верующих. Не знаю,
что решите вы, но я клянусь вам всем, что положу жизнь мою за  нашу  любимую
родину и святую веру! Однако  самой  смертью  своей  я  задержу  продвижение
рыцарей церкви! Этим порождениям ада придется задержаться, дабы пролить  мою
кровь, а между тем подоспеют атаны! Так мы одним ударом защитим наши  жилища
и поможем нашему другу!
   Спархок принялся ругаться - сдавленным шепотом, чтобы не выдать себя.
   - Что с тобой? - спросил Келтэн.
   - Нас загоняют в западню. Если эти идиоты внемлют тому,  что  говорит  им
Ребал, рыцарям церкви придется  шаг  за  шагом  отвоевывать  себе  дорогу  к
Материону.
   - Они довольно быстро использовали переменившуюся ситуацию, -  согласился
Вэнион. - Пожалуй, даже слишком быстро. Отсюда  до  Материона  почти  тысяча
лиг. Или у кого-то очень хороший конь, или  наш  загадочный  приятель  опять
нарушает правила, чтобы известить провинции о том, что произошло  в  столице
после мятежа.
   Ребал между тем вскинул руки, чтобы усмирить рев толпы.
   - Со мной ли вы, братья? - патетически воскликнул он.  -  Защитим  ли  мы
дома наши и веру нашу, поможем ли нашим друзьям тамульцам?
   Толпа одобрительно взвыла.
   - Попросим Инсетеса помочь нам! - крикнул крестьянин с дубинкой.
   - Инсетес! - завопил другой. - Инсетес! Призови Инсетеса!
   - Вы  уверены,  друзья  мои?  -  вопросил  Ребал,  выпрямляясь  и  теснее
запахивая черный плащ.
   - Призови его, Ребал! Пробуди Инсетеса! Пусть он скажет нам, что делать!
   Ребал принял картинную позу и вскинул руки над головой.  Затем  он  начал
говорить, глухим низким голосом произнося гортанные слова.
   - Это стирикский? - прошептал Келтэн Сефрении.  -  Мне  кажется,  это  не
очень похоже на стирикский.
   - Это чушь, - презрительно фыркнула онa.
   Келтэн сдвинул брови.
   - По-моему, я о них никогда не слышал, - шепотом сказал  он.  -  В  какой
части мира живут чуши? Сефрения озадаченно воззрилась на него.
   - Я не правильно сказал? - осведомился он.  -  Они  зовутся  чушиты?  Или
чушийцы? Я имею в виду тех, чей язык называется "чушь".
   - Ох, Келтэн, - тихо засмеялась она, - до чего же я люблю тебя.
   - А что я такого сказал?
   Голос Ребала поднялся почти до визга, и он резко опустил руки.
   В костре что-то оглушительно взорвалось, и огромные клубы дыма  заволокли
просеку.
   - Внемлите ми, братие! - донесся из дыма оглушительный рык. - Ныне пришед
час брани великая.
   Люд эдомский оружный, ступай  за  мною  на  рать  кровавую!  Берите  мечи
булатные, облачите члены своя в брони,  а  главы  в  шеломы!  Бейте  нещадно
ворога лютого, домам и пашням погибель несущего! Ступайте во  брань  ярую  с
погаными выползками Церкви Чиреллоская! За мной! За мною,  вой  Господни,  и
Господь направит стопы и длани ваши!
   - Высокий древнеэленийский! - шепотом воскликнул Бевьер. - Вот уже тысячу
лет никто не говорил на этом языке!
   - Какой бы то ни был язык, а я бы за  ним  пошел,  -  проворчал  Улаф.  -
Славная речь!
   Дым начал редеть, рассеиваться, и рядом  с  Ребалом  возник  широкоплечий
богатырь в древних доспехах, вознесший над головой огромный двуручный меч.
   - Разор! - проревел он. - Брань и разор!

ГЛАВА 5

   - Все ушли, - доложил  Берит,  вернувшись  вместе  с  Телэном  в  лагерь,
надежно укрытый в узкой лощине. - Правда, сначала  они  очень  долго  ходили
кругами, выкрикивая лозунги.
   - Потом пиво кончилось, - сухо добавил Телэн, - и собутыльники  разошлись
по домам. - Он взглянул на Флейту. - Ты уверена, что это  было  важно?  Я  в
жизни не видел более изобретательного мошенничества.
   Она упрямо кивнула.
   - Это было важно, - уже не в первый раз повторила она, - не знаю  почему,
но важно.
   - Как им удалось устроить эту вспышку и дым? - спросил Келтэн.
   - Один из тех,  что  стояли  у  самого  костра,  бросил  на  угли  горсть
какого-то порошка, - пожал плечами Халэд. - Все прочие  глаз  не  сводили  с
Ребала, а потому никто и не заметил, как он это проделал.
   - А откуда взялся человек в доспехах? - спросил Улаф.
   - Он прятался в толпе, - пояснил Телэн. - Все это представление  в  самый
раз годится  для  какой-нибудь  деревенской  ярмарки  -  той,  что  проводят
далеко-далеко от ближайшего городка.
   - Однако тот, что изображал Инсетеса, произнес весьма волнующую  речь,  -
заметил Улаф.
   - В этом нет ничего удивительного,  -  улыбнулся  Бевьер.  -  Ее  написал
Фалакт в седьмом веке.
   - Кто это такой? - спросил Телэн.
   - Фалакт был величайшим драматургом древности. Эта волнующая  речь  взята
целиком из его трагедии под названием  "Этоник".  Этот  парень  в  старинных
доспехах попросту заменил в ней несколько слов. Пьеса считается классикой, и
ее по сей день ставят иногда в университетах.
   - Ты, Бевьер, просто ходячая библиотека, - сказал Келтэн.  -  Неужели  ты
помнишь слово в слово все, что когда-нибудь прочитал?
   Бевьер рассмеялся.
   - Хотел бы я, чтобы было так, друзья мои!.. Просто когда я был студентом,
мы с однокашниками как-то поставили "Этоника". Я играл главную роль, так что
мне пришлось выучить эту речь наизусть. Стихи Фалакта и в самом деле  весьма
волнующи. Он был великим творцом - и, само собой, выходцем из Арсиума.
   - Мне он никогда не нравился, - фыркнула Флейта. - Он  был  уродлив,  как
смертный грех, от него несло, как из сточной  ямы,  а  кроме  того,  он  был
воинствующим фанатиком.
   Бевьер с трудом сглотнул.
   - Пожалуйста, Афраэль, не  делай  этого,  -  попросил  он.  -  От  такого
становится не по себе.
   - А О чем была эта пьеса? - спросил вдруг Телэн с загоревшимися глазами.
   -  Этоник  якобы  был  правителем  мифического  королевства   где-то   на
территории нынешней Восточной Каммории, - ответил Бевьер. - Легенда  гласит,
что он затеял религиозную войну со стириками.
   - И что же было дальше? - алчно спросил Телэн.
   - Он плохо кончил, - пожал плечами Бевьер. -  Это  же,  в  конце  концов,
трагедия.
   - Но...
   - Когда-нибудь сам прочтешь, Телэн, - твердо сказал Вэнион. -  Сейчас  не
время для историй. Телэн помрачнел.
   - Готов спорить, что нашего юного друга можно захватить врасплох в  самый
разгар кражи, - хохотнул Улаф. - Надо только сказать: "Жил да был  когда-то"
- и он замрет, как вкопанный.
   - Это бросает новый свет на все, что до сих пор происходило в Дарезии,  -
задумчиво проговорил Вэнион.  -  Быть  может,  все  это  -  одно  гигантское
мошенничество? - он вопросительно поглядел на Флейту.
   Она покачала головой.
   - Нет, Вэнион. Кое в чем, с чем мы уже сталкивались, была магия различной
силы.
   - Кое в чем - возможно, но не во всем. Была хоть какая-то  магия  в  том,
что мы видели сегодня?
   - Ни капли.
   - Так, стало быть, магия измеряется?  -  полюбопытствовал  Келтэн.  -  Ее
считают галлонами?
   - Как дешевое вино, ты хотел сказать? - ядовито осведомилась Флейта.
   - Ну не совсем, но...
   - Это было очень важно, - поспешил вмешаться  Спархок.  -  Спасибо  тебе,
Афраэль.
   - Моя жизнь в служении вам, - насмешливо улыбнулась она.
   - Прекрати.
   - Я что-то ничего не понял, Спархок, - сказал Келтэн.
   - Мы только что обнаружили, что не все, о чем сообщалось в Материон, было
сотворено  настоящей  магией.  В   этих   делах   замешана   изрядная   доля
мошенничества. О чем это говорит?
   - Что наши противники ленятся, - пожал плечами Келтэн.
   - Я бы так не сказал, - возразил Улаф. - Они не стесняются потрудиться  в
действительно важных делах.
   - Двое, - сказала Сефрения. - Самое большее - трое.
   - Прошу прощения?.. - озадаченно отозвался Улаф.
   - Теперь понимаешь, как это  может  раздражать?  -  осведомилась  она.  -
Представление, которое мы видели нынче ночью, говорит о  том,  что  у  наших
противников есть два,  от  силы  три  человека,  которые  владеют  настоящей
магией. Я бы сказала, что  им  приходится  разрываться  на  части.  То,  что
происходит в Эдоме - а также, вероятно, в  Астеле  и  Даконии,  -  не  имеет
особого значения, а потому они не считают  нужным  тратить  на  эти  пустяки
магию.
   - Пустяки или нет, а они могут значительно замедлить продвижение Тиниена,
когда он поведет рыцарей церкви через Дарезию к Материону, - сказал Спархок.
- Если Ребалу удастся  поднять  все  королевство,  как  он  проделал  это  с
сегодняшними крестьянами, Тиниену придется прорубать себе дорогу через  орды
воющих фанатиков. Эдомские крестьяне будут убеждены, что  наши  братья  идут
сюда, дабы силой вернуть их в истинную веру, и затаятся за каждым  кустом  с
косами и вилами.
   - Однако у нас все же  есть  некоторое  преимущество,  -  глубокомысленно
заметил Бевьер. - Наши враги никоим образом не могут знать, что мы в Эдоме и
что мы видели сегодня эту милую сценку. Даже если б им было известно, что мы
собираемся поднять со дна моря Беллиом - а это вряд ли, - они не знают,  где
это море, а потому понятия не имеют, куда мы направляемся. Собственно,  даже
мы не имеем об этом ни малейшего понятия.
   - А если бы они и знали, куда им догадаться, что мы могли добраться  сюда
так скоро, - прибавил Халэд. - Думаю, господа, что мы их изрядно  опередили.
Если они применяют дешевые трюки,  значит,  поблизости  нет  магов,  которые
могли бы нас вынюхать. Если мы  прикинемся  обычными  путешественниками,  мы
сможем  ехать  дальше  без  помех  -  а  заодно  выведаем  по  пути   немало
интересного.
   - Мы здесь для того,  чтобы  вернуть  Беллиом,  Халэд,  -  напомнила  ему
Флейта.
   - Конечно, но не проходить же из-за этого мимо мелких ценностей, верно?
   - Афраэль, - сказал Вэнион, - мы видели и слышали  все,  что  нужно  было
увидеть и услышать? Она кивнула.
   - Тогда нам стоило бы поспешить в Джорсан. Если Халэд прав и нам  удалось
опередить врага, продолжим и дальше в том же духе. Какая взятка понадобится,
чтобы убедить тебя ускорить наше путешествие?
   - Мы могли бы поторговаться, лорд Вэнион, - улыбнулась  она,  -  Уверена,
что ты можешь предложить мне нечто вполне убедительное.
   Они осыпали Богиню-Дитя поцелуями и прибыли в Джорсан вечером  следующего
дня. Джорсан оказался типичным эленийским портом, прикорнувшим у оконечности
залива. Во время путешествия  заговорили  о  подходящей  маскировке.  Бевьер
склонялся  к  тому,  чтобы   изобразить   паломников,   Келтэн   предпочитал
переодеться компанией гуляк, которая ищет, где бы пошуметь и повеселиться, а
Телэн, вероятно под влиянием устроенного Ребалом представления, считал,  что
забавнее всего будет притвориться бродячими актерами. Они все еще спорили об
этом, когда впереди показался Джорсан.
   - Зачем попусту тратить время? - осведомился у них Улаф. - С какой  стати
нам переодеваться? Кому, в конце концов, дело до того, кто мы такие? Если на
нас не будет доспехов, джорсанцы не узнают, кто мы такие, и им на нас  будет
наплевать. К чему все эти ненужные хлопоты?
   - Нам придется оставить на себе кольчуги, сэр Улаф, - напомнил  Берит.  -
Как мы объясним это?
   - А никак. Мало ли кто носит кольчуги и оружие, такое случается сплошь  и
рядом. Если кто-то в городе будет чересчур любопытствовать насчет того,  кто
мы такие и куда направляемся, я очень быстро излечу его от любопытства. -  С
этими словами Улаф продемонстрировал свой внушительный кулак.
   - Стало быть, расчистить себе дорогу силой? - спросил Келтэн.
   - Почему бы и нет? Разве нас не для этого обучали?
   Трактир  оказался  неприглядным,  но  чистым  и  удаленным  от   портовых
кварталов, так что по округе не шатались горластые хмельные матросы, дрейфуя
из пивной в пивную. Внизу располагался общий зал, на втором этаже - спальни,
а конюшни - на заднем дворе.
   - Оставь это мне,  -  шепнул  Улаф  Спархоку,  когда  они  направились  к
трактирщику, взъерошенному детине с длинным острым носом.
   - Валяй, - отозвался Спархок.
   - Эй, ты, - бесцеремонно обратился Улаф к трактирщику, - нам  нужны  пять
комнат для ночлега, корм для десяти лошадей и приличный ужин.
   - У меня найдется все что вам  нужно,  добрый  господин,  -  заверил  его
трактирщик.
   - Вот и славно. Сколько?
   - Э-э... - остроносый  потер  подбородок,  оценивающе  оглядев  одежду  и
внешний вид рослого талесийца. - Полкроны, добрый  господин,  -  объявил  он
наконец. По всей видимости, цены в его трактире колебались в зависимости  от
оценки посетителя.
   Улаф развернулся и кратко сказал Спархоку:
   - Пошли отсюда.
   - Где была моя голова? - Трактирщик звонко хлопнул себя по  лбу.  -  Пять
комнат и корм для десяти коней? У меня почему-то  перепутались  цифры,  и  я
решил, что вам нужно десять комнат. Конечно, за пять комнат полкроны  -  это
слишком много. Два серебряных империала - это будет в самый раз.
   - Я рад, что ты справился с устным счетом, - проворчал  Улаф.  -  Пойдем,
взглянем на комнаты.
   - Конечно-конечно, добрый господин. - И трактирщик, обогнав их,  поспешил
вверх по лестнице.
   - Ты обошелся с ним довольно круто, - со смешком заметил Спархок.
   - Я никогда не считал трактирщиков интересными собеседниками.
   Они вышли в коридор второго этажа, и Улаф заглянул в одну из комнат.
   - Проверь, есть ли там клопы, - сказал он Спархоку.
   - Добрый господин! - протестующе воскликнул трактирщик.
   - Я предпочитаю спать один, - пояснил ему Улаф. - С клопами мне тесно,  а
кроме того, они мешают спать.
   Трактирщик нерешительно хихикнул.
   - Очень смешно, добрый господин. Надо  будет  мне  запомнить  эту  шутку.
Откуда вы прибыли и куда направляетесь?
   Улаф одарил его  долгим  ледяным  взглядом.  Его  голубые  глаза  дохнули
замораживающим  дыханием  северного  ветра,  под  туникой   многозначительно
перекатились напрягшиеся мускулы.
   - Э... пожалуй, это неважно, - торопливо сказал трактирщик.  -  Меня  это
совершенно не касается, правильно?
   - Ты попал в точку, - сказал Улаф. Он огляделся по сторонам:
   - Сойдет, пожалуй. Мы остаемся.  Заплати  ему,  -  прибавил  он,  хлопнув
Спархока по плечу, и, громко топая, спустился вниз.
   Они передали коней конюхам, отнесли седельные сумки в спальни и вернулись
в общий зал, чтобы поужинать.
   Келтэн, как обычно, накладывал на тарелку гору дымящегося мяса.
   - Наверно, нам придется послать за  другой  коровой,  -  шутливо  заметил
Берит.
   - Он еще сосунок, - добродушно заметил Келтэн, - но ход  его  мыслей  мне
нравится. - Он ухмыльнулся Бериту, но вдруг его ухмылка медленно погасла,  и
светловолосый пандионец побледнел. Какое-то время он пристально  вглядывался
в лицо молодого рыцаря, затем резко отодвинул тарелку и поднялся.
   - Пожалуй, я сегодня не голоден, - проговорил он. - Устал я что-то. Пойду
спать.
   Он развернулся, в  несколько  шагов  пересек  общий  зал  и  поднялся  по
лестнице, перемахивая разом через две ступеньки.
   - Что это с ним стряслось? - озадаченно спросил Улаф. - Никогда прежде не
видел, чтобы Келтэн отказался от ужина.
   - Истинная правда, - согласился Бевьер.
   - Поговори с ним, Спархок, когда пойдешь наверх, - посоветовал Вэнион.  -
Узнай, может, он заболел. Келтэн никогда не оставляет ничего на тарелке.
   - Все равно, своей или чужой, - прибавил Телэн.
   Спархок не стал затягивать  ужин.  Он  наскоро  поел,  пожелал  остальным
спокойной ночи и поднялся наверх, чтобы потолковать с другом.  Келтэн  сидел
на краю кровати, закрыв лицо руками.
   - В чем дело? - спросил Спархок. - Неважно себя чувствуешь?
   Келтэн отвернулся от него.
   - Оставь меня в покое, - хрипло сказал он.
   - И не подумаю. В чем дело?
   - Неважно. - Светловолосый рыцарь громко втянул носом воздух и провел  по
глазам тыльной стороной ладони. - Идем, напьемся как следует.
   -  Никуда  мы  не  пойдем,  пока  ты  не  расскажешь  мне,  что  с  тобой
приключилось.
   Келтэн снова шмыгнул носом и стиснул зубы.
   - Да чепуха все. Ты будешь смеяться.
   - Ты меня плохо знаешь.
   - Есть девушка, Спархок, и она любит другого. Теперь ты доволен?
   - Почему ты не говорил об этом раньше?
   - Я только сейчас это понял.
   - Келтэн, что-то я тебя совсем не понимаю. Для тебя  всегда  все  девушки
были одинаковы. Ты и имен-то их запомнить не мог.
   - На этот раз все по-другому. Ну что, пойдем пить?
   - Почем ты знаешь, что она не испытывает тех же чувств к тебе? -  Спархок
знал, о какой девушке идет речь, и был совершенно точно уверен, что она и  в
самом деле испытывает к его другу те же чувства.
   Келтэн вздохнул.
   - Видит Бог, Спархок, в этом мире полным-полно людей  поумнее  меня.  Мне
понадобилось столько времени, чтобы все расставить  по  местам.  Скажу  тебе
только одно: если он разобьет ей сердце, я убью его,  будь  он  хоть  трижды
братом по оружию.
   - Может, ты хотя бы попытаешься говорить здраво?
   - Она сама сказала, что любит другого, - сказала так же ясно, как если бы
бросила эти слова мне в лицо.
   - Алиэн бы так не поступила.
   -  Откуда  ты  знаешь,  что  это  Алиэн?!   -   Светловолосый   пандионец
стремительно вскочил. - Так вы все  это  время  втихомолку  потешались  надо
мной? - задиристо осведомился он.
   - Не будь ослом, Келтэн. Мы  бы  в  жизни  так  не  поступили.  Всем  нам
довелось пройти через это. Не ты, знаешь ли, первым придумал любовь.
   - Так значит, все знают...
   - Нет. Только я, пожалуй, если не  считать  Мелидиры.  От  нее  ничто  не
укроется. Так откуда взялась вся эта чушь, будто бы Алиэн любит другого?
   - Я просто все расставил по местам.
   - Что ты расставил по местам? Перестань нести околесицу, Келтэн.
   - Ты слышал, как она пела в день нашего отъезда?
   - Конечно, слышал. У нее прекрасный голос.
   - Не о голосе речь, Спархок, а о песне, которую она пела.  "Мой  красавец
синеглазый".
   - Ну и что?
   - Это Берит, Спархок. Она влюблена в Берита.
   - Да о чем ты говоришь?
   - Я заметил это только сегодня, когда мы сели  ужинать.  -  Келтэн  вновь
уткнул лицо в ладони. - Раньше я никогда не  обращал  на  это  внимания,  но
сегодня, когда мы болтали, я взглянул в его лицо и  все  увидел.  Удивляюсь,
как ты сам этого не заметил.
   - Чего не заметил?
   - У Берита синие глаза.
   Спархок остолбенело уставился на Келтэна. Затем он взял себя  в  руки  и,
изо всех сил стараясь не расхохотаться, осторожно проговорил:
   - У тебя тоже -  когда  они  не  налиты  кровью.  Келтэн  упрямо  покачал
головой.
   - Его глаза синее моих. Я знаю, что это он. Я просто  знаю  это!  Господь
наказывает меня за какой-то давний грех. Он  сделал  так,  чтобы  я  полюбил
девушку, которая любит другого. Что ж, надеюсь, он доволен.  Если  он  хотел
заставить меня страдать, Он отменно справился с этой задачей.
   - Ты перестанешь нести чушь или нет?
   - Берит моложе меня, Спархок, и, Бог свидетель, куда красивее.
   - Келтэн...
   - Когда он идет, все девушки на  сто  ярдов  вокруг  бегут  за  ним,  как
щенята. Даже атаны поголовно повлюблялись в него.
   - Келтэн...
   - Я знаю, что это он. Я  просто  знаю  это.  Господь  проворачивает  свой
кинжал в моем сердце. Он покинул  меня  и  сделал  так,  чтобы  единственная
девушка,  которую  я   смог   полюбить,   влюбилась   в   одного   из   моих
братьев-рыцарей.
   - Келтэн...
   Келтэн сел прямо и расправил плечи.
   - Что ж, хорошо, - сказал он тихо, - если так  хочет  Бог,  пусть  так  и
будет. Если Берит и Алиэн на самом деле любят друг друга, я не встану у  них
на пути. Я прикушу язык и не открою рта.
   - Келтэн...
   -  Но  я  клянусь  тебе,  Спархок,  -  с  жаром  продолжал  светловолосый
пандионец, - если он когда-нибудь обидит ее, я его убью!
   - Келтэн! - во все горло рявкнул Спархок.
   - Что?
   Спархок вздохнул.
   - Почему бы нам не пойти выпить? - предложил он, сдаваясь окончательно.

***

   Следующее  утро  выдалось  пасмурным.  Низкая  грязно-серая  завеса   туч
нависала над головой, колыхаясь от гулявшего в вышине ветра. Это был один из
тех странных дней, когда непогода бушует в высоте, нагоняя тучи от  лежащего
на западе залива, но у самой земли воздух