л с королем Андролом, а Элана - с королевой Бетуаной.
Никого особенно не удивило, что переводчиком им служила Сефрения. Маленькая
стирикская женщина, судя по всему, знала почти все языки мира. Норкан
объяснил Спархоку и его друзьям, что родители ребенка играют весьма важную
роль в обряде Перехода. Отцом Миртаи будет Энгесса, и Миртаи застенчиво
попросила Элану представлять ее мать. Эта просьба вызвала у обеих новый
всплеск чувств.

- Церемония на самом деле очень трогательная, - сказал Норкан. - Родители
должны объявить, что их ребенок готов принять на себя обязанности
взрослого. Затем они. предлагают биться всякому, кто с ними не согласен. Не
тревожься, Спархок, - хихикнув, добавил он, - это только формальность.
Вызов почти никогда не бывает принят.

- Почти никогда?

- Я шучу, Спархок. Никто здесь не собирается сражаться с твоей женой. Ее
речь совершенно разоружила атанов. Они ее обожают. Надеюсь, однако, что у
нее есть склонность к языкам. Ей придется говорить по-тамульски.

- Учить чужой язык - дело долгое, - с сомнением заметил Келтэн. - Я вот
десять лет учил стирикский, а все никак не могу в нем разобраться.

- У тебя нет склонности к языкам, Келтэн, - пояснил ему Вэнион. - У тебя
даже с эленийским бывают трудности.

- Необязательно оскорблять меня, лорд Вэнион.

- Думаю, что Сефрения немножко сплутует, - прибавил Спархок. - В пещере
Гверига она и Афраэль выучили меня языку троллей за какие-то пять секунд. -
Он поглядел на Норкана. - Когда начнется церемония?

- В полночь. Дитя переходит в зрелость, как один день переходит в другой.

- В этом есть некая утонченная логика, - заметил Стрейджен.

- Рука Бога, - набожно пробормотал Бевьер.

- Прошу прощения?..

- Даже язычник откликается на этот тихий внутренний зов, милорд Стрейджен.

- Боюсь, я все еще не понимаю, что к чему, сэр Бевьер.

- Логика - это то, что отличает нашего Господа, - терпеливо пояснил Бевьер.
- Это Его особый дар эленийцам, но точно так же предлагает Он его остальным
народам, щедро протягивая его благословение непросвещенным.

- Это и в самом деле часть эленийской доктрины, ваша светлость? - спросил
Стрейджен у патриарха Укеры.

- Относительно, - ответил Эмбан. - Это мнение более всего распространено в
Арсиуме, нежели где-то еще. Арсианское духовенство вот уже тысячу лет или
около того пытается включить это утверждение в число догматов веры, но
дэйранцы неизменно оказываются против. Курия поднимает этот вопрос, когда
нам больше нечем заняться.

- Как полагаете, ваша светлость, когда-нибудь его удастся разрешить? -
спросил Норкан.

- Боже упаси, ваше превосходительство! Если этот спор будет улажен, нам
просто не о чем будет спорить.

С дальней стороны площади к ним спешил Оскайн. С озабоченным видом он отвел
в сторону Спархока и Вэниона.

- Как хорошо вы, господа, знаете Заласту? - спросил он.

- До того как мы появились в Сарсосе, я встречался с ним лишь однажды и
мельком, - ответил Спархок. - Лорд Вэнион наверняка знает его лучше, чем я.

- Я начинаю сомневаться в его легендарной мудрости, - сказал Оскайн. -
Стирикские земли в восточном Астеле граничат с Атаном, так что Заласта
должен бы знать атанов лучше, чем кажется на первый взгляд. Я только что
застал его, когда он предлагал пелоям и нескольким молодым рыцарям устроить
состязание в воинском искусстве.

- Но ведь это в порядке вещей, ваше превосходительство, - пожал плечами
Вэнион. - Молодежь любит покрасоваться.

- К этому-то я и клоню, лорд Вэнион, - озабоченно проговорил Оскайн. - В
Атане такого не принято. Состязания такого рода неизбежно заканчиваются
здесь кровопролитием - атаны считают их открытым вызовом. Я появился как
раз вовремя, чтобы предотвратить катастрофу. О чем только думал этот
человек?

- Стирикам порой свойственна рассеянность, - пояснил Вэнион. - Я попрошу
Сефрению поговорить с ним и напомнить ему, чтобы был повнимательней к таким
мелочам.

- И, кстати, господа, - Оскайн улыбнулся, - не позволяйте сэру Бериту
ходить по городу в одиночку. Незамужние атанские девушки целыми отрядами с
вожделением охотятся за ним.

- За Беритом? - ошеломленно переспросил Вэнион.

- Это случалось и прежде, Вэнион, - пояснил Спархок. - В нашем юном друге
есть нечто сводящее с ума женщин. Кажется, все дело в его ресницах. Элана и
Мелидира пытались растолковать мне это в Дарсасе. Я ничего не понял, но
решил поверить им на слово.

- Поразительно, - пробормотал Вэнион.


Повсюду горели факелы, и слабый ароматный ночной ветерок играл их огненными
прядями, точно колосьями пылающей пшеницы. Обряд Перехода должен был
совершиться на широком лугу за городом. В центре луга, между двумя мощными
дубами, стоял древний каменный алтарь, украшенный полевыми цветами, и по
краям его горели два светильника - бронзовые, наполненные маслом чаши.

Одинокий атан со снежно-белыми волосами стоял на городской стене, не сводя
глаз с лунного света, который проникал в узкую горизонтальную бойницу в
одном из укреплений и падал на фасад ближайшей стены, размеченный глубокими
насечками. Это был не самый точный способ определения времени, но если все
единодушно считают, что полночь наступит, когда лунный свет коснется
определенной насечки, точность уже не имеет значения. Все считают, что
полночь наступила, - значит, так оно и есть.

В ночи стояла тишина - слышно было лишь, как трещат факелы да шуршит
ветерок в кронах темного леса, со всех сторон окружавшего луг.

Все терпеливо ждали, когда серебристая полоска лунного света коснется
нужной насечки на стене.

Затем престарелый атан подал знак, и дюжина трубачей вскинула бронзовые
трубы, приветствуя новый день и провозглашая начало обряда, которым
завершится детство Миртаи.

Атаны запели. Это была песня без слов - священность обряда не требовала
слов. Пение началось с одинокого низкого мужского голоса, который
становился все громче и сильнее, и постепенно другие голоса присоединялись
к нему, взмывая в пронзительной и сложной гармонии.

Король Андрол и королева Бетуана неспешно и величественно двинулись по
широкой, озаренной факелами аллее, направляясь к древним деревьям и
украшенному цветами алтарю. Дойдя до алтаря, они повернулись и застыли в
ожидании.

Все замерло, лишь ярко пылали факелы, да вздымалось и ширилось могучее, как
орган, пение атанов. Затем мелодия перешла в негромкий сдержанный гул, едва
ли громче шепота.

Энгесса и Элана, облаченные в темно-синие мантии, вывели Миртаи из глубокой
тени городской стены. Миртаи была в белом, и ее иссиня-черные волосы ничем
не были украшены. Глаза ее были скромно опущены, когда родители вели ее к
алтарю.

Пение атанов снова взмыло ввысь, переменив мелодию и контрапункт.

- Приближение дитя, - прошептал Норкан эленийцам. В голосе искушенного,
даже циничного тамульца были почтение и глубокий трепет, его глаза,
обыкновенно ироничные, влажно блестели. Кто-то требовательно дернул
Спархока за руку, и он подхватил на руки свою дочь, чтобы она могла получше
рассмотреть происходящее.

Миртаи и ее родители дошли до алтаря и поклонились Андролу и Бетуане. Пение
вновь упало до шепота.

Энгесса обратился к королю и королеве атанов. Голос его звучал громко и
мощно. Слова тамульского наречия плавно и мелодично лились с его губ, когда
он объявлял свою дочь готовой к обряду. Затем он развернулся, распахнул
мантию и обнажил меч. Он заговорил снова, и на сей раз в его голове звучал
вызов.

- Что он сказал? - шепотом спросил Телэн у Оскайна.

- Что будет биться с каждым, кто воспротивится Переходу его дочери, -
прошептал Оскайн. В его голосе, немного сдавленном, тоже было глубокое
почтение.

Затем заговорила Элана, тоже по-тамульски. Ее голос звенел серебряным
горном, когда она провозгласила, что ее дочь готова к обряду и готова
занять свое место во взрослой жизни.

- Последних слов она не должна была говорить, - прошептала Даная на ухо
Спархоку. - Это уже отсебятина.

- Ты же знаешь свою маму, - улыбнулся он.

Королева Элении повернулась лицом с собравшимся на лугу атанам, и в ее
голосе зазвучала жесткая нотка вызова, когда она распахнула свою мантию и
выхватила из ножен меч с серебряной рукоятью. Спархока поразило то, как
профессионально это было проделано.

Затем к королю и королеве обратилась Миртаи.

- Дитя начинает Переход, - шепотом пояснил Норкан.

Король Андрол заговорил в ответ звучным повелительным голосом, и его
королева добавила к этой речи несколько слов. Затем оба слаженно обнажили
свои мечи и, шагнув вперед, застыли рядом с родителями Миртаи,
присоединяясь к их вызову.

Пение атанов взмыло ввысь, и трубы вплели в него свою торжественную песнь.
И снова все стихло.

Миртаи повернулась лицом к своим соплеменникам и обнажила кинжалы. Она
обратилась к атанам, и на сей раз Спархоку не понадобился перевод. Эта
интонация была ему хорошо знакома.

Пение торжествующе взлетело к ночному небу, и пятеро, стоявшие у алтаря,
повернулись к грубо отесанной каменной глыбе. В центре алтаря на подушечке
из черного бархата покоился гладкий золотой обруч.

Пение все ширилось, эхом отзываясь в горах.

И вдруг из бархатной черноты ночного неба упала звезда. Сверкая нестерпимо
яркой белизной, она прочертила небо и, падая по дуге, взорвалась дождем
серебристых сверкающих брызг.

- Прекрати! - прошипел Спархок дочери.

- Это не я! - возмутилась она. - Я могла бы это сделать, но мне и в голову
не пришло... Как это у них получается? - В голосе Данаи было искреннее
изумление.

Сияющие осколки звезды еще приближались к земле, наполняя ночь блистанием
искристых брызг, когда золотой обруч на алтаре вдруг сам собой поднялся в
воздух, легкий, точно колечко дыма. Он покачался, когда пение атанов
наполнилось страстным и мучительным молением, а затем невесомо, как обрывок
осенней паутины, опустился на голову Миртаи. И когда Миртаи с восторженно
сияющим лицом обернулась к толпе, она уже больше не была ребенком.

Горы зазвенели эхом радостной песни, которой приветствовали ее атаны.

ГЛАВА 20

- Атаны понятия не имеют о магии, - со страстным нажимом повторил Заласта.

- Но ведь обруч не мог взлететь в воздух сам по себе, - возразил Вэнион, -
а уж появление падающей звезды даже с большой натяжкой никак нельзя отнести
к случайным совпадениям.

- Может быть, это какой-нибудь фокус? - предположил Эмбан. - Когда я был
мальчишкой, в Укере жил один шарлатан, мастер на подобные трюки. Я склонен
заподозрить потайные проволочки и горящие стрелы.

Разговор происходил на следующее утро - они собрались в лагере пелоев у
городских стен, ломая голову над необыкновенным завершением Перехода атаны
Миртаи.

- С какой бы стати атанам пускаться на обман, ваша светлость? - спросил
Халэд.

- Почем я знаю? Может быть, для того, чтобы произвести впечатление.

- На кого, интересно?

- Очевидно, на нас.

- Это непохоже на атанов, - хмурясь, заметил Тиниен. - Посол Оскайн, стали
бы атаны устраивать дешевые трюки в священном ритуале только для того,
чтобы произвести впечатление на чужаков?

Тамульский посол покачал головой.

- Абсолютно исключено, сэр Тиниен. Этот обряд так же важен для них, как
бракосочетание или погребение. Они ни за что не стали бы принижать его,
чтобы впечатлить нас - да и не ради нас проводился этот обряд. Церемония
была посвящена атане Миртаи.

- Вот именно, - согласился Халэд, - и если бы из-за деревьев были протянуты
проволочки, она первой заметила бы это. Невозможно, чтобы атаны так
поступили с ней. Такой дешевый трюк был бы оскорблением для Миртаи, а мы
все знаем, как атаны отвечают на оскорбления.

- Скоро придет Норкан, - сказал Оскайн. - Он долго жил среди атанов, и я
уверен, что он сумеет объяснить нам, в чем тут дело.

- Это не может быть магия, - упрямо повторил Заласта. Почему-то для него
было очень важно, чтобы атаны не владели магией. Спархок подозревал, что
причина тут в расовой принадлежности бровастого мага. Поскольку стирики
были единственным народом, который обладал магией и мог обучать магическому
искусству других, они были особенными и неповторимыми. Если другая раса
может делать то же самое, это неизбежно принижает неповторимость стириков.

- Долго мы еще здесь пробудем? - спросил Келтэн. - Очень уж здесь
беспокойно. Рано или поздно кто-нибудь из пелоев или молодых рыцарей
совершит промашку, и если атаны почувствуют себя смертельно оскорбленными,
все эти добрые чувства тотчас испарятся бесследно. Не хотелось бы мне с
боем прокладывать себе дорогу из города.

- Спросим у Норкана, - сказал Оскайн. - Если мы покинем город чересчур
поспешно, это тоже может оскорбить атанов.

- Далеко отсюда до Материона, Оскайн? - спросил Эмбан.

- Около пятисот лиг.

Эмбан душераздирающе вздохнул.

- Почти два месяца пути! - посетовал он. - Мне уже кажется, что это
путешествие тянется несколько лет.

- Но вы держитесь молодцом, ваша светлость, - заметил Бевьер.

- Я не хочу "держаться молодцом", Бевьер! Я хочу быть толстым, изнеженным и
ленивым. Я хочу и дальше толстеть, нежиться и лениться. И еще я хочу
приличной еды - много масла, подливы, сладостей и тонких вин!

- Вы добровольно вызвались отправиться в это путешествие, ваша светлость, -
напомнил ему Спархок.

- Я, должно быть, спятил.

Посол Норкан появился в пелойском лагере с весьма веселым видом.

- Что тебя так развеселило? - спросил его Оскайн.

- Старина, - ответил Норкан, - я был свидетелем весьма утонченного зрелища.
Я уж и забыл, насколько эленийцы могут понимать все дословно. Все атанские
девушки, преследовавшие юного сэра Берита, неизменно проявляли жгучий
интерес к западному оружию. Они явно надеялись выпросить парочку уроков с
глазу на глаз в уединенном месте, где сэр Берит мог бы показать им, как
ловко он управляется со своим... гм... снаряжением.

- Норкан, - укоризненно проговорил Оскайн.

- А что я такого сказал, старина? Боюсь, я немного подзабыл эленийский. Как
бы то ни было, сэр Берит устроил показательный урок для всех девушек разом.
Он вывел их за городские стены и сейчас обучает стрелять из лука.

- Надо бы нам потолковать с этим молодым человеком, - сказал Келтэн
Спархоку.

- Мне запретили это делать, - отозвался Спархок. - Моя жена и другие дамы
хотят, чтобы он оставался невинным. Похоже, это соответствует каким-то их
таинственным желаниям. - Он взглянул на Норкана. - Может быть, вы уладите
наш спор, ваше превосходительство ?

- Я замечательно умею улаживать споры, сэр Спархок. Это не так забавно, как
разжигать войны, но именно это предпочитает император.

- Посол Норкан, - сказал Вэнион, - что, собственно, произошло минувшей
ночью?

- Атана Миртаи стала взрослой, - пожал плечами Норкан. - Вы же были там,
лорд Вэнион, и видели то же, что и я.

- Это верно, но мне хотелось бы получить кое-какие объяснения.
Действительно ли в наивысший момент церемонии с неба упала звезда? И
действительно ли золотой обруч поднялся с алтаря и сам опустился на голову
Миртаи?

- Разумеется, все так и было. А в чем дело?

- Это невозможно! - воскликнул Заласта.

- Но ведь ты бы смог это сделать, не так ли, мудрый?

- Думаю, да, но ведь я же стирик.

- А они - атаны?

- Совершенно верно.

- Мы тоже обеспокоились, когда впервые столкнулись с этим явлением, -
заверил его Норкан. - Атаны одной с нами расы, как, увы, арджуны и тэганцы.
Мы, тамульцы, как тебе, без сомнения, известно, народ светский. У нас есть
пантеон богов, о которых мы вспоминаем только по праздникам. У атанов
только один бог, и они даже не назвали нам его имя. Они могут взывать к
нему точно так же, как вы, стирики, взываете к вашим богам, и он точно так
же откликается на их просьбы.

Лицо Заласты стало белее мела.

- Это невозможно! - сдавленным голосом повторил он. - В Сарсосе есть атаны.
Мы бы знали, мы почувствовали бы, если бы они применяли магию.

- Но, Заласта, они и не применяют ее в Сарсосе, - терпеливо сказал Норкан.
- Они обращаются к своему богу только в пределах Атана и только во время
обрядов и церемоний.

- Что за чушь!

- На твоем месте я бы не говорил этого атанам. Они ведь, знаешь, слегка
презирают вас, стириков. По их мнению, нечестиво превращать бога в своего
слугу. Атаны могут обращаться к своему богу, и он может делать то же, что и
другие боги. Однако атаны предпочитают не тревожить его по пустякам и
взывают к нему лишь во время религиозных церемоний - бракосочетаний,
погребений, обрядов Перехода и некоторых других. Они не могут понять, как
вы с такой готовностью оскорбляете своих богов, требуя от них сделать то, с
чем вы могли бы справиться и сами. - Норкан поглядел на Эмбана и лукаво
ухмыльнулся. - Мне только что пришло в голову, что то же относится и к
вашему эленийскому Богу. Ваша светлость, вам никогда не приходило в голову
впрямую о чем-то Его попросить?

- Ересь! - воскликнул Бевьер.

- Ничуть, сэр рыцарь. Еретик - это тот, кто отходит от догматов своей веры.
Я же не принадлежу к эленийской вере, а потому мои рассуждения не могут
быть еретическими.

- Тут он тебя поймал, Бевьер, - рассмеялся Улаф. - Его логика безупречна.

- Это допущение вызывает весьма интересные вопросы, - задумчиво проговорил
Вэнион. - Вполне вероятно, что Церковь совершила ошибку, основав
воинствующие ордена. Мы могли бы и не отходить от нашей веры в поисках
магии. Если бы мы правильно попросили нашего Бога, Он сам даровал бы нам
помощь. - Вэнион неловко кашлянул. - Надеюсь, господа, вы не передадите
этих слов Сефрении. Если я стану предполагать, что она была не так нам и
нужна, она может неправильно это понять.

- Лорд Вэнион, - официальным тоном произнес Эмбан, - как представитель
Церкви я запрещаю вам продолжать эти рассуждения. Это опасная тема, и я
хотел бы получить указания Долманта прежде, чем мы углубимся в нее... и,
Бога ради, не вздумайте ставить опыты.

- Гм... патриарх Эмбан, - мягко заметил Вэнион, - вы, кажется, забыли, что
поскольку я являюсь магистром ордена пандионцев, мой церковный ранг равен
вашему, а потому формально вы никак не можете запретить мне что-то.

- Но сейчас магистр - Спархок.

- Временный магистр, Эмбан, пока его не утвердила Курия. Я не пытаюсь
принизить твой авторитет, старина, но давай будем соблюдать приличия.
Именно такие мелочи сохраняют нас в цивилизованном состоянии, когда мы
далеко от дома.

- Эти эленийцы такие забавные, - заметил Оскайн Норкану.

- Я и сам хотел сказать то же самое.


Тем же утром позднее они встретились с королем Андролом и королевой
Бетуаной. Посол Оскайн изложил суть их миссии на напевном тамульском
наречии.

- Он обходит стороной твои уникальные способности, - едва слышно шепнула
Сефрения Спархоку, и слабая улыбка тронула ее губы. - Чиновникам императора
не хочется признавать, что они оказались бессильны и вынуждены обратиться
за помощью к кому-то еще.

Спархок кивнул.

- Это мне знакомо, - шепотом ответил он. - Оскайн был озабочен тем же,
когда мы беседовали с ним в Чиреллосе. Но сейчас, по-моему, он поступает
недальновидно. Атаны составляют ядро тамульской армии, и держать что-то в
секрете от них просто бессмысленно.

- С чего это ты взял, что в политике можно отыскать смысл?

Спархок рассмеялся.

- Мне так не хватало тебя, матушка!

- От души надеюсь, что это так.

Когда Оскайн перешел к рассказу о том, что они узнали в Астеле, лицо короля
Андрола стало суровым, даже жестким. Выражение лица королевы Бетуаны было
помягче - главным образом, потому, что на коленях у нее сидела Даная.
Спархок уже не первый раз замечал, как его дочь проделывает это. Как только
ситуация могла стать хоть сколько-нибудь напряженной, Даная начинала
искать, на чьих бы коленях ей устроиться, и люди, не задумываясь, отвечали
на ее невысказанную просьбу, усаживая ее к себе на колени и даже не замечая
этого.

- Она делает это нарочно, верно? - прошептал он Сефрении.

- Кого ты имеешь в виду, Спархок?

- Афраэль. Она взбирается на колени к людям, чтобы легче было ими