ло, чтобы тебя не окликнули, а сегодня утром мы с Фроном прокатили тележку
у самых дверей, и никто на нас и не глянул. Лорд Скарпа,  стало  быть,  увез
оттуда все ценности?
   Припухшее лицо Крегера в один миг стало настороженно-трезвым.
   - Это не твое дело, Коль.
   - Я и не говорю, что мое. Просто можешь намекнуть лорду Скарпе:  если  он
не хочет, чтобы люди примечали такие мелочи, лучше ничего не  менять.  Нужно
было оставить стражу на прежнем месте.  Сенга,  да  и  все  мы,  знаешь  ли,
грабители, и всякий из нас был твердо уверен, что в этом  доме  лорд  Скарпа
держит свои сокровища, а при слове "сокровища"  у  людей  поневоле  ушки  на
макушке.
   Крегер воззрился на него и вдруг расхохотался.
   - Что я сказал такого? - осведомился Келтэн, прервав счет.
   - Все верно, Коль, там были сокровища, - ухмыляясь, проговорил Крегер,  -
только не того сорта, на который вы могли бы рассчитывать.
   - Как ты сам уже сказал, это не мое дело, но все, кто работает на  Сенгу,
уже знают, что эти сокровища перевезли. Уверен, что сейчас уже все, кому  не
лень, шарят в развалинах в поисках нового хранилища.
   - Пусть себе, - пожал плечами Крегер. - Сокровища уже далеко отсюда.
   - Надеюсь, их все-таки охраняют. Эти леса просто кишат такими, как  мы  с
Фроном. Хочешь проверить мой счет?
   - Я тебе доверяю, Коль.
   - В таком случае ты - болван.
   - Возьми еще десять крон для  тебя  и  твоего  помощника,  -  великодушно
разрешил Крегер, - а потом, если вы не против, я хотел бы остаться наедине с
моими новыми подружками.
   - Щедрый ты человек, мастер  Крегер.  -  Келтэн  вынул  из  кошелька  еще
несколько монет, сгреб ладонью те, что отсчитал раньше, и ссыпал их в карман
рубахи.
   - Пошли, Фрон, - сказал он Спархоку.  -  Мастер  Крегер  желает  остаться
один.
   - Передай Сенге, что я ему благодарен, -  сказал  Крегер,  зачерпнув  еще
вина, - и скажи, чтобы поискал еще этого благодатного напитка. Я куплю  все,
что он сможет достать.
   - Я так и скажу ему, мастер Крегер. Наслаждайся в свое удовольствие. -  И
Келтэн первым направился к выходу из смрадной комнаты.
   Спархок прикрыл за собой дверь и протянул руку.
   - Что тебе? - спросил Келтэн.
   - Мои из десяти крон, если не возражаешь, - твердо ответил Спархок. -  Не
стоит затягивать с расчетами.
   - Ты весьма хитер, сэр Келтэн, - донесся до них шепот Ксанетии.  -  Более
чем искусно направил ты его мысли в сторону, наиболее ценную для нас.
   Келтэн старательно отсчитал пять монет в подставленную ладонь Спархока.
   - Что тебе удалось узнать, анара? - напряженно спросил он.
   - День либо два тому назад закрытая повозка  и  впрямь  уехала  из  этого
города, постояв перед тем - под большой охраной - у дверей того самого дома,
к которому привлечено все наше внимание. Повозка, коя представляет собою  не
что иное, как уловку, направилась в Панем-Деа, однако же тех, кого мы  ищем,
там не было. Еще прежде покинули они Натайос вместе с Заластой.
   - А Крегер знает, куда увез их Заласта? - спросил Спархок.
   - Заласта, со всей очевидностью, полагал, что сие никому не будет ведомо,
-  отвечала  Ксанетия,  -  однако  же  Крегер,  всегда  стремящийся  уловить
счастливый случай, хорошо понимал, что знание местонахождения Заласты  могло
бы спасти ему жизнь, буде дела обернутся худо,  и  изо  всех  сил  стремился
вызнать  замыслы  стирика.  Притворяясь  мертвецки  пьяным,   ухитрился   он
присутствовать при том, как Заласта беседовал с сообщником  своим,  Кизатой.
Говорили они по-стирикски, однако же Крегер, что было тайной для всех нас, с
грехом пополам понимает сие наречие, и потому сумел он вызнать  из  краткого
их разговора те самые сведения, кои так нужны ему - и нам.
   - Вот это сюрприз! - пробормотал Келтэн. - Пьян Крегер или трезв,  а  все
же он настоящий пройдоха. Так куда же Заласта увез их, анара?
   Ксанетия вздохнула.
   - Ответ, увы, невесел, сэр Келтэн, -  сказала  она.  -  Страшусь  я,  что
намерен Заласта доставить королеву и служанку ее в  потаенный  город  Кирга,
где царит сам Киргон и где он всею мощью своей преградит нам дорогу  к  тем,
кого мы любим.

Часть 3
КИРГА

ГЛАВА 20

   Если  бы  только  они  позволили  ей  уснуть!  Мир  вокруг  нее   казался
искаженным, нереальным, и она могла лишь наблюдать в бессильном, равнодушном
оцепенении, как  ее  измученное  тело  вопиет  о  сне  -  или  даже  смерти.
Смертельно усталая, она стояла у окна. Рабы, трудившиеся  далеко  внизу,  на
полях вокруг озера, казались отсюда, с высоты, муравьями -  они  расползлись
по вспаханным под пар полям, ковыряя  землю  примитивными  орудиями.  Другие
рабы собирали хворост в лесу  на  покатых  берегах  озера,  и  едва  слышный
перестук их топоров доносился до мрачной  башни,  с  вершины  которой  Элана
наблюдала за их работой.
   Алиэн лежала на твердой скамье, то ли спящая, то ли мертвая, - Элана  уже
не могла различить, но и в том, и  в  другом  случае  она  завидовала  своей
кроткой служанке.
   Разумеется, они были не одни. Они никогда не  оставались  одни.  Заласта,
осунувшийся от усталости, все говорил и говорил с королем Сантеоклом.  Элана
слишком устала, чтобы разобрать хоть слово из монотонных речей стирика.  Она
рассеянно поглядывала на короля киргаев, облаченного  в  плотно  прилегающий
стальной нагрудник, короткий кожаный кильт и стальные, изукрашенные  резьбой
налокотники. Сантеокл принадлежал  к  особой  расе,  и  поколения  усердного
отбора лишь подчеркнули черты, которые были так ценимы в его народе. Он  был
высок и чудовищно мускулист.  Кожа  его  была  на  удивление  светлой,  хотя
тщательно завитые и обильно  смазанные  маслом  волосы  и  борода  лоснились
чернотой. Прямой нос продолжал четкую линию лба, и большие черные глаза были
совершенно пусты. Лицо короля выражало  высокомерную  жестокость.  Это  лицо
принадлежало тупому, надменному человеку, лишенному не то  что  сострадания,
но даже обыкновенной порядочности.
   Богато изукрашенный  нагрудник  оставлял  обнаженными  его  предплечья  и
плечи, и, слушая Заласту,  Сантеокл  рассеянно  сжимал  и  разжимал  кулаки,
отчего под бледной  кожей  перекатывались  узлы  мускулов.  Король  явно  не
вслушивался в речи Заласты, всецело поглощенный тем, что ритмично напрягал и
расслаблял мускулы  рук.  Это  был  во  всех  отношениях  идеальный  солдат,
обладатель великолепно тренированного тела  и  разума,  не  запятнанного  ни
единой мыслью.
   Взгляд Эланы в который раз устало пробежал по комнате. Мебель здесь  была
странной. Кресел и стульев не было вовсе - лишь скамьи и табуреты с  мягкими
сиденьями и резными подлокотниками  -  однако  без  спинок.  Очевидно,  идея
спинки так и осталась  чуждой  киргаям.  Стол  посреди  комнаты  был  нелепо
низким, а старинного вида светильники представляли собой не  что  иное,  как
чаши из чеканной меди, где в масле плавали  горящие  фитили.  Пол  из  грубо
отесанных досок был покрыт связками  тростника,  стены  из  квадратных  плит
черного базальта ничем не были украшены, и на окнах не было занавесей.
   Открылась дверь, и вошел Экатас. Элана с усилием попыталась сосредоточить
на нем свое изможденное сознание. Сантеокл был королем Кирги,  но  на  самом
деле правил здесь Экатас. Верховный жрец Киргона  был  в  черном  одеянии  с
капюшоном, и его старческое лицо покрывала сеть глубоких морщин. Он был  так
же жесток и высокомерен, как его король, - но в его глазах  светились  ум  и
безжалостность. Черное  одеяние  спереди  украшал  знак,  который  здесь,  в
Потаенном Городе, можно было увидеть повсюду  -  белый  квадрат,  увенчанный
языками золотого пламени. Это был, несомненно, какой-то  важный  символ,  но
Элана чересчур устала, чтобы даже  попытаться  угадать,  что  бы  это  могло
значить.
   - Ступай со мной, - отрывисто приказал Экатас Заласте. - Возьми  с  собой
женщин.
   - Служанка нам ни к чему, - возразил Заласта тоном,  в  котором  ощущался
вызов. - Пускай спит.
   - Я не привык, чтобы мои приказы обсуждались, стирик.
   - Ну так привыкай, кирг.  Это  мои  пленницы.  Я  заключил  соглашение  с
Киргоном, а ты - не более чем досадный  довесок  к  этому  соглашению.  Твоя
заносчивость начинает меня раздражать. Оставь девушку в покое.
   Их взгляды столкнулись, и в комнате воцарилось зловещее напряжение.
   - Ну что, Экатас? - очень тихо спросил Заласта. - Неужели - пора? Неужели
ты наконец-то набрался духу, чтобы бросить мне вызов? Хоть  сейчас,  Экатас.
Хоть сейчас.
   Элана, уже вполне  пришедшая  в  себя,  заметила,  что  в  черных  глазах
верховного жреца Киргона мелькнул страх.
   - Тогда веди королеву,  -  угрюмо  сказал  Экатас,  -  Именно  ее  желает
лицезреть Киргон.
   - Разумное решение, Экатас, - сардонически  усмехнулся  Заласта.  -  Если
будешь все время делать правильный выбор, может быть,  тебе  и  удастся  про
жить чуть подольше, чем ты заслуживаешь.
   Элана бережно укрыла своим плащом Алиэн и обернулась к своим тюремщикам.
   - Что ж, покончим с этим поскорее,  -  проговорила  она,  собрав  остатки
своего царственного достоинства.
   Сантеокл неуклюже поднялся на ноги и надел остроконечный шлем, с  великим
тщанием следя за тем, чтобы не примять  свои  уложенные  и  завитые  локоны.
Минуту он возился, укрепляя на сгибе левой руки большой круглый  щит,  затем
обнажил меч.
   - Какой осел! - презрительно  заметила  Элана.  -  Вы  уверены,  что  его
величеству вообще можно давать в руки что-то острое? Он ведь может  поранить
себя.
   - Таков обычай, женщина, - сухо  отвечал  Экатас.  -  Пленников  надлежит
строго охранять.
   - Вот как, - пробормотала она, - а мы должны подчиняться обычаю,  не  так
ли, Экатас? Там, где правит обычай, нет нужды в голове на плечах.
   Заласта слабо усмехнулся.
   - Я полагаю, Экатас, ты хотел провести нас в храм.  Не  будем  заставлять
Киргона ждать.
   Экатас проглотил уже готовый  сорваться  с  языка  резкий  ответ,  рывком
распахнул дверь и вывел их в стылый коридор.
   Лестница, что вела  вниз  с  вершины  самой  высокой  башни  королевского
дворца, была крутая и узкая, бесконечные ступени, петляя, уводили все ниже и
ниже. К тому времени, когда они вышли во внутренний двор, Элану била  мелкая
дрожь.
   Зимнее солнце ослепительно-ярким  негреющим  светом  заливало  просторный
внутренний двор.
   По плитам двора они прошли к храму, выстроенному  не  из  мрамора,  а  из
белесого известняка. В отличие от мрамора, известняковые плиты тусклы  и  не
отражают света, и потому у храма был какой-то болезненный  вид,  словно  его
камни тронула проказа.
   Они поднялись по лестнице к портику и вошли в широкий проем входа.  Элана
ожидала, что внутри этой Святыни Святынь будет царить  темнота,  однако  это
было не так. С опасливым изумлением воззрилась  она  на  источник  света,  а
Экатас и Сантеокл между тем простерлись ниц, в один голос крича:
   - Ванет, тъек Алкор! Йала Киргон!
   И тогда только королева поняла значение вездесущего знака,  которым  было
отмечено буквально все и вся в Потаенном Городе. Белый квадрат на этом знаке
представлял    собой    стилизованное    изображение    каменного    алтаря,
располагавшегося в самом центре храма, однако пламя, пылавшее  над  алтарем,
вовсе не было стилизованным изображением.  То  был  самый  настоящий  огонь,
живой, корчащийся, жадно рвущийся ввысь.
   Элану вдруг охватил ужас. Огонь, пылавший над  алтарем,  не  был  обычным
жертвенным огнем - нет, то было живое пламя, обладавшее сознанием,  разумом,
несгибаемой волей. Сам Киргон, слепящий, как  солнце,  пламенел  извечно  на
бледном своем алтаре.

***

   - Нет, - твердо сказал Спархок, - не стоит. Будем сидеть здесь безвылазно
- во всяком случае, до  тех  пор,  покуда  Ксанетия  не  сумеет  пошарить  в
чьих-нибудь головах. Мы всегда сможем вернуться и разделаться со  Скарпой  и
его приятелями. Сейчас нам прежде всего нужно узнать, куда  увезли  Элану  и
Алиэн.
   - Это мы уже знаем, - сказал Келтэн. - Их везут в Киргу.
   - В том-то все и дело, - заметил ставший уже видимым Улаф. - Мы не знаем,
где находится Кирга.
   Они ушли в  заросшие  лианами  развалины  и  собрались  на  втором  этаже
полуразрушенного дворца, чтобы обсудить свои дальнейшие действия.
   - У Афраэли есть одна идея, - сказал Келтэн. - Мы могли бы отправиться  в
Центральную Кинезгу и на месте поразведать, что к чему.
   - Вряд ли от этого будет прок, - заметил Бевьер.  -  Киргон  прячет  свой
город с помощью иллюзий вот уже десять тысячелетий. Мы могли  бы  ходить  по
улицам Кирги и даже не увидеть ее.
   - Кирга укрыта не для всех, - задумчиво проговорил  Кааладор.  -  Туда  и
обратно все  время  снуют  гонцы,  а  это  значит,  что  кто-то  в  Натайосе
обязательно знает дорогу. Спархок прав.  Пусть  лучше  Ксанетия  поразведает
здесь, чем мы все будем шататься по  пустыне,  перебирая  песчинки  и  гоняя
из-под камней скорпионов и ящериц.
   - Значит, остаемся здесь? - спросил Тиниен.
   - Пока - да, - ответил Спархок. - Не будем привлекать  ничьего  внимания,
пока не узнаем, что удалось выведать Ксанетии. Больше мы  сейчас  ничего  не
можем сделать.
   - Но мы были так близко! - вспыхнул Келтэн. - Если б только мы  добрались
сюда на день-два раньше...
   -  Но  этого  не  случилось,  -  отрезал  Спархок,  подавляя  собственное
разочарование, - а потому остается только примириться с  обстоятельствами  и
сделать все, что в наших силах.
   - А Заласта между тем с каждой минутой будет все дальше  и  дальше,  -  с
горечью прибавил Келтэн.
   - Не тревожься, Келтэн, - в холодном голосе Спархока была сама смерть.  -
Как бы проворно и далеко ни бежал Заласта, ему никуда  не  деться,  когда  я
решу настигнуть его.

***

   - Ты занят, Сарабиан? - осторожно спросила императрица  Элисун  с  порога
синей гостиной.
   - Не очень, Элисун, - отозвался он со вздохом,  -  просто  размышляю.  За
последние дни я получил слишком много дурных новостей.
   - Тогда я лучше зайду как-нибудь  в  другой  раз.  Когда  твой  ум  занят
дурными новостями, с тобой не очень-то развлечешься.
   - И это все, что интересует тебя  во  всем  мире,  Элисун?  -  с  грустью
спросил он. - Одни только развлечения?
   Улыбчивое лицо Элисун стало строже, и она переступила порог гостиной.
   - А разве не для этого в первую очередь ты женился на  нас,  Сарабиан?  -
Элисун  говорила  на  классическом  тамульском  языке,  который   разительно
отличался от мягкого и ленивого валезийского диалекта. - Ты заключил с  нами
брак, чтобы укрепить политические союзы, а потому мы  лишь  символы,  куклы,
украшения. Нас решительно нельзя считать частью правительства.
   Сарабиана поразила тонкость ее восприятия -  да  и  вся  эта  неожиданная
перемена  в  ее  поведении.  Элисун  очень  легко   было   недооценить.   Ее
целеустремленная   погоня   за   удовольствиями,   агрессивная   нагота   ее
валезийского  наряда  как  будто  представляли  ее  бездумной  охотницей  за
чувственным наслаждением, но сейчас перед ним  была  совсем  другая  Элисун.
Сарабиан посмотрел на нее с интересом.
   - Чем ты занималась в последнее время, любовь моя? - нежно спросил он.
   - Тем же, чем и обычно, - пожала она плечами. Сарабиан отвел глаза.
   - Не делай этого.
   - Чего не делать?
   - Не пожимай плечами. Это сводит меня с ума.
   - Так и задумано. Неужели ты думаешь, что я одеваюсь так  только  потому,
что мне лень одеваться, как все?
   - Так ты за этим сейчас пришла?  Поразвлечься?  Или  у  тебя  была  более
скучная причина?
   Они никогда прежде не говорили  так,  и  внезапная  откровенность  Элисун
заинтриговала Сарабиана.
   - Поговорим вначале о скучном, - сказала  Элисун  и  критически  оглядела
супруга. - Тебе нужно больше спать, - с упреком добавила она.
   - Хотел бы, да не могу. У меня слишком много забот.
   - Придется мне самой этим заняться. - Она помолчала. - В  Женском  дворце
что-то затевается, Сарабиан.
   - Вот как?
   - Слишком  много  незнакомых  лиц  мелькает  среди  комнатных  собачек  и
блюдолизов, которые обычно наводняют залы.
   Сарабиан рассмеялся.
   - Не слишком ли это грубо - так говорить о придворных?
   - А разве это не так? Среди них нет ни одного настоящего мужчины.  Они  и
нужны-то во дворце лишь затем, чтобы помогать нам в наших интригах. Ты  ведь
знаешь, что мы все время интригуем друг против друга?
   Сарабиан пожал плечами.
   - Надо же вам всем как-то занять свободное время.
   - А другого времени у нас  и  не  бывает,  муж  мой.  Все  наше  время  -
свободное, Сарабиан, в  этом-то  и  наша  беда.  Как  бы  то  ни  было,  эти
незнакомцы не принадлежат ни к одному из дворов.
   - Ты уверена?
   Элисун одарила его плутовской усмешкой.
   - Можешь мне поверить. Я имела дело со всеми придворными. Они всего  лишь
безвредные мотыльки, а эти - настоящие осы.
   Сарабиан весело взглянул на нее.
   - Неужели ты и вправду перебрала всех придворных в Женском дворце?
   - Более или  менее.  -  Она  вновь  пожала  плечами  -  нарочно,  подумал
Сарабиан. - На самом деле это было довольно скучно. Придворные не отличаются
пылкостью, но зато я получала возможность следить за всем, что происходит во
дворце.
   - Так это было не только ради...
   - Так, самую малость,  но  надо  же  мне  было  как-то  защищаться.  Наша
политика тоньше мужской, но зато и более жестока.
   - И эти незнакомцы - тамульцы?
   - Одни - да, другие - нет.
   - Давно это продолжается?
   - С тех пор, как мы вернулись в Женский дворец. Я не видела ни  одной  из
этих ос, когда мы жили здесь, в эленийском замке.
   - Стало быть, последние пару недель? Элисун кивнула.
   - Я решила, что тебе следует об этом знать. Возможно, это  то  же  самое,
что происходит у нас из года в год, но я так не  думаю.  Наша  -  женская  -
политика придерживается обходных  путей,  а  то,  что  происходит  сейчас  в
Женском дворце, - мужская политика.
   - Ты могла бы присматривать за всеми этими делами - для меня?  Я  был  бы
тебе признателен.
   - Разумеется, муж мой. Я-то тебе верна.
   - В самом деле?
   -  Не  разделяй  всеобщего  заблуждения,  Сарабиан.  Верность  не   стоит
смешивать с тем, другим делом. Оно не значит ничего, а верность - все.
   - В тебе сокрыто куда больше, Элисун,  чем  может  показаться  на  первый
взгляд.
   - Вот как? Я никогда и  не  пыталась  что-то  скрыть.  -  Элисун  сделала
глубокий вдох. Сарабиан вновь рассмеялся.
   - У тебя есть планы на вечер?
   - Ничего такого, чего бы я не могла отложить. Что у тебя на уме?
   - Я подумал, что мы могли бы поговорить.
   - Поговорить?
   - Кроме всего прочего.
   - Мне нужно вначале отправить одно  послание.  Потом  мы  будем  говорить
столько, сколько захочешь, - в перерывах между "всем прочим".

***

   Минуло два дня,  как  они  покинули  Тиану,  и  сейчас  огибали  западную
оконечность озера по дороге, ведущей в Арджуну. На ночь они остановились  на
берегу озера, недалеко от дороги, и Халэд подстрелил из арбалета оленя.
   - Охота  в  дороге  сберегает  время  и  деньги,  -  пояснил  он  Бериту,
освежевывая добычу.
   - Ты весьма ловко управляешься с арбалетом, - заметил Берит.
   - Привычка, - пожал плечами Халэд и вдруг резко вскинул голову. -  Кто-то
едет сюда, - сказал он; указывая на дорогу острием окровавленного ножа.
   -  Арджунцы,  -  определил  Берит,   прищуренными   глазами   разглядывая
подъезжавших всадников.
   - Не все, - возразил Халэд. - Тот, что скачет впереди, - элениец, судя по
одежде, из Эдома.
   Халэд вытер окровавленные руки о траву, потянулся к арбалету и взвел его.
   - На всякий случай, - пояснил он. - В конце концов, они ведь  уже  знают,
кто мы такие.
   Берит мрачно кивнул и частично выдвинул меч из ножен.
   Всадники осадили коней ярдах в пятидесяти от них.
   - Сэр Спархок? - по-эленийски окликнул эдомец.
   - Возможно, - отозвался Берит. - Чем могу служить, приятель?
   - У меня для тебя письмо.
   - Весьма тронут. Принеси е