать разговор о дэльфах, и сейчас она и
Берит ехали чуть поодаль от остальных. - Знаете, отношение леди Сефрении к
дэльфам довольно обычно для стириков. Само слово "дэльфы", как правило,
приводит их в безумную ярость. Как бы то ни было, "Ксадана" завоевала
огромную популярность, и, как всегда, нашлось немало подражателей и
последователей. Появилась целая отрасль литературы, посвященная дэльфам.
Назвали ее, естественно, "дэльфийской литературой". Серьезные люди не
принимают ее всерьез, а дураки относятся к ней как и положено дуракам. Ну да
вы знаете, как это бывает.
- О да, - пробормотал Бевьер. - В бытность мою студентом мне пришлось
перечесть гору отвратительных виршей. У каждого профессора был свой любимый
поэт, и они пичкали нас поэзией сверх всякой меры. Пожалуй, именно поэтому
я, в конце концов, решил перейти на военную службу.
К ним подъехал Халэд.
- Я не смею критиковать старших по чину, мой лорд, - сухо сказал он, - но
решение съехать с дороги и срезать угол через пустыню кажется мне несколько
неразумным, если учесть, что сегодня не видно солнца. Кто-нибудь знает, куда
мы едем?
- На восток, - твердо ответил Вэнион.
- Слушаюсь, мой лорд, - ответил Халэд. - Если вы говорите, что мы едем на
восток, - пусть будет так, даже если на самом деле это не так. Мы ведь
должны быть уже довольно близко от границы?
- Да, она уже недалеко.
- Судя по вашей карте, граница между Кинезгой и Тамулом проходит по реке
Сарна, не так ли? - Вэнион кивнул. - Что ж, я въехал на вершину вот того
холма впереди и огляделся. На десять лиг во все стороны не видно никаких
рек. Может быть, кто-то украл Сарну?
- Не вредничай, - пробормотал Спархок.
- Картография, Халэд, не слишком точная наука, - пояснил Вэнион. -
Расстояния на картах указываются приблизительно. Мы выехали на рассвете и
ехали по самому светлому пятну в тучах. Если только кто-нибудь не переставил
стороны света, именно там и находится восток. Мы примерно каждый час
сверялись с приметами местности и до сих пор едем в том же направлении.
- Тогда где же река, мой лорд? - Халэд глянул на Итайна. - Какой примерно
ширины долина Сарны, ваше превосходительство?
- Самое меньшее шестьдесят лиг. Это самая длинная и широкая река на всем
континенте, и ее долина чрезвычайно плодородна.
- Значит, там много деревьев, травы и зелени? - Итайн кивнул. - Ни в
одном направлении, мой лорд, не заметно и намека на зелень, - объявил Халэд.
- Сплошная бурая пустошь.
- Мы едем на восток, - не сдавался Вэнион. - Атанские горы должны быть к
северу от нас, то есть слева.
- Да, мой лорд, может, так оно и есть, но у них нынче проказливое
настроение. Они спрятались в тучах.
- Я же сказал тебе, Халэд, карта неточна, вот и все. - Вэнион оглянулся
через плечо. - Почему бы тебе не предложить Сефрении и Бериту присоединиться
к нам? Уже время обеда, верно, Келтэн?
- Определенно, мой лорд.
- Так я и думал. Пороемся в тюках и состряпаем что-нибудь съедобное.
- Сэр Келтэн умеет точно определять время? - спросил Итайн у Спархока.
Тот усмехнулся:
- Обычно, когда видно солнце, мы полагаемся на Халэда. Зато в пасмурную
погоду нас выручает желудок Келтэна. Мой друг всегда может с точностью до
минуты сказать, когда он ел в последний раз.
***
На закате, когда отряд уже остановился на ночлег, Халэд долго стоял
поодаль от рыцарей, разбивавших лагерь. Он разглядывал безжизненное
однообразие пустыни, и на лице у него было слегка самодовольное выражение.
- Спархок, - позвал он наконец, - не подойдешь ли на минутку? Я хочу тебе
кое-что показать.
Спархок снял седло со спины Фарэна и подошел к своему оруженосцу.
- В чем дело? - спросил он.
- Тебе бы следовало поговорить с лордом Вэнионом. Меня он слушать не
станет, потому что уверен в своей правоте, но кто-то же должен его убедить,
что сегодня мы ехали отнюдь не на восток.
- Вначале убеди в этом меня.
- Ладно. - Плечистый молодой человек ткнул пальцем в пустыню. - Мы
приехали с той стороны, верно?
- Да.
- Если мы ехали на восток, значит, там - запад?
- К чему ты говоришь то, что и так очевидно?
- Приходится. Я ведь должен кое-что объяснить рыцарю. В последний раз,
когда я любовался закатом, солнце заходило на западе.
- Пожалуйста, Халэд, не пытайся умничать. Переходи к делу.
- Слушаюсь, мой лорд. Если запад - там, то почему солнце заходит вот
здесь? - Он повернулся и ткнул пальцем налево, где завесу туч прожигало
неистово оранжевое свечение.
Спархок заморгал, затем вполголоса выругался.
- Поговорим с Вэнионом, - сказал он и первым зашагал через лагерь туда,
где магистр пандионцев разговаривал с Сефренией.
- У нас проблема, - сообщил им Спархок. - Мы сегодня сбились с дороги.
- Ты опять оседлал своего любимого конька, Халэд? - раздраженно
осведомился Вэнион. Его разговор с Сефренией явно протекал негладко.
- Наш юный друг только разъяснил мне кое-что, - сказал Спархок, -
медленно и простыми словами, сообразуясь с ограниченностью моего мышления.
Он считает, что, если только кто-то не переместил солнце, мы весь день ехали
на север.
- Это невозможно.
Спархок повернулся и указал на оранжевый отсвет в тучах у самого
горизонта.
- Вэнион, мы приехали совсем не оттуда.
Вэнион воззрился на горизонт - и разразился ругательствами.
- А ведь ты не хотел прислушаться к моим словам, - упрекнула его
Сефрения. - Теперь ты веришь, что дэльфы готовы обманывать нас на каждом
шагу?
- Это была наша вина, Сефрения. Если уж быть точным, то моя. Нельзя с
разгона обвинять дэльфов во всех наших промахах.
- Я знала тебя еще мальчишкой, Вэнион, и ни разу на моей памяти ты не
совершал подобных промахов. Я видела, как ты находил дорогу кромешной ночью
и в метель.
- Я, должно быть, спутал какие-то ориентиры и свернул не туда. - Вэнион
поморщился. - Благодарю, что был так вежлив, Халэд, и так терпелив. Этак мы
могли бы ехать до самых полярных льдов. Иногда я бываю упрям как осел.
Сефрения улыбнулась...
- Я предпочитаю называть тебя целеустремленным, дорогой, - сказала она.
- Но ведь это одно и то же, разве нет?
- Да, но второе звучит приятнее.
- Поставь несколько вех, Халэд, - велел Вэнион оглядевшись. - Веток и
сучьев здесь нет, так что насыпь кучки камней и разметь их разноцветными
лоскутками. Мы должны точно отметить нынешнее положение солнца, чтобы завтра
утром не совершить ту же ошибку.
- Я все сделаю, мой лорд.
***
- Они вернулись, - сообщил Келтэн, грубо тряхнув Спархока.
- Кто вернулся? - Спархок сел.
- Твои сияющие друзья. Они опять хотят поболтать с тобой.
Спархок поднялся и пошел за другом к краю лагеря.
- Я стоял на страже, - тихо сказал Келтэн, - и тут они возникли, как из
пустоты. Рассказы Итайна довольно увлекательны, но в них, видно, есть
неточности. Сияющие сияют вовсе не всегда. Они подобрались к мне в темноте
и, пока не остановились, не начали светиться.
- Они все так же держатся в отдалении? Келтэн кивнул.
- Близко не подходят. Нам ни за что не застать их врасплох.
На сей раз тумана не было, и ярдах в двадцати от привязанных коней стояли
только двое сияющих. Однако странное свечение, которое они источали, все так
же размывало их черты.
- Опасность возрастает, Анакха, - прозвучал все тот же гулкий,
отдававшийся эхом голос. - Враги твои усердно ищут тебя по всему краю.
- Что-то мы их не видели, приятель.
- Опаснейший враг - тот, который незрим. Враги твои ищут тебя не зрением,
но мыслью. Мы молим тебя принять нашу помощь и убежище. Вскоре, быть может,
будет уже поздно.
- Мне бы не хотелось оскорбить тебя, приятель, но об этой невидимой
опасности мы знаем только от вас, а вы можете и преувеличивать. Ты сказал,
что Беллиом направляет меня, а могущество Беллиома безгранично. Я сам уже в
этом убедился. Спасибо за хлопоты, но я все же полагаю, что сам смогу
позаботиться о себе и своих друзьях. - Он помолчал немного и, повинуясь
порыву, напористо продолжил:
- Может быть, хватит этой вежливой болтовни? Вы уже признали, что у вас в
этом деле свой интерес, так почему бы вам прямо не сказать, что вам нужно и
что вы готовы предложить нам взамен? Так, по крайней мере, у нас будет
основа для переговоров.
- Твое обаяние просто потрясающе, Спархок, - пробормотал Келтэн.
- Мы обмыслим слова твои, Анакха, - холодно ответил гулкий голос.
- Валяйте. Да, кстати, приятель: прекратите сбивать нас с дороги.
Плутовство и обман в самом начале знакомства почему-то не слишком
способствуют успешным переговорам.
Сияющий ничего не ответил. Два силуэта отступили в глубину пустыни и
исчезли из вида.
- Теперь ты веришь мне, Спархок? - спросила Сефрения, подойдя к рыцарям.
- Теперь ты понимаешь, как бесчестны и беспринципны эти твари?
- Скажем так, матушка, я стараюсь оставаться беспристрастным. Впрочем, ты
была совершенно права. Можно завязать глаза Вэниону и целый день водить его
кругами, а он все равно будет точно указывать на север. - Спархок огляделся.
- Все проснулись? Думается мне, нам надо кое-что обсудить.
Они вернулись к своим постелям, устроенным наскоро на жестком гравии.
- Ты ловко поймал их, Спархок, - заметил Бевьер. - То, что наши гости
даже не стали отрицать твое высказанное наугад обвинение, говорит, что
Сефрения была совершенно права. Это они сбивали нас с пути.
- Но это не значит, что вокруг не бродят киргаи, - возразил Улаф, - а
киргаи определенно наши враги. Мы можем не знать, что задумали дэльфы, но
прошлой ночью они отогнали от нас киргаев, и мне это нравится.
- А не мог это быть сговор? - предположил Берит.
- Исключено, - ответил Итайн. - Киргаи всегда считали себя венцом
творения. Они никогда не согласились бы на сговор, который поставит их в
подчиненное положение - пусть даже притворно. Это противно их природе.
- Он прав, - подтвердила Сефрения, - и как ни мало хотелось бы мне
признавать это, союз такого рода противен и самой природе дэльфов. Между
ними и киргаями не может быть ничего общего. Не знаю, каковы намерения
дэльфов, но они стараются исключительно для себя. Они ни за что не стали бы
таскать каштаны из огня для кого-то другого.
- Чудесно, - саркастически заметил Телэн, - теперь вместо одного врага у
нас целых два.
- О чем тут вообще беспокоиться? - пожал плеча-|ми Келтэн. - Беллиом в
один миг перенесет нас к стенам Материона. Почему бы нам просто не удрать и
не оставить киргаев и дэльфов выяснять отношения друг с другом без нашего
участия?
- Нет, - сказала Сефрения.
- Почему - нет?
- Потому что дэльфы уже сбили нас с пути. Мы же не хотим попасть в
Дэльфиус?
- Им не одурачить Беллиом, Сефрения, - возразил Вэнион. - Они могли
обмануть меня, но Беллиом - совсем другое дело.
- Не думаю, дорогой, что мы можем на это полагаться. Дэльфам что-то нужно
от Спархока, и это "что-то" явно связано с Беллиомом. Не стоит по
собственной глупости отдавать их обоих в руки дэльфов. Я понимаю, что это
утомительно и опасно, но все же продолжим наш путь обычным порядком. Беллиом
путешествует через бескрайнюю пустоту, и, если дэльфам удастся обмануть его,
- кто знает, куда нас вынесет из этой пустоты?
***
- Что такое эклога? - спросил Телэн. Было утро, они ехали на восток - во
всяком случае, они надеялись, что едут именно в этом направлении, - и Итайн
продолжал свою беспорядочную лекцию о дэльфийской литературе.
- Разновидность примитивной драмы, - ответил он. - Обычно ее сюжетом
служит встреча двух пастухов. Они беседуют о философии в стихах, как правило
паршивых.
- Я знавал нескольких пастухов, - заметил Халэд, - и не сказал бы, что
излюбленным предметом их разговоров была философия. Они больше
интересовались женщинами.
- Эта тема также затрагивается в эклогах, но ее настолько идеализируют,
что трудно понять, о чем идет речь. - Итайн глубокомысленно подергал себя за
мочку уха. - Думаю, это какая-то болезнь, - продолжал он. - Чем более
цивилизованными становятся люди, тем охотнее они романтизируют простое
буколическое существование, отвергая всю его грязь и тяжелый труд. Наши
поэты - те, что поглупее, - неизменно проливают потоки слез над пастухами и,
само собой, пастушками. Без пастушек, сами понимаете, было бы не так
интересно. Аристократы время от времени проникаются горячей любовью к
пасторальной традиции и в воплощении своих фантазий доходят до немыслимых
пределов. Отец императора Сарабиана даже выстроил недалеко от Саранта
изрядно приукрашенную овцеферму. Он и его двор обычно ездили туда летом и
месяцы напролет притворялись, что пасут чудовищно раскормленных овец. Их
грубые рубахи и кафтаны были сшиты из бархата и атласа, и они часами
просиживали с мечтательным видом, сочиняя дурные стихи и не замечая, как
овцы разбегаются во все стороны. - Итайн откинулся в седле. - Пасторальная
литература, в сущности, безвредна. Она глупа, чересчур чувствительна, и
поэты, пристрастившиеся к ней, заливают читателя потоками нравоучений. Самое
трудное в любом жанре литературы - найти оправдание его существованию.
Литература ведь не служит никаким практическим целям.
- Вот только жизнь без нее была бы пустой и скучной, - вставил Бевьер.
- Воистину так, сэр Бевьер, - согласился Итайн. - Как бы то ни было,
дэльфийская литература - не имеющая, скорее всего, ничего общего с
настоящими дэльфами - выросла именно на этих дурацких литературных
условностях, и после нескольких столетий извержения подобной чепухи источник
пасторальной традиции изрядно истощился, так что наши поэты разбрелись в
поисках новых тем - точно овцы, брошенные без присмотра. Уже в этом столетии
понемногу утвердилась идея, что дэльфы практикуют нестирикскую форму магии.
Моих стирикских коллег по университету эта идея почему-то безмерно
раздражает. - Итайн быстро взглянул через плечо, дабы убедиться, что
Сефрения, которая снова ехала сзади в сопровождении Берита, не может его
услышать. - Сами стирики безмерно раздражают очень многих людей. Не всякий
желудок может переварить эту смесь самодовольства и воинственной жалости к
себе, а потому в университетском городке излюбленный способ развлечения за
счет стирика состоит в том, чтобы сказать ему: "Дэльфийская магия", а потом
любоваться, как он изрыгает огонь и яд.
- Не знаешь ли ты, чем можно объяснить отношение Сефрении к дэльфам? -
спросил Вэнион с тревогой в глазах. - Я никогда прежде не видел, чтобы она
так себя вела.
- Лорд Вэнион, я не настолько хорошо знаю леди Сефрению, но думаю, что ее
вспышка в тот раз, когда я впервые упомянул дэльфийскую литературу, может
навести нас на некий след. В "Ксадане" есть небольшой эпизод, где намеками
говорится, что во время войны с киргаями стирики и дэльфы были союзниками.
Эпизод явно основан на весьма туманном отрывке из одного исторического труда
седьмого столетия. Там упоминается предательство - однако без подробностей.
Очевидно, когда началась война с киргаями, стирики заключили союз с дэльфами
и хитростью уговорили их нанести по киргаям удар с востока. Они посулили
всяческую помощь, но, когда киргаи ответили на удар и стали оттеснять
дэльфов, стирики предпочли забыть о своих обещаниях. Почти все дэльфы были
уничтожены. Многие столетия стирики изо всех сил изворачивались, стараясь
оправдать такое вопиющее предательство. В мире хватает людей, которые
терпеть не могут стириков, и они использовали эту историю как основание для
своей ненависти. Стирики, что вполне понятно, терпеть не могут дэльфийскую
литературу. - Итайн окинул задумчивым взглядом бесконечное однообразие
пустыни. - Одна из самых непривлекательных черт человеческой натуры -
ненавидеть тех, с кем ты поступил несправедливо. Это куда проще, чем
признать свою вину. Если убедить себя, что люди, которых ты предал или
поработил, на деле недочеловеки или чудовища, это здорово обеляет твою вину
- во всяком случае, в собственных глазах. Люди весьма и весьма искусны в
умении переложить свою вину на другого. Нам ведь так нравится быть о себе
хорошего мнения!
- Не думаю, что одно это могло бы так изменить Сефрению, - с сомнением
проговорил Вэнион. - Она чересчур здравомысляща, чтобы вспыхивать, едва
кто-то скажет нелестное о стириках. Она несколько сот лет прожила в
эленийских королевствах Эозии, а там ненависть к стирикам отнюдь не
ограничивается литературными оскорблениями. - Он вздохнул. - Если б только
она захотела поговорить со мной! Уж я бы сумел вызнать у нее хоть что-то
осмысленное. Но она только сыплет гневными обвинениями. Не понимаю, что
происходит.
Спархок, в отличие от Вэниона, по крайней мере догадывался, в чем дело.
Афраэль намекала, что Сефрении предстоит пройти через что-то крайне
болезненное, и теперь становилось ясно, что причиной этой боли будут именно
дэльфы. Богиня сказала, что Сефрении необходимо перестрадать, чтобы вырасти.
Вполне вероятно, что Итайн, не знавший хорошо никого из них, нечаянно
наткнулся на верное объяснение. Сефрения - стирик до ногтей и кончиков
волос, и признание вины ее народа за древнее предательство причинит ей
именно такую боль, о которой с печалью говорила Афраэль. Увы, страдать
доведется не только Сефрении. Вэнион сказал, что беды Сефрении - его беды. К
несчастью, то же относилось и к ее боли.
Спархок ехал по безжизненной пустыне, и его мысли были так же мрачны, как
и окружающий пейзаж.
ГЛАВА 12
Кринг задумчиво смотрел на лужайку.
- Это налетело на меня, как безумие, атан Энгесса, - говорил он своему
огромному другу. - С той минуты, когда я впервые увидел ее, я уже не мог и
думать ни о какой другой женщине.
Они стояли в тени неподалеку от здания министерства внутренних дел.
- Ты счастливчик, друг Кринг, - заметил Энгесса своим низким мягким
голосом. - Многие люди проживают жизнь, так и не изведав такой любви.
Кринг мрачновато усмехнулся:
- Уверен, что без этой любви моя жизнь была бы намного проще.
- Так ты жалеешь, что это случилось?
- Нисколько. Я считал, что живу полной жизнью. Я был доми своего народа и
знал, что в надлежащий час моя мать, согласно нашим обычаям, подыщет мне
достойную жену. Я женился бы и стал отцом множества сыновей, и все шло бы
так, как должно. Потом я встретил Миртаи и лишь тогда понял, как пуста была
прежде моя жизнь. - Он провел ладонью по обритой макушке. - Боюсь только,
что мои соплеменники не сразу примут ее. Она так не похожа на женщин, с
которыми мы привыкли иметь дело. Все было бы гораздо легче, не будь я доми.
- Не будь ты доми, друг Кринг, она вряд ли согласилась бы стать твоей
женой. Миртаи горда. Она рождена, чтобы стать супругой правителя.
- Я знаю. Я не осмелился бы и подойти к ней, если б не был доми. И
все-таки я предвижу трудн