зал Кхвай.
   - Анакха любит свою подругу.
   - Так и должно быть.
   - Он сердится, когда его подруга в опасности. Те, кто украл его  подругу,
знают это. Они сказали,  что  не  отдадут  ее,  пока  он  не  отдаст  взамен
Камень-Цветок.
   Тролли-Боги дружно нахмурились, обдумывая его слова. Затем Кхвай взревел,
изрыгнув громадный клуб огня, который растопил  снег  на  полсотни  ярдов  в
окружности.
   - Это злое дело! - прогремел он. -  Так  нельзя  делать!  Их  ссора  -  с
Анакхой, а не с его подругой! Я найду этих злых!  Я  превращу  их  в  огонь,
который никогда не гаснет! Они будут кричать от боли вечно!
   Тиниен содрогнулся при мысли о подобном наказании. Затем, не  без  помощи
Улафа, он объяснил, как была изменена их внешность и какие  преимущества  им
это дает.
   -  Ты  на  самом  деле   выглядишь   не   так,   как   выглядел   раньше,
Улаф-из-Талесии? - поинтересовался  Гхворг,  с  любопытством  поглядывая  на
Улафа.
   - Совсем не так, Гхворг.
   - Странно. Мне кажется, что ты такой, как был. - Бог задумался.  -  Может
быть, это не так странно, - признался он. - Ваше племя для меня все на  одно
лицо. - Бог убийства стиснул громадные кулаки. - Кхвай прав, - проворчал он.
- Мы должны причинить боль злым. Покажи, куда  приказали  идти  человеку  по
имени Берит.
   Улаф снова сверился с картой и прошел по миниатюрной копии  мира  к  краю
большого озера, известного как Арджунское море.
   - Это здесь, Гхворг, - сказал он, вновь наклоняясь и указывая пальцем  на
землю. Затем он наклонился ниже и потрясенно воззрился на побережье. -  И  в
самом деле здесь! Я даже могу разглядеть  крохотные  домики!  Это  и  впрямь
Супаль!
   - Конечно, - как ни в чем не бывало пожал плечами  Шлии.  -  Картинка  не
была бы хорошей, если бы я что-то упустил.
   - Нас обманули, - продолжал Тиниен. - Мы думали, что наши враги в  месте,
которое зовется Береса. Их там нет. Они в месте, которое зовется  Супаль.  У
человека по имени Берит нет Камня-Цветка.  Камень-Цветок  у  Анакхи.  Анакха
несет его в Бересу. Если злые встретятся с Беритом в Супале, у него не будет
Камня-Цветка, чтобы отдать его злым. Они рассердятся и могут причинить  боль
подруге Анакхи.
   - Может быть, я слишком хорошо научил его, - пробормотал Гхворг. - Теперь
он много говорит. Шлии, однако, внимательно слушал речь Тиниена.
   - Он говорит хорошо. Подруга Анакхи будет в опасности. Те, кто украл  ее,
могут  даже  убить  ее.  -  Огромные  плечи  Шлии  рассеянно  передернулись,
отряхивая снежинки,  которые  беспрестанно  падали  на  него,  и  лицо  бога
исказилось от напряженных размышлений. - Я думаю, что это рассердит  Анакху.
Он так рассердится, что может взять Камень-Цветок и уничтожить весь мир.  Мы
должны помешать злым причинить боль подруге Анакхи.
   - Я и Тиниен-из-Дэйры пойдем в место, что зовется Супаль, - сказал  Улаф.
- Злые не узнают нас, потому что наши лица изменились. Мы будем рядом, когда
злые скажут человеку по имени Берит, что отдадут ему подругу Анакхи, если он
отдаст им Камень-Цветок. Тогда мы убьем злых и заберем подругу Анакхи.
   - Он говорит хорошо, - сказал Зока своим собратьям-богам. -  Это  хорошая
мысль. Давайте поможем ему и другому, но не разрешим им убивать злых. Просто
убить их недостаточно. Кхвай хочет лучше. Пусть Кхвай превратит их в  огонь,
который никогда не гаснет. Пусть горят вечно. Так будет хорошо.
   - Я помещу этих людей во время, которое не движется, - предложил  Гхномб.
- Мы будем следить по картинке Шлии, как они идут к месту по имени Супаль, а
остальной мир не будет двигаться.
   - Неужели вы и вправду можете разглядеть на картинке Шлии человека?  -  с
некоторым изумлением спросил Улаф у бога еды.
   - А ты не можешь? - Гхномб, судя по всему, удивился  еще  сильнее.  -  Мы
пошлем с вами Блоква, чтобы он помогал вам,  и  будем  следить  за  вами  по
картинке Шлии. Когда злые покажут человеку по имени Берит подругу Анакхи, ты
и Тиниен-из-Дэйры выйдете из времени, которое не движется, и заберете у злых
подругу Анакхи.
   - Тогда я протяну руку в картинку Шлии и схвачу злых,  -  мрачно  добавил
Кхвай. - Я принесу их сюда и превращу в огонь, который никогда не гаснет.
   - И ты в самом деле можешь сунуть руку в картинку Шлии и достать злых  из
настоящего мира? - потрясение спросил Улаф.
   - Это легко, - пожал плечами Кхвай. Тиниен резко замотал головой.
   - Что такое? - повелительно спросил Шлии.
   - Человек по имени Заласта тоже может  приходить  во  время,  которое  не
движется. Мы видели, как он делал это.
   - Это неважно, - сказал Кхвай. - Человек по имени Заласта - один из злых.
Я превращу его в огонь, который никогда не гаснет. Он будет гореть вечно  во
времени, которое не движется. Огонь там такой же горячий, как и здесь.

***

   Снегопад усилился - снег теперь шел сырой и  вязкий  -  после  того,  как
рыцари церкви перевалили  через  скалистый  хребет,  который  отделял  реки,
текущие на север, от рек, текущих на юг. Гигантское облако влажного воздуха,
всегда  висевшее  над  Астелийскими  топями,  нависло  у  восточных  склонов
Земохских гор, вызывая обильные снежные лавины,  которые  накрывали  леса  и
заваливали снегом перевалы. Рыцари церкви с угрюмой решимостью  прокладывали
себе дорогу по вязким сырым сугробам, продвигаясь по  долине  южного  рукава
реки Эсос к земохскому городу Басна.
   Лорд Абриэль, магистр ордена сириникийцев, вступил в эту  кампанию  более
или менее здоровым и крепким. Он всегда отличался отменной выносливостью,  а
долгие годы воинского обучения поддерживали его тело на  вершине  физических
сил. Тем не менее ему шел семидесятый год, и  он  обнаружил,  что  с  каждым
утром ему все труднее становится просыпаться и приниматься за дела - хотя он
ни за что на свете не признался бы в этом.
   Около полудня под непрекращающимся снегопадом один из отрядов, выезжавших
на разведку, вернулся с тремя земохцами в одежде из козьих  шкур.  На  лицах
истощенных и грязных земохцев застыл извечный ужас. Патриарх Бергстен выехал
вперед, чтобы поговорить с ними. Когда остальные нагнали рослого церковника,
он вел довольно жаркий спор с одним из арсианских рыцарей.
   - Но ведь это земохцы, ваша светлость, - возражал рыцарь.
   - Мы воевали с Оттом, сэр рыцарь, - холодно отвечал Бергстен, -  а  не  с
этими суеверными бедолагами. Дайте им теплую одежду и немного еды,  и  пусть
уходят.
   - Но...
   - У нас ведь не возникнет с этим трудностей, не так  ли,  сэр  рыцарь?  -
зловещим тоном осведомился Бергстен, становясь, казалось, еще больше.
   Рыцарь подумал - и поспешно отступил на пару штагов.
   - Э-э... нет, конечно, ваша светлость, - ответил он, - не думаю.
   - Наша Святая Матерь весьма похвально смотрит  на  твое  послушание,  сын
мой, - ухмыльнулся Бергстен.
   - Много было проку от этих троих? - спросил Комьер.
   - Не очень, - ответил Бергстен, рывком забросив  свое  тело  в  седло.  -
Примерно к востоку от Аргоха разворачивается какое-то войско. В том, что они
говорили, было немало суеверной чуши, так что мне не удалось добиться от них
внятных подробностей.
   - Стало быть, драка, - проворчал Комьер, потирая руки от предвкушения.
   - Сомневаюсь, - возразил Бергстен. - Насколько я сумел понять  из  лепета
земохцев, войско, которое поджидает нас, состоит по большей части  из  людей
невоенных - какие-то фанатики. Наша  Святая  Матерь  обрела  в  этих  землях
немало врагов, когда в девятом столетии пыталась воссоединиться  с  местными
приверженцами эленийской веры.
   - Но, Бергстен, это же было  почти  две  тысячи  лет  назад!  -  возразил
Комьер. - Вражда не может длиться так долго.
   Бергстен пожал плечами.
   - Чем старее вражда, тем лучше она сохраняется. Вышли  своих  разведчиков
подальше,  Комьер.   Посмотрим,   удастся   ли   нам   выяснить   что-нибудь
вразумительное о подготовленной нам торжественной встрече. Не помешали бы  и
несколько пленников.
   - Бергстен, я и сам знаю, как это делается.
   - Ну так делай! Нечего сидеть тут и болтать без толку.
   Они миновали Аргох, и разведчики Комьера доставили нескольких  пленников.
Патриарх Бергстен наскоро допросил бедно одетых и невежественных  эленийцев,
а затем велел отпустить их.
   - Ваша светлость, - протестовал Дареллон, - это просто неумно.  Эти  люди
вернутся к своим вожакам и расскажут обо всем, что видели.
   - Знаю, - ответил Бергстен. - Я и хочу, чтобы они поступили именно так. Я
хочу, чтобы они рассказали своим друзьям, что видели, как с  гор  спускаются
сто тысяч рыцарей церкви. Я поощряю дезертирство в их рядах, Дареллон. Мы не
хотим убивать этих бедных заблудших еретиков, мы  хотим  только,  чтобы  они
убрались с нашей дороги.
   - И все-таки, ваша светлость, я считаю, что это стратегически неверно.
   - Ты можешь  думать  все  что  угодно,  сын  мой,  -  добродушно  заметил
Бергстен. - Это не постулат веры, так  что  наша  Святая  Матерь  не  против
споров и разногласий в этом вопросе.
   - Какой смысл спорить, ваша светлость, если вы уже отпустили их?
   - Ты знаешь, мне и самому пришла в голову та же мысль.
   Они повстречались с противником в широкой долине  реки  Эсос,  к  югу  от
земохского города Басна и лигах в  тридцати  западнее  астелийской  границы.
Сообщения  разведчиков  и  сведения,  полученные  от  пленников,   оказались
точными. Рыцарям церкви противостояло не столько обученное  войско,  сколько
плохо вооруженная и беспорядочная толпа.
   Магистры четырех орденов  собрались  вокруг  патриарха  Бергстена,  чтобы
обсудить ситуацию.
   - Эти люди одной с нами веры, - сказал Бергстен. - Наши несогласия  лежат
в области церковного управления,  а  не  в  сути  нашего  вероучения.  Такие
вопросы улаживаются отнюдь не на поле боя, а посему я  не  хочу,  чтобы  эти
люди гибли во множестве.
   - Они не представляют для нас особой опасности, ваша светлость, - заметил
лорд Абриэль.
   - Лорд Абриэль, но ведь они вдвое превосходят нас числом,  -  указал  сэр
Гельдэн.
   - Одна атака уничтожит это превосходство, Гельдэн, - отвечал  Абриэль.  -
Эти люди неопытны, хотя и фанатичны, и добрая половина их  вооружена  одними
вилами. Если все мы опустим забрала, нацелим копья и строем двинемся на них,
почти все они будут бежать без перерыва целую неделю.
   И это была последняя ошибка, которую совершил в своей  жизни  благородный
лорд Абриэль. Конные  рыцари  растеклись  по  долине,  образуя  с  привычной
четкостью широкий строй, который заполнял поперек всю долину. Ряд  за  рядом
сириникийцы, пандионцы, генидианцы и альсионцы, облаченные в  сталь,  верхом
на боевых конях, смыкались в самом грозном и  воинственном  строю  из  всех,
какие были придуманы в истории человечества.
   Магистры, стоявшие в  середине  первого  ряда,  ожидали,  покуда  младшие
офицеры выстроят задние ряды и прискачут гонцы с донесением, что все готово.
   - Ну хватит, - нетерпеливо проговорил Комьер. - Я не думаю, что и  обозам
нужно принимать участие в атаке.  -  Он  оглядел  своих  друзей.  -  Начнем,
господа? Покажем этому отребью, что такое настоящая атака.
   Он подал короткий знак генидианскому рыцарю, и рослый светловолосый воин,
вскинув к губам рог огра, проиграл оглушительный сигнал.
   Первый  ряд  рыцарей  со  звоном  опустил  забрала  и  пришпорил   коней.
Великолепно обученные рыцари и  кони  галопом  двинулись  вперед,  не  ломая
строя, словно движущаяся стена стали.
   На середине их пути лес поднятых копий разом опустился, словно набежавшая
на берег волна, и вражеское войско начало стремительно  редеть.  Необученные
крестьяне и крепостные разбегались кто куда, бросая оружие и вопя от  ужаса.
Тут и там более умелые отряды пытались  устоять  на  месте,  но  бегство  их
союзников опасно оголило их фланги.
   Рыцари с оглушительным грохотом обрушились  на  немногих,  оставшихся  на
месте противников. Вновь в который  раз  Абриэль  ощутил  привычное  упоение
боем. Его копье сломалось о поспешно  подставленный  щит,  и  он,  отшвырнув
обломки, выхватил меч. Затем он огляделся по сторонам - и лишь тогда увидел,
что за крестьянским войском, прежде скрытая им из виду, стояла другая армия.
Подобной армии Абриэлю никогда прежде не доводилось видеть. Огромные солдаты
ростом превосходили даже талесийцев.  Доспехи  их  составляли  нагрудники  и
кольчуги, прилегавшие к телу куда плотнее обычного - сверкающая сталь  четко
обрисовывала каждый мускул. Шлемы этих солдат  представляли  собой  стальные
изображения каких-то странных зверей, и вместо забрал у  них  были  стальные
маски, в точности  повторявшие  черты  их  лиц  -  так  подумалось  Абриэлю.
Магистра сириникийцев вдруг пробрал озноб. Черты, запечатленные  на  масках,
были нечеловеческими.
   Посредине этой необыкновенной армии высился странный полукруглый  кожаный
шатер - лоснящийся чернотой и небывало огромный.
   А затем "шатер" пошевелился, расправляя... крылья,  огромные,  изогнутые,
как у летучей мыши. И миг спустя небывало громадная  тварь,  прежде  скрытая
этими крыльями, поднялась над нечеловеческим войском -  чудовищное  творение
тьмы с головой в виде перевернутого конуса и раскосыми  глазами,  в  которых
бился огонь. Щели глаз пылали на безликом подобии  лица,  и  две  гигантские
лапы алчно протянулись вперед. Под бездонно-черной кожей сверкали молнии,  и
земля под ногами чудовища дымилась и горела.
   Абриэль вдруг сделался странно спокоен. Он поднял  забрало,  чтобы  прямо
взглянуть в лицо самого ада.
   - Наконец-то достойный противник, - пробормотал  он.  А  затем  с  лязгом
опустил забрало, выставил перед собой огромный боевой  щит  и  вскинул  меч,
который с честью  носил  свыше  половины  столетия.  Недрогнувшей  рукой  он
направил меч на вздымавшееся перед ним гигантское воплощение зла.
   - За Бога и Арсиум! - проревел он свой девиз  и  без  малейших  колебаний
бросил своего коня навстречу смерти.

ГЛАВА 8

   Сказать, что Эдемус оскорблен, значило не сказать  ничего.  Пятно  белого
света, которым был  бог  дэльфов,  по  краям  очертили  красновато-оранжевые
искры, и сыпучий снег, покрывавший землю в болотистой низине  неподалеку  от
долины дэльфов, так и дымился, истаивая от жара его неудовольствия.
   - Нет! - категорически отрезал он. - Ни за что!
   -  Ну  же,  кузен,  будь  благоразумен,  -  уговаривала  Афраэль.  -  Все
изменилось. Ты цепляешься за то, что уже потеряло всякое значение.  Когда-то
и в самом деле у тебя были основания для "вечной вражды". Признаю,  что  мое
семейство повело себя не лучшим образом во время войны с киргаями,  но  ведь
это было давным-давно.  Что  за  ребячество  -  твердить  посейчас  о  своих
оскорбленных чувствах!
   - Как могла ты так поступить, Ксанетия? - вопросил с гневным упреком  бог
дэльфов. - Как могла ты сотворить такое?
   - То случилось  лишь  в  продолжение  нашего  союза,  о  Возлюбленный,  -
ответила дэльфийка. Сефрения была немало озадачена тем,  насколько  интимные
отношения связывали Ксанетию с ее богом. - Ты же  и  повелел  мне  оказывать
всяческую помощь Анакхе, а поскольку он любит Сефрению, принуждена была и  я
достичь с ней согласия. Когда же мы с нею переступили через старинную вражду
и научились доверять друг другу, взаимное уважение  и  общая  цель  смягчили
привычную нашу неприязнь, и в душах наших, подобравшись тайно и  непрошенно,
сменила ее любовь. Сердцем своим отныне признаю я ее любимой моей сестрой.
   - Это отвратительно! Не смей более  звать  так  в  моем  присутствии  это
стирикское отродье!
   - Как пожелаешь, Возлюбленный,  -  смиренно  ответила  Ксанетия,  опуская
голову. Но тут же вздернула подбородок, и ее внутренний свет засиял ярче.  -
Однако будет сие угодно тебе или  нет,  но  в  глубине  души  своей  буду  я
по-прежнему звать ее сестрой!
   - Ты готов выслушать нас, Эдемус? -  осведомилась  Афраэль.  -  Или  тебе
нужно еще пару столетий, чтобы всласть побиться в истерике?
   - Ты наглая девчонка, Афраэль! - обвиняюще бросил он.
   - Знаю. Это и делает меня такой  обаятельной.  Ты  хотя  бы  знаешь,  что
Киргон стремится заполучить Беллиом? Или ты так долго  играл  в  салочки  со
звездами, что уже понятия не имеешь, что творится в мире?
   - Веди себя прилично, - строго сказала ей Сефрения.
   - Он мне надоел. Вот уже десять тысяч лет  он  лелеет  свою  ненависть  у
груди, как больного кутенка. - Богиня-Дитя  критически  оглядела  нестерпимо
сияющего бога дэльфов. - Кстати, Эдемус, весь этот фейерверк  не  производит
на меня ни малейшего впечатления. Я и  сама  бы  могла  такое  устроить,  да
только мне лень.
   Эдемус  вспыхнул  еще  ярче,  и  его  оранжево-красный  искристый   ореол
почернел.
   - Как занудно, - вздохнула Афраэль. - Извини, Ксанетия,  но  мы  попросту
зря тратим здесь время.  Беллиому  и  мне  придется  управляться  с  Клаалем
собственными силами. Твой занудный бог и так ничем не сумел бы нам помочь.
   - Клааль?! - воскликнул Эдемус.
   - Что, мне удалось завладеть твоим  вниманием?  -  Афраэль  хихикнула.  -
Теперь ты меня выслушаешь?
   - Кто сотворил сие? Кто вновь призвал в мир Клааля?
   - Ну уж во всяком случае не я. Дела Киргона как будто шли на лад,  и  тут
Анакха нанес ему поражение. Ты же знаешь, как Киргон любит проигрывать,  вот
он и начал нарушать правила. Ну как, согласишься нам помочь  или  еще  сотню
эпох будешь сидеть в сторонке и дуться? Давай, Эдемус,  думай  побыстрее!  -
прибавила она, нетерпеливо пощелкивая пальцами. - Решайся, не медли. У меня,
знаешь ли, времени в обрез.

***

   - С чего это вы решили, будто я нуждаюсь в людях? - осведомился  Нарстил,
тощий, почти скелетообразный арджунец с жилистыми руками и  впалыми  щеками.
Он восседал за столом под раскидистым деревом посреди разбойничьего лагеря в
глубине арджунских джунглей.
   - Ты занимаешься рискованным делом, - пожал плечами  Кааладор,  оглядывая
лагерь.  -  Ты  воруешь  мебель,  ковры  и  гобелены.  Это  значит,  что  ты
устраиваешь  налеты  на  деревни  и  уединенные  поместья.  Тебе   оказывают
сопротивления, а стало быть, всякий раз не обходится без ранений и  смертей.
Половина твоих людей ходит сейчас с повязками,  и  наверняка  после  каждого
дела ты оставляешь за собой пару-тройку мертвецов. Вожак разбойников  всегда
нуждается в людях.
   - Только не сейчас.
   - Это я могу устроить, - зловеще  заверил  его  Бевьер,  мелодраматически
проводя большим пальцем по лезвию локабера.
   - Послушай, Нарстил, - продолжал Кааладор примирительным тоном, - мы ведь
видели твоих ребят. Будь откровенен - ты набрал в шайку местных  лоботрясов,
которые попались на воровстве кур либо угнали у кого-то коз. Тебе  чертовски
недостает опытных людей, а мы как раз из таких. Твои  лоботрясы  выхваляются
друг перед другом, изо всех сил стараясь выглядеть опасными бандитами, но на
самом деле убийство у них не в крови, и потому-то они попадают в беду,  едва
начинается драка. Для нас убийства - дело привычное.  Это  наш  хлеб.  Твоим
юнцам еще нужно друг другу что-то доказывать, а нам - нет. Ордей знает, чего
мы стоим, - иначе бы он не написал тебе  этого  письма.  -  Глаза  Кааладора
слегка сузились. - Поверь мне, Нарстил, всем нам будет жить  намного  проще,
если мы будем работать на тебя, а не откроем свою лавочку по соседству.
   Нарстил явно потерял часть своей самоуверенности.
   - Я подумаю, - сказал он.
   - Валяй. И не помышляй о том, чтобы  устранить  конкуренцию  в  зародыше.
Твои молокососы с этим не справятся, а вот  мне  придется  всерьез  на  тебя
обидеться.

***

   - Прекрати немедленно! - шикнула Сефрения на сестру, когда они  вчетвером
шли по крытым улицам Дэльфиуса к дому Кедона.
   - А Эдемус это делает, - огрызнулась Афраэль.
   - Это его город и его народ. В гостях так поступать невежливо.
   Ксанетия бросила на них озадаченный взгляд.
   - Моя сестричка пускает пыль в глаза, - пояснила Сефрения.
   - Вовсе нет! - фыркнула Афраэль.
   - Вовсе да, Афраэль, и мы обе хорошо  это  знаем.