х горшков, стоящих вдоль  стеллажей  у
кирпичной стены дома. Внутренняя дверь,  массивная,  со  вставленным  в  нее
тонированным стеклом, с прекрасными резными  краями  панелей,  была  надежно
заперта. Сол знал, что  тут  должно  быть  несколько  замков.  Он  также  не
сомневался, что у старухи здесь установлена сигнальная система, но она почти
наверняка внутренняя и не связана с полицейским участком.
   А что, если полиция все-таки подсоединила  эту  систему  к  участку?  Сол
тряхнул головой и подошел к узким окнам, видневшимся между  стеллажами.  Ему
удалось разглядеть белую громадину холодильника. Вдруг послышался отдаленный
раскат грома; дождь с удвоенной силой застучал по крышам и живым  изгородям.
Сол принялся переставлять горшки, выстраивая  их  в  пустых  промежутках  на
полках; потом он отряхнул с рук  чернозем  и  снял  с  подставки  опустевший
метровый стеллаж. Окна  над  грубо  сделанной  подставкой  были  закрыты  на
задвижку изнутри. Сол на секунду  замер,  упершись  пальцами  в  стекло,  и,
выбрав самый большой и самый тяжелый из глиняных горшков, ударил им по окну.
   Звон разбитого стекла показался Солу ужасно громким, громче, чем  раскаты
грома, последовавшие  сразу  за  вращающимися  отражениями  молний,  которые
превратили неразбитые стекла окна в зеркала. Он замахнулся  вновь  и  разнес
бородатый силуэт собственного отражения, а заодно и вертикальную перегородку
окна, осторожно вытащил торчащие осколки стекла и попытался во тьме нашарить
задвижку. От внезапной детской мысли, что его могут схватить за руку, у него
похолодела спина. Он нащупал цепочку  и  потянул.  Окно  раскрылось  наружу.
Протиснувшись в него, Сол ступил на пластик и осколки стекла,  потом  тяжело
спрыгнул на пол кухни.
   В старом доме все время раздавались какие-то звуки. Сразу  за  окнами  по
водостоку струилась дождевая вода. В холодильнике тоже что-то гудело, причем
с таким буханьем, что у Сола душа ушла в пятки. Он  отметил  про  себя,  что
электричество не отключено. Откуда-то донесся слабый скребущий звук,  словно
по стеклу скребли ногтем.
   Из кухни в другие помещения вели три двери. Сол выбрал ту, что  оказалась
прямо перед ним, и вышел в длинный коридор. Даже в тусклом свете он различил
то место в нескольких шагах от двери в кухню, где темный, натертый до блеска
паркет был разбит в щепки. У подножия широкой лестницы он остановился, почти
уверенный, что найдет там обведенные  мелом  силуэты  тел  на  полу,  как  в
американских детективах, которые он так любил смотреть. Но ничего  подобного
не было видно - только большое пятно на паркете возле нижней ступеньки.  Сол
заглянул в другой, более короткий  коридор,  ведущий  в  прихожую,  а  затем
перешел в большую,  но  чересчур  заставленную  старинной  мебелью  комнату.
Похоже, это была гостиная.  Свет  пробивался  сюда  сквозь  панели  цветного
стекла в верхней части широкого эркера.  Стрелки  часов  на  каминной  полке
показывали застывшее время - 3.26. Тяжелая мебель в чехлах и высокие  шкафы,
набитые хрусталем и фарфором, казалось, вобрали в себя весь кислород.  Нечем
было дышать. Сол расстегнул ворот рубашки  и  быстро  осмотрел  гостиную.  В
помещении стоял затхлый запах: мастики, талька, и еще  тут  попросту  воняло
гниющим мясом. Сол содрогнулся, вспомнив свою древнюю тетушку  Дануту  и  ее
маленькую квартирку в Кракове. Дануте стукнуло сто три, когда она умерла.
   Рядом с гостиной находилась пустая столовая. Замысловатой формы  подвески
люстры слегка позвякивали в такт шагам Сола. Он вышел  в  прихожую,  оглядел
пустую вешалку для шляп, здесь стояли две трости, прислоненные к стене. Мимо
медленно проехал грузовик, и дом задрожал.
   Оранжерея, расположенная сразу за столовой, была светлее, чем все  другие
помещения.  Здесь  Сол  почувствовал  себя  совершенно  беззащитным.   Дождь
прекратился. Среди мокрой зелени сада он мог различить розы. Через несколько
минут будет совсем темно.
   Антикварный застекленный шкафчик  был  разбит.  Полированные  створки  из
красного дерева разломаны, на  полу  валялись  осколки  битого  стекла.  Сол
осторожно подошел к шкафчику и присел на корточки. На средней  полке  лежали
перевернутые статуэтки и оловянные тарелки.
   Он выпрямился и  оглянулся.  Без  какой-либо  видимой  причины  им  вдруг
овладел страх, даже паника. Запах мертвечины, казалось, преследовал его. Сол
заметил, что его левая рука судорожно сжимается и  разжимается.  Он  мог  бы
сейчас же уйти, стоило выйти в кухню - и через две минуты он был бы  уже  за
калиткой.
   Сол повернулся и по темному коридору направился к лестнице.  Перила  были
на ощупь гладкие и  прохладные.  Хотя  в  стене  напротив  лестницы  имелось
маленькое круглое окошко, темнота, казалось,  поднималась,  словно  холодный
воздух, и оседала на лестничной  площадке.  Наверху  он  остановился.  Дверь
справа была почти сорвана с  петель.  Сверху  свисали  белые  щепки,  словно
порванные жилы. Сол заставил себя войти в спальню. Вонь  тут  стояла  такая,
как бывает в холодильнике, забитом мясом, через несколько дней  после  того,
как отключили электричество. В одном углу высился гардероб, похожий на гроб,
поставленный на попа. Окна, выходящие  во  двор,  были  занавешены  тяжелыми
шторами. На старом трюмо, в самом центре, лежали дорогая  антикварная  щетка
для волос и гребень слоновой кости. Зеркало выцвело и было покрыто  пятнами.
Высокая кровать - аккуратно убрана.
   Сол уже повернулся, собираясь  уходить,  когда  услышал  звук  шагов.  Он
замер; руки непроизвольно сжались в кулаки. Но ничего было  не  видно  и  не
слышно. Только запах гнилого мяса. Сол уже хотел было  идти  дальше,  решив,
что звук шел из забитого водостока снаружи, когда вновь услышал шаги:  тихо,
осторожно, но неотвратимо и целенаправленно кто-то поднимался по лестнице.
   Сол резко повернулся и побежал к гардеробу. Дверцы бесшумно открылись,  и
он скользнул внутрь, облепившись шерстью старушечьей одежды. В ушах  у  него
со страшной силой отдавались удары сердца.  Дверцы  от  древности  несколько
перекосились  и  закрывались  неплотно;  сквозь  щелку   он   видел   тонкую
вертикальную полоску серого цвета, пересеченную темной горизонталью кровати.
   Шаги добрались до верхних ступенек; последовала длинная пауза; затем, все
так же тихо, кто-то вошел в спальню.
   Сол затаил дыхание. Запах шерсти и нафталина смешивался с  вонью  гнилого
мяса и грозил удушить его. Тяжелые платья и шарфы липли к его телу, тянулись
к плечам и горлу.
   Сол не мог понять, удалялись шаги или приближались, - так у него шумело в
ушах. Он был весь во власти паники и никак не мог сосредоточиться на  тонкой
полоске света. Сол вспомнил, как земля падала на еще живые лица  людей,  как
шевелилась белая рука в  черной  грязи,  вспомнил  серое  сукно,  казавшееся
темным в зимнем свете, белый пластырь на поросшей щетиной щеке  и  небрежное
движение ноги, свисавшей надо рвом, в котором белые руки и ноги  пробивались
сквозь черную грязь, как медлительные черви...
   Сол резко выдохнул, раздвинул  липкую  шерстяную  одежду  и  потянулся  к
дверцам гардероба.
   Но он так и не успел дотянуться до них - они  одним  рывком  распахнулись
снаружи.

Глава 5

ВАШИНГТОН. ОКРУГ КОЛУМБИЯ

Вторник, 16 декабря 1980 г.

   Тони Хэрод и Мария Чен прилетели в вашингтонский  Национальный  аэропорт,
взяли напрокат машину  и  сразу  поехали  в  Джорджтаун.  Время  было  после
полудня. Когда  они  пересекали  мемориальный  мост  Мейсона,  река  Потомак
показалась им серой и медлительной. Обнаженные  деревья  отбрасывали  тонкие
тени на Молл. Висконсин-авеню была свободнее обычного.
   - Сюда, - показал Хэрод. Мария повернула на Эм-стрит. Дорогие дома здесь,
казалось, жались друг к другу  в  слабом  зимнем  свете.  Дом,  который  они
искали, походил на многие другие на этой улице. Перед  бледно-желтой  дверью
гаража висел знак - "стоянка запрещена". Мимо прошла пара, одетая в  тяжелые
меха; дрожащий пудель тянул их за поводок.
   - Я подожду, - сказала Мария Чен.
   - Нет. Покатайся пока. Каждые десять минут возвращайся сюда.
   Когда Хэрод вылез из  машины,  она  немного  помедлила,  затем  отъехала,
вывернув из ряда перед радиатором лимузина с шофером.
   Хэрод не пошел к парадной двери дома, а  направился  сразу  к  гаражу.  В
стене открылась небольшая  металлическая  панель,  за  которой  обнаружилась
тонкая щель и четыре пластиковые кнопки без каких-либо надписей. Вытащив  из
бумажника небольшого размера кредитную карточку, Хэрод вставил  ее  в  щель.
Раздался щелчок. Он подвинулся поближе к стене и нажал третью кнопку,  потом
три другие. Дверь гаража с лязгом поднялась. Хэрод вытащил свою карточку  из
щели и вошел.
   Дверь за ним закрылась.  В  пустынном  помещении  было  очень  темно.  Не
чувствовалось даже намека на запах масла или бензина,  пахло  лишь  холодным
цементом и смолистым ароматом сосновых брусков. Хэрод сделал несколько шагов
к середине гаража и замер, не делая попыток  найти  дверь  или  выключатель.
Послышался тихий гул электромотора; он  понял,  что  установленная  в  стене
видеокамера уже передала, его изображение, а теперь прощупывает помещение  -
не вошел ли кто за ним. Вероятно, камера  была  снабжена  инфракрасными  или
светоувеличительными  линзами.  А  вообще-то  ему  наплевать,  чем  она  там
оснащена.
   Раздался щелчок, дверь открылась, и Хэрод пошел  на  свет.  Он  ступил  в
пустую комнату; судя по электрическим панелям  и  трубам,  первоначально  ее
планировали использовать как прачечную.  Другая  камера,  установленная  над
следующей дверью, повернулась и взяла его на прицел, едва только  он  вошел.
Хэрод расстегнул молнию своей кожаной куртки.
   - Пожалуйста, снимите темные очки, мистер Хэрод.  -  Голос  доносился  из
стандартного домашнего переговорного устройства на стене.
   - А  пошел  ты  в  задницу,  -  приятным  голосом  сказал  Хэрод  и  снял
солнцезащитные очки, похожие на авиационные. Он уже успел надеть  их,  когда
дверь отворилась и вошли двое в темных костюмах. Один из  них  был  лысым  и
весьма массивным, - типичный вышибала или телохранитель. Второй,  повыше,  -
сухощавый, темноволосый и гораздо более опасный, хотя трудно  было  сказать,
почему.
   - Вы не могли бы поднять руки, сэр? - буркнул тот, что потяжелее.
   - А вы не могли бы дать в жопу за четвертак? - спросил Хэрод. Он  терпеть
не мог, когда до него дотрагивались мужчины. Ему  ненавистна  была  мысль  о
том, чтобы дотронуться до них. Те двое терпеливо ждали. Хэрод  поднял  руки.
Вышибала ощупал его с профессиональным безразличием и кивнул темноволосому.
   - Сюда, мистер Хэрод. - Сухощавый провел его  через  дверь,  потом  через
пустую кухню, которой не пользовались, по  ярко  освещенному  коридору  мимо
голых комнат без мебели и остановился у подножия лестницы.  -  Первая  дверь
налево, мистер Хэрод. - Он махнул рукой вверх. - Вас ждут.
   Ничего не сказав, Хэрод направился к ступенькам. Паркет из светлого  дуба
был отполирован до блеска.
   Его шаги на лестнице эхом отдавались по всему дому. Здание  пахло  свежей
краской и пустотой.
   - Мистер Хэрод, мы очень рады, что вам удалось приехать.  -  На  складных
стульях  сидели  пять  человек,  образуя  почти  замкнутый   круг.   Комната
предназначалась, очевидно, под главную спальню либо  большой  кабинет.  Полы
были голыми, жалюзи - белыми, а камин - без признаков огня. Хэрод знал  этих
людей - или, по крайней мере, их имена. Слева направо сидели Траск,  Колбен,
Саттер, Барент и Кеплер. Все были в дорогих,  солидного  покроя  костюмах  и
сидели почти в одинаковых позах - спина прямая, нога на ногу, руки  скрещены
на груди. У троих рядом со стульями стояли кейсы. Трое  были  в  очках.  Все
пятеро - белые. Возраст - от пятидесяти и  выше;  самый  старший  из  них  -
Барент. У Колбена почти не осталось волос, но у остальных, похоже, был  один
и тот же парикмахер с Капитолийского холма. Обращался к Хэроду Траск.
   - Вы опаздываете, мистер Хэрод, - добавил он.
   - Ага, - сказал Тони Хэрод и подошел поближе. Стула ему не поставили.  Он
снял свою кожаную куртку и теперь держал ее через плечо на одном пальце.  На
нем была ярко-красная шелковая  рубашка,  расстегнутая  так,  чтоб  виднелся
медальон из акульего зуба на золотой цепочке. С брюками из темного  вельвета
контрастировала  большая  золотая  ременная  пряжка,   подаренная   Джорджем
Лукасом, и тяжелые сапоги для игры в поло с массивными каблуками  -  Самолет
опоздал.
   Траск  кивнул.  Колбен  откашлялся,  словно  собирался   заговорить,   но
довольствовался тем, что поправил свои очки в роговой оправе.
   - Так известно что-нибудь? - спросил Хэрод. Не ожидая ответа, он  подошел
к чулану, взял металлический складной стул и поставил его  задом  наперед  в
том месте, где сходились два полукруга. Затем сел верхом на стул  и  положил
куртку на спинку. - Что-нибудь новое? Или  я  проделал  этот  путь  за  хрен
собачий?
   - Этот же самый вопрос мы хотели задать вам, - бросил сквозь зубы Барент.
У него были повадки отменно образованного человека. Во всяком случае,  почти
британские гласные напоминали  о  Новой  Англии.  Баренту  явно  никогда  не
приходилось  повышать  голос,  чтобы  его  расслышали.   Сейчас   его   тоже
внимательно слушали.
   Хэрод пожал плечами.
   - Я сказал хвалебную речь,  одну  из  нескольких,  во  время  поминальной
службы, - сообщил он. - Все это было очень печально. Сотни две  голливудских
знаменитостей явились выразить свою скорбь. Из них человек десять-пятнадцать
были даже знакомы с ним.
   - Расскажите о доме, - терпеливо произнес Барент. - Вы обыскали его,  как
мы вас просили?
   - Да.
   - И?
   - И ничего. - Губы Хэрода сомкнулись в тонкую линию. Мышцы в  углах  рта,
который так часто кривился  в  саркастической  ухмылке  и  жестокой  иронии,
напряглись. - В моем распоряжении была  всего  пара  часов,  из  них  час  я
потратил на то, чтобы выставить старых любовников Вилли; у них есть ключи от
дома, и они слетелись, как стервятники на падаль,  ухватить  свой  кусок  от
наследства...
   - Их использовали? - спросил Колбен обеспокоенным голосом.
   - Нет, не думаю. Вы должны помнить, что Вилли терял  силу.  Возможно,  он
слегка их программировал. Немного поглаживал центры приятных ощущений. Но  я
даже в этом сомневаюсь. С его деньгами и влиянием в киностудиях ему не  надо
было ничего этого делать.
   - А что насчет обыска? - напомнил Барент.
   - Да-да. Значит, у меня было около часа. Том Макгайр, поверенный Вилли  и
мой старый друг, позволил мне покопаться в сейфе  Вилли  и  на  его  рабочем
столе.  Ничего  особенного.  Права  на  некоторые  фильмы   и   литературные
произведения. Немного акций, но не скажешь, что это  -  контрольные  пакеты.
Вилли в основном вкладывал деньги в кино. Масса деловых писем, однако  почти
ничего личного. Вы знаете, завещание было прочитано вчера. Мне достался  дом
- если я смогу заплатить эти долбаные  налоги.  Остаток  своего  банковского
счета он завещал Обществу защиты животных.
   - Обществу защиты?.. - переспросил Траск.
   - Клянусь задницей. Старина Вилли  чокнулся  на  правах  животных.  Вечно
жаловался, что с ними плохо обращаются во время съемок, лоббировал в  пользу
строгих законов и профессиональных правил насчет защиты  животных  во  время
исполнения трюков и прочей херни.
   - Продолжайте, - сказал Барент. - Там не было бумаг, которые  пролили  бы
свет на прошлое Вилли?
   - Нет.
   - Ничего, что указывало бы на его Способность?
   - Ничего.
   - Ни одного упоминания о каком-нибудь из нас? - спросил Саттер.
   Хэрод выпрямился.
   - Разумеется, нет. Вы же знаете, что Вилли  ничего  не  было  известно  о
Клубе.
   Барент кивнул и сложил пальцы домиком.
   - Тут не может быть случайной ошибки?
   - Нет. Исключено.
   - А между тем он знал о вашей Способности?
   - Конечно. Но вы же сами решили много лет назад, что можно позволить  ему
знать об этом. Вы мне это сказали, когда велели познакомиться с ним.
   - Да.
   - Кроме того, Вилли всегда считал, что моя Способность слабее  и  не  так
надежна,  как  у  него.  Из-за  того,  что  у  меня  не  было  необходимости
использовать кого бы то ни было на полную мощь, и из-за того..,  из-за  моих
склонностей...
   - Не использовать мужчин, - подсказал Траск.
   - Из-за моих склонностей, - повторил Хэрод. - Какого хрена  Вилли  вообще
знал? Он смотрел на меня сверху вниз,  даже  когда  он  потерял  все,  кроме
способности удерживать в узде Рэйнольдса и  Лугара,  а  они  оба  страх  как
любили, когда их возбуждают. Да и тут у него по большей части  ни  черта  не
получалось.
   Барент снова кивнул.
   - Значит, вы думаете, что он  больше  не  мог  использовать  кого-то  для
ликвидации других людей, так? Хэрод усмехнулся.
   - Куда ему. Он мог бы использовать этих своих  недоумков  или  одного  из
своих любовничков, но он был не такой дурак, чтобы делать это.
   - И вы позволили ему лететь в Чарлстон на эту.., э-э..,  встречу  с  теми
двумя женщинами? - спросил Крамер.
   Хэрод стиснул через куртку спинку стула.
   - Что вы хотите сказать этим "позволил ему"? Черт,  конечно,  я  позволил
ему! В мою задачу входило наблюдать за ним, а не  держать  его  на  привязи.
Вилли летал по всему свету.
   - И что, по-вашему, он делал на этих встречах? - спросил Барент.
   Хэрод пожал плечами.
   - Толковал про старые времена. Трепался с этими двумя другими  призраками
из прошлого. Откуда я знаю, может, он продолжал трахать этих  старых  ведьм.
Ну откуда мне знать? Да и потом, он отсутствовал-то всего дня  два-три,  как
правило. Никаких проблем никогда не возникало.
   Барент повернулся к  Колбену  и  кивнул.  Тот  открыл  портфель,  вытащил
коричневую книжку на спирали, похожую на небольшой фотоальбом, и протянул ее
Хэроду.
   - Это что за хреновина?
   - Посмотрите, - велел Барент.
   Хэрод перелистал альбом, сначала быстро, потом помедленнее. Некоторые  из
газетных вырезок он прочитал с начала до конца.  Закончив  читать,  он  снял
свои темные очки. Никто не сказал ни слова.  Где-то  на  Эм-стрит  прогудела
машина.
   - Эта штука не принадлежала Вилли, - наконец заявил Хэрод.
   - Верно, - подтвердил Барент. - Она принадлежала Нине Дрейтон.
   - Невероятно. В гробину мать, это же невероятно. Этого не может быть. Эта
старая кляча выжила из ума, у нее просто была мания  величия.  Она  мечтала,
чтобы все было, как в старые добрые времена.
   - Нет, - отрезал Барент. - По нашим данным, она присутствовала  при  всех
событиях. Весьма вероятно, что это - ее рук дело.
   - Ну и дерьмо! - воскликнул Хэрод. Он снова надел очки и  потер  щеки.  -
Как это к вам попало? Нашли в ее нью-йоркской квартире?
   - Нет, - ответил Колбен.  -  Наш  человек  был  в  Чарлстоне  в  связи  с
авиакатастрофой, в которой погиб Вилли. Ему удалось взять эту книжку,  когда
он осматривал  вещи  Нины  Дрейтон  в  конторе  коронера,  до  того  как  ее
обнаружили местные власти.
   - Вы уверены? - спросил Хэрод.
   - Да.
   - Вопрос заключается в том, - сказал Барент, -  продолжали  ли  эти  трое
играть в какой-то вариант своей старой Венской Игры? А если так, то были  ли
у вашего друга Вилли какие-то документы, похожие на эти?
   Хэрод молча покачал головой.
   Колбен вытащил из портфеля досье.
   - Среди обломков самолета ничего определенного найти не удалось. Конечно,
надо принять во внимание, что там вообще практически не осталось  чего-либо,
что можно было бы распознать. Еще не найдены тела почти половины пассажиров,
а те, что извлечены из болота, до того изуродованы, что быстро распознать их
не представляется возможным. Взрыв был очень сильный. Местность  болотистая,
и это затрудняет поиски. Весьма сложная ситуация для следователей.
   - Которая же из этих старых сук сделала это? - спросил Хэрод.
   - Мы еще не уверены, - сказал Колбен. - Ясно, однако, что подруга  Вилли,
мисс Фуллер, не дожила до